Шепча держать листья шелковицы

Новая госпожа Не была чудо как хороша. У неё был замечательный характер, мягкие русые волосы и большие, карие, словно молочный шоколад, глаза, в которых никогда не было места гневу или раздражению. Только, впротивовес её предшественнице, всепоглощающие доброта и милосердие. Первая жена главы ордена Цин Хе Не скончалась пару лет назад от затяжной болезни. У неё же характер был тяжёлый — упрямый, прямолинейный, строгий, бескомпромиссный, она могла ударить словом так, что потом стала бы получать только всеобщее порицание, осуждение за жестокость, если бы вообще кто-то смел что-то сказать. Многие её побаивались, недолюбливали. Кажется, она любила только одного человека — своего сына, который характером пошёл в неё. Она относилась к нему с трепетной любовью, не подпускала к нему нянек или служанок. Кто-то называл её драконихой — сторожит своё яйцо, опаляя ослушившихся огнём. Муж часто говорил ей, что она ведёт себя неразумно, на что она просто, но едко отвечала, что это не его дело. Маленький мальчик в серо-зелёном одеянии долго плакал, сидя на коленях у кровати матери. Она не вставала уже очень давно, кажется ещё немного и пройдёт вечность. О ней заботились, конечно, но ничего более. Муж к ней не приходил, её единственным гостем был её сын, который сначала даже не понимал, почему мама всё время лежит и больше с ним не играет. Он тянул её за руки и звал играть, но в ответ его мать только заходилась кашлем: — Я встану, но чуть-чуть позже, хорошо? Я неважно себя чувствую. Тебе тоже не стоит здесь находиться, вдруг заразишься? — Тогда её руки, которые тянул мальчик, безвольно падали обратно на постель. Ему были несвойственны слёзы даже в самых трудных для ребёнка ситуациях, но сейчас они текли ручьём, капая с подбородка и моча простыни, в которые он утыкался лицом, яросто их же сжимая. Яростно от бессилия: он злился на себя, потому что ничего не мог сделать для неё — для своей мамы, самого близкого ему человека. Непонимание и боль, вечное беспокойство, мучающее его на протяжении последних месяцев. Ему было тогда шесть и, если спросить сейчас, что он тогда чувствовал, то он бы только усмехнулся и сказал: — Что я мог чувствовать тогда? Я был ребёнком. Конечно же боль и обиду — Сегодня он уже отпустил ситуацию, простил за слабость, за которую тогда себя корил, разговаривая с мамой перед сном, представляя, что она рядом и слышит его, улыбается и кивает на его бессвязную речь, с нежностью перебирая тёмные волосы у него на лбу, висках. Она ласково звала его солнышком — он всегда будто внутренне светился от переполняющей его энергии. Минцзюэ старательно занимался сражаться на саблях, рукопашному бою, грамоте, учился сражаться с нечистью. Мать всегда говорила ему: — Будь сильным. Тогда все будут тебе подчиняться. Ты сможешь делать то, что захочешь и никто не станет тебе указом — Она желала сыну счастливой жизни, где никто не будет ему говорить, как жить. Где только ОН будет решать, что делать завтра. Ей самой не хватало такой жизни. Она была женщиной и априори не могла стать главой своего клана, прославленным воином или заклинательницей просто потому, что хочет. У неё был талант, но её пол не позволял ей слишком многого. Как только она достигла брачного возраста её выгодно выдали замуж за главу клана Не, покрыв все долги. Очень престижно, она купалась в роскоши и любви своего мужа. Ей обещали, что как только она выйдет замуж, то сможет заниматься чем угодно (в её клане считалось, что самое опасное холодное оружие в руках женщины — это иголка), но это оказалось не так. Муж любил её сначала, но потом постепенно охладел. Она хотела свободы, хотела быть сильной и независимой, была страшно гордой и убивала своим равнодушием. — Ты совсем меня не любишь? — Как-то спросил он у неё. Она, глядя ему прямо в глаза, ответила: — Нет — И снова опустила взгляд на вышивку. Как оказалось, действительно есть такие ордены, которые продвигают женщин, учат их заклинательству, но ни её родной, ни новый, в их число не входили. Она была нужна здесь только чтобы родить наследника. Никто не стал интересоваться, чего хочет она. Но муж, отчего-то всё равно ждал взаимности. И вот, она беременна, довольно быстро, если честно и это не могло не радовать. Беременность прошла хорошо и родился мальчик. Довольно крупный, крепкий, тяжёлый, как камушек. И смотрел строго, что часто смешило новоиспечённую мать. Она искренне любила его, прижимала к груди, ласково гладила по пухленьким ручками и ножкам и говорила: — Ты будешь воином. Намного сильнее твоего отца. Намного сильнее меня — Минцзюэ же в ответ пока только пускал слюни. А позже стал верить, слушать и стараться не расстраивать веру его матери в него. И вот, её уже нет. Ради кого стараться? Зачем? Он на какое-то время забросил свои занятия, только сидел и угрюмо что-то вырисовывал на песке палочкой. Ничто не могло сдвинуть его с места, никакие учителя, другие дети. С ним мог говорить только отец, которого он тоже безмерно любил и только не совсем понимал, почему они с мамой не ведут себя, как родители его друзей. И даже он долгое время не мог с ним договориться.                                   ◇◇◇ — Сын мой, почему ты снова не захотел заниматься? — — Зачем? — Вопрос поставил мужчину в тупик. — А зачем ты занимался до этого? — — Для мамы. Она просила быть сильным и я занимался — — Отчего сейчас не занимаешься? Ты думаешь, что ей бы понравился твой настрой? — Минцзюэ молчал — В первую очередь, ты должен стараться для себя, а не для кого-то. И если тебе так сильно нужно делать это, кому-то посвящая, то посвящай себе. Представь, что ты сундук, в который ты сам вкладываешь золото. От этого он становится только дороже, ценнее. В твоём случае сильнее. Мама заботились о тебе, а не просила делать это только потому, что ей этого хотелось. Ты должен это понимать. Всё делается не просто так, не по чьей-то прихоти. Отныне делай это для себя. Можешь вспоминать её периодически, говоря, чего добился в последнее время, но ни горячо, ни холодно ей уже от этого не станет — Отец посмотрел на снова промолчавшего сына и, вздохнув, удалился. С этих пор Минцзюэ возобновил занятия.                                   ◇◇◇ Чуть позже глава Не позвал сына к себе в кабинет: — Знакомься, это моя будущая жена. Нин Инъин — Он указал ладонью на девушку —А это мой сын Не Минцзюэ — Инъин мило улыбнулась мальчику. Она была совсем не похожа на маму. Мама была высокой, с прямой спиной и широкими ладонями. Инъин была низкорослой, хрупкой и всегда смотрела куда-то в пол, нервно перебирая кисточки на веере. Ладони у неё были все в мозолях — это стало понятно сразу, как только она взяла мальчика за руки. Вероятнее всего, раньше она была служанкой, но несмотря на кроткий вид, не такой простой, как кажется. Возможно, её даже стоило опасаться в будущем. Несмотря на её очевидное прошлое, она одевалась со вкусом и вела себя довольно грациозно. Даже когда забеременела. Она хорошо относилась к Минцзюэ и часто гуляла с ним в саду, устраивала чаепития, никогда не просила звать её мамой, понимая, что для чужого ребёнка никогда ему её не заменит. Ведь её не стало, когда он был достаточно взрослым и помнил её очень хорошо, а потому девушка не претендовала на её роль. Беременность отнимала у неё очень много сил, она постоянно неважно выглядела, плохо себя чувствовала, но стойко держалась. Однажды, когда они в очередной раз шли по узкой дорожке вдоль цветов и ягод, она остановилась и в задумчивости сорвала пару свеженьких листьев шелковицы. — Я так люблю шелковицу, Минцзюэ. А ты? — — Мне не очень нравятся ягоды — он помедлил — Нет, не люблю — — Как жаль! Ты многое упускаешь — Она устало потёрла переносицу. И взглянула на мальчика: — Твой отец уехал на несколько дней по делам. А я чувствую, что ребёнок вот-вот появится. И я подумала, может быть, выбрать имя сейчас, как можно скорее? — — Отец разве не будет возражать? Так как дедушки давно нет, имя должен придумывать он — — Мне хочется сейчас. Ничего, я думаю он нам уступит. Так что ты думаешь? — Минцзюэ какое-то время молчал. Он всматривался в зелёные листочки в руках девушки. С фантазией в самые необходимые моменты у него были проблемы. Она убегала от него, издевательски маша ручкой, именно поэтому у него были неприятности с сочинениями на занятиях. — Быть может «Лезвие» или «Гром»? Кажется скоро будет гроза…— У неё, видимо, тоже. — «Держать листья шелковицы»? — Девушка замерла на мгновение, теребя растение в руках, и звонко рассмеялась. — Чудесное имя. Значит, так и назовём. И девочку и мальчика. Впрочем, мне кажется, всё-таки будет мальчик. Уж очень он активный — Она дотронулась до рёбер, резко втянув воздух. — Его, видно, всё устраивает — Они погуляли ещё немного и разошлись на мнении, что имя замечательное и хорошо подходит будущему члену семьи.                                 ◇◇◇ Роды проходили очень тяжело, девушка промучалась два дня и была полностью измотана, когда ей наконец положили ребёнка на грудь. Муж и приёмный сын вошли к ней тут же, но врач поймала первого за руку и отвела в сторону поговорить. — Мальчик всё-таки. А я говорила — Она трясущимися руками обнимала ребёнка, который вёл себя удивительно тихо — будто уже понимал, что к чему. На Инъин было страшно смотреть. Под глазами круги, бледная, как смерть, волосы липнут ко лбу и губы дрожат. Она явно сдерживала слёзы, только горя или радости — не понятно. Она поцеловала малыша в лоб и сказала: — Возьми его, Минцзюэ, прошу — Мальчик смотрел на неё ошарашенно, не понимая, что конкретно она хочет сделать. Но руки всё-таки протянул. — Молю тебя, позаботься о нём как следует. Больше будет некому. Сначала им будут заниматься няньки, не беспокойся, но потом, когда он подрастёт, стань ему опорой. Я буду очень благодарна тебе за это. — Минцзюэ смотрел то на ребёнка, то на неё и, заплакав во второй раз в своей жизни, горячо пообещал: — Конечно, я позабочусь о нём — К этому моменту к ним подошёл отец. Он присел на край кровати и молча созерцал картину, раскинувшуюся перед ним. Этот момент навсегда останется в памяти Минцзюэ. И он, как и обещал, будет рядом с Хуайсаном до своего последнего вздоха.