Ближе к звездам

Слишком яркий свет, слишком громкая музыка. Грохот, крики… Как? Как они впятером устроили в бильярдной филиал Лондонского ночного клуба? Они бежали от городской суеты, чтобы работать в пасторальной обстановке, но можно вывести парней из Лондона, но Лондон из парней — нет. — Вреда не будет! — орал Прентер, притащив откуда-то бутылку какого-то местного зелья. — Я в порядке... — стонал он же, совершенно пьяный и посиневший спустя три с половиной часа. Фредди устал. Устал от навязчивости Пола, от громких импровизаций Роджера по посуде, внезапно грубоватых шуток Дики и от себя пьяного. Стены немного кружились, табачный дым забивал легкие, а из распахнутой двери тянуло летней ночью. Чуть пошатываясь, он идет к квадратному бассейну двери и ныряет в черную воду за порогом, погружаюсь в прохладу, запах травы и стрекот насекомых. Он плывет вперед, глядя под ноги, где белоснежные брюки разрезают волны синей в лунном свете травы. С приходом ночи все становится прозрачнее, эфемернее. Воздух застывает и едва колышется от легких порывов теплого ветра, невесомыми пальцами задевающего листья на деревьях, отчего те нежно трепещут и воздают ему мимолетные овации. Все звуки изменяются, словно истончаясь. Золотистыми ниточками вьется среди травы стрекот сверчков, а где-то вдалеке, на самом краю леса, темной стеной выросшего прямо на краю поля, порхает с ветки на ветку ночная птица. Фредди — пьяный и веселый — идет бесстрашно к стоящему по другую сторону обширного двора амбару, намереваясь покурить, оперевшись о ствол. Его не пугают ни страшные очертания, ни темное одиночество в летней ночи, но, услышав произнесенное шепотом собственное имя откуда-то сверху, он вскрикивает от страха, прикрывая голову руками. — Фредди, это я. — Брайан улыбается с крыши, сверкая зубами. — Какого черта? — Не пугайся. — Как ты забрался туда? — Вон же лестница. — Я вижу, но я не могу представить как по ней взбирается лошадь. Он попадания в голову пучка соломы с какой-то деревяшкой Фреди спасают природная ловкость и быстрота реакции. — Что ты делаешь там? Достали? — И это тоже, но главным образом… — Звезды-звезды… Это скучно. — Фредди явно дразнится. — Ничего подобного. Смотри… — Брайан тянет руку, указывая в залитое алмазами небо. — Я ничего в этом не понимаю. — Фредди улыбается и качает головой. Вороные локоны вьются по плечам, словно сама ночь стекает на плечи. Брайан очарован. — Я покажу, иди сюда. — он протягивает руку, и Фредди, послушный и пахнущий шампанским, лезет наверх, растягивается рядом. — Плохая идея, Брайан. — Плохой идеей было пытаться закурить на крыше. Тем более, пока я лежу тут. — Может я знал, что ты лежишь тут. — говорит Фредди и тут же чувствует толчок в ягодицу. Брайан, который хотел пихнуть его в бок, но промахнулся, виду не подает. Они лежат на крыше, впитывая волшебство ночи. Любуясь звездами, Брайан ощущает, как ветер приносит с собой свежесть со стороны озера неподалеку, прислушивается к каждому шороху, всей кожей ловит окружающее его ласковое тепло. Он устал, но музыка, которую он сочинял весь день, все еще продолжает, подобно игристому, искрясь, нестись по венам, покалывая кончики пальцев и отправляя разум в бесконечный полет. На дворе начало августа, и все звезды кажутся яркими, как никогда. Они мерцают, переливаются, а если смотреть на них очень долго, то как будто даже движутся. Под чутким и знающим взором они собираются в соединенные невидимыми линиями созвездия. И манят. Соблазняют раскрыть все их тайны, упрашивают разгадать загадки, и Брайан, словно моряк, околдованный зовом сирены, подчиняется ему, погружаясь в размышления, с восторгом вспоминая лекции по инфракрасной астрономии в Империале, и, не без капли ностальгической грусти, свою незаконченную докторскую. И все же он отдал свое сердце музыке, близкой, почти ощутимой, всегда согревающей теплом и открывающей возможности за пару мгновений оказаться в другом мире — и это было то, чего ни одна из существующих, даже самых передовых космических технологий, ему предложить не могла. Сам того не замечая, он начинает излагать свои мысли вслух. Все знания сами всплывают в памяти, и его мягкий голос словно течет, сливаясь с темнотой вокруг. Брайан все говорит и говорит, пытаясь привлечь внимание Фредди и вернуть свое. Ночь, призрак тепла на ладони, которой он дотронулся до чужой задницы, немного мешают. — Что это? Вот то, мигающее? — Фредди словно не слушает его, улыбается и тычет пальцем куда-то в сторону. Брайан, прислонясь вплотную, следит за тонкой рукой. — Альголь. Звезда созвездия Персея. — Всего лишь… Я думал, НЛО, и что-то вроде того. — разочарование в голосе Фредди почему-то обижает Брайана. — А это? — Фредди уже переключается на другое, и золотистый браслет с изящного запястья сползает вниз по руке. — Это Шедар, в созвездии Кассиопеи. — А это? Раздражение вдруг уходит, и Брайан не сдерживает легкую улыбку. — Денеб, самая яркая звезда в созвездии Лебедя. А видишь, еще одна, красивая, рядом? — Нет, не вижу. Рука Фредди так и зависает в воздухе. Кажется, словно он пытается посадить одну из звезд на кончики своих пальцев. — Ну вот же, вот она! — Не вижу! — Тонкий палец с черным лаком на ногтях бесцельно прочерчивает нечеткую линию поперек небосвода. — Эта? Брайан не отвечает, но берет его за локоть, стараясь придать нужное направление. Ничего не выходят, и его рука нежно, едва касаясь, скользит по смуглому предплечью, цепляя мягкие темные волоски, а потом длинные музыкальные пальцы мягко оплетают хрупкую ладонь: — Вот, смотри, видишь? — Нет… — шепчет Фредди. Голос его становится до странного глухим. Брайан не отмечает этой перемены, не слышит, но как-то странно чувствует. — Вот, смотри внимательней. — пальцы Брайана гладят тыльную сторону ладони Фредди нежней и дольше, чем следовало, прежде чем снова обхватывают смуглую кисть. Фредди замирает. Брайан невесомо гладит его пальцы от ногтей, вниз до запястий и обратно. Бледные пальцы, контрастируя с его собственной смуглой кожей протекают между его фаланг, заключая ладонь в плен. Фредди кажется, что ночное небо усыпано миллиардами внимательных глаз, и все они смотрят на эту пару воздетых рук, сцепленных в замок. Брайан понимает не разумом, но телом, что если сейчас придвинется ближе, обнимет чуть крепче, то не встретит на своем пути ни вопросительного взгляда, ни неудобного вопроса. Фредди темной жидкостью просто вплывет в его руки. Меркьюри чувствует, как в кожу за его ухом уткнулся нос. Горячее дыхание приятно обжигает, посылая по телу мурашки. Мягкие губы деликатно целуют ухо, шею, дыхание тревожит волосы. Фредди ленивой кошкой разворачивается, встречаясь со спокойными и такими темными сейчас глазами Брайана. — Мы поцелуемся? — спрашивает он, улыбаясь. В ответ получает застенчивое моргание ресницами, вошедшее у Брайана в нервную привычку, и смелый поцелуй. Брайан целует его прямо в неловкую белозубую улыбку, которую Фредди никак не может подавить. Брайан отрывается от него, нависая сверху и улыбаясь сам. — Все хорошо, Фредди? — Все отлично. Так вид на звезды даже лучше. — Фредди любуется точеным бледным лицом и спокойными глазами. Не удержавшись, запускает пальцы в кудрявые волосы, любуясь, как подрагивают тонкие светлые веки. — Мне нравится вот так вот изучать астрономию. Ему нравится дразнить Брайана. — Засранец. — Брайан одновременно хмурит брови и улыбается. Он кусает Фредди в шею. Нежно и совершенно не больно, но неожиданно. Хихикнув, Фредди крепче вцепляется пальцами в густую шевелюру, выгибаясь навстречу. — Пожалуйста, не суди меня строго… — Брайан улыбается своей застенчивой, смущенной улыбкой и мелко моргает ресницами по всегдашней своей привычке. Весь он плавно стремится куда-то вниз, и руки Фредди тянутся следом, пойманные в плен кудрявых волос словно пара птиц в силки. — Ты с ума сошел? — Фредди улыбается куда-то в звездное небо, чувствуя, как пальцы расстегивают невыносимо натянутую ширинку его брюк, и как кожу пониже пупка обжигает горячее дыхание. Брайан замирает, уткнувшись в дорожку мягких волос, и глубоко и нервно выдыхает. Фредди буквально кожей чувствует его улыбку. — Может быть. Возможно, я сошел с ума. — шепчет Брайан резко и, словно бросаясь в холодную воду, забирает в рот головку чужого члена. Фредди вздрагивает, смуглые пальцы непроизвольно сжимаются в темных кудрях, звезды внезапно кажутся ему гораздо ближе и ярче, чем они были на самом деле. Он лежит на крыше, раскинув худые ноги, и всем телом впитывает этот неумелый минет. В ночной прохладе прикосновения горячего влажного рта к тонкой кожице члена кажутся ему деликатесом. Брайан старается. По неопытности пытаясь заглотить член как можно глубже, он теряет дыхание, давится и тихо хрипит, пытаясь замаскировать приступы кашля. — Стой, стой, помедленней, не торопись. — Фредди приподнимается и, протянув руку, обхватывает бледный и влажный от слюны подбородок, задавая Мэю нужный темп. — Делай как тебе нравится, мне… мне безумно хорошо, чтобы ты ни сделал… — шепчет он. Ответом ему служит улыбка на светлом лице и деликатные прикосновения горячего языка к головке члена. «Хочу чтобы и тебе было хорошо, сейчас, еще немного, и я что-нибудь придумаю», — мелькает в голове Меркьюри мысль. Брайан снова заглатывает свой деликатес глубже, наслаждаясь звуками, которые издает Фредди. С каждым движением он становится чуть увереннее, а процесс — все более увлекательным. Фредди изгибается и продолжает сладко потягивать за завитки каштановых волос, любуясь, как на изгибах кудрей отражается лунный свет. Наслаждение Фредди передается и ему самому, заставляя вздрагивать от каждого движения, и внезапная мысль, пришедшая в голову, приятно удивляет даже его самого. — Стой, детка… — голос Фредди кажется непривычно низким и хриплым. Сильные пальцы тянут за волосы, заставляя поднять лицо и взглянуть. Брайан смотрит. Светлая ночь позволяет увидеть капельки пота на висках и налипшую на лоб влажную челку. — Хочу, чтобы хорошо было нам обоим. — голос Фредди срывается на низкое урчание. — В смысле, я буду и отсасывать, и говорить о звездах одновременно? — Брайан не удерживается от глупой шутки. Но Фредди смеется и, неловко вывернувшись, тянет его за пояс брюк, побуждая лечь на бок. — Сейчас я покажу тебе, — заговорщицкий шепот, ловкие смуглые пальцы расстегивающие его ширинку, и гибкое тело, которое ложится рядом, вытягиваясь вдоль его собственного так, чтобы нос Брайана легко упирался в чужой пах. — На брудершафт? — спрашивает Фредди игриво, и Мэй, улыбаясь, наклоняется и заглатывает его член до половины, чувствуя горячее дыхание и приятную возню чужих губ у своего. Брайан старательно прячет зубы за губами, изо всех сил пытаясь не навредить и не задеть нежную кожу. Спрятав зубы, он натягивается ртом на толстый горячий ствол и довольно отмечает, что на этот раз получается еще глубже. От чужих губ на собственном члене Мей вздрагивает и иногда замирает, боясь, что все-таки не сдержится и сделает что-то не так. Фредди, кажется, плевать на его осторожность, потому что он начинает еще усерднее работать ртом. Ему хочется поразить, ошарашить, стать первым и лучшим! Глуповатое тщеславие заставляет его заглатывать неудобно-длинный член как можно глубже, почти до спазмов в горле и нарочно задевать нежную кожицу острыми кроличьими резцами. Отрезвляют его неловкий укус и кашель Брайана. Выпустив изо рта добычу, он бескостной змейкой изгибается в сторону, тянется к Брайану, который явно сбился от такого напора. — Прости, Мэгги, прости пожалуйста. — он нежно целует залитое слезами и слюной улыбающееся лицо. — Полегче, Фредди, я даже укусил тебя. — Брайан веселеет и целует его в ответ, награждая рот Фредди его же собственным вкусом. — Я буду аккуратнее. — Фредди растягивается на боку, снова забирая член Брайана в рот, на этот раз осторожно, словно смакуя экзотический фрукт. Юрким языком он принимается аккуратно обводить головку, чутко прислушиваясь к милому пыхтению пониже своего живота. Улегшись на бок поудобней, он гладит одной рукой основание ствола, запуская другую в пучину чужих кудрявых волос, легонько почесывая кожу головы. Брайан пахнет, как космос. Фредди осторожно сосет, погружаясь в его запах и чувствуя волны мурашек по телу от осторожных и неумелых прикосновений к своему члену чужого рта. Ветерок приятно холодит голый зад, в который впиваются чужие длинные пальцы. Брайан хватается за его ягодицу, словно утопленник за буй — сказывается волнение, хорошо знакомое всем дебютантам перед прыжком на сцену. Фредди прыснул от смеха и получил ладонью по заднице. Шлепая его, Брайан, однако, не прерывает своего занятия, продолжая не столько ласкать, сколько исследовать член Фредди своим ртом, отмечает форму, то, как он становится толще и тяжелее ближе к основанию; бархатистость кожи, на удивление приятной на языке; плавно скользит губами, чувствуя упругость обвивающих ствол венок. Любопытство захватывает его все больше, с каждым новым движением: член становится все тверже, сильнее напрягается прямо во рту, истекает смазкой, и это чертовски возбуждает. Брайан решает устроить эксперимент и начинает двигаться быстрее, с упоением слушая приглушенные стоны Фредди. Он все делает правильно, потому что через пару мгновений Меркьюри вздрагивает всем своим хрупким телом, и тугая пряная и теплая струя бьет в горло. Стараясь проглотить все и не подавиться, Брайан считает, что эксперимент удался. Почти. Вязкая жидкость, от вкуса которой он не то чтобы в восторге, заливает небо и брызгает в горло, заставляя его закашляться. — Тише, тише, — зубы Фредди сияют едва ли не ярче луны. Он отрывается от своего занятия чтобы похлопать по узкой спине, — все хорошо, дорогой. — он обнимает Брайана, гладя по плечам и ласково целуя в лоб. — Испачкался? — шепотом спрашивает он, щурясь на бледное лицо. Тонкий смуглый палец проводит по щеке вниз, касаясь влажного уголка губ. — Совсем немного. — шепчет Фредди, вытирая каплю собственного сока и засасывая палец в рот по самую костяшку. — Я вкусный, — мурлычет Фредди, вынимая палец с чмоканьем, — ты тоже. — он целует Брайана в приоткрытый рот и, растянувшись котом на крыше между его бесконечных ног, принимается сосать с удвоенной силой. Всхлипнув, Брайан откидывается на спину, словно падая в бесконечное звездное небо над головой. Брайану, плывущему в потоке собственных ощущений они кажутся почти осязаемыми и близкими как никогда. И сам он кажется себе небесным телом, летящим сквозь черную воду космоса. Быстрый, тяжёлый — ему кажется, что до этого таинства на крыше он был лишен своей орбиты, но теперь все не так. Горячее тело между его ног притягивает, каждое движение губ Фредди словно провоцирует их сближение, и Брайан страшится грозящего им обоим импактного события и, в тоже время, желает его. Рот, что втягивает его член в себя, будто служит точкой притяжения всего его небесного теперь тела. Фредди скользит, и Мэю кажется, что он астероидом летит навстречу, неумолимо несется прямо к горизонту событий, за грань возможного, за пределы реальности. Пространство искажается, деформируется, со скоростью света устремляясь в одном направлении. Время замедляется и словно перестает существовать. Брайан распахивает глаза, и Вселенная вспышкой света отражается в их глубине. Удар! Это оказывается не столь страшно и разрушительно, как он считал. Кажется, из этого взрыва родилось новое. Новое небо над головой, новые прозрачный ночной воздух вокруг, новый стрекот сверчков, словно более высокий и звонкий, новый он сам и совершенно новый Фредди перед ним, который с кошачьей грацией привстает, выгибаясь между его раскинутых ног, поднимая на него какое-то новое, раньше невиданное Брайаном лицо. То ли глаза его стали темней, то ли скулы острей. — Ты вкусный, — мурлычет Меркьюри, — хочешь немного? — спрашивает он, проводя пальцем по пухлым покрасневшим губам и протягивая руку. Брайан слизывает частичку самого себя с подушечки большого пальца. Едва ли этот вкус отличен от вкуса Фредди. Может, чуть более сладкий. Фредди пододвигается к нему на четвереньках, трется щекой о его щеку, целует бледную шею и почти что толкает его плечом, заставляя растянуться на крыше. — Иди сюда. — Брайан, протянув руку, почти роняет его на себя, и Фредди, теплый и гибкий, ложится рядом, уютно растягиваясь и кладя голову на плечо. — Мне нравится такая астрономия. — сонно гудит он, и Брайан улыбается, готовый преподать ему еще не один урок и желая учиться в ответ.