«С самого детства мне было интересно»
Очередной «везунчик» обувался в свои теплые, новые угги. Получил он их от новых опекунов, молодая пара из соседней деревни. Радости не было предела, так как из многочисленного количества детей выбрали именно его. А малютка с рыжими, растрепанными волосами и рубиновыми глазами продолжала стоять в стороне и рассматривать картинки с детских книг. Одни и те же книги, день за днем. Одни и те же люди, то уходят навсегда, то приходят новые малыши с такой же судьбой, как у ребёнка по прозвищу Чарли.«Когда мама с папой заберут меня?»
Перед глазами все мелькало: огонь, крики, падающие здания, снегопад, следы крови на собственных руках. Металлический привкус не хотел уходить с языка, а запах вперемешку с гарью не выветривался даже на свежем воздухе, если этот воздух еще можно назвать свежим. — Шарлин, тебя заведующая к себе зовет! — один из взрослых ребят на здешнем языке окликнул ребенка с рубиновыми глазами, тот же в свою очередь, не спеша, поднялся со своего места и направился к лестнице на второй этаж. Здание нельзя назвать громадным, но было приличным для содержания большого количества детей. Детский дом. Это реальность, по-другому это место нельзя было никак назвать. Дом. Для. Сирот. Лестничные пролеты и коридоры здания были будто темными, в них не было домашнего уюта или тепла, место могло дарить лишь чувство временного укрытия. В комнатах были лишь небольшие кроватки с маленькими тумбами сбоку. Двери комнат были приоткрыты, а внутри было тихо, ведь все «жильцы» в это время находились на первом этаже и провожали бывшую сироту, параллельно продолжая ждать своих будущих опекунов. Но обладателя карминовых волос это все не интересовало, ребенку нужны были настоящие родители. Почему они оставили меня в подобном месте? Когда придет мама? Вспоминают ли обо мне дома? - Малютка все интересовалась о них. При встрече незнакомых лиц, кроха задавалась вопросами: «Узнают ли они меня? А мне удасться понять, что передо мной именно они?». Но увы, за все эти годы пребывания в детском доме, они даже не заявили о себе. Летая в своих мыслях, сирота не заметила, как оказалась перед нужной дверью. На снегу одновременно оставались следы лап и копыт. Слишком крупные, не менее четырёх конечностей. Гремучий звук ударялся по еловым деревьям и оврагам, эхом повторялся, удваивался, утраивался, приглушая остальные звуки вокруг. Эта сила была способна уничтожить не только небольшую деревню на снежном острове, но и целую страну. Ребёнок сжал ладонь в кулак и стукнул пару раз по деревянной поверхности. По ту сторону некая «заведущая» дала разрешение войти. Кроха открыла дверь, и находясь в пороге задала вопрос. — Заведующая Тарбелл, вы меня звали? — детский голосок собою заполнил тусклый кабинет. Вокруг были лишь литературные работы, автобиографии многих известных личностей. А на рабочем столе с лампой теплого света стояли документы детей с именами и их фотографиями. Документ каждого ребёнка был собран и организован в индивидуальных желтых конвертах с размером в лист бумаги. Конверты были подписаны, а в нижнем углу были печати заведующей детского дома — Иды Миневры Тарбелл. — Чарли, умница моя, что я тебя просила? — низким, сломанным голосом старушка спросила малявку, на что та продолжала с равнодушным взглядом сверлить пожилую Иду. — Называть меня «бабушкой», а лучше «бабулей». Указательным пальцем старушка Тарбелл подзывала к себе ребенка, а второй в свою очередь послушно подошел к ней. Ида открыла шкафчик письменного стола, достала оттуда пушистую расческу вместе с белой ленточкой и стала аккуратными движениями