[i want to be good // я хочу стать лучше]

— Сириус, ты дома! — Регулус сбежал с лестницы к нему навстречу. Они с матерью только что трангрессировали с платформы 9 ¾ на площадь Гриммо. Сириус не смог сдержать улыбку, когда Реджи бросился к нему в объятия. — Ну конечно, — со смехом прошептал он. — Ты так вырос, посмотри только! Ну что, скучал? — Конечно, — сказал Регулус. — Без тебя здесь очень скучно. — Сириус, иди наверх, хватит слоняться в коридоре, — упрекнула мать. Сириус вздохнул, но послушно направился в свою комнату. — В шесть ужин, — добавила она, — пожалуйста, постарайся выглядеть презентабельно. Следующие несколько часов Сириус убил, копаясь в своём сундуке и разбирая вещи. Пластинку Боуи он отдал Римусу, чтобы родители не нашли. Он и забыл, как тихо в комнате, когда живёшь один. Сейчас тишина давила на уши и вызывала только тревожность. Так что он просто разобрал вещи, нашёл свою старую книгу о драконах и решил прочитать её перед ужином [Римус будет гордиться]. Когда Сириус дочитал и спустился вниз, все остальные уже сидели за столом, а мать разговаривала с отцом. — Сотни вышли на этот парад в Лондоне! Можно подумать, магглы уже не знают, что сделать, чтобы стать ещё отвратительнее. — Что случилось? — спросил Сириус, усаживаясь на своё место. — Новая мода среди магглов, — прошипела мать. — Судя по всему, сейчас быть геем — это нормально. Сегодня они устроили парад — кричалки и весь этот цирк. — Кто такие геи? — смущённо спросил Регулус. — Моральная деградация, — резко ответил отец. — Это когда двое мужчин… вместе. То, что магглы так воспевают свои пороки, лишний раз говорит о том, что мы с ними не имеем ничего общего. Сириус без аппетита ковырял своего цыпленка. Почему-то он подумал о Римусе и о его мягком акценте. — О, и мы пригласим Малфоев на ужин в следующие выходные, — сказала мать, — так что вам обоим нужно быть готовыми к приёму. То есть вести себя наилучшим образом, это понятно, Сириус? — Да, мама. — Хорошо. А теперь расскажи нам, как прошли экзамены? Сириус пожал плечами. — Лучший в году в целом, но второй по Чарам и пятый по Зельям. Отец поднял глаза. — Почему пятый? Ты должен стараться лучше. — Слизнорт не умеет преподавать, — пробормотал Сириус. — Это всего лишь оправдание, Сириус. Ты будущий глава нашей семьи, ты не можешь не быть лучшим. — Так я лучший в году! Зелья — это всего лишь один предмет! — Одна неудача тоже считается, — пояснила мать. — Уверена, у тебя бы не было этих проблем, учись ты в Слизерине. — Мерлин, да нет у меня проблем! — рявкнул Сириус. — Это всего лишь один предмет, и у меня всё равно «Выше ожидаемого»! Другие родители бы гордились! — Флиппендо! — прошипела мать, и Сириуса сразу же отбросило со стула на пол. — Мы не другие родители, и ты не другой ребёнок, Сириус! Ты — Блэк. И если ты не лучший, то ты недостаточно хорош. Ты подводишь всех нас! И не смей так неуважительно со мной разговаривать! — Прости, мам, — затаив дыхание, прошептал Сириус. — Иди в свою комнату, — строго бросила она. — Не хочу тебя видеть сегодня. Сириус привстал и покорно вышел из столовой. Мерлин, какого чёрта? Уже в своей комнате он вытащил из сундука учебник по Зельеварению и открыл страницу на теме «Зелье Помпиона». На экзамене он завалил вопрос именно по этой теме. Значит нужно постараться получше. Он сел за стол и начал писать конспект. Неделя прошла напряжённо. Родители толком не разговаривали с Сириусом — только короткие ничего не значащие вежливые фразы за столом. В основном, он сидел в комнате целыми днями, пытаясь спастись от скуки, — читал книжки и писал письма Джеймсу. В день вечернего приёма Сириусу выдали новую мантию и комплект одежды и велели спуститься в шесть, чтобы встретить гостей. Тяжко вздохнув, он натянул рубашку и брюки. А потом встал перед зеркалом и зачесал волосы назад. В Хогвартсе они отросли и теперь небрежно спадали ниже подбородка. Сириус покрутился перед зеркалом, откровенно любуясь собой, накинул парадную мантию и спустился вниз. Вся семья была одета с иголочки. Сириус всегда считал эту традицию идиотской. Мерлин, он знает Малфоев ещё с тех пор, как носил подгузники, с чего он теперь должен наряжаться перед ними? Абраксас Малфой, его жена Медоуз и их сын Люциус медленно зашли в гостиную. Смотрелись они жутковато — все как один с бледной землистой кожей и платиновыми волосами. — Абраксас, рад тебя видеть! — поздоровался отец, пожимая мужчине руку. — И я рад, Орион, — улыбнулся Абраксас. — Как семья? — Очень хорошо, очень хорошо. А вы? — О, у нас тоже всё отлично, — расплылся в улыбке Абраксас. — Пройдёмте в столовую, — улыбнулась мать, — Кричер подаст ужин. Все пошли за ней и расселись за столом, взрослые с одного края, а Сириус и Регулус — с другого. Регулус вымученно улыбнулся; они оба знали, что всё это затянется на несколько часов, и им придётся просто дожить до конца вечера. Кричер появился с первым блюдом, которое представляло собой какой-то отвратительный салат. Мать всегда заставляла его подавать на приёмах изысканные блюда, и все они были просто отвратительными. Отец и Абраксас почти сразу же заговорили о новом законе регулирования низзлей, и Сириус отключился от разговора. Так и прошла большая часть ужина — он только отвечал на случайные вопросы об учёбе, но в основном помалкивал. Когда подали десерт, заговорил Люциус. — Меня попросили поблагодарить тебя, Орион, за приверженность твоей семьи нашему общему делу. Мы очень ценим поддержку благородного и древнейшего рода Блэков. Сириус оживился. Люциус заговорил о том, о ком он думал? Неужели его семья уже присягнула Волан-де-Морту? Отец любезно кивнул. — Это дело стоит поддержки. В последние десятилетия магическое общество сбилось с пути, очень важно подтолкнуть его обратно. — О чём вы? — спросил Регулус. — На какой путь? — На путь создания лучшего мира для таких чистокровных молодых волшебников, как ты, — хитро улыбнулся Люциус. — Я работаю в организации, которая против того, чтобы мы тратили ресурсы на грязнокровок. Она за то, чтобы вывести волшебников из тени, в которой мы живём с принятия Статута секретности, и вернуть нас на вершину иерархии. — Вау, — выдохнул Регулус, с трепетом глядя на него, — звучит потрясающе. — Это не так, — отрезал Сириус. — Не слушай их, Рег, маглы и маглорождённые тоже люди, они не заслуживают такого обращения. Весь стол обернулся к нему. — Что? — спросил он вызывающе. — Я прав, вы все это знаете. — Сириус, — угрожающе сказал отец. — Не знаю, чему тебя научили в Гриффиндоре, но тебе стоит вспомнить то, чему тебя учили мы с матерью, и перестать говорить такие нелепости. Сторонникам грязнокровок и полукровок в этом доме нет места. — Не называй их так!! — крикнул Сириус, вставая. Мать тут же вскочила из-за стола и за ухо выволокла его в коридор. — Как ты смеешь повышать голос на отца? — прошипела она, когда за ними захлопнулась дверь. — И как ты смеешь говорить такую пакость? Ты забыл, чему мы тебя учили, бессовестный мальчишка? TOUJOURS PUR! — ЭТО ВСЕ ЛОЖЬ! ЭТО ЧУШЬ! — закричал он. — Я ЗНАЮ ПОЛУКРОВОК И МАГЛОРОЖДЁННЫХ, ОНИ ХОРОШИЕ ЛЮДИ! ОНИ МОИ ДРУЗЬЯ! — ЭКСПУЛЬСО! — завизжала мать, и Сириуса швырнуло на другой конец коридора. — Пугно! Пугно! Сириус почувствовал два быстрых удара — один по животу, а другой по лицу, и кровь хлынула из его носа. Мать подошла к нему, схватила за плечо и быстро трансгрессировала в его комнату. — Ты не выйдешь из спальни, пока не начнёшь вести себя как Блэк! — прорычала она. — Я больше не намерена слушать эту чушь! Она вышла из комнаты и захлопнула дверь, накладывая запирающее заклятие. Сириус побежал в ванную, отмотал побольше туалетной бумаги и попытался прижать к носу, чтобы остановить кровотечение. Вот дерьмо. Хотел спокойно пережить лето, а в итоге продержался только неделю. И здесь нельзя даже извиниться — он поставил родителей в неловкое положение перед Малфоями и во всеуслышанье объявил, что все их ценности — чушь. И за это ему придётся заплатить. Просто Сириус так разозлился, что Малфой начал внушать всё это Реджи, что перестал контролировать свою речь. Дерьмо, повсюду кровь. Она уже начала останавливаться, но ладони и рукава все заляпались. Сириус дотронулся до носа — Мерлин, как больно. Вряд ли перелом, но синяк наверняка вылезет. Когда шок начал проходить и адреналин покинул тело, Сириус почувствовал себя истощённым. Почему он застрял здесь со своей ужасной семьей, которая буквально его ненавидит? Почему вообще мать так стремится причинить ему как можно больше боли? Она никогда так не проклинала Регулуса. А Сириус старался. Хорошо учился в школе, пытался вести себя как хороший наследник, но этого всегда недостаточно. Для нее этого никогда не будет достаточно. Слёзы потекли из глаз, когда он посмотрел на себя в зеркало. Теперь Сириус не стал сдерживаться и отвернулся, чтобы не видеть свои постыдные рыдания. Даже не переодевшись, он калачиком свернулся в постели. Мерлин, всё тело нестерпимо болело, утром будут синяки. Задыхаясь от собственных слёз, он проревел, должно быть, до раннего утра, пока наконец не заснул. На следующий день никто не пришел, даже Кричер с едой. До заката Сириус голодал и сверлил взглядом запертую дверь. Оставалось только лечь в кровать и ждать. Следующий день прошел также, только вечером наконец зашла мать. — Ты усвоил урок? — коротко спросила она. Пошла к чёрту, Сириус не доставит ей удовольствия. Он ничего не сказал, глядя на неё в упор. — Очень хорошо, — вздохнула она. — Кричер, оставь Сириусу обед. Кричер появился с тарелкой — только кусок хлеба, намазанный маслом. Рот Сириуса наполнился слюной, но он не двинулся с места. Мать развернулась и вышла, Кричер засеменил следом, оставив тарелку в углу комнаты. Как только дверь закрылась, Сириус вскочил и споткнулся, схватив хлеб, и запихнул в рот, глотая за три укуса. Он всё ещё чувствовал себя слабым, так что вернулся к своей кровати и лёг. Ну и какой план? Оставаться запертым в своей комнате следующие семь недель, почти не есть? Или что, капитулировать перед требованиями своей семьи? Он больше не хотел этого делать. Мать по-прежнему будет его ненавидеть, она по-прежнему будет его проклинать. Так что пусть терпят. И он определённо не собирался предавать своих друзей, соглашаясь со всеми этими кровожадными идеалами, чего бы ему это ни стоило. Поэтому следующие пять дней он провёл запертым в своей комнате. Когда наступила суббота, пятнадцатое июля, Сириус почувствовал, как начинает сходить с ума. Он не говорил вслух неделю. Каждую ночь мать приходила и спрашивала, готов ли он извиниться, и каждую ночь он молча смотрел на неё. И она оставляла его с одним куском хлеба. Живот постоянно болел от голода, и он не был уверен, что сможет простоять дольше нескольких минут, если попытается. Но Сириус был упрям и не отступал. Однажды мать пришла раньше обычного — в три часа дня. С ней был отец. Он равнодушно окинул взглядом их обоих. — Ты пришёл в себя, Сириус? — спросила мать, и он закатил глаза. — Сириус, — сказал отец. — Это важно. Мы семья, и у нас есть ценности. Это часть того, что делает нашу семью такой особенной. Тебе как наследнику особенно важно дорожить этими ценностями, как это делаем мы с матерью. — К черту ваши ценности, — сказал Сириус. Его голос был хриплым от долгого молчания, но он думал, что они услышали. Отец повернулся к матери. — Придется оставить его. Мы не можем взять его с собой, если он собирается так себя вести, мы будем посмешищем. — Нет! — выплюнула она. — Он наследник, мы обязаны взять его с собой! Он должен быть на виду! — Ну и что ты сделаешь? Нам выходить через час! Мать повернулась к Сириусу с ледяной улыбкой на лице. — Мы возьмем с собой достойного наследника, которым сможем гордиться. Империо.