Так как надо.

***

      — Кэл, Боже, успокойся. Ты мечешься битый час и никак не найдёшь себе пятый угол. Сядь!       — Я посмотрю на тебя, когда твоя дочь будет выходить замуж, — Лайтман резким движением расстегнул пуговицу пиджака и упал в кресло, громко выдохнув. Иногда бывает такое — тебе кажется, что чем громче звук ты создашь, тем будет лучше эффект. Но, странно? Это не сработало. Джиллиан, впрочем, уже привыкла. Она послала Кэлу свою «седативную» (это Локер так её окрестил) улыбку, и обратилась в ожидание. Они с Кэлом находились в популярном свадебном салоне в центре Вашингтона в поисках платья для Эмили. А Локер (при поддержке Зои Ландау-(Лайтман)-Джонс) тем временем контролировал остальное «производство». Оформление церемониальной арки, шатра под открытым небом, количество сливок пропорционально соответствующее количеству бисквита в трёхъярусном торте, и многое-многое другое. Илай вообще был лучшей кандидатурой, которая могла на себя всё это взвалить и оставить невесте, вместе с подсевшим на панику отцом, выбор платья и колец. Её будущий жених — Джеймс — в данный момент находился на другой стороне континента. Улаживал важные дела в своей важной технологической компании. Пока на Эмили в примерочной затягивали корсет и поправляли бесконечные слои фатиновой юбки, Лайтман погрузился в воспоминания. После той ночи, когда он (наконец-тогосподибоже) признал у себя существование чувств к своему бывшему подчинённому, всё завертелось слишком быстро. И ощущения были такие же. Лайтман резко перенял полные бразды правления, сняв почти все обязанности с Джилл, начал развивать компанию так стремительно, как не развивал никогда до этого. Этому энтузиазму удивилась даже невозмутимая Фостер, существующая с Кэлом бок о бок уже несколько десятков лет. Обычно, как раз она занималась продвижением и всеми маркетинговыми мероприятиями. И день, когда Кэл влетел к ней в кабинет и потребовал полный доступ ко всей подобной информации, она обозначила красным в календаре. Как позже выяснилось, имея ввиду вовсе не праздник. Скорее, день великого траура. Лайтман заебал закошмарил всех сотрудников. Безусловно, вернул к себе Илая и даже (чуть позже) посадил на место главы отдела по обучению персонала. Научился делать рекламные рассылки, предварительно заспамив почту Фостер пробными вариантами, убеждаясь, верно ли работают алгоритмы. Подписал контракт с ФБР и ЦРУ, открывая непрерывный поток сложных (но чаще глупых) дел. Он обеспечил размещение рекламных билбордов, с которых смотрел на всех в своём вечном подозрительном прищуре. И, в общем-то, акции компании пошли вверх. Лайтман групп расширилась, разделилась на несколько филиалов, сделав свой первый — самым главным, а по совместительству ещё и обучающим центром. Локер безупречно показал себя в роли преподавателя. Эта ниша подходила ему даже слишком сильно, настолько он вкладывался в то, чем занимался. Он создал собственную учебную программу, помогающую новым сотрудникам осваивать первые пласты теории и практики буквально за 4 месяца. Буквально адаптируя их к самым сложным ситуациям и раскрывая всевозможные пути решения. Опыта для этого у него, благо, было предостаточно. Их с Кэлом первая ссора, как неожиданно, случилась как раз из-за работы. Локер всегда предпочитал включаться в работу целиком. А значит: не спать и максимально совершенствовать все алгоритмы, которые мог усовершенствовать. Первые месяцы после возвращения в Лайтман групп, он проводил рассчитывая перепланировку будущего учебного центра. Разбираясь с закупкой оборудования, правилами сноса и возведения стен в их здании, делая перестановку мебели и оборудования, выбирая оттенок тёмно-синего и зелёного для лабораторий (и спрашивая об этом у Лайтмана даже во время сна). Однажды они запланировали совместный ужин, который Кэл сделал, кстати, с особенной любовью. Чёрт! Он даже заморозил ананасовое мороженное собственного приготовления, зная, как Илай по нему тащится. И что в итоге он получил? Забитого работой бойфренда, готового уснуть за ноутбуком в поиске идеальной последовательности