исправлять лохматый ураган малыша, расчесывая волосы по линии роста, челка не осталась без внимания. После рук бабушки волосы стали прикрывать алые глаза и края ушей. Точными движениями пальцев она разделяет челку по середине и, заводя их над ушными раковинами, завязывает небольшой белый бант на одной из сторон, закрепляя часть челки. — Чарли, у тебя такие замечательные волосы, — делает комплимент Ида, рассматривая вторую часть челки. После мытья послушные, ровные и мягкие. «Такие же, как у господина» — Тарбелл несколько призадумывается. В Скандии основная часть населения с небесно-голубыми глазами и имеет природные блондинистые локоны, а более десяти процентов населения являются рыжими. Но даже в такой тихой стране, как Скандия, не все так радужно. Скандия — это огромный архипелаг в котором насчитывается целых десять островов. У каждого острова был свой климат, взрослые пугали детишек различными страшилками, в которых тролли были настоящими чудовищами. «Мост», который связывал все острова были корни великого «древа жизни». Местные стали в шутку называть его Иггдрасилем. Но несколько лет назад, Скандии пришлось отдать чуть меньше половины своих земель другому королевству. С того момента безграничному веселью пришел конец, как и рыжим в Скандии. Если бы это королевство продолжало существовать столь беззаботно, как раньше… Традиции, праздники, даже их язык, на котором общаются лишь местные и дети - картавый, но в то же время манящий, завораживающий, пленящий. Иностранцы, моряки или простые авантюристы не единожды были покорены природой зимнего острова, лесами, выпивкой и красотой неких «северянок». Такие обворожительные и мечтательные, хочется погрузиться в историю этого места с головой, вот только… это королевство не входит в число стран связанных с мировым правительством, и поэтому им будет нелегко в этой кровавой войне за мир. Кроха пропустила комплимент мимо ушей и, переводя взгляд с серых глаз старушки на письменный стол, она замечает авторскую работу Тарбелл. В молодости Ида была писательницей и журналисткой, а ближе к пенсии решила открыть детский дом и заправлять им. Но несмотря на свой пожилой возраст, она, кажется, никогда не устанет от своей прежней работы. — Я собираюсь отправиться на архипелаг Сабаоди к знакомому, мастеру смоляного покрытия. Хочу написать книгу про одну личность. Хочу оставить будущим детям всего мира историю, которая будет напоминать им о Скандии. — Тарбелл выглядела искренней после расскрытия своих намерений, вот только… «Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит» — Не хочешь отправиться со мной? В ответ малютка покачала головой, отказываясь от столь интересного предложения. Было неизвестно как туда придется плыть. Холодно ли там, как в их родной Скандии. Стоит ли выходить из детского дома и вновь почувствовать на себе здешние минусовые температуры или лучше остаться в теплом месте и покорно ждать возвращение опекуна? Ответ был очевиден с самого начала. После чего Тарбелл лишь прикрыла глаза и протянула маленький ключик от одного из шкафчиков. — Чарли, слушай меня очень внимательно, — Серьезно начала Ида и поднялась со своего места. — сейчас наша страна переживает не самый лучший период и если случится что-то чрезвычайно серьезное, — она подошла к большому, тесному шкафу, вокруг которого были грудой повалены различные книги и листочки. Миневра отодвигает их в сторону и кроха бросает свой взор на небольшой шкафчик с дверной скважиной, находившаяся у пола и казалась ничем непримечательной, обычной, — то используй содержимое из этого комода.Я ведь могу доверить тебе один секрет?
