Под созвездием свободы

Слэш
PG-13
Завершён
85
автор
Пэйринг и персонажи:
Размер:
15 страниц, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
85 Нравится 12 Отзывы 17 В сборник Скачать

.

Настройки текста
Примечания:
Острый осколок полумесяца серебрил тёмное полотно неба с вышитыми на нём мириадами далёких звёзд. Гэвин был заворожён этой величественной красотой и мерно отстукивал пальцами по рулю, стараясь не отвлекаться на отчего-то замолчавшего Коннора, который всем корпусом повернулся к окну и вглядывался в чернильные пейзажи. Тревожить вопросами не хотелось, так что ехали они в полном молчании. Оно было не из таких, когда хочется во что бы то ни стало вклинить искусственную беседу, это безмолвие было уютным, когда слова не нужны. Только чувствовать рядом кого-то действительно родного — руку протяни и тебя непременно согреют. Выбить из Фаулера законный двухнедельный отпуск никакого труда не составило: Гэвин просто положил заявление на его стол и уже через минуту вышел из стеклянного кабинета с подписанной бумагой. Андерсон, конечно же, стал задавать вопросы из разряда «куда это ты намылился?» и «а кто дела раскрывать будет?», но Гэвин их проигнорировал, прекрасно понимая, что весь отдел вздохнул от облегчения, ведь целых четырнадцать дней никто не будет слышать его очередной подъёб или замечание, плюс запасы кофе перестанут уничтожаться в геометрической прогрессии. После дела с отравленными подростками никаких громких преступлений не было, и Гэвин с чистой совестью собрал рюкзак, решив не откладывать обещанное в долгий ящик — океан их уже ждал. Реабилитация пошла Коннору на пользу, и заикался он чуть реже обычного: в основном от волнения или если не поспевал за потоком собственных мыслей. На пороге его дома Гэвин оказался спустя пару часов как получил подпись Фаулера, где его уже ждали с рюкзаком чуть побольше. Коннор был тем самым человеком, которому можно было позвонить посреди ночи с идиотской идеей вроде «а пойдём лягушки по озеру пускать», и он с радостью соглашался на подобную авантюру. Они как-то и правда занимались этой глупостью, правда, Коннору пришлось вылезти через окно больницы по карнизу, а потом так же незаметно влезть обратно. «Лягушки» Коннора побили все рекорды по дальности. Безмолвные и слегка уставшие они были всего в десяти милях от Нью-Хейвена. Редкие остановки, короткие перекусы и горячий чай со специями из термоса, а перед глазами калейдоскоп красок и вечнозелёных деревьев, которые в конце ноября радовали взгляд. Коннор попросил остановить машину, чтобы пойти с ними поздороваться, а Гэвин был не особенно против, ведь давным-давно не видел столько зелени разом. От запаха и вовсе кружилась голова. Коннор объяснил, что воздух Детройта — настоящая помойка, поэтому от переизбытка кислорода Гэвину непременно захочется много спать и есть. И если с первым он благополучно боролся, то голод обуздать не удалось — последние три пончика были уничтожены в мгновение ока, а Коннор смотрел на него с улыбкой и жестами показывал на своём лице места, где Гэвин уделался ежевичным повидлом. Пятно на носу он вытер Гэвину сам и, облизав палец, стал разглядывать поднятые с земли шишки. — Ты н-не засыпаешь? Голос Коннора так резко вырвал его из мыслей, что Гэвин слегка вздрогнул. — Может, я и выгляжу как раздолбай, но водитель ответственный, — боковым зрением он видел, что Коннор по-прежнему смотрит в окно, а не на него. — Знаю. Просто проверяю, в порядке ли ты. М-мы десять часов в дороге. Гэвин и сам не знал, в порядке ли он. С точки зрения физического состояния всё было в норме, звонков с работы не было и никто его не доставал. Но всё-таки было кое-что, что его беспокоило. Коннор. Точнее — его отстранённость. Это началось в их очередной читательский вечер в больнице, когда Гэвин изображал героя по имени Чарли и частенько запинался о написанные с ошибками слова. Коннор не прерывал его ровно до момента, когда персонаж впервые написал слово «отчёт» правильно. — Я со стороны звучу так же? — Что? — Я звучу таким же н-невежественным, как Чарли? Гэвин закрыл книгу, придерживая нужную страницу кончиком указательного пальца. Ему совершенно не нравилось настроение Коннора, будто он сравнивал себя с этим вымышленным персонажем, с которым у них не было ничего общего. По крайней мере, именно так Гэвину и казалось. — Нет. — Ты столько раз запинался, что я стал слышать в тебе себя. Коннор смотрел на него внимательными глазами, чуть склонив голову набок, и Гэвин повторил его жест, сам не понимая почему. — Сейчас ты должен сделать вот что: первое, — Гэвин загнул большой палец левой руки, — не сравнивай себя с умственно-отсталым человеком. Второе, — указательный палец накрыл большой, — этот роман — выдумка, поэтому не воспринимай его всерьёз. — Коннор хотел что-то возразить и уже открыл рот, но Гэвин прикрыл его рот книгой и продолжил: — Третье: ты — самый умный человек, которого я знаю. — Ты это н-не всерьёз сейчас. — Почему? Очень даже всерьёз. Знаешь, что я раньше с книгами делал? — Что? — Не читал. Я в академии буквально пинал себя открывать учебник. А мы с тобой за две недели сколько книг прочли уже? — Две с половиной. — Плюс твой рассказ про лошадь. В-о-от, делай выводы. Гэвин так и не признался ему, что дома он всегда репетировал чтение нужного отрывка, чтобы Коннору было интереснее его слушать. Так что Чарли был как раз он. — Я рассказывал тебе, как н-надо м-мной шутили в универе? — Ты учился в университете? — с притворным удивлением произнес Гэвин и даже попытался состряпать физиономию. — Конечно же, я учился в… А, — Коннор запнулся, поняв сарказм. — Н-никак н-не н-научусь определять шутишь ты или нет. — Так что там был за прикол? — М-мы ставили Шекспира, и я получил роль Гамлета. Половина н-наших факультетских девчонок приходила н-на репетицию, чтобы м-меня послушать. — Кто-то разбивал девичьи сердечки и не только, да? Коннор замер и зачем-то потянулся за книгой. Гэвин не понял, что он такого сказал, и почувствовал укол ревности между рёбер. Какого?.. — Девушки м-меня н-не интересовали, Гэвин. Я играл роль. — А сейчас тебя девушки интересуют? Он никак не мог остановить поток совершенно ёбнутых комментариев и вопросов, что без его воли звучали вслух, и если бы Коннор не отнял у него книгу, коснувшись руки холодными пальцами, Гэвин обязательно бы спросил что-нибудь ещё. — Три н-недели репетиций в итоге были зря. Н-не знаю, от волнения или ещё чего-то, н-но я стал заикаться н-на середине пьесы. — И ты всё равно продолжил? — Конечно, я продолжил, Гэвин, — в своей привычной серьёзной интонации ответил Коннор и, вложив закладку в нужные страницы, положил книгу в тумбочку. — До конца обучения половина универа н-называла м-меня «заика Гамлет». — Вот же пидоры. Волна злости проглотила Гэвина за секунду. Он и представить не мог, как стрёмно было Коннору в тот момент. И каким мужеством нужно было обладать, чтобы несмотря на неконтролируемые тобой обстоятельства продолжать играть. — Зато дипломную работу весь поток слушал м-молча. Заика Гамлет их уделал. — У тебя стальные яйца. — Н-наверное. Так глубоко я себя н-не изучал. Тебе, думаю, виднее. Совершенно не зная куда девать руки, Гэвин стал хрустеть пальцами и смотрел куда угодно, только не на Коннора. Тот наблюдал за его движениями, а потом накрыл ладони своими. — Тебя звук раздражает? — Н-нет. — У тебя руки холодные. — Ты н-нервничаешь, Гэвин. Почему? Тогда Гэвин ответил ему что-то несуразное, засобирался домой, потому что вставать рано, и вопрос повис в воздухе. Он был готов поспорить на что угодно — Коннор не переставал ждать ответа, и это было заметно мимолётом: в паузах, которые порой возникали во время их разговоров, в изучающих взглядах Коннора, когда он думал, что Гэвин не замечал их. Сейчас как раз был такой момент. И Гэвин совершенно не представлял, что говорить. — Давай устроим привал? — предложил он Коннору, сжав руль пальцами. Коннор не сводил с него глаз и молча кивнул. Плавно надавливая на педаль тормоза, Гэвин остановил машину и выключил зажигание. Фары погасли. — Ты обещал рассказать мне о созвездиях. — Повернувшись к Коннору произнёс он и чуть улыбнулся. — Когда м-мы будем у океана. — Хочу сейчас. — Чего хочешь? Тишину в машине можно было разрезать ножом — такой густой и осязаемой она была. Гэвин начал сомневаться, что их разговор был о звёздах, а судя по блестящим в темноте глазам Коннора так думал не он один. — Послушать о звёздах. — Я устал, Гэвин. — А ты закрой глаза и рассказывай. — Это н-нелогично. Я же н-не смогу видеть. — Что? — Тебя. Гэвин сжал кулаки и положил их на колени. Не то, не то, не то. Коннор не имел в виду какие-то двусмысленные понятия. Жутко хотелось задать простой вопрос напрямую, но он застрял в горле как рыбная кость. — Коннор, я… Холодная ладонь аккуратно легла на колено Гэвина и чуть сжала. Его словно кипятком обдало. — Извини, что заставляю тебя чувствовать дискомфорт. — Коннор отдёрнул руку, словно обжёгшись. — Порой я н-не знаю, когда остановиться. — Я не говорил, что чувствую себя так. — Я это вижу. Коннор видел всё совершенно не так, как хотелось Гэвину. Чёрт возьми, где куда делась его невъебенная смелость? Почему он тушуется как тринадцатилетний пацан и не может в глаза произнести то, что надо? — Самое большое созвездие, которое м-можно н-наблюдать с Земли — Гидра. Его н-назвали в честь древнегреческого чудовища. — Коннор говорил всё это в какой-то машинной интонации, и создавалось впечатление, словно он стал андроидом и цитировал найденную в терабайтах памяти статью. — Н-несмотря н-на огромный размер, у н-него всего одна яркая звезда — Альфард. Это оранжевый гигант, которому более четырёхсот м-миллионов лет, представляешь? Гэвин блуждал взглядом по его лицу в темноте и пытался вслушиваться в рассказ. Цифра звучала внушительно, но выдавить из себя удивление не удалось: Гэвин весь оцепенел, увидев мечтательно-сосредоточенное выражение лица Коннора. Тот стал описывать двойные звёзды, шаровые скопления, что по-арабски «нос гидры» звучит как Минчир. Остальные слова превращались в фон с каждой секундой. — Древние греки вроде как отождествляли созвездие с Лернейской гидрой. Одно её дыхание м-могло убить. Одна мысль о том, что Гэвин мог облажаться — убивала. — Геракл, как н-ни странно, умер от её желчи. А всё из-за женщин. Гэвин сделал глубокий вдох. — Ещё один люб… Т-ты ч-чего? Коннор выглядел не на шутку обеспокоенным. Его последние слова скакнули так, будто он споткнулся о кочку. Гэвина обожгло сильнейшим чувством вины, и неловкая улыбка очертила губы. — А ведь ещё минуту назад ты говорил, что устал. — Д-да, устал. — Ты полон сил. — Если тебе н-не н-нравится м-мой рассказ, я н-не буду продолжать. — Ты нравишься, — блядь, ну что за идиот! — Твой рассказ нравится. Очень интересно. — Как по-арабски будет «н-нос гидры»? — М-мимчир? — Гэвин так переволновался, что сам стал заикаться и в очередной раз дал себе мысленную затрещину. — Ладно, тест прошёл. Только правильно говорить «М-минчир», Гэвин. — Я так и сказал: «М-минчир». — Вечно выкручиваешься. Коннор улыбнулся, и с души Гэвина свалился увесистый булыжник. Он просто крутил в своей бестолковой башке мысли, подтверждения которых в действительности не было. Вовсе Коннор не ждал какого-то мифического ответа. Напряжения тоже не существовало. Ни одной из бредовых мыслей, накрученных как тянучка в парке аттракционов, не было. Ни-че-го. А очень хотелось, чтобы было. Хоть какой-то знак, что от неопределённых желаний мучился не один Гэвин. Или не мучился. Скрип двери пассажирского сидения выдрал из мысленной чехарды, и Гэвин пулей вылетел из машины вслед за Коннором. — Ты куда? — выпалил он, на ходу натягивая куртку. — Я подумал, что н-наблюдать за звёздами н-надо с капота. — Ты мелодрам пересмотрел? — Откуда ты знаешь, что такое показывают в м-мелодрамах, Гэвин? Темнота, к счастью, скрывала его раздосадованную физиономию, потому что Коннор мастерски цеплялся за детали и выигрывал в очередной раз. — Мама рассказывала. — Врёшь. Ты сам смотришь их долгими вечерами с ведром м-мороженого. — Я не Бриджит Джонс. — Н-ну я же говорю — смотришь. — А тебе важно меня подколоть, да? — Гэвин обошёл машину и, чуть присев на капот, подскочил, как ошпаренный, потому что железо было слишком холодным. — М-мне важно видеть твою реакцию, Гэвин. Коннор уже почти сел на капот, задрав голову к испещрённому звёздами небу, но Гэвин вскрикнул «холодно!», и Коннор полез на заднее сиденье машины, чтобы, спустя пару мгновений поиска в своём огромном рюкзаке, вытащить из него здоровенный плед. — Какую бы м-маску ты н-на своё лицо н-не н-надевал, всё равно ты сердобольный. — Я не знаю, что значит «сердобольный». — Если заглянуть в словарь, то там будет н-написано «Гэвин Рид». — Слушай, ты, мистер Википедия, раскладывай уже свой плед и давай рассказывай дальше. Коннор усмехнулся в темноте и, взмахнув шерстяным змеем в воздухе, заставил Гэвина поймать вторую сторону и накрыть левую часть капота. — Ты ведь понимаешь, что это от холода наши жопы не спасёт? — П-понимаю, н-но н-не б-бойся, н-ничего д-другого н-не з-застудишь. И тут Гэвина осенило: Коннор снова отрывисто произносил слова, хотя и рассказывал, что заикается только когда волнуется. Коннор волновался?.. Перекрыв очередной мысленный поток, Гэвин забрался на капот и вытянул ноги. А ведь действительно смотреть на звёзды вот так — гораздо приятнее. — Смотри, звезда моргает! — Это самолёт, Гэвин. — Да ты внимательно смотри, моргает же! — Это самолёт. — Нет. — Н-ну или это одна из звёзд М-малого коня. — Ты опять заикаешься, — Гэвин отвлёкся от разглядывания звёзд и внимательно посмотрел на Коннора. — Я болен, если ты вдруг забыл, — ответил он, не глядя на Гэвина. — Не забыл. Ты заикаешься, когда волнуешься. Ты волнуешься? — М-мне о звёздах рассказывать или н-на твой допрос отвечать? — Это не допрос. — Он самый. — Покажи мне своего коня уже, — сдался Гэвин и снова перевёл взгляд на небо. Коннор поднял правую руку и вытянул указательный палец. Гэвин, конечно же, не сразу увидел какую именно звезду из сотен других выделял Коннор, но очень старался. Медленно рисуя в воздухе перевёрнутую букву «L», он чуть улыбался, словно вспомнил что-то приятное. Или Коннору действительно нравилась компания Гэвина? — Следи за пальцем, а н-не за моим лицом. — У тебя на лице тоже звёзды есть, — буркнул Гэвин и последовал инструкциям Коннора, найдя наконец «коня». — Ты о чём? — У тебя всё лицо в родинках. — Когда ты успел их разглядеть? — Я — коп, моя работа быть внимательным к деталям. Рука Коннора чуть вздрогнула от сказанной им фразы, но в этот раз Гэвин совершенно не переживал о каких-то «не таких словах», которые вылетели из его рта. Он действительно давным-давно подметил все детали внешности Коннора и считал его даже… красивым? Понятие ему, конечно, подходило, но вслух его Гэвин никогда бы не произнёс. — Знаешь, как м-можно проверить зрение с помощью Большой Медведицы? — А? — вернулся из водоворота мыслей Гэвин. — Видишь вторую по счёту звезду у «ручки»? — Ты мне сначала покажи, где эта «ручка». Неожиданно для Гэвина его ладонь сжали холодные пальцы Коннора и подняли вверх, показывая аккурат на созвездие в виде огромной соусницы с ручкой. Гэвин нашёл вторую по счёту звезду, но не признался в этом сразу, чтобы чужие пальцы чуть дольше держали его — такие же ледяные и еле сгибающиеся. — Если у тебя хорошее зрение, то ты м-можешь увидеть вторую звезду сверху. — Держу пари ты это прямо сейчас выдумал. — Н-нет, — Коннор отпустил было его ладонь, но Гэвин сам схватил его пальцы, указывая на другое созвездие. — А вот это что? — Это Персей. — Да ладно, тот самый, которого к камню приковали, и ворон ему печень каждый день выклёвывал? — То был Прометей, Гэвин. — Ой, да у этих греков все имена похожие. — Согласен. — Да ладно? И никаких поучительных речей о том, в чём различие Персея от Прометея? — Ты умнее, чем хочешь казаться, Гэвин. И руки у тебя холодные. Гэвин невольно сжал пальцы Коннора своими, чтобы доказать обратное, но понял, что они почти не двигались от холода. — Ты тоже замёрз. Может, пойдём в машину? Я костёр в кондиционере разведу. — А т-ты умеешь с-соблазнять. Давай я п-покажу тебе П-пегаса, и п-пойдём? — Показывай. Коннор чуть потянул его на себя, уводя руку вправо, и стал очерчивать нечто, похожее на квадрат с двумя рогами и очередной буквой «L», но уже в обратную сторону. Гэвину пришлось опереться о капот левой ладонью, чтобы не свалиться на Коннора, который даже не думал отпускать руку, продолжая рисовать мифическое существо в воздухе. — Видишь? — Вижу, — ответил Гэвин совершенно не глядя на созвездие. Вместо этого он пялился на лицо Коннора в темноте. — Ты н-не смотришь. — Смотрю. — Н-на созвездие смотри, я же показываю. — Я и смотрю на созвездие. Чуть, повернув голову, Коннор оказался лицом к лицу с Гэвином. Тот быстро спохватился и перевёл взгляд на квадратного мифического коня в ночном небе, будто и не разглядывал Коннора пару секунд назад. — И снова ты н-не туда смотришь. — Созвездие Пегаса. Ты сам сказал. Правда, выглядит оно странно, конечно, и на коня совершенно не похоже, но кто я, чтобы судить? — Ты избегаешь зрительного контакта, Гэвин. Коннор опустил их ладони на капот. — Нет, — буркнул Гэвин и посмотрел Коннору прямо в глаза. Они выглядели так же, как бесконечное чёрное полотно над головой — неизвезданные, непонятные, глубокие. — М-мне порой кажется, что тебе н-некомфортно в м-моём обществе. Что ты н-напрягаешься, когда я к тебе прикасаюсь. Вот как сейчас, н-например. — Ты сам это сказал: кажется. Не лезь ко мне в голову, там даже дьявол свои копыта переломает. — Если м-мои действия вызывают у тебя н-негативные реакции, я должен об этом знать. — С чего вообще ты это взял? Как же сложно было выдерживать эту визуальную войну. Гэвин старался не бегать взглядом по лицу Коннора и уж тем более не мог позволить себе отвлечься на деревья или звёзды. Он знал, что происходящее — важно, что этот разговор следовало поднять давным-давно, и у Коннора хватило яиц это сделать в отличие от него. Только почему-то внутри всё колотилось с такой скоростью, будто в любую секунду из носа хлынет кровь от прилившего адреналина. — Ты вздрагиваешь каждый раз, когда я случайно или н-намеренно беру тебя за руку. Я воспринимаю это как отвращение к м-моим касаниям. Что? — Что? — Думаю, ты заметил, что я очень тактильный человек, Гэвин. Для м-меня это своеобразный способ восприятия м-мира. В м-моей системе координат н-не так м-много людей. И если я вижу, что кому-то из н-них н-неприятно что-то что я делаю, т-то я-я н-начинаю н-нервничать и-и… — Эй-эй-эй, тише, Коннор, успокойся. Гэвин не на шутку перепугался, видя с каким трудом ему даются слова. Коннор стал отрывисто глотать воздух, как выброшенная на берег рыбёшка, и закрыл глаза. — М-мне т-тяжело об-б эт-том г-говорить, Г-г-г-гэвин. — Что мне сделать, чтобы тебе стало легче? — Н-ничего. Только не это. Коннор снова влезал в свою коробку отчуждения, куда не пускал вообще никого, и если Гэвин сейчас хоть что-нибудь не предпримет, то неизвестно когда Коннор оттуда вылезет в следующий раз. — Коннор, я хочу, чтобы ты уяснил для себя одну вещь: в моём мире людей ещё меньше, чем в твоём. Есть коллеги, уёбки всякие на улицах, ноль друзей и мама. С самого детства я был таким, как сейчас — бродячим псом, который кусает всех, кто пытается его погладить. Но… — Гэвин положил левую ладонь поверх руки Коннора, — есть одно исключение. Ты. Я не знаю, как эта хуйня случилась, но ещё с момента когда я за тобой босоногим бежал, в моей голове засела мысль, что я несу за тебя ответственность. — Т-ты н-не… — Не перебивай, когда старшие разговаривают, — чуть улыбнулся Гэвин и услышал ухмылку Коннора. — Есть причина, почему я веду себя как полный придурок, когда мы сидим вот так, или ты внезапно кладёшь мне руку на плечо. В глаза ему смотри, не отводи взгляд, Гэвин. — У меня… — голос Гэвина слегка осип, но он продолжил: — Я чувствую себя очень странно. Блядь. Не так это надо говорить. Короче мой тухлый мозг не может понять как я к тебе отношусь. — Что ты имеешь в виду, Гэвин? — Ну вот мы с тобой вроде друзья, хернёй всякой занимаемся, книжки читаем, едем в потёмках к океану через всю Америку. И всё нормально. С другой стороны мы сейчас сидим как… за руки держимся и вот это всё, — Гэвин взмахнул левой рукой в воздухе, показывая «вот это всё». — И не то чтобы я чувствую себя стрёмно от того, что ты меня за руку сейчас держишь. — Вообще-то это ты м-меня держишь, — сквозь улыбку ответил Коннор, пошевелив пальцами между пледом и ладонью Гэвина. — Да. Нет. Да! Короче я заебался строить умозаключения и разбираться в этом самостоятельно. — Ты н-не закончил фразу о том, как кто м-мы сидим. Охуенно. Теперь Гэвину нужно было произнести это вслух. — Ну как… как… — Н-не н-надейся, что я помогу тебе закончить эту м-мысль. Ты сказал н-не лезть в твою голову. Конечно, именно сейчас Коннор выбрал момент не договаривать фразы и додумывать смысл. Это было так вовремя, что Гэвину хотелось не то заржать посреди дороги через лес, не то уйти в его глубь, никогда не возвращаясь. Вместо того чтобы продолжить говорить, Гэвин скатился с капота и достал сигарету. Пальцы слегка дрожали, когда крутили колёсико зажигалки, и было не совсем ясно — от чего. От холода, волнения, страха, желания получить дозу никотина или всё это вместе взятое. Одно Гэвин знал наверняка: давать заднюю уже не получится. Привкус горечи во рту немного притуплял желание убежать в тьму деревьев, но сидящий в ожидании Коннор ситуацию никак не облегчал. — У меня хуево получаются отношения, — произнёс наконец Гэвин и сделал глубокую затяжку. — А у н-нас отношения? — Я не знаю, Коннор. Потому и заебался вывозить это в одиночку. До твоего появления у меня не было такого опыта общения с мужиком. Хотя, блядь, ты не мужик. — В смы-ы-ы-сле? — Коннор последовал примеру Гэвина и скатился по капоту, оказавшись рядом. — В смысле ты… Ну… Коннор. Какую же хрень я несу, а. — Ты зачем-то пытаешься подбирать слова. А н-нужно просто говорить, что думаешь. — Хочешь знать, что я думаю? — с вызовом произнёс Гэвин, слегка охуев, когда из его пальцев наглым образом забрали сигарету и затянулись. — Хочу, — выдохнул дым Коннор, даже не закашлявшись. — Полгода назад я бы сам себя пристрелил за свои гейские мысли. Потому что мне такой вид общения только по телеку показывали, ну и пара-тройка дел о двойном убийстве таких парочек была. — А что у тебя за гейские м-мысли, Гэвин? — не скрывая улыбки, спросил Коннор. — Подъёбывай меня сколько угодно, всё равно не переиграешь, — забрав сигарету, Гэвин сделал последнюю затяжку и, кинув окурок под ноги, раздавил его носком ботинка. — Если ты чувствуешь дискомфорт от н-нашего общения, то м-можешь довезти м-меня до города, а я сяду н-на автобус и поеду домой. Сделаем вид, что этого разговора н-не было. Гэвина будто облизало огнём с головы до пят. Внутри всё клокотало от злости на самого себя и Коннора, который за каким-то хером убедил себя в том, что вызывает негатив своим присутствием. Гэвин хоть и был полным ебланом в плане коммуникации, но обычно сразу говорил людям, если что-то не нравилось. А в общении с Коннорм ему нравилось… всё? Поэтому он выпрямился, сделал глубокий вдох и повернулся к нему лицом. Протянув руку, Гэвин зарылся пятернёй в крупные кудри на макушке Коннора и, чуть потянув волосы назад, закрыл глаза и вжался своими губами в его губы. Секунды, казалось, замерли вместе с ним, и Гэвин вмиг стал таким напряжённым, будто его превратили в тетиву лука. Коннор шумно вдохнул через нос и чуть приоткрыл рот, будто дав безмолвное приглашение. Гэвин поцеловал его так, как давно хотелось — глубоко, жадно, сталкиваясь с чужим языком. Ему словно сорвало крышу, когда руки Коннора сжали его бока и приятнули ближе. Не было ни единого шанса отступить, перевести всё в очередную идиотскую шутку и сделать вид, что ничего не происходило. Сердце колотилось как заведённое. Гэвин отстранился и посмотрел на Коннора в темноте. Доверие — вот, что он увидел и чувствовал на горящей от прикосновений коже. А когда Коннор аккуратно положил свои холодные ладони на его шею и притянул к себе, чтобы робко провести кончиком носа по щеке, незримая стена разлетелась на куски, и Гэвин отдался поцелую целиком. Он не мог поверить, что все его страхи растворялись с каждым движением губ, в коротких выдохах и вдохах. Что прямо сейчас его не боялись, не отталкивали, не кривились в отвращении, а принимали вот такого неуклюжего и не способного нормально выражать свои чувства. — Вот эти гейские мысли и вертелись в моей башке, — еле слышно сказал он и упёрся лбом в лоб Коннора. — Из н-нас двоих обычно я м-много думаю. — Видимо, это передаётся воздушно-капельно, — ухмыльнулся Гэвин, поглаживая затылок Коннора кончиками пальцев. — Я давно так охуенно себя не чувствовал. — Поцелуй меня ещё раз, — твёрдо и без запинки скомандовал Коннор. И Гэвин поцеловал. Дурея от податливости и нежелания Коннора покоряться одновременно, Гэвин забыл, что они стояли на обочине дороги через глухой лес, где их могли заметить проезжающие мимо автомобили, хотя об этом ему совершенно не приходилось париться, ведь только им идиотам могла прийти в голову идея ехать к океану в конце ноября. — А я думал, ты стеснительный, — сквозь поцелуй произнёс Гэвин, еле сдерживаясь, чтобы не сделать с Коннором что-нибудь неприличное. — Я умело притворяюсь. — Знаешь, я бы вот так всю ночь бы с тобой стоял, но у меня настолько замёрзла жопа, что я её уже не чувствую. Коннор низко засмеялся и упёрся лбом в плечо Гэвина. — А ведь это я н-на железе сижу. — Я обещал костёр в кондиционере развести? Вот и пойдём. Сделав шаг назад, Гэвин освободил место для Коннора. Тот встал напротив и не торопился в машину: вытянув ладонь, он потянулся ею к щеке Гэвина, но не касался кожи, а очерчивал овал лица в воздухе, словно запоминал его. — У тебя лицо в форме картошки, — прокомментировал Коннор. — Что? — Ага. Хмурая такая, щетинистая картошка. — Это самый охуенный комплимент в моей жизни, — серьёзно ответил Гэвин, сдерживая улыбку. — Ты только н-не обижайся! — забеспокоился Коннор, положив холодные ладони на обе щеки Гэвина. — Я пошутил! Ты самая красивая картошка во вселенной! Гэвину сделалось так хорошо от всей тупизны ситуации, что он крепко обнял всё ещё извиняюшегося Коннора за талию и дышал ароматом его одеколона вперемешку с запахом пончиков. Гэвин не обманывал: так прекрасно он не ошущал себя очень давно. И пока Коннор лопотал о том, что найдёт созвездие картошки в форме лица Гэвина, сам Гэвин просто запоминал каждую секунду этого момента и тихо посмеивался от невероятных теорий Коннора.

***

— Эй-эй-эй, ты куда понёсся? Гэвин едва остановил свой «Форд», и Коннор вылетел из пассажирского сидения. Он бежал к маяку по узкой каменной насыпи, и Гэвину ничего не оставалось, кроме как ринуться за ним, чтобы Коннор случайно где-нибудь не убился. Включив фонарик на телефоне, Гэвин перешёл на спринт, еле успевая смотреть под ноги, и удивлялся, каким образом этот сумасшедший ориентировался в кромешном мраке. Ведь под маяком всегда темно. Нагнав Коннора почти у края, Гэвин схватил его за куртку и рванул на себя. — Зачем от меня убежал, да ещё и без фонарика?! — М-мне н-надо, Гэвин. — Тут очень опасно! — он всё ещё тяжело дышал после спасательного забега и был немного зол на Коннора за то, что тот заставил его волноваться. — Пойдём со м-мной. Взяв Гэвина за руку — фонарик на телефоне он так и не выключил — Коннор повёл его по крутым ступенькам вверх, чтобы остановиться у металлической стены и… обнять её. — Э-э-э, ты в порядке? Коннор ничего не ответил, а просто поднял голову и смотрел на живой свет, расставив руки по корпусу маяка. Поняв, что дальнейшие расспросы бесполезны, Гэвин выключил фонарь и убрал телефон в карман. — Я всегда м-мечтал увидеть и обнять м-маяк. С самого детства м-мечтал. — Это… — договаривать Гэвин не стал, потому что назвать его мечту «глупой» значило обесценить самого Коннора. Сделав глубокий вдох, он встал рядом и положил ладонь на холодный металл. Казалось бы, всего четырнадцать метров в высоту, а сколько силы и величия несла в себе эта конструкция. К огромному удивлению ни одного граффити на маяке не было, лишь тёмные пятна по бокам, наверняка ржавые. Наверное, было в этом нечто особенное. Когда стоишь в полной темноте, а над головой огромная стрела света рассекает воздух на мили вперёд. Гэвин решил, что оставить Коннора наедине с «мечтой» и закурить — лучшая идея. Пронзительный океанический ветер бесцеремонно залезал прямо под куртку, заставляя ёжиться от холода. Волны плавно бились о каменный берег, успокаивая своей бесконечной мелодией. Держа сигарету между пальцами правой руки, Гэвин любовался открывшейся картиной, жадно впитывая всё, что видел. — Спасибо тебе, Гэвин, — прошептал Коннор, оказавшись рядом и чуть сжав его левую ладонь. — М-мне теперь есть о чем разговаривать н-на небесах. — Рано тебе туда. Крепко взяв ладонь Коннора, Гэвин поднял взгляд к чернильному небу и нашёл очередное незнакомое ему созвездие. Он никогда раньше не загадывал желаний на падающую звезду, потому что считал это чушью, которая никогда не сбывается. Но почему-то именно сейчас Гэвин просил вселенную лишь об одном — дать им время. На то, чтобы жить вот такими моментами. Рука об руку со сложностями, страхами, нелепыми попытками проявить нежность. На дыхание полной грудью. На свободу с солёным привкусом океана и ветром в волосах. На их с Коннором общую свободу.
По желанию автора, комментировать могут только зарегистрированные пользователи.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.