различных эмоций, которые нужно будет выявить будущим студентам. И Кэл теперь даже эту работу забрать у него не мог, потому что, ну… Локер сам себе начальник, получается? Да, Лайтман немного облажался. И знал об этом. Кто в здравом уме доверит такому ответственному (а раньше и не скажешь, да?) до чёртиков человеку такой объём работы? Он чувствовал вину перед Локером и совсем немного обожания, когда будил уставшую кучеряшку, пускающую слюни на клавиатуру. И когда позволил опереться на себя, чтобы помочь подняться в спальню. И когда убирал остывшую порцию Илая в контейнер, в надежде, что тот не забудет захватить его утром. И когда лёг рядом, прижавшись грудью к тёплой спине Локера. Облажался, потому что не замечал всё это раньше. Локер чёртов генетический перфекционист и безумный трудоголик. Ещё совсем немного лжец (а это полная противоположность его заявленной радикальной честности). Локер врал, что поел и поспал, что не устаёт совсем и что справляется. И врал так, что Лайтман, казалось бы, вычитывающий ложь по тону голоса, даже сначала не догнал, что его очень ловко водят за длинный нос. Позже, конечно, Локеру он уже не верил на слово. И, как дитё, ходил с ним в кафетерий, ресторанчики рядом с офисом, даже запихивал ему в рабочую сумку контейнеры с обедом. А ещё не испытывал угрызений совести, когда отбирал ноутбук и прятал его в разных местах в доме. Кэлу Илая не хватало категорически. Стоило Лайтману совсем чуть-чуть отпустить собственный контроль над эмоциями, приняв то, что испытывает, ему захотелось человека рядом. Захотелось того, чего у него не было слишком давно. Всей этой блевотной романтики (которой он обещал, что не будет), а ещё заботы. И заботиться. Своими руками дав Локеру возможность реализовать потенциал, Кэл затянул удавку на их личной жизни. Они крупно поссорились тогда. До летающих, по-классике, тарелок и ваз, до небольшого пореза Локера на пятке, тот наступил на осколок. Даже до пощёчины (Кэлу) и двухдневного запоя (Илая). Но это всё случилось год назад. А сейчас перед Лайтманом стоит его дочь. С тиарой на голове, в пышном, делающим её похожей на облако, платье.       — Ну как, пап?       — Красиво, ты в нём предел мечтаний любого ребёнка, любящего сладкую вату, — Лайтман посмеивается по-доброму. — Ты уверена, что это тот фасон, который ты хочешь? Он получает укоризненный взгляд от Фостер и не понимает, почему. Она же спросила, как ему. Он отвечает честно. «Честно-причестно, Доктор Лайтман, я поел. Ещё один звонок с подозрениями и я начну называть тебя папочкой, Кэл!»       — Эмили, оно правда прекрасно. И если тебе нравится, этого без пяти минут деда я бы не слушала.       — На самом деле, я бы хотела что-то другое. Но на церемонии пусть будет классика. Верно?       — Другое — это кресты из изоленты на сосках, кожаные штаны и ошейник с шипами? — Кэл шутит, прекрасно зная, что Эмили своего внутреннего панк-рокера так и не переросла.       — Джеймс не сильно расстроится, если я надену свой костюм для ролевых игр, но его мама точно получит инфаркт, — девушка заливисто смеётся и скрывается в примерочной, потому что у Кэла на лбу начинает вздуваться венка. Годы идут, а ревностное желание защитить дочь в груди так и не уменьшается. Лайтман отталкивает от кресла.       — Раз платье мы выбрали, я поеду к Локеру, помогу ему развешивать шарики и цветочки, или что там нужно развешивать. Забрось Эмили домой, пожалуйста.       — Ну хватит, знаю я твоё желание развешивать шарики, Кэл, — Джиллиан ехидно усмехается. Достаточно ей уже было от этих двоих организации пятнадцатилетия компании. Никто (кроме Джилл теперь) не в курсе, но мистер Лайтман тот ещё любитель шибари. А как, скажите, удержаться от вида Локера на четвереньках, ищущего под столом клей для бумаги? Джиллиан ещё очень долго старалась не смотреть на этот самый стол в переговорной. И вообще, проще было бы назвать места Лайтман Групп, в которых Кэл с Илаем ещё не трахались. Лайтман шпильку пропустил мимо ушей, заглянул за ширму, чтобы быстро поцеловать возмущающуюся дочь в щёку, и уехал в сторону пригорода.

