Желание–Исполнение.

      Он приближается, сверкая темным омутом синих глаз. Кажется, будто что-то неведомое, дьявол или морское чудище, вновь вдохнуло в легкие жизнь. Оттягивает галстук, медленно приближается. Мажет помаду губами по губам, долго, нежно, но кусает дерзко, игриво, словно котенок. Что-то зловещее виднеется в улыбке и вот, не успев и моргнуть, как оказываешься в полном подчинении мужчины. На шее блеснет ошейник, а в руках его длинная цепь-поводок. Тянет, играется, стонет нарочно тихо и невинно, зная, что возбуждает. Зная, что подливает масло в огонь.       Он знает все. От предпочтений и хобби до монстров из глубин души. Знает как сесть, знает как взглянуть, чтобы возбудить. Страшно не от того, что знает, а от того, что понимает, что прав. Возбуждает до дрожи в коленях, а после не дает окончательно спустить напряжение. Дьявол–его личина. Ангельская красота и характер дьявола. Жгучая смесь, но не настолько, чтобы убить. Жизнь для него игра, в которой он может развлечься с новой куклой, бросая предыдущую в омут темного адского круга. Бесконечные половые связи и огромное влияние в обществе. Вот он–...       Перекрывает кислород у самых губ, целуя грубо, но плавно. Грациозно, не давая и шанса на желанный вдох. Тянет до конца; пока задыхаешься он улыбается. Искренне и мило. Больше никто не мог так улыбаться. Он и не улыбался другим так, как сейчас. Наблюдая за Дьяволом понимаешь, что пока ты дышишь–дышит и он. Пока ты улыбаешься ему–улыбается и он. Не ты выбираешь будет ли он улыбаться тебе искренне, а он. Он ищет долго, тщательно. Выискивает жертву своего обильного, и в то же время нет, внимания. Он жаждет любви обоюдной. Так, чтобы после всего, что приготовил в жизни Бог-Убийца, можно было разделить молчаливыми объятиями и короткими, наполненные горькой любовью поцелуями. Он Дьявол, с которым хочешь подписывать контракт. Дьявол, которому можно доверить своё сердце и душу. Отдать тело на растерзание тех редких ночей, когда желание превыше правил морали. Берёт жадно в такие моменты, грубо, все также грациозно и красиво. И пока губы полыхают огнём в чужом растерзании, глаза внимательно следят за длинными ресницами и нахмуренными бровями.       Ерзает на пахе, раздевает медленно. Также медленно и сладко шепчет имя. Шепчет так, что в ушах звенит, а в голове отдается эхом. Громко и пронзительно вопит его взгляд. Подчиняет вновь, но уступает соперничеству в гляделках. Первый отводит взгляд, смущенный резким напором. –Когда ты успел стать таким? Соскучился? –До ужаса сильно. Краснеет пуще прежнего и тает оболочка. Тает маска, за которой скрывается мягкая и нежная плоть. Под тяжелым слоем воска-той самой оболочки-видно сердце. Бешено бьется, сводя с ума хозяина и наблюдателя. В этом весь он. Горячий пыл не остывает, разгорается сильнее, ощущая власть в руках. Тянется бедрами к сильным рукам, игриво глядит. Растекается по всему телу и нежно целует. Нет того привкуса, который остаётся от бывших. Есть только его истинный вкус Горького шоколада и запах такой же горькой лилии. Спокойно на душе, когда руки обвивают шею, и пальцы дотрагиваются до кожи головы. Массажирует и тянет в порыве страсти грубо. Но боли от его ладоней нет, лишь удовольствие.       Прерывается на громком стоне поцелуем. Они уже раздеты.       Его манера, а точнее манера восковой оболочки, тающей в умелых руках, больше напоминает самоуверенного тигра. И хоть за обширным слоем кроется маленький и почти слепой котенок, то снаружи это дикий зверь, способный разорвать не только острыми льдинами, но и сладким голосом в остроумных речах.       Бессознательно зовет лишь его имя, тянет на гласных и медленно отдается течению, откидывая голову и подставляя изящную шею для укусов. Жадных, ревнивых, почти фиолетовых. На утро лишь посмеется над этим, кусая в ответ, но не оставляя следа. Не помечает своё. "Своё" знает, что принадлежит Дьяволу. Оно никуда и не уйдет, останется подле, сзади, в конце ряда, но будет дышать в спину, не в силах расстаться.       Предпочитает мясо овощам. И за столом, когда он один, он вновь хищник. Не будь в его разуме той крохи совести, он бы загрыз кого-то насмерть, и костей бы не осталось. Его клыки острые, и неясно точит ли он их, или рожден был острозубым.       Не любит склизского, липкого. Не любит приторно сладкого, но обожает шоколад.       Меняются в позе, теперь наблюдатель–инициатор. Теперь он поджимает тело к кровати, жадно кусает и ловит губами чужие. Ловит улыбки и слушает стоны, наполняющие апартаменты. Дорогие шелка, подушки, набитые гусиным пухом–оболочка. Его мир–растрепанные волосы по утрам и завтраки в постель от любимого. Он знает о нём все,но...помнит ли сам объект обожания его имя? Помнит ли его увлечения? Его хобби? Предпочтения? Он не сомневается теперь, что помнит. И в этом незнании он находит свою грусть. И в этом незнании–минус. И в этом незнании их драма в комедии Бога. В порыве любви тихо шепчет признания. Тихо и смущенно, но каково же его удивление, когда в ответ он слышит голос, отвечающий ему. –Я буду с тобой навсегда. Я буду причиной твоих кошмаров, но будь со мной в ответ, прошу. Молит, несчадно хватая за щеки и поднимая лицо. Глядит прямо в глаза грустно, с мольбой. Жестоко. Не хочет заставлять, не хочет подчинять. Он желает любви, обоюдной, взаимной. –Я буду. И их накрывает. Волна возбуждения спадает вмиг, оставляя после лишь темные и вязкие пятна на простыне. Они улыбаются и тяжело дышат.       Его желание–закон. Но что делать, если ты итак готов пожертвовать собой ради такого как он? Для таких как он нужен ангел-хранитель. Тот, кто удержит на месте бесконечную энергию, или же зарядит новой, чтобы вновь откинуться в новое снова и позднее потом. Они желали любви и каково же их счастье найти любовь в друг друге.