***
«Воспоминания?» — Задалась вопросом кроха и находясь в снежной глуши. Никого, ни одной души. Только вороны отзывались испуганным граем и продолжали шуметь в небе, скрываясь в дыме и тумане. Дым и до побережья добрался. Ребёнок был по пояс в крови. В своей? Чья же это кровь? Бледное личико запачкалось темно-красной жидкостью и грязью, все те же короткие волосы растрепались после всего случившегося. Одежда из-за снега намокла и прилипла к юному, хрупкому телу. Губы посинели, начали бесконтрольно трястись и казалось, что это конец. Мороз пробирал до самых костей, коньчик носа и щеки заалели, а держать голову на своих плечах все тяжелее и тяжелее. Кроха безнадежно опустила голову, глядя на снег под ногами. Слезы стекали по алым щекам, перед глазами все повторно мелькало: убийства, рычание страшного чудовища, пожар, который разрушил огромную деревню вместе с приютом. Впереди шумел океан, а сзади окончательно стихли голоса. «Я — монстр.» — мысленно утверждала малютка, и который раз теряя счет времени. Сколько ребёнок простоял под снегопадом, пару минут, или даже часов… Виски гудели. — Малыш, — неожиданно для ребёнка впереди раздался чужой голос? Насколько нужно провалиться в свои чертоги разума, чтобы даже не услышать хруст снега. Окликнул красноволосого ребёнка огромный мужчина с усами и цилиндром на голове. Он был не один и был явно не самым главным. Рядом с ним было еще дюжина различных мужчин, вооруженных и нет, очень огромных и обычных. А в центре них стоял пожилой мужчина, лет шестидесяти. Среди различных незнакомцев почему-то он выделялся больше всего. Может потому, что на улице непогода, а он только в одной мантии и в бандане? — Где твои родители? — все продолжал разговаривать мужчина в длинном цилиндре. Его речь была незнакомой. Другой. Крохе было трудно понять, что он говорил, враги ли они, или все-таки друзья… — Отец, вы только посмотрите что случилось с деревней Риквир, ёи. — произносит блондин с расстегнутой рубашкой и со странной для ребёнка меткой. Сине-фиолетовый крест с перевернутым полумесяцем на груди. Полумесяц напоминал усы того старика в мантии. Из всего понятного было только название деревни — Риквир. Оборачиваясь назад, дитя не находит ничего, а пламя уже стухло. Не осталось и огонька, как и самой деревни, как и самого приюта. — Это моих руки дело. — тихо проговаривает вслух красноволовое дитятко. Понимает, что даже с приобретенной силой не сможет повалить даже одного. Да и зачем? Руки и без этого по локоть в крови. — Вы убьёте меня? Просипела вслух малютка, а на глазах выступили слезы. Сдерживать их уже совсем не осталось сил, как и нервов. Крохотное тельце ныло из-за свежих гематом и ушибов. Нет смысла держать все в себе и дальше. После смерти это уже будет совсем не важно, и то никто кроме них не узнает о слезах. А совсем скоро они забудут об этом инциденте, как сон поутру. Стоило ребенку вновь взглянуть на него, как вдруг встречается с желтыми глазами их «главаря». Он смотрел на малыша без какой-либо ярости или презрения, а с нескрываемой жалостью. Жалел столь юное создание и не хотел дальше смотреть на страдание ребёнка. Он сделал шаг к крошке, до хруста наступая на снег. Мужчина поднял руку и раскрыл ладонь над головой малыша. Ребенок зажмурился и был готов к тому, чтобы быть раздавленным огромной ладонью старика, но вместо этого ладонь укрыла рыжую макушку от снегопада. Шарлин решается открыть глаза и вновь встречается со взором янтарных глаз. Он не держал дистанцию. Стоял на одном колене, чтобы получше разглядеть кроху на наличие видимых ран. Кроме ссадин и синяков, мужчина ничего не нашел. — У меня не поднимется рука заставить тебя сражаться под моим флагом, — начал свой небольшой монолог старик с длинными усами, пытаясь разглядеть в глазах малютки что-то, кроме страха и испуга. Ребенок ничего не понимал, но решил не переживать и слушать его дальше. — но я не могу и оставить тебя здесь, после всего случившегося. Закончил говорить мужчина и пытался пальцем вытереть пыль на щеке крохи, но она лишь сильнее размазывалась. Глядя на такую сцену, остальные незнакомцы умилялись, а некоторые шумно ухмыльнулись. Может это и действия отчаевшегося, но малютке хотелось довериться этим людям. Хотелось стереть эти страницы из своей жизни, раз и навсегда. Всхлипы вырвались из уст ребенка, а слезы покатились по щекам со стремительной скоростью. Опаляли глаза, веки, румяна. «Прости, бабушка Тарбелл…» «Простите, ребята…» Прибрежье наполнилось громким рыданием крошки, что некоторое время назад лишилась всего. — Малыш, пойдем с нами. — коротко произносит пожилой мужчина, прижимая к оголенной груди маленькое, детское тело. Объятия можно было сравнить с медвежьими, но в то же время они дарили чувство тепла, которое было так необходимо крохе. Вскоре, ребенок того не осознавая, начинает отвечать на объятия пирата.