***

Локер завис на одной ноге, держась кончиками пальцев за стремянку. Он пытался дотянуться краем гирлянды из по меньшей мере сотни лампочек, до крепления в углу шатра. По задумке, после официальной церемонии, с наступлением сумерек, эта самая гирлянда должна была вспыхнуть тёплым жёлтым светом, заливая всё пространство внутри. Кэл встретил его именно в таком положении, не в силах, как всегда, оторвать взгляд от задницы Илая. В этих хлопковых серых штанах тот выглядел, как катастрофа.       — Принцесса, вам не нужна помощь прекрасного принца? Локер вздрогнул от испуга и опасно пошатнулся на лестнице, но Кэл крепкой хваткой удержал её на месте.       — Ты меня доведёшь до заикания, Лайтман!       — А ты меня до изнасилования. Кэл прошёлся языком по сухим губам, плотоядно улыбаясь.       — Долго ещё, дорогуша?       — Сам знаешь, что да.       — Возможно, я могу украсть тебя из лап жуткого дракона?       — Хватит называть свою бывшую жуткой. И на дракона она совсем не похожа, — Локер в сомнении пожевал щёку. — Разве что на хищную ящерицу. Кэл разразился заливистым смехом, дёргая Илая за руку на себя и ловя в (это истина!) медвежьи объятия. Экс-жена и молоденький бойфренд. Удивительно, как эти двое вообще спелись. Бисексуальной паники всем за счёт Кэла Лайтмана! После того, как новость об их паре дошла до Зои, та сначала попыталась убедить Локера, что он всего лишь очередная, безвольная мошка в большой-большой паутине, которую сплёл Лайтман. Наверное, из жалости пыталась. А может, действительно, пыталась уберечь. Потом зазывала его на частые посиделки в барах, изливая душу и даже некоторые секретики Кэла. В абсолютно добрых, светлых побуждениях (а как иначе?). После, искала повод зацепиться за любой знак безразличия от Лайтмана, стремясь доказать Локеру, что всегда права и Кэл просто наигрался. Прокурорская натура, что поделать. А ещё чуть позже прониклась особенной симпатией к Илаю, узнав его ближе, наверное. Эмили Лайтман с её патологической привычкой мирить близких людей, конечно, не при чём.       — Поехали домой, Ло-о-ке-е-ррр, — Кэл мурчит Илаю в висок, оставляя невесомый поцелуй, а вибрации от его голоса пробирают до мурашек на шее и руках.       — Чёрт, это свадьба твоей дочери, почему я беспокоюсь о происходящем больше твоего?       — Планируешь стать ей отчимом в будущем? Возможно? — Кэл снова улыбается. Тепло. Открыто. До сих пор иногда так непривычно – доверяя. Не намёк на мимическую морщинку, или оскал, или огонёк в глазах. Когда нужно снова и снова додумывать, пытаясь достучаться до его истинных эмоций.       — О нет, тогда она сможет называть меня папочкой, а это ведь твоё погоняло. Локер получает ожидаемый шлепок в районе поясницы, выпутывается из рук Кэла и двигается к большому столу, где разложены остальные декоративные элементы.       — Ты не хочешь помочь? Возможно, но это только возможно, дело пойдёт быстрее и мы окажемся дома через каких-то пару-тройку часов.       — Люблю смотреть, как ты работаешь. Так что продолжай. А я тут, — Лайтман откидывается на стуле, — посижу.       — Невыносимый.       — Исключительный, Локер. Ты сделал 5 ошибок в слове «исключительный». Если бы глаза могли закатиться так глубоко, чтобы увидеть мозг, это был бы тот случай. Мисс Ландау-(Лайтман)-Джонс появилась со стороны беседки, переговариваясь с мастером по установке свадебной арки.       — … и не дай боженька она хоть разок опасно качнётся в сторону головы моей дочери и будущего зятя. Установить по тем координатам, которые я вам дала.       — Но, миссис Джонс, 11 числа по прогнозу сильный ветер, нет никакой гарантии, что арку просто не снесёт перед церемонией, — щуплый сотрудник арочной фирмы блеял откуда-то из-за спины Зои. Та на мгновение остановилась и замерла, чтобы в следующий миг развернуться и как фурия нависнуть над мастером.       — Так вбей эти ваши сваи до ядра земли, мне плевать! Чтобы хоть ураган прошёлся и всё снёс, а чёртова арка осталась на месте. Достаточно понятно доношу своё желание?       — Мы сделаем всё возможное, конечно…       — Нет, вы сделаете больше. Всего доброго, увидимся с вами завтра, — последние слова Зои было уже почти не различить, она шипела, как гадюка.       — Пс, Локер. Смотри аккуратнее, у неё в волосах что-то шевелится. Это точно пара ласковых змеек! — прошептал Лайтман притворно-громко и округлил глаза.       — Я тебя вообще уничтожить готова, Кэл! Закрой рот!       — Мелодия моего сердца, да что же вы сегодня вознамерились меня все убить. Я первый раз за день присел!       — И сразу мне на уши, — встрял Илай, размещая композиции из пионовидных искусственных роз на столе, примеряясь к оттенку и сборке.       — И почему я не удивлена. Абсолютно. Боже, Кэл, твоя небрежная безответственность может проявляться где угодно, но не при подготовке к свадьбе Эмили, ты так не считаешь?       — Не поминай Господа всуе, в рай не попадёшь. А. Точно. Ты и так не попадёшь! — Лайтман раскинулся по-хозяйски на стуле так, как только он умел. — Бедный парнишка чуть последний дух тут не испустил.       — Да и к чёрту его. Вы выбрали платье?       — Я не досмотрел, уехал сюда, тут требовалась моя неоценимая помощь. Вот! Так я и думал. Локер, пожалуйста, ну выбрось ты эту несчастную гипсофилу, она там вообще не к месту!       — Филу чего? — Илай нахмурился, не услышав половину болтовни Лайтмана.       — Ну всё, у него с тобой тут совсем мозги потекли. Я его забираю. Домой. На сексотерапию. И до завтрашнего обеда даже не жди!       — Кэл!       — Лайтман! Раздалось в унисон с разных сторон, пока Кэл пытался выдернуть веточку с маленькими белыми цветочками из пальцев Илая.       — Домой-домой! У нас ещё вагон времени, успеем всё доделать. Поехали. И ты, миссис Джонс, собирай свою аптечку для больных суставчиков и езжай.       — Ещё раз ты залезешь в мою медицинскую карту…       — Боюсь-боюсь, — Кэл очень натурально задрожал, и, наконец, отобрал у Илая все его побрякушки, чтобы переплести с ним пальцы и повести к машине.       — Зои, до завтра!       — Бывайте! — Громко. «Придурошные» — гораздо тише.

