Хочу, чтобы ты был только моим

– Ким Хонджун, ваша работа хуже в тысячу раз, чем я себе мог когда-либо представить. – голос преподавателя, такой твердый, холодный и грубый, впитывается в каждую конечность тела, вызывая в ней волну дрожи. Лицо же не проявляет никаких эмоций, чтобы позволить привычной маске равнодушия остаться на месте. Лёгкая надменная ухмылка в уголках губ Хонджуна не собирается никуда исчезать, чем ещё больше раздражает преподавателя, ведь тот сейчас смотрит на своего студента. – Мне вас самому под ручку вести в библиотеку, как маленького ребёнка, раз вы не удосужились прочитать ни одного учебника по моему предмету? – Почему бы и нет? Хотя... Вряд ли это как-то поможет мне заинтересоваться вашим предметом. – ещё это уважительное обращение на "вы"... Брр. Кима бесило любое слово из уст Пака, и он не собирался быть таким вежливым в ответ. Если бы в аудитории находились его одногруппники, они бы сидели с широко раскрытыми от удивления ртами, потому что никто не смел перечить мужчине по имени Пак Сонхва. О статусе этого человека знали, кажется, даже стены университета, что уж говорить о людях в нём. Боялись, уважали, пытались познакомиться, в особенности молодые студентки и несколько таких же студентов, и боготворили. Смотрели ему буквально в рот, когда он разговаривал о чём угодно, лишь бы только добиться его расположения. Так вели себя все в его окружении. Абсолютно все. Пока не появился Хонджун, который с первого дня невзлюбил этого молодого преподавателя. Позволил беспочвенной ненависти течь по венам, отравляя кровь, сжиматься в кулак ладоням, из-за чего на них появлялись следы от ногтей, а челюсть уже сводило. Никакого намека на проявление положительных чувств, первый семестр уж точно. Повод, как думал сам парень, у него был, причем весьма значимый – он терпеть не мог тех, кто получает кучу комплиментов, признаний и похвалы только из-за материального достатка. Считал таких людей пустышками с красивой обёрткой. В случае с Сонхва – с невероятно красивой, как бы не хотелось этого отрицать. Черты его лица были утонченными, неземной красоты, кожа медового цвета контрастировала с угольно-черными глазами и волосами, длинные худые ноги, тонкая талия и широкие плечи, словно обладатель выиграл генетическую лотерею, не иначе. Более того, вероятно, старался выделять свои достоинства, особенно когда надевал черную водолазку с высоким горлом и такого же цвета обтягивающие джинсы, которые приковывали к его фигуре внимание всех студентов, похожих больше уже на собак с открытой челюстью и стекающими из нее слюнями. Их количеством можно было отмыть весь университет или даже город. И Хонджун ненавидел своего преподавателя за это ещё больше, потому что сам ловил себя на подобных мыслях с начала второго семестра, пока внутри что-то предательски сжималось, заставляло сердце биться чаще, плюс ко всему ниоткуда появившиеся бабочки в животе, которых хотелось вытравить незамедлительно. С каждым днём отмечал больше деталей, изучал его внешний вид вдоль и поперек, причем делал это в открытую специально, но не смог добраться до внутреннего мира. Стены были настолько толстыми, что пробить их оказывалось практически невозможным. Понять, как он относится к людям тоже. Безразличное выражение лица без капли радости или грусти, что хоть вой волком на луну от отчаяния. Хотелось ударить и поцеловать, и так по кругу. Превратить свои действия в настоящую пытку длительностью в несколько дней и ночей. И всё для того, чтобы вывести того на эмоции. Довести до точки кипения, убедиться, что этот парень тоже человек со своим пределом терпения. Но в реальности приходилось просто говорить исключительно на тему его предмета, даже если делать это с открытой неприязнью и нескрываемым неуважением. Другого оружия у Кима не было. – Прекрасно. Идёшь со мной прямо сейчас в библиотеку. Мне всё равно, как ты унесешь с собой гору книг и успеешь исправить свою работу. Если через неделю результат не изменится, упустишь последнюю возможность получить зачёт. Следовательно, в сумме с остальными твоими задолженностями, вылетишь из университета, как пробка. – слушая словесный поток возмущения от своего преподавателя, Хонджун позволял ухмылке на губах расти в размерах со скоростью света, потому что вот оно. Чего он так долго добивался. Эмоция. Пусть даже не самая положительная, но сведённые от злости брови были лучше любого подарка на канун Рождества, раз пришлось ждать его намного дольше. – Я бы на твоём месте так не радовался своим высоким шансам на отчисление. – Кто вам сказал, что я радуюсь именно этому? И с каких пор мы с вами перешли на неформальное общение? – то, с каким вызовом смотрел на Сонхва его студент, как опёрся своими руками на учительский стол без какого-либо стеснения, чтобы заглянуть прямиком в глаза, и хорошо, что Сонхва сейчас сидел, и в зоне видимости была лишь верхняя часть его тела, отдавалось прямиком в сердце желанием стереть эту ухмылку с лица, и уже не особо то важно, какими способами. Злило собственное поражение в их маленькой игре, особенно тот факт, что вывести на эмоции получилось именно у Хонджуна. Не встречал человека наглее и самоувереннее прежде. Сначала старался не обращать никакого внимания, дабы не начать плясать под его дудку, и, более того, портить отношения со своим студентом. Но этот парень будто бы преследовал именно такую цель. Разозлить, заставить кричать и громко ударить по столу. А затем вдобавок каким-нибудь учебником по своему предмету, может так содержание попадёт в эту красную макушку. Будто Ким был готов пожертвовать собственным местом в университете ради победы. Не собирался отступать, специально писал свои работы на отвратительную оценку и не упускал возможности лишний раз нахамить, откинув мысль, что, вообще-то, разговаривает с преподавателем, а не с другом детства. Не стеснялся часами чуть ли не раздевать взглядом, прикусывать при этом нижнюю губу, тем самым мешать Сонхва сосредоточиться на паре. Хотя, соврет, если не признается, насколько иногда ему нравились их перепалки как в окружении с другими студентами, так и наедине. Соврет, если скажет, что его не зацепила такая "честность" и отсутствие притворства из-за статуса своего преподавателя в университете. Не встречал ранее людей, которые не собирались играть по его правилам и сделать всё, чтобы приобрести даже статус хорошего знакомого, кроме родителей, естественно. – Хорошо, знаЛИ бы ВЫ, как мне плевать, что ВАС обрадовало. – намерено делал акцент на вежливом обращении, с каждой фразой забывая о маске безразличия. Даже жесты тела выдавали его недовольство, раз руки молниеносно скрестились на груди, а спадающие с лица очки приходилось рефлекторно поправлять. Хонджун ловил каждое подобное движение и блаженно купался в собственном удовольствии от победы. – Так же, как и на то, что у вас не хватит времени исправить своё положение. – Вы не умеете лгать. – с каждым словом расстояние между их лицами постепенно сокращалось, обстановка в аудитории накалялась всё сильнее, быстрее, чем мчащийся на высокой скорости поезд, и в обоих случаях шанс вовремя остановиться был ничтожно мал. Ещё немного и Хонджун бы повалился на стол, так как руки еле выдерживали вес его тела, но пока не подводили своего владельца. – И я не собираюсь дрожать, словно осиновый лист, если дальше громких слов ничего не происходит. Можете проворачивать подобное с теми, кто готов отдаться вам на этом столе лишь за одно произнесенное приветствие, но не со мной. Я не собираюсь проявлять какое-либо уважение к человеку из-за его статуса. – тяжелый вздох Пака, ладони, сжавшиеся в кулаки, в сочетании с раздражением на лице Кима, которое неприлично близко находилось к чужому, а приоткрытые губы обдавали его горячим дыханием – ничто иначе, как бомба замедленного действия, способная в любую секунду разнести аудиторию на мелкие кусочки. – Я потрачу своё свободное время на переделывание этого проекта только для того, чтобы лишить вас возможности радоваться моему отсутствию. – Повторюсь для особо глухих – мне всё равно на ваше присутствие и мотивы. Меня интересует только результат. – он врал и прекрасно осознавал это. Пытался вложить в свои слова как можно больше уверенности, хотя по тому, как Хонджун продолжал ухмыляться и не собирался сдвинуться с места, продолжая смотреть на своего преподавателя, становилось понятно, что он не поверил ему. Пытался расслабить мышцы лица и снова одарить студента равнодушным взглядом, но расстояние между их лицами и напряжение в аудитории лишь мешало сделать это, попытки здраво мыслить оканчивались неудачей. Позорное поражение, которое претерпевал Сонхва, стоило этому мальчишке оказаться настолько близко с его фирменным выражением лица и пухлыми губами, все ещё остающимися приоткрытыми и цепляющими взгляд. Даже если он взглянул на них очень быстро, Хонджун всё равно успел заметить. Заметил и убедился, что его план работает намного эффективнее, чем предполагалось. Что Пак испытывает то же давление. То же желание. В его голове вихрь из таких же мыслей. – Поэтому чем быстрее мы пойдём в библиотеку, тем больше времени у вас будет хотя бы попытаться исправить положение. – Дайте-ка подумать. – нехотя отводя взгляд от лица Пака, Хонджун уставился в потолок задумчивым взглядом, его глаза округлились, будто он действительно думал над тем, что собирался сказать, хотя на деле лишь оттягивал момент. Или же хотел подольше насладиться реакцией старшего на своё поведение, при этом невинно прикусив нижнюю губу. Снова. В голове Сонхва шестерёнки слетели к чертям из-за этой картины. Он прекрасно понимал, что его водят за нос, и не предпринимал никаких попыток слезть с крючка. Мог встать с места и одним только взглядом прогнать студента из аудитории, если бы им оказался не Хонджун. Опоздал. Так нелепо упустил момент, когда этот паренёк начнет действовать на него таким образом. Не успел отдалиться до того, как начал проявлять симпатию. Испытывать что-то большее, нежели раздражение и неприязнь. Желание. Не только накричать, сказать пару неприятных слов на эмоциях, а ещё прижать к себе со всей силы, впиться жадным или нежным поцелуем в его пухлые красные губы, сутками разглядывать красивые черты лица и без сомнений не менее интересный внутренний мир. Заставить выкрикивать именно собственное имя, пока из чужих уст оно звучало совсем не так, как хотелось бы услышать. Потому что другие – не Хонджун. Другие были не нужны и не интересовали. И если Ким хочет сегодня играть по своим правилам, он сделает вид, что согласен, и не покажет, насколько ловко может в миг поменять эти правила на свои. – Оказывается, ты всё-таки умеешь думать. – слова, которые отвлекли Хонджуна от раздумий и заставили вновь опустить взгляд на лицо своего преподавателя. Казалось, на месте скончается от недостатка воздуха в лёгких, замечая вместо былой злости некую ухмылку. Будто они поменялись местами, и теперь Сонхва наслаждался растерянностью своего студента, а не наоборот. Несомненно, хороший ход, но сдаваться Хонджун не собирался. – А вы со всеми студентами переходите на "ты" или пытаетесь всячески унизить их? – мышцы спины со временем начали побаливать, но мысль сдвинуться с места не смела даже проскользнуть. – А ты со всеми преподавателями ведёшь себя так неуважительно? – Не поверите, но только с вами. – Несказанно рад такой взаимности. – Пак наконец-то отодвинулся подальше, чтобы иметь возможность полностью лицезреть реакцию Хонджуна на его слова. Был более, чем доволен, увидеть смесь замешательства и огоньков в глазах, но сам всё-таки смог натянуть привычную маску на лицо, хотя буквально горел изнутри, от чего становилось очень жарко. Надеялся на то, что младший посчитает причиной закрытую аудиторию, а не последствия своих действий. Шансы были катастрофически малы, несмотря на силу растерянности в таких моментах затуманивать мысли, и Ким был далеко не дураком, чтобы не верить в эффективность плана. – Если всё ещё хочешь исправить свою оценку, то нужно уже спуститься в библиотеку. Вечно открыта она не будет. – Об этом я и размышлял. – произнес Хонджун, возвращая былую ухмылку на губах, ведь следующие слова без сомнений разорвут ещё одну нить терпения между обоими парнями. – Могу ли я как-нибудь повысить свои шансы? – Я не сплю со своими студентами. – абсолютно спокойно ответил Пак, наблюдая за выражением лица своего студента. Ожидал, что тот раскраснеется, но ничего, кроме лёгкого удивления не увидел, и кроме глубоко вздоха не услышал. – Единственный способ я уже озвучил, дальше сам. – Жаль. – Ким пожимает плечами и замолкает, чтобы его ответ звучал двойственно. Поправляет лямки от рюкзака еле заметно дрожащими пальцами, пока в голове отчётливо всплывают неприличные сцены из-за ответа преподавателя, но изо всех сил старается не показывать эмоции, которые они вызвали в нём. – Значит, мне соврали, и я вовсе не особенный. Придётся спуститься в библиотеку? – На удивление, ты прав. – поднимается с места, сразу же задвигая за собой стул. Сонхва отводит взгляд в сторону двери, не осмеливается больше смотреть на Кима, иначе сорвётся. Понадеявшись на свой спокойный тон голоса и более-менее уверенный шаг, добавляет: – Сегодня я немного солгал. Следуй за мной. Хонджун лишь в сотый раз тяжело вздыхает и следует за своим преподавателем, при этом не упускает возможности изучать взглядом его массивную спину. Как назло та самая черная водолазка, не менее облегающие ноги уже другие джинсы, и уложенные немного по-другому волосы. Постарался, не иначе. Осознание своей реакции на такого Пака ничем не помогала отрезвить мысли и сосредоточиться на походе в библиотеку, где ему светит лишь оказаться с огромной стопкой книг в руках и еле как дотащить потом их до комнаты в общежитии. В своих фантазиях Хонджун уже давно лежал на этом учительском столе, прижатый чужим телом, вдыхая знакомый парфюм и плавясь от каждого прикосновения руками и губами, а на деле он лишь выходит из аудитории и цепляется за минутную возможность хотя бы так в наглую разглядывать фигуру старшего, пока тот не обернётся. В реальности исход сегодняшнего дня был удручающим с кучей литературы на письменном столе и бессонной ночью, потому что отвечать за последствия всё равно нужно. И перспектива вылететь из университета как никак пугала парня, хоть он и не являлся ботаником и не гнался за каждой оценкой. Ещё более удручающей была мысль о том, что максимум удовольствия, которое сегодня удастся получить – передернуть на своего преподавателя в душе и поблагодарить фантазию за то, какая она у него богатая. Весьма грустно, но лучше, чем ничего. Коридор был абсолютно пустым, пока за окнами заметно потемнело, слышны были только шаги двух парней, и оба не проронили ни слова за всё время, думая о чем-то своем. Если бы знали, насколько их мысли похожи, затуманены из-за одной и той же картины в голове, а пламя в груди так и не угасло даже в холодном помещении, накинулись бы друг на друга прямо здесь и сейчас. Сонхва держал себя в руках, предпочитая вместо этого прижать своего студента к стене и оставлять как можно больше отметин на его шее. Хонджун старался не упасть на ровном месте прямиком на колени и начать умолять сделать уже что-нибудь, наплевав на гордость. Он не должен сдаться первым, не сегодня точно. Не проиграет. Второй думал о том же, для большей убедительности засунул обе руки в задние карманы, пальцами сжимая ключи в них. Так и не обернулся до конца пути, дабы в лишний раз не рисковать. Вся надежда была на Минги – лучшего друга Сонхва и по совместительству библиотекаря. Обмен дежурными фразами, может быть ещё разговор о всяком, пока Ким будет брать учебники по указанию. Кто-то должен был помочь привести мысли в порядок, а Минги с удивительной способностью разговорить даже мертвого, как никак был кстати. Только если не увлёкся какой-нибудь книгой, что равно: "Только попробуй меня отвлечь, откушу голову и убью на месте". Дверь библиотеки со скрежетом отворяется, отвратительным звуком залетая в уши каждого, и в поле зрения попадает Минги. Минги. Сидит. С книгой в руках. Первая ступень к провалу. – О, Хва, какими судьбами? Как дела? У меня тоже отлично. – так же быстро снова переводит взгляд на книгу, как перевел его на своего друга. – уже вторая ступень к провалу, ведь, судя по всему, содержание книги очень интересное. – Хватай, что нужно, но только быстро, скоро смена закончится. – К сожалению, быстро не получится. – третья ступень во всей красе, но Пак выглядит внешне абсолютно спокойно и по привычке подходит к столу Минги. – Мне нужно определиться с кучей книг для своего студента. – И кто же этот счастливчик? – тем не менее парень не спешит увидеть, с кем пришел Сонхва, будучи больше увлечённым сюжетом истории. – Хотя, можешь не отвечать. Либо Ким Хонджун, либо Чхве Сан, я прав? – Ким Хонджун. – подаёт голос младший, с гримасой недовольства осматривая помещение, в котором бывал меньше пяти раз за всё время учёбы. – И я не особо счастлив своему положению. – Английская литература действительно интересна, если вникнуть, так что у тебя появился шанс заинтересоваться. Особенно, если её ведёт Пак Сонхва. – Не разделяю ваших взглядов. Просто скажите, что мне в итоге брать. – на деле Хонджун чуть уже не выпалил, что в английской литературе его интересует только преподаватель, но решил не выдавать себя. – По буквам ориентируюсь, справлюсь самостоятельно даже до вашего ухода. – Это уже не ко мне. – в подтверждение своих слов Минги рукой указал на рядом стоящего Сонхва, пока глазами чуть ли не прожигал книгу, рискуя в скором времени устроить в библиотеке пожар. – Мой друг в вашем полном распоряжении. – Возьми пока книгу, по которой писал работу. – Пак готов был собственноручно придушить Минги за его фразу, усилившую былое напряжение между двумя парнями пуще прежнего и ставшей четвертой ступенью перед своим поражением. – Я подумаю над остальными. – С каких пор вы перешли на "ты"? – спросил Сон, закрывая дочитанную книгу и переводя взгляд на напряжённое лицо друга. От Хонджуна и след простыл, потому что он спешил как можно скорее покинуть это место и своего преподавателя. Наедине с полками ему хотя бы не на кого будет накинуться, а значит, риск проиграть будет намного ниже. – Воу, ты чего такой? Поцапались? – Если бы. – присев на стол, Сонхва устало потёр глаза, сняв перед этим очки. – Когда-нибудь вселенные схлопнутся, и ты начнёшь следить за тем, что говоришь. – Я читал финал. – как же иначе. – Прости, но там побольше экшена, чем в твоей личной жизни. Так хоть действовать начнёшь. – Ещё громче, не все ведь услышали. – злобный взгляд, которым он одарил Минги, на самом деле был больше отчаянным с примесью пятой степени своего поражения. – Мы говорим шепотом, успокойся. – Сон был уверен, что студент их не слышит, пока занят поиском книги слишком долго. И под звук собственного ворчания Хонджун действительно ничего не слышал, лишаясь остатков надежды найти необходимое. – Твой мальчик, похоже, без тебя не справляется. Лучше помоги ему, мне скоро нужно уходить. – Он мой студент. – неизвестно, сколько ступеней оставалось до взрыва, но Сонхва насчитал пока только пять, с каждым разом сильнее сжимал ткань водолазки. – Ты сможешь оставить ключи? Вряд ли мы успеем. Я сам закрою библиотеку. – Чёрт с тобой. – какое-то время Минги роется в рюкзаке, чтобы найти ключи, пока Сонхва смотрит в сторону многочисленных рядов, где, видимо, действительно затерялся Ким. Поворачивается обратно, когда слышит звон ключей и пару ругательств из уст друга на свою плохую память и бардак в вещах. – Держи, только не забудь отдать их твоей фанатке, что возится с остальными ключами. – Женщине шестьдесят, и она замужем, утихомирь свои фантазии. – Не тебе мне говорить о фантазиях. Жаль парня, молодой ещё. И только не на этом столе, прошу, он – моё святое место. Я тут ем, читаю, сплю и... – Сон Минги! – громкий голос Пака и заливистый смех Минги раздавались по всей библиотеке, как глухой звук от книги, приземлившейся на пол из рук Хонджуна, который услышал последние слова и чуть не уронил челюсть. Сделал вид, что ничего не слышал, быстро схватив её в руки, и с полным равнодушия лица подошёл к столу, как будто ничего не произошло. – Ладно, ребята, мне пора. Всё равно делать тут больше нечего. – под пристальным взглядом обоих, Минги схватил рюкзак и поднялся с места, рефлекторно проверяя рабочий стол на наличие лишних предметов. – Подойдёшь ко мне со списком книг завтра, я запишу тебя. – Хорошо. – ответил Хонджун и сжимал книгу в руках, словно спасательный круг. Мысленно молил библиотекаря уйти как можно скорее, потому что так они с Сонхва останутся наедине. Пока тот молил совсем об обратном. Еле сдерживал себя, чтобы не посмотреть на его лицо, хотя и так был уверен, что оно излучает лишь недовольство. – Напиши, как доедешь. – голос Пака звучал заметно нервно, и ему повезло, что он сейчас сидит, а не стоит. – Вдруг что-то забыл. – Окей, мамочка. – Минги напоследок махнул рукой в знак прощания и чуть ли не бегом покинул библиотеку. Вместе с этим шанс на провал перешёл на шестую степень. Казалось, она была предпоследней, если вовсе не последней, как только раздался хлопок дверью, и в помещении теперь не было никого, кроме него и Хонджуна. – Какую из миллиона других книг мне брать следующей? – наконец перевел взгляд на своего преподавателя и сразу же пожалел об этом. Лучше бы он никогда в жизни не видел этой картины. – Если я её найду, конечно же. – Секунду. – Сонхва вскочил со стола и схватил ключи, направляясь прямиком к двери. Своими действиями сначала успокоил Кима, ведь ему больше не удавалось откровенно пялиться на то, как его преподаватель выглядел, пока всего лишь сидел, но в следующую минуту сердце забилось ещё быстрее, стоило только услышать звон ключей и пару щелчков. Дверь теперь была закрыта, а сбежать было некуда, хоть в окно прыгай, тем более с первого этажа, а книга чудом снова не выпала из его рук. – Так нас не будут отвлекать. – Сонхва кладёт ключи в карман, а Хонджун в ту же секунду пытается вернуть ухмылку на лицо, что выходит, мягко говоря, не очень, даже хреново, но приближающийся к нему Сонхва даже ничего не замечает. – Отвлекать от чего? – былой ехидный тон голоса, который и раздражал старшего, и вызывал новую волну возбуждения по всему телу. Та же ухмылка на уголках губ, и лишь дрожащие пальцы могли выдать его волнение. Могли, если бы Пак опустил взгляд, что делать было куда опаснее в его положении. Оба продолжали пожирать друг друга глазами, в немом диалоге осыпали оскорблениями, в мыслях же перестали как-то контролировать себя. В итоге прозвучал приличный ответ на вопрос. – От поиска нужной литературы. У нас есть полчаса. – пока в голове не загорелась предательская цифра "7", означая конец его терпению, Сонхва прошел мимо своего студента в сторону полок с книгами и услышал шарканье ногами позади. Пройдя немного, остановился около сборника творений Шекспира и пытался определиться с выбором. Перед глазами промелькнула красная макушка, чуть ли не сбивая с ног, но вовремя остановившаяся возле той самой полки. – Только не говорите, что Шекспир. – Хонджун готов был достать из кармана чужих брюк проклятый ключ и убежать как можно дальше от знакомого сборника. – Бери вторую слева. – Вы издеваетесь? Я похож на гиганта или нашего библиотекаря? – он всё-таки попытался на носочках дотянуться до нужной книги, но пары сантиметров в росте всё равно не хватало. – Не дотянусь. Унижать так своего студента – признак вашей некомпетентности. – Моя компетентность была под угрозой ещё с обращения к своему студенту на "ты" – Хонджун спиной почувствовал тепло чужого тела, замечая руку, которая с лёгкостью достает книгу с полки и вручает её, словно отмечая собственное превосходство в росте. Бесит. И даже не спешит отстраняться, горячим дыханием обдает шею парня. Стоит слишком близко. Опасно близко. – Держи. – Мог бы и сам достать, раз сантиметров в росте хватает, и не выпендриваться. – оборачивается быстрее, чем понимает, что перешёл на неформальное общение. Ещё немного, и их носы столкнулись бы друг с другом, окончательно срывая крышу. И если Хонджун продолжал держаться из последних сил, то Сонхва уже ногами стоял на восьмой – судя по всему – точно последней ступени своей выдержки, как только лицом к лицу столкнулся с привычным раздражением Кима и вызовом в глазах. – Ты никогда не умел вовремя заткнуться. – обеими руками опирается на полку, практически прижимая чужое тело к ней, и прожигает взглядом. – Знаешь, к чему это может однажды привести? – Угрозы об отчислении я уже слышал. – Хонджун ставит галочку в последнем пункте своего плана, пока отворачивается от Пака, несмотря на то, что расстояние между ними практически отсутствует, и кладёт книгу на свободное место. Не туда, куда нужно. Не на своё место. А зная манию своего преподавателя к порядку, победоносно ухмыляется и возвращается в прежнее положение. Попал в яблочко. – Твоими словами "Повторюсь для особо глухих", я не собираюсь относиться с уважением к тому, кто этого не заслуживает. – уверенно поднимает голову и с вызовом разглядывает лицо в нескольких сантиметрах перед собой. Готов поклясться, что слышал хруст костяшек из-за сжимающихся кулаков, и был в шаге от победы. – Можешь проворачивать подобное с тем, кто готов отдаться тебе на месте за каплю внимания, но не со мной. Я не собираюсь затыкаться, словно по щелчку пальцев, раз сам Пак Сонхва пожелал этого. Затыкай своих верных псов, заодно хоть слюни пускать не будут. – Прежде чем обращать внимание на чужие, подотри собственные. – последние попытки ухватиться за нежелание так просто сорваться и проиграть. Кончики носов уже касались друг друга, а разговор перешёл на еле слышимый шепот. Но прежнее раздражение никуда не исчезало у обоих, лишь смешивалось с возбуждением, которое норовило достигнуть своего предела. На финишной прямой происходила настоящая борьба за первенство, слова из уст походили на мяч во время игры в пинг-понг, что летел из одной стороны в другую и так несколько раз. – А разве не хозяин должен этим заниматься? – А разве ты не достаточно самостоятельный? Обойдешься без моей помощи. – вопреки сказанному, Сонхва разжимает кулак одной руки и холодными пальцами проводит по нижней губе Хонджуна, выбивая из его лёгких воздух. Тот еле стоит на ногах, но не спешит выдавать свои настоящие эмоции, как и убрать чужие пальцы со своего лица. – Более чем уверен, тебе это лишь в удовольствие. – Не будьте так уверены, что выкрикивал именно ВАШЕ имя, пока получал это удовольствие. – сам практически задыхается от отсутствия хоть какого-либо расстояния между ними и удивляется своей выдержке в такой момент. Как его язык ещё не утерял способность говорить? Что-что, а жажда победы всегда вытесняла другие эмоции, цепко заседала в голове, несмотря на то, какой соперник выпал на этот раз. Более, чем просто сильный, признает Хонджун. Потому что его тактика была не хуже собственной, либо слабым местом парня была влюбленность в преподавателя. И по этому слабому месту его сейчас и ударили. Вычислили, как бы он не пытался скрывать, и с каждым разом наносили удар, сильнее предыдущего. – Твоя личная жизнь меня не касается. – пулей отстраняется от младшего, словно его слова обожгли каждый сантиметр кожи, и с полученными ожогами максимальной степени спускается на ступень ниже своего терпения. Как бы сильно он не хотел сотворить с этим мальчишкой всё, что вертелось вихрем мыслей в голове, но он прежде всего его студент, и уже перешёл черту, которую не позволено было пересекать. На дрожащих ногах развернулся спиной к нему и направился к рабочему столу, чтобы присесть. Охладиться, прийти в себя и привести мысли в порядок. Переживет, забудет и успокоится, как делал это раньше. Не позволит сердцу руководить разумом. Ким наблюдал за этой картиной с гримасой раздражения на лице, и полным крахом и разочарованием где-то внутри. Разозлился, расстроился, и разозлился из-за того, что расстроился. Он не привык проигрывать, однако сегодня было даже всё равно на своё поражение. Злился не на провал, а на поведение Пака, что вел себя хоть и правильно, разумно, но убегал от проблемы вместо того, чтобы решить её. Оба парня были невероятно злыми, раздраженными и заведенными до предела, Хонджун даже задумывался забрать документы из чертового университета и больше не переступать через его порог. Потому что надоело. Хотя, он и так, видимо, вылетит отсюда, раз уж точно не успеет исправить положение. – Завтра подойдешь к библиотекарю со списком книг. Неделя на переделывание проекта. – приземляется на стол и надевает очки, хватает книгу, которую несколько минут назад читал Минги, и решает почитать хоть немного. Не зря ведь она так сильно заинтересовала его друга? – За два дня всё равно не успеешь. – Без вашей благотворительности обойдусь. – со стороны Хонджун выглядел как самый настоящий ребенок, злился и капризничал из-за отказа, чуть ли не топал маленькими ножками, если бы ему на самом деле не было 19 лет. С гордо поднятой головой прошел мимо полок, поправляя спадающую лямку от рюкзака, и встал напротив стола, злобно взглянув на Пака и скрестив руки на груди. Старший слегка усмехнулся такому поведению, но показывал, что всё ещё был также раздражен. – Не собираюсь переделывать ничего и оставаться в стенах этого университета тоже. Всего хорошего не от чистого сердца. – Дверь закрыта. – Так откройте её. – Нет. – В смысле "нет"? – Ты не уйдешь, пока не остынешь. Посиди на диване, почитай книгу. Подумай о своём уходе из университета на трезвую голову, как и своём поведении. – Очень искренне извиняюсь, но пока ты здесь, я не могу думать трезво. – глаза Сонхва в миг округлились, а буквы в книге поплыли, теряя какой-либо смысл. Ким заметил это, хоть его преподаватель и выглядел все ещё очень раздраженным, но понял, что его слова звучали очень странно. – Потому что бесишь. Поэтому открой дверь. – Имей уважение, ты говоришь с преподавателем. – решил не поднимать взгляд на своего студента, лишь бы не достигнуть точки невозврата вновь. В этот раз его выдержка буквально висела на волоске. А то, что попадало в поле зрения – до ужаса злой и одновременно из-за этого милый и горячий парень, который перешёл всяческие границы и не боялся тем не менее ни капли последствий – уже было вполне достаточно, чтобы бросить всё к чертам и пригвоздить того к столу. Хонджун думал ровно о том же самом, только ещё хотел выбросить эту чёртову книгу и очки куда подальше, чем вызвал бы новую волну недовольства у мужчины, и довести того до полного срыва. Не собирался отступать. – И научись проигрывать. Зря он это сказал. – Я не умею проигрывать. – книга в руках Сонхва захлопывается от рук Хонджуна и приземляется на стол прямо между его ног, куда и падает взгляд старшего, а затем снова перемещается на наглого парня. Скулы сводит от злости, зубы скоро начнут крошиться от такого давления, глаза источают чистейшую ненависть и похоть, что хочется разгромить всю библиотеку к чертям собачьим. Ким был бы очень доволен быть причиной такой реакции, если бы злился немного меньше на своего преподавателя. Но сейчас хотелось вцепиться руками в его шею, слушать, как тот задыхается от недостатка воздуха в организме, и продемонстрировать свои возможности. – И уважать тебя тоже не собираюсь. – Значит так. – вскакивает с места, быстро обходя младшего, и встаёт позади, от чего тот поворачивается в его сторону. Вздрагивает, когда оказывается практически прижатым к столу, а обе руки Пака опираются на него, не позволяют сдвинуться с места. Ловит прожигающий взгляд и с удовольствием отмечает привычку преподавателя блокировать любые способы сбежать, с нескрываемым раздражением на лице пытаться поставить парня в неловкое положение, в итоге не подозревает, что своими действиями лишь заводит, а не пугает. Чувствует уже привычное горячее дыхание на собственных губах и не упускает возможности пялиться на чужие без какого-либо стеснения. – Остаёшься здесь один, пока не успокоишься, раз моё присутствие так тебя будоражит. – голос не звучит так уверенно, как хотелось бы, потому что Сонхва замечает, куда направлен взгляд его студента. – Почитаешь ту книгу, по которой писал работу, может хоть первые десять страниц удосужишься осилить. Вернусь через полчаса. – Не-а. – сам быстро забирается на стол под пристальным наблюдением и пожимает плечами. Специально не кладёт ногу на ногу, а сидит с раздвинутыми, швыряя книгу куда-то в сторону. Ядовитая улыбка на устах, бросает несколько дровишек в костёр, чтобы он разгорелся во всей красе, ведь наблюдать за каждым напряжённым мускулом чужого лица – лучшее зрелище за всю его жизнь. – Раз не хотите отдавать мне ключ, я сам его возьму. – пальцами рук приближается к ремню брюк Сонхва, обхватывает пряжку и тянет к себе, наслаждаясь лёгким замешательством и податливостью старшего, ведь буквально через секунду его бедра соприкасаются с краем стола и оказываются между худыми ногами Хонджуна. – Было очень неприятно иметь с вами дело, хотя признаюсь, действительно пускал слюни на вас. – просовывает пальцы в карман, где лежали ключи, и медленно, словно дразня, пытается выудить их оттуда. Вслепую приходилось прикладывать больше усилий, но перестать разглядывать каждую эмоцию на лице своего преподавателя было бы самым настоящим преступлением. Тот уже не скрывал открытого раздражения, даже злости, и другую реакцию, ради которой студент всё это вытворял: пик возбуждения. Весь его вид и поведение говорили об этом, огоньки в глазах, предательским порывом ветра коих являлся Ким, чтобы разжечь пуще прежнего, прерывистое дыхание, наполняющее пространство и усиливающие и до того напряжённую атмосферу. Осталось совсем немного, он обязательно выиграет, доведет начатое до конца, заставит жерло вулкана извергаться и головой окунется в эту лаву. Захотев однажды, сделает что угодно, дабы получить. – Однако, надеюсь, мы больше никогда не увидимся вновь. Вот оно. Последняя капля терпения упала куда-то в пропасть. Озвученная мысль о том, что он больше никогда не увидит Хонджуна, выстрелила в самое сердце последней пулей. Последняя ступень к собственному поражению. Законный конец долгой выдержке Сонхва. Всё-таки проиграл, хотя стоит отдать должное, держался очень хорошо. Держался до последнего. Обхватывает подбородок парня пальцами одной руки и сокращает ненавистное расстояние между их лицами. Жадным поцелуем впивается в пухлые губы, не медлит проникнуть языком в приоткрытые уста, будто те нарочно не собирались закрываться ни на секунду, произнося колкие фразы. Сдаётся и желает заткнуть мальчишку самым действенным способом, вовлекая их горячие языки в долгожданный страстный танец. Внизу живота завязывается предательский узел, кромешная тьма, ведь глаза прикрыты, лишь подливает масло в огонь, и становится невыносимо жарко от разливающегося изнутри тепла. Слишком жарко и опасно, высвобождение заключённых в клетку чувств порождает убийственный взрыв, что превращается в миллион фейерверков и разносит в клочья здравые мысли без шанса на выживание. И как назло, Хонджун не упускает возможности даже во влажной борьбе языков вырваться победителем собственным и начать ласкать рот партнёра, словно помечает каждый участок, и пусть кто-то попробует проникнуть туда. Чувствует, как рука Сонхва пристраивается на его макушке, возбуждающе грубо зарывается в красные пряди и непременно оттягивает их, вырывая первый, но такой долгожданный, за этот день тихий стон из груди младшего. Ким проклинает свой организм за такую реакцию и не собирается как-либо сдаваться. Накрывает пах старшего, пальцами сжимает жёсткую ткань брюк, нащупывая уже немаленький стояк. Ухмыляется в поцелуй, потому что добился своего и на этот раз. Сонхва улавливает хитрый ход своего студента, еле сдерживает себя и сжимает ладонь руки, которая всё ещё находится в красной макушке, в кулак, но делает это так, чтобы не причинить тому сильную боль. Вместо этого прикусывает его нижнюю губу, языком слизывая появившиеся капельки крови, а затем облизывает новую ранку, нежно посасывая. Нестерпимо припадает к верхней и проделывает то же самое, при этом перемещает вторую руку на талию Хонджуна, с лёгкостью обводит её и резко придвигает чужое горячее тело к своему, от чего его возбуждённая плоть в миг соприкасается с собственной. Глухой жалобный стон доносится до барабанных перепонок, впитывается в каждую клетку тела снаружи и изнутри, сносит крышу, становится теперь самым любимым звучанием в жизни Сонхва. Заедает в голове, как червячок, и несомненно будет звучать даже без его обладателя каждый последующий момент. Воздуха становится катастрофически мало, но ни один из них не желает отрываться. Наслаждается своей победой и поражением, Хонджун сжимает в руках долгожданный кубок, а его преподаватель утешительный приз за проигрыш. Тем не менее не смеет жаловаться, потому что никакой приз прежде не вызывал в нём столько эмоций и желания, никакой трофей близко не был столь значимым и крышесносным, и без сомнений отправляется прямиком в мусорку, освобождая место только для одного парня. Того, кто способен одним словом вывести из себя, одним взглядом разорвать сердце на части, нагло ворваться в жизнь и перевернуть в ней всё вверх дном. Отпускать его было бы хуже самой смерти, а позволять другим прикасаться к нему – тем более. Оторвёт руки любому, кто посмеет сделать это. – Проиграл. – Хонджун, еле как отрываясь от губ старшего и смакуя свою победу собственными, произносит ими прямиком в районе шеи шепотом эти слова, прерывисто дышит, чем вызывает стадо мурашек по коже Пака. – Ты проиграл. Кровь в жилах застывает, кончики пальцев леденеют, комок слюней скатывается по горлу, кислород предательски не проникает через раздутые от распирающего желания ноздри, и этот дразнящий шепот, вызвавший первый желанный для Кима рык из губ Сонхва. Очередное доказательство его поражения. Очередная победа младшего. Сжимает ткань его толстовки в руках не в силах контролировать свой разум. Он действительно проиграл. Рывком подхватывает худое тело, перемещая вторую руку на его талию, чтобы укрепить хватку, и поднимает со стола. Хонджун скрещивает ноги вокруг массивной спины и обвивают шею старшего дрожащими руками, цепляется за него, как за спасательный круг, боясь упасть, потонуть и потерять остатки сознания. Устраивается поудобнее, чем создаёт трение между телами, тяжело выдыхает под воздействием новой волны возбуждения, что моментально передается тому, кто его держит. И как назло, все окна в библиотеке были наглухо закрыты, не впуская ни единого порыва ветра, пока в достаточно большом пространстве всё равно было невыносимо жарко. Жадно вдыхал приятный аромат духов, старался отвлечь себя как угодно, но в итоге запах лишь сводил с ума, стал ещё одной причиной головокружения, переплетался с остальными и дурманил разум, затуманил мысли. У Сонхва ноги становятся ватными, удивлен, как ещё не уронил парня и сам не упал, продолжая путь к дивану. Шёл практически, словно слепой крот в норке, глаза расфокусированы, потому что не может сосредоточиться ни на чём, кроме хрупкого тела своего студента в руках. Их статус сейчас не пугал его. Наоборот, заводил с новой силой, стоило только об этом подумать. Надеялся на эту мысль, как на отрезвляющую, а она оказалась такой же опьяняющей. Доводила до подрагивания ресниц, отдавалась покалыванием в конечностях, стала новым ингредиентом в коктейле чувств. В джинсах было невероятно тесно, чуть ли не до боли, и упирающийся в его пах стояк Кима был очередной каплей в океан собственного возбуждения. Хонджун чувствует, как теряет былую опору и теперь приземляется на диван, не успевает понять мотивов старшего, выглядит слегка растерянным с пылающими то ли от смущения, то ли от температуры в библиотеке, щеками. Еле дыша, наблюдает за его действиями, что выходит, мягко говоря, плохо, ведь перед глазами все плывет, видит только приседающий на колени силуэт прямиком между его ногами. Завороженно ловит каждое движение чужих пальцев, которые кончиками ползут к ширинке собственных джинс. Осознание накрывает его в одночасье, а тело предательски дрожит, выдавая истинную реакцию с потрохами, пока губы жадно ловят воздух. – Дыши. – слышит приказной тон, хриплый голос, что звучит невероятно уверенно, мурашками по коже отдаётся. Крепкие мужские руки сжимают его бедра, оставив ширинку в покое на некоторое время. Хватка, сводящая Кима с ума, от чего он откидывает голову назад и прикрывает глаза, не способен больше наблюдать за действиями своего преподавателя, иначе кончит даже от такой картины. Слишком невыносимо, похоже на очередной сон или разыгравшуюся фантазию в глубоком одиночестве. – Не смей закрывать глаза. – его бедра снова сжимают, но Хонджун не может даже пошевелиться. Потерял контроль над своим телом, в миг словно ослеп, оцепенел, и был способен лишь слышать, что ему говорят. Слышит шевеление некоторое время, а затем чувствует холодное прикосновение к шее, марионеткой поддается и еле открывает глаза, встречаясь взглядом с Сонхва, лицо которого находилось в паре сантиметров. Облизывает пересохшие губы, делает это совсем не осознанно, скорее рефлекторно или по привычке, привлекая этим внимание старшего. Тот не упускает возможности прильнуть к ним, оставить короткий поцелуй и вновь отстраниться. Произносит собственными: – Следи за каждым моим действием. Слова не складываются в предложения, крутятся в голове беспорядочно, и Хонджун лишь молча кивает, совсем слабо, понимая, что вряд ли послушается. Не сможет сопротивляться сигналам мозга и наблюдать за процессом. Не сейчас, когда остатки контроля улетучились, а разум находился в руках безмерного желания и восхищения. Его лихорадит, как только ширинка джинс расстегивается. Мучительно медленно, словно дразня, и огоньки страсти в глазах напротив лишний раз подтверждают его догадки. Сонхва не позволяет зрительному контакту прерваться, желает взглядом проникнуть в душу парня, достать оттуда все эмоции и насытиться ими. Рукой проводит по возбужденной плоти, крепко сжимает, чтобы услышать ещё один стон из уст Кима. Чувствует полное удовлетворение, добившись своего. Не собирается останавливаться и холодными пальцами проникает под резинку белья, ладонью обхватывает член, чувствуя, насколько тот уже твёрдый, сжимает его в кулак и медленно движется сначала вниз, а затем вверх. У Хонджуна сносит крышу от контраста температур, полного похоти взгляда своего преподавателя и очередной нахлынувшей волны возбуждения, что разливается по телу. Продолжает следить за каждым действием, даже когда Сонхва опускает глаза, прикусывает нижнюю губу до крови и со всей силы сжимает обивку дивана. Грудь вздымается от частых вздохов, которые слышатся по всему помещению, настолько трудно было ему дышать. Пытается подстроиться под заданный руками Сонхва ритм. Прежде не был столь чувствителен, но сегодня, казалось, готов кончить от одного только прикосновения. – Приподнимись. – чёртов приказной тон, из-за которого его член дёргается и просит больше внимания. В любой другой ситуации он бы послал куда подальше, но сейчас покорно приподнимается, следя за движениями Пака. Тот рывком стягивает с него джинсы вместе с бельём и бросает на другой конец дивана. Хонджун хочет провалиться сквозь землю, когда Сонхва несколько секунд молча в наглую разглядывает его возбужденный орган. От этого взгляда его тело вновь покрывается мурашками, что не ускользает от внимания обоих. Без какого-либо предупреждения Сонхва мгновенно возвращается на место и языком проводит по всей длине, от основания до головки, проходится по пульсирующей венке и слышит громкий стон из уст младшего. Тот всё-таки не сдерживается и откидывает голову назад, пытаясь не задохнуться от переизбытка эмоций, за что его бедра крепко сжимают. – Я же говорил, не смей закрывать глаза. – обхватывает головку губами, кончиком языка проходится вокруг, приоткрывает рот и опускается сразу до середины. Ритмичными движениями вырывает всё новые стоны из груди Хонджуна, который запустил пальцы в его волосы и крепко сжимал пряди от получаемоего удовольствия. Хонджун не в силах как-либо сдерживать вырывающиеся из груди звуки и оторвать взгляд. Трясётся, словно осиновый лист, наблюдая за каждым движением губ на своём члене из-под ресниц. Оттягивает пару прядей волос старшего и сам толкается в его горячий рот, желая получить ещё больше ощущений. С каждой секундой Сонхва ускоряется, заглатывает почти на всю длину, грубо сжимая одной рукой бёдра, и глухо стонет в рот в унисон громким стонам младшего, посылая мучительные вибрации. Заданный обоими темп затуманивает разум, лишает чувства реальности происходящего, пальцы Кима будто намертво вцепились в темные волосы, а Пак впитывает каждый звук, который издаёт младший. Всё это его заводит настолько, что он старается доставить ему столько удовольствия, сколько требуется, и даже больше. Потому что Хонджун сейчас ненасытный, жаждет смотреть на то, как его преподаватель отсасывает ему на этом диване чуть ли не всю жизнь. – Я... – с трудом произносит, так как понимает, что вот-вот кончит. – Я почти...скоро... – Отлично. – Сонхва выпускает член изо рта и вскакивает с места, направляясь к столу. Хонджун не успевает за его действиями, прикрывает глаза от приступов боли из-за пика возбуждения, и просто ждёт дальнейших действий старшего. Тот быстро возвращается, держа в руках презерватив и смазку, кладёт их на диван и в полный рост встаёт перед парнем, прожигая его взглядом. Душу дьяволу продал, не иначе, за возможность рассматривать такого Хонджуна. Не дожидается того, что тот наконец-то посмотрит на него, хватает его за подбородок, заставляя смотреть на себя. Как только оказывается в поле зрения своего студента, убирает пальцы с его лица и принимается за пуговицу своих брюк. Собственное возбуждение уже невыносимо давило, хотелось избавиться от всей одежды как можно скорее. Тянется к ширинке, когда слышит: – Можно я? – в комнате становится и без того душно и жарко, а просьба из приоткрытых красных губ звучит так ошеломляюще, что Сонхва лишь кивает в знак согласия и опускает руки. Дрожащие пальцы тянут язычок молнии вниз, пока старший с упоением наслаждается тем, как того трясет от нетерпения. Его план сработал на все сто, раз он довёл Кима до стеснения и возбуждения. Потому что большой ошибкой парня было доводить своего преподавателя до такого состояния, и теперь он должен был отплатить ему сполна. Как только джинсы вместе с бельем оказываются спущены, Сонхва перехватывает руки студента, которые тянутся к его стояку, и крепко сжимает их. – Нужно было вести себя хорошо. – ослабляет хватку и отходит от парня. Приземляется рядом, сам еле дышит от переизбытка эмоций, но всё равно хочет довести начатое до конца. Хлопает по своим ногам. – Теперь иди сюда. – Будешь дальше приказывать... – пока забирается на колени своего преподавателя, произносит Хонджун. – Ничего не получишь... – устраивается поудобнее, обвивая его шею, трётся своим пахом о пах Пака, шепчет прямиком в губы. – Придётся справляться самому. – проводит языком по нижней. – Хм... – руки Сонхва блуждают по оголённым бёдрам, пальцами прокладывают путь к его спине, опускаясь затем всё ниже и ниже. – Только вот сегодня ты играешь по моим правилам. – с этими словами обхватывает его ягодицы, крепкой хваткой сжимая их, и молниеносно сокращает оставшееся расстояние между телами. Как только Ким выгибает спину, закусывая губу и откидывая голову назад и обнажая шею, старший не теряет ни секунды и припадает губами к кадыку. Языком проводит по очертанию, затем слегка прикусывает кожу зубами, желая срывать из чужих уст как можно больше стонов, пока тело парня в его руках извивается от каждого прикосновения к нему. Хочет его всего, ещё больше, чем имеет сейчас, а мест для поцелуев и отметин становится с каждой секундой меньше. Прежде чем он успевает снять с Хонджуна толстовку, тот сам отстраняется и снимает с себя такой ненужный в данный момент элемент одежды. Откидывает её куда-то в сторону, не сводя глаз со своего преподавателя теперь без привычной ухмылки, его приоткрытые губы слегка дрожат, тщетными попытками ловят воздух, потому что становится невыносимо во всех смыслах. В груди бурлит настоящий вулкан от одного взгляда на такого уязвимого Хонджуна в его руках. То, как он хнычет с каждой новой волной возбуждения, будучи на грани кончить в любую секунду, но держится. Как его тело реагирует на прикосновения, становится таким податливым в отличие от несносного характера. Сонхва не упускает из виду каждую мелочь, каждый вздох, ни одну из стада мурашек по коже. Властно обхватывает ладонью влажную шею, упускает из контроля быстрое сердцебиение от осознания, насколько идеально смотрятся его руки на теле парня. Будто они были созданы друг для друга, дополняли, выводили из себя. С последним справлялись более, чем прекрасно, даже в такой момент не упуская возможности перебрасываться колкими фразами, накаляя атмосферу до предела. Вздымающаяся от частых вздохов грудь Хонджуна покрывается новой порцией поцелуев, пока крепкие руки обвивают его талию, и он держится буквально из последних сил. Возбуждение болью отдается в пах, а собственные губы искусаны до крови. Хочет избавиться от черной водолазки на своём преподавателе, но не рискует делать этого, боясь сорваться. Потому что понял, что от него хотят, и не способен сопротивляться. Его хватает лишь на то, чтобы дрожащими пальцами забраться под ткань, подушечками пройтись по очертаниям пресса, и он готов поклясться, что в действительности всё намного лучше, чем он себе когда-либо представлял. От этого и не спешит рисковать. Но Сонхва не собирается проявлять какую-либо жалость, отыгрывается по полной, потому что теперь он устанавливает правила. Снимает с себя водолазку настолько быстро, что Хонджун не сразу осознает, что произошло. До его сознания доходит происходящее только тогда, когда в глаза бросается голый торс преподавателя. Нет никаких сомнений, что тот действует по своему плану: лишить его последних шансов не сойти с ума в следующую секунду. И у него это мастерски получается. Хонджун какое-то время молча разглядывает его тело, бегает взглядом по каждому сантиметру, с нескрываемым восхищением притрагивается к каждому кубику пресса, чуть ли не захлебываясь от слюней. Был прав. Картина перед его глазами намного лучше представляемой им. Естественно, его реакция не остаётся без внимания Сонхва. Тот решает продолжить всячески изводить парня, берёт пакетик презерватива и сжимает между зубами. Смотрит ему прямо в глаза. Огоньками, разгоревшимися в них, испепеляет младшего, при этом перемещает руки на уже излюбленную часть тела – бёдра, сжимая их грубее и более сильной хваткой. Кивает головой, призывая Кима к каким-либо действиям, и тот хватается за остатки контроля над своим телом. Приближается к лицу Пака, прикусывает кончик пакетика и резким движением дёргает головой вправо, от чего упаковка разрывается и остаётся между его губ. – Мне нравится, когда ты такой послушный. – Сонхва выплёвывает кусочки пакетика изо рта и говорит эти слова настолько развязно, с таким наслаждением, что Хонджун глухо хнычет. Чуть ли не изливается от услышанного, но старший контролирует даже это. – Потерпи ещё немного для меня, малыш. Хватает рядом лежащую смазку, немного торопясь, потому что сам находится на пределе, цепляясь за свои иные намерения. Выдавливает немного жидкости на пальцы и возвращается к парню, молча спрашивая разрешения. Хотя, обоим оно к чертям не сдалось сейчас. Но Хонджун лишь слабо кивает, устраиваясь поудобнее и предоставляя больше пространства для действий. Впивается ногтями в плечи Сонхва, когда чувствует, как первый палец проникает в него, с особой осторожностью, мучительно медленно, ведь тело просит большего. Пытается подстроиться, всячески извивается, желая большего, на что старший ухмыляется и добавляет второй палец спустя несколько секунд, проникая глубже. – Кто-то уже растягивал себя? – сильнее впивается ногтями, услышав заданный вопрос и ощущая движения пальцев внутри себя. Каждый стон, который он сейчас не способен сдержать, всё ещё заглушается пакетиком между зубами, чудом не выпавший. – О ком же ты думал в такие моменты? – чтобы услышать желаемый ответ, свободной рукой вытаскивает пакетик изо рта младшего и убирает в сторону. Разглядывает каждый мускул на его лице, сведённые к переносице брови от возбуждения, прикрытые глаза, дрожащие ресницы. – Сколько раз это был я? – Всегда. – короткий ответ, вырвавшийся из уст Хонджуна, и этого оказывается вполне достаточно для третьего пальца. Теперь ничто не мешало громкому стону наслаждения вырваться из груди. – Всегда я? – дразнит, не иначе. Вытаскивает сразу три пальца, лишая младшего ощущения заполненности. Хватает презерватив и преподносит практически к его лицу, кивая на свою руку. – Докажи мне. Хонджуну одной просьбы своего преподавателя вполне достаточно. Послушно забирает презерватив, изредка делая жизненно-необходимые собственному организму вздохи, и наклоняется к возбуждённому органу старшего. Холодные кончики пальцев, что проводят по линии его подбородка, взгляд, полный страсти и желания, словно дают толчок к дальнейшим действиям, вызывают бурю эмоций внутри, переворачивает всё вверх дном. Управляют им целиком и полностью. Раскатывает презерватив по всей длине затвердевшего члена, накрывает ладонью половину, слегка сжимая и временно перенимая инициативу на себя. – Чёрт возьми... – вырывается из губ старшего вместе с шипением. Хонджун желал услышать больше. Хотел вырвать столько же громких стонов из Сонхва, сколько тот вырвал из него. Довести до той же точки кипения, до обрывающийся ниточки терпения. Заставить чувствовать то, что чувствует на протяжении всего времени сам. Без всякого предупреждения садится на возбуждённый до предела член на всю длину сразу, вызывая сразу два громких стона на всю библиотеку. Приводит свои движения в определенный ритм, поддаваясь вперёд назад, извиваясь из стороны в сторону. Руками обвивает шею Пака, как только начинает двигаться на нем в нужном темпе, сжимает своими ногами чужие, с каждым вздохом то увеличивая расстояние между телами, то сокращая его. Ускоряется от распирающего на части возбуждения, когда оказывается вовлечённым во влажный поцелуй. Стонет старшему в рот после каждого соприкосновения телами, решая, что следующее будет уже последним. Пальцами зарывается в макушку, с силой оттягивая каждую прядь, когда приступает к следующему этапу. Приподнимается и снова опускается, создавая первый толчок, присаживается также на всю длину и опрокидывает голову назад, практически задыхаясь. Понимает, что совсем немного и кончит. Сонхва берет инициативу на себя и начинает сам вбиваться в тело парня, крепко держа того за бока. Припадает к изгибу шеи и обдает ее горячим дыханием, делая третий толчок. С каждой секундой двигается в нем всё быстрее и быстрее, приподнимая за бёдра и опуская на свой член. Прикусывает кожу на шее зубами, заглушая собственный стон, пока Хонджун буквально срывает голос, начиная вновь двигаться на нем самостоятельно. – Твою мать, я совсем близко... – громко стонет от каждого толчка и быстрого заданного ритма. Переместив руки с бёдер Кима на талию, и мертвой хваткой обвивая её, Сонхва продолжает вбиваться в него, грубо прижимая к себе. – Не выражайся. – попадает наконец-то по простате, вызвав громкий стон из младшего. Хонджун игнорирует услышанное, полностью растворяясь в получаемом удовольствии и таких прекрасно звучащих стонов, что доносятся до его раскрасневшихся ушей. Представить не мог, что настолько быстро приблизится к разрядке, чувствуя сильные руки на собственных бедрах, то, как чужие пальцы сжимают их и не позволяют сумасшедшему ритму сбиться, то приподнимая, то опуская его тело. Было настолько наплевать на риск быть услышанными, эта мысль даже заводила Хонджуна ещё больше, потому что он желал, чтобы весь мир услышал, как им обоим хорошо сейчас. Так хорошо, крышесносно и приятно, что, несмотря на усталость из-за быстрых движений, он был готов оставаться в таком положении вечность. А то и больше, если бы не был так близок к лучшему в своей жизни оргазму. – Ты прекрасен... – произносит Сонхва, тяжело дыша и касаясь своими губами губ Хонджуна, но не вовлекая в поцелуй, лишь шепотом доводя младшего до предела. – Произнеси моё имя. – Сонхва... – Хонджун изливается на торс старшего, выкрикивая его имя, и дёргается от полученного оргазма, сжимая в кулак пряди волос. Сонхва кончает сразу после, услышав своё имя впервые из губ Хонджуна, протяжно простонав тому шею. Младшего трясет всего не на шутку, он всё также сжимает плечи Пака и устало утыкается носом в его шею в провальных попытках восстановить дыхание, мечтая больше не поднимать голову и не смотреть в лицо своего преподавателя, особенно сейчас. Когда тот точно выглядит так красиво, что он потеряет остатки дара речи и в придачу и самообладание. Но его опережают, аккуратно обхватывая одной рукой шею и отдаляя от своей шеи, нежно поглаживая пальцами разгоряченную кожу, рассматривая лицо младшего внимательно и с нескрываемым обожанием, от чего у Хонджуна ожидаемо сносит крышу и не находится никаких подходящих слов. Он ошибся. Сонхва выглядит сейчас более, чем красиво, приоткрытыми губами глотая новую порцию воздуха, прожигая своим взглядом в парне дыру размером со вселенную, молча подмечая каждую деталь, каждый сантиметр жадно, восхищенно и трепетно. – Красивый, зараза... – шепотом произносит Сонхва, тыльной стороной ладони поглаживая покрасневшие щеки, нежно проводит по нижней губе большим пальцем, но не прерывает зрительный контакт. Такой разный в своих эмоциях и действиях Хонджун – словно наркотик. Не перестает удивлять своей смущенностью в данный момент и той наглостью минутами ранее. – Но такой наглый. – добавляет следом, озвучивая часть своих мыслей, на что получает еле заметную улыбку. Ещё одну эмоцию, которую Сонхва впитывает, как губка, не в силах оторвать взгляд. – Что мне с таким тобой делать? – Понятия не имею. – отвечает Хонджун, в момент сдерживая себя, чтобы не произнести очередную глупость, а, вернее, мысль о том, что таких, как он, у Сонхва вполне могло быть много, и это вряд ли заканчивалось чем-то серьезным. Понимал, что ревность сейчас самое тупое чувство, которое он мог испытывать, но контролировать себя в полной мере не мог. Собрав остатки решительности, решается лишь спросить: – То же, что и с другими, наверное? – Ты действительно думаешь, что у меня таких было много? – Вполне. – Сонхва, на самом деле, забавляет то, как ведёт себя младший, поэтому он издает короткий смешок, продолжая ласкать пальцами лицо Хонджуна. – Ты же сам "Пак Сонхва"... – То, что я Пак Сонхва, не делает из меня человека, который спит со всеми подряд. – Хонджун приоткрывает губы от удивления, ведь всё его предвзятое мнение о Сонхва в миг разрушается, от чего он нескрываемо удивляется. – И это не значит, что я не умею влюбляться. – Ты...что? – Я влюблен в тебя Хонджун, как бы нелогично это звучало уже после всего, что произошло. – переводя взгляд на приоткрытые от удивления губы, признается Сонхва. Даже если каждое слово звучит вполне уверенно, на деле он волнуется, наверняка выдавая себя слегка усиленной хваткой. – Более того, по секрету скажу, ты первый из студентов и людей в стенах этого университета к кому... я чувствую подобное. – Правда? Хонджун пребывает в полном шоке, растерянно смотрит на своего преподавателя, но вместе с тем блаженно подмечает в мыслях, что он единственный. Оказаться единственным намного приятнее и более захватывающе, чем он себе когда-либо представлял в мечтах, пока разглядывал Сонхва изо дня в день. И это так неожиданно, так волнительно, что он в порыве, не дожидаясь внятного ответа на свой вопрос, ловит чужие губы своими, дарит своему возлюбленному короткий, и от того не менее чувственный поцелуй, полный тех признаний, которые он не осмелился озвучить ранее, получает ответ незамедлительно. Сомневается, что осмелится и сейчас, вкладывая все нужные слова в ленивое движение губ, нежное прикосновение кончиками пальцев к бархатной коже, и в сбившееся окончательное дыхание. – Правда. – искренне отвечает Сонхва, когда поцелуй прерывается и переходит лишь в трепетные касания кончиков носа и соприкосновения лбами, будто они находятся в своём мирке, таком крохотном, уютном, полным расцветающей любви, совсем ещё юной, но тем не менее крепкой и сильной. – Хочу, чтобы ты был только моим... – Я уже весь твой. – шепчет Хонджун, вновь припадая к губам своего любимого и единственного на всем свете преподавателя.