7 days to remember you

П.а.: из-за незначительных изменений в сюжете я оставила вторую часть третьего дня недописанной, вместо этого сделав эту главу началом дня четвертого. так получилось из-за того, что я запуталась в собственных записях, прошу прощения ^^ - Ну что еще? – раздраженно спрашивает Бён, смотря на Чанёля через зеркало заднего вида. Тот уже минут пять неотрывно следит за водителем таким же образом, здорово отвлекая от дороги. - А вдруг ты маньяк? - очевидно, ему стало скучно, и он решил доставать Бэкхёна дурацкими вопросами. Бэк бы с радостью закатил глаза, но не хочет отрываться от дорожного полотна, чтобы ненароком не улететь в кювет. - Ага, в городе мне тебя не насиловалось, вот, решил вывезти на природу, - со смешком замечает он, и Пак немного расслабляется. Ну, право же, думает он, если кого-то и насиловать тут, то только Бёна. Дальше они едут молча: Бэкхён сосредоточенно объезжает попадающиеся на пути редкие автомобили, а Чанёль со скуки считает фонарные столбы и одними губами подпевает очередной песне SNSD по радио. Они едут уже несколько часов, и справа, над редкими лесополосами догорает закат, расползаясь по небосводу яркими лентами. - Ты когда-нибудь выезжал за пределы города? – голос Бэкхёна вырывает Пака из напавшей на него дремоты. Он ерзает на сидении, садясь повыше и оттягивая воротник рубашки – все-таки, нужно было послушать Бёна и переодеться. Перед отъездом они заехали в торговый центр, и к сумкам на заднем сидении внедорожника добавилась еще пара бумажных пакетов с фирменными надписями. - Нет, - отрезает Ёль. Почему-то ему совсем не хочется вспоминать о прошлом. К чему те далекие воспоминания, если прямо сейчас он создает новые? Юноша упрямо смотрит в окно, где наверху кто-то случайно разлил крынку сметаны – звезды плавно плыли по небу, растекшись неопрятной серебристо-фиолетовой кляксой. Тени от фонарных столбов становились все длиннее, сами столбы попадались все реже, а видимость портилась из-за слабого освещения. - Откуда ты знаешь? Ты вел дневники? – с интересом расспрашивает Бэк, будто Чанёлю так легко вспоминать о своей неполноценности. Будь его воля, он бы, наверное, предпочел и вовсе забыть об этом. - Вел, - отвечает он со вздохом. – Толку, честно говоря, мало. Тяжело просыпаться в понедельник, читать дневник и понимать, что очередная твоя неделя ничем не отличалась от десятков предыдущих, - он пожимает плечами, морщась, а у Бёна сразу отпадает желание допытываться дальше. Он примерно представлял, каково это – жить по графику, от которого не отойти, даже если захочешь, но на деле все казалось куда более печальным. - Надеюсь, что ты запишешь в дневнике эту неделю, - с долей сомнения произносит он спустя пару минут, все так же неотрывно следя за дорогой. Чанёль молчит, и Бэкхёну кажется, что он все-таки уснул, и когда он кидает взгляд в зеркало заднего вида, то натыкается на изучающий взгляд темных глаз. Чанёль смотрит внимательно, будто впервые его видит: скользит по линии носа, растянутым в легкой улыбке губам, острому подбородку и спускается на шею, застывая… А потом Пак поспешно отводит глаза, будто увидел что-то лишнее, и Бэкхён едва подавляет в себе желание свернуть на обочину и… - Чёрт, - задумавшись, Бён пропускает новую кочку, позволяя машине хорошенько подпрыгнуть на ней. Всё-таки, подобные мысли – не лучшее, о чем можно думать за рулем, решает юноша, вновь сосредотачиваясь на дорожном полотне, ведущем вдоль побережья. В приоткрытое окно теперь врываются соленый воздух и истеричные крики чаек, едва слышные за тихой музыкой в салоне. Мимо проносятся многочисленные заправки и круглосуточные магазинчики, сверкают редкими огнями поселения и отдельные домики; на волнах плавно покачиваются рыбацкие суденышки, подмигивая в ночном воздухе одиноким фонариком. Наблюдая за тем, как рыбаки поспешно поднимают на борт сети, он мысленно интересуется, не выловили ли они хоть раз русалку. - Ты не проголодался? Может, перекусим? – спрашивает Бэкхён, когда они, наконец, останавливаются у одной из придорожных забегаловок. Неоновые часики на приборной панели показывают 2:47. - Я не голоден, но если сейчас же не выйду из машины, заработаю себе плоскопопие, - ворчит он под тихий смех водителя и покидает теплый салон следом за ним. Ветер тут же запутывается в волосах, и приходит осознание того, что в машине, все-таки, было откровенно теплее. Чанёль кутается в наброшенное пальто и семенит следом за Бёном, стараясь не отставать. Морской воздух соленый на вкус и пахнет рыбой, а может, пахнет он так только потому, что на вертеле уже поджаривается сочная рыбка в кляре – кто знает. Мужчины проходят под навес и кланяются женщине в возрасте с пышными формами, которая сразу же принимается хлопотать возле них. - Давно к нам не заезжали такие красавцы, - словно по секрету выдает она и, улыбаясь, приносит им по чашке рисового вина «за счет заведения». Бэкхён сразу же придвигает свою порцию ближе к Чанёлю, памятуя о своем неумении пить. Они заказывают рис с креветками и по порции шашлыка из рыбы, и уже через пятнадцать минут даже не_голодный Чанёль расхваливает тетушкину стряпню. - Ма, я есть хочу! Накорми сына! – внутрь забегает рыжий пухлощекий мальчишка, едва ли намного младше Чанёля и Бэкхёна, и бросается к матери, плюхаясь на один из стульев перед железной стойкой. – Отец с сетями разбирается, скоро будет. Ну, быстрее, я такой голодный, что готов целую акулу съесть! – он держится за стул удивительно тонкими пальцами и, расставив ноги в резиновых сапогах, болтает ими в воздухе. Бэкхён, наблюдая за незнакомцем, смеется в кулак, привлекая к ним внимание. – О, посетители! Откуда вы и куда направляетесь? – крутанувшись на стуле, парень повернулся к ним лицом и теперь сканировал мужчин жадным взглядом. - Простите, если он вам докучает. Наш Минсок-и очень любознательный, - довольно кряхтит женщина, очевидно, гордясь сыном. Парнишка только отмахивается от нее, подгоняя с поздним ужином, и возвращается к созерцанию незнакомцев. - Вы что, из «этих»? – выпаливает он без тени смущения, и Чанёль, только что вгрызшийся в кусочек рыбы, чуть не выплюнул его обратно на тарелку. В отличие от Бэкхёна, который залился звонким смехом, заполняя им всю палатку. Редко кто может быть таким одновременно непосредственно-наглым, при этом не раздражая. - Наша поездка… чисто рабочая, - мямлит Пак, прежде чем Бэк успевает хотя бы открыть рот. Чанёлю хотелось бы запечатать мальцу рот парой ложек риса, при этом заявив, чтобы тот не совал больше нос не в свои дела, но он сдержался. Минсок сразу же расслабляется, зато Бэкхён как-то заметно сникает, без былого интереса ковыряясь в миске с рисом. - А то заезжали к нам как-то одни. Как модели с обложки, ей Богу! Им бы жениться, а они все туда же… - Минсок! Подь сюда, хватит мешаться в зале! – прикрикивает на него матушка, и парнишка, все еще морщась, ретируется, оставляя их одних. За пластиковым столиком повисает неловкая тишина, во время которой Бэкхён просто скребет палочками по тарелке, пока Чанёль допивает вторую чашку вина. - Ты же не думаешь, что я должен был сказать все, как есть… - начинает Пак слегка раздраженно. Он уже вовсе не рад тому, что они остановились здесь, а не у одного из десятка таких же ресторанчиков. Чанёлю хочется, чтобы Бён понял его намерения правильно: во-первых, не стоит рассказывать всем подряд о том, кто они и куда едут; во-вторых, будь они хоть трансвеститами, направляющимися на фестиваль в Бразилию, это просто не их дело. - Нет-нет, ты прав. В конце концов, даже в столице находятся люди, не принимающие подобного, - он пожимает плечами, стараясь сделать вид, что его это не задевает, но опущенные плечи выдают его с головой. - Не стоит обращать внимание на таких типов, как этот Минсок, - раздражается Ёль. Почему-то поникший Бэкхён совсем не радует глаз, и хочется как-то приободрить его. – Это твоя жизнь, и чужое мнение не должно оказывать на нее такое сильное влияние. А теперь выше нос. Меня еще ждет мой сюрприз, и я хотел бы поскорее его увидеть, - Чанёль щелкает Бэка по носу, и тот действительно немного веселеет, с большим энтузиазмом доедая отброшенные в сторону креветки. Пака немного развезло с вина, и разговор пошел активнее. Они обсудили здешние красоты, неожиданный холод, идущий с моря, и даже шанс того, что в семье рыбаков родится ребенок нетрадиционной ориентации. Придя к выводу, что такое, наверное, случается раз в сто лет, парни поблагодарили радушную хозяйку за вкусный ужин и вернулись к поездке. Работающая в салоне печка быстро вернула в тела тепло, которое они растеряли во время ужина в продуваемой всеми ветрами палатке. На сытый желудок даже говорить было как-то лениво, поэтому Чанёль пристроил под голову один из купленных накануне вязаных свитеров и попытался поспать. В итоге он не проснулся, когда сонный Бэкхён наехал на очередную кочку и даже когда асфальт сменился на слегка ухабистую грунтовую дорогу. Через несколько минут Бён останавливает машину на небольшой площадке, с которой открывается красивый вид на рассветное небо и море, смешивающее белую пену с розоватыми лучами. Крики чаек становятся невыносимо громкими, но Чанёль продолжает тихо сопеть под влюбленным взглядом светло-карих глаз. Динамики негромко хрипят голосом очередного иностранного исполнителя, разрывая тишину все новыми «sleep, sugar»*, пока Бэкхён протягивает руку и, поколебавшись, убирает с глаз юноши мешающуюся челку и, не удержавшись, проводит дрожащими пальцами по скуле. Чужая кожа мягкая и теплая. Настолько, что желание коснуться ее губами становится невыносимым, и Бэкхён медленно наклоняется, готовый в любой момент отпрянуть… Чанёль пахнет медом и совсем чуть-чуть вином, а Бён, кажется, пьянеет от этого запаха и близости с человеком, которым восхищается, которого любит и желает до дрожи во всем теле. Ему не хочется отстраняться – наоборот, его тянет прижаться ближе, добраться губами до чужих горячих губ, запустить руки под тонкую рубашку и, наконец, провести ладонями по крепкому торсу, которым Чанёль так опрометчиво дразнил его вчерашним утром. Но прежде, чем он успевает проделать все это, Пак ворочается и открывает глаза, сонно щурясь от яркого света. Чуть слышно охнув, Бэкхён медленно отодвигается от него, пока Ёль полностью не пришел в себя после сна и не возмутился такой наглости. Над ребристой полосой моря неторопливо показывается красный солнечный диск, освещающий лучами кусок дикого галечного пляжа, небольшой двухэтажный домик и обступивший всю эту красоту бесконечный хвойный лес. - Это и есть твой сюрприз? – хрипит после сна Чанёль, не в силах оторвать восхищенный взгляд от открывающейся перед ним картины. Бён счастливо улыбается, понимая, что они не зря тащились в такую даль, и что ради этого стоило немного подпортить отношения с Чонином. Он автоматически открывает все двери и снова наклоняется к Паку, чтобы отстегнуть ремень безопасности, о котором тот явно позабыл. - Хочешь прогуляться по берегу? – успевает спросить Бэк, прежде чем Чанёль выпрыгивает из салона, подбегая к краю площадки. Старший закатывает глаза и прячет ключи от авто в кармане, запахивая кожаную темно-синюю куртку и выходя вслед за шатеном. Ему до боли в груди хочется взять Чанёля за руку и вместе убегать от накатывающих на берег волн, но он боится, что его оттолкнут. Поэтому он просто встает рядом с растерявшим дар речи юношей и за локоть тянет его в сторону, туда, где виднеется хвост мощеной дорожки, ведущей вниз, к пляжу. Они, не торопясь, спускаются, оглядывая окрестности и провожая глазами чаек, которые урвали себе плотный завтрак и теперь уносили его подальше, чтобы спокойно поесть. Ветер неистово треплет волосы и забирается под одежду, холодя кожу, и Бэкхён отпускает локоть Пака, засовывая ледяные руки в карманы. Чанёль спотыкается и едва не падает, утопая в гальке, но все так же упорно не смотрит под ноги, продолжая пялиться то на немыслимо высокие верхушки хвойных деревьев, то на окрашивающееся в грязно-розовый море. - Это твой? – он указывает пальцем на виднеющийся отсюда белый бок дома, разворачиваясь лицом к плетущемуся позади Бэкхёну. Тот машинально поворачивается следом, словно мог увидеть там еще что-то кроме древних зеленых исполинов и примостившегося среди них белого пятна цивилизации. - Криса, - Бэк мотает головой, откидывая с глаз взметнувшуюся благодаря игривому ветру челку. – Иногда он любит собирать здесь друзей, но никогда не позволяет кому-либо пить. Боится, что кто-то по пьяни решит искупаться, - добавляет он со смешком. Чанёль уже не первый раз замечает в голосе Бёна мягкие, непривычные нотки, когда он говорит о друге, и ему это не нравится. Он отчетливо понимает, что внутри него просыпается ревность. Словно Бэкхён должен принадлежать ему безраздельно, но он давит в себе это неправильное чувство, не желая привязывать юношу к себе, как бы ему этого ни хотелось. "Ты ведь не хочешь делать ему больно", постоянно напоминает он себе, кусая покрасневшие губы. - И он так просто отдал тебе ключи от дома? Или ты не сказал ему, для чего они тебе? – хмурится Пак, отпинывая в воду блестящий серый камешек. Такими был усыпан почти весь пляж, изредка разбавляемый коричневыми, а то и черными плоскими камнями, больше напоминавшими черствые лепешки. Он натягивает пальто и усаживается прямо на камни, не заботясь о том, что может испачкаться. Сейчас его занимают гораздо менее приземленные мысли… - Разве я должен докладывать кому-то о том, куда направляюсь и чем буду там заниматься? – Бэкхён насмешливо задирает бровь, вспоминая данный ему Чанёлем совет. Он присаживается рядом и вертит в руках аспидно-черный камешек, поднятый с земли мгновение назад. Маленький кусочек горной породы внимательно осматривается, а потом поглощается жадными волнами, облизывающими берег. - Раз уж это его дом, думаю, было бы правильно предупредить Криса о том, что ты намерен притащить сюда чужака и вытворять непонятно что, - ворчит Чанёль, однако Бэк отчетливо слышит в его голосе сомнение. Или это нервозность?.. - А ты, что же, готов вытворять непонятно что? – Бэкхён тихо, но заливисто смеется, задевая локтем обтянутое твидом плечо Пака. Чанёль думает, что с Бэкхёном он, несомненно, попробовал бы, но вслух отвечает только: - Не уверен, - вторя старшему хрипловатыми смешками. Солнце лениво выползает из-за волн; тени, раскиданные высокими елями, в страхе ускользают все дальше, прячась от теплых лучей, а Чанёль впервые в жизни благодарен своей болезни за то, что свела его с Бэкхёном. Благодарен за его улыбки и карие глаза со смешинками, за его холодные пальцы, которые Пак вытаскивает из продуваемой куртки и греет в кармане пальто, и за краснеющие кончики его ушей. А еще он благодарен Бэкхёну, с каждым новым днем пробуждающему в нем надежду, с которым он встречает первый рассвет сентября. *Poets Of The Fall – Sleep, sugar