***

Они вваливаются в тёмную прихожую и Кэл оттягивает воротник рубашки Илая, выцеловывая ключицы. Он соскучился. Хотя виделись утром и проснулись в одной постели, Кэл жутко соскучился. Жизнь без Локера уже казалась далёкой и неправильной, но сейчас всё встало на места. Сладкий чай с молоком, как утренний ритуал. Электросамокат, как способ передвижения — от машин и такси Локер решил окончательно отказаться. События прошлого до сих пор иногда напоминали о себе ночными кошмарами. И, определённо, в доме Лайтмана появилось прибавление в виде аквариумных рыбок, ухаживая за которыми, Илай чувствовал себя спокойнее.       — Ты вкусно пахнешь, Илай.       — Это усталость, — выдыхает Локер в макушку Кэла. От Лайтмана, в свою очередь, веет только отголосками одеколона, лосьона после бритья и запахом самой кожи. Но это сочетание так Илаю нравится, до небольшого возбуждения и прилива крови к паху. Уловить его можно только оказавшись очень близко, как сейчас. Обнимая, проводя носом около шеи, или целуя. Они поднимаются в спальню, не расцепляя ладоней, потому что давно уже не сносят все углы в состоянии вожделения. Раздеваются — Локер быстро, а Кэл не спеша, складывая вещи. И прижимаются друг к другу под тяжёлым, тёплым одеялом, переплетая ноги. Так приятно и правильно. Небольшая разница в росте оказалась тем совершенным пунктом в списке «удобства жизни с Кэлом Лайтманом», ведь лёжа вот так — почти друг в друге — они были, как безупречные пазлы. Союз совершенства. Кэл целует шею Локера, и точно планирует вытянуть из него парочку стонов сегодня. Ему нравится касаться кожи кончиком языка в месте поцелуя, слизывая терпкий вкус. Кэл гладит пальцами бока, почёсывает спину короткими ногтями, от этого руки Илая покрываются предательскими мурашками и он вздрагивает от приятных ощущений. Ему хочется мять и кусать Кэла, он чувствует себя котом, который от избытка чувств мурчит, как трактор и выпускает когти, вгрызаясь в руку гладившего. Илай правда кусает Кэла за плечо, зализывая сразу, толкается неосознанно уже вставшим членом тому в бедро. Трение ткани и головки на грани неприятного, но так хочется сильнее и ближе. Кэл посмеивается, потому что Локер нетерпеливый. Он всегда такой, ему всегда мало. Нужно быстрее, больше, ярче. Но Лайтман не собирается торопиться. Он собирается довести Илая до изнеможения. Кэл везде использует язык. Рисует влажные дорожки на животе, вокруг сосков, очерчивает ключицы. Когда он снова сползает ниже и утыкается носом в волосы внизу живота, Локер уже утробно рычит, не зная, куда деть руки и просто заводит их за голову, хватаясь за спинку кровати. Кэл тянет резинку трусов вниз и целует каждый сантиметр оголяющейся кожи на лобке. Член Илая периодически дёргается, он непроизвольно напрягает бёдра и икры. Мычит, уткнувшись лицом в плечо. И, чёрт он такой горячий. Кэл берёт в рот сразу целиком, пальцами мягко перекатывая мошонку. И, наконец, слышит. Срывающийся стон (крик?), в котором захлёбывается Локер. Лайтману теперь приходится обеими руками удерживать его бёдра на месте, чтобы тот непроизвольно не толкался и дал Кэлу вдоволь наиграться. От ощущения тесной глотки Кэла Локеру сносит башню. Каждый раз, каждый блядский раз он видит только белые вспышки перед глазами, зажмурившись и не в силах их открыть. Он боится, что если посмотрит на Лайтмана, то в мгновение умрёт. Его сердце просто остановится и больше не забьётся никогда. Это казалось чем-то запрещённым и незаконным — видеть Кэла вот так, с собственным членом во рту, заглатывающим на всю длину. Языком достающим до яиц, пока Илай умирает от сумасшедшего необъятного чувства. Кэл выпускает изо рта член и сглатывает слюну.       — Посмотри на меня.       — Нет, — Илай хрипит и не может совладать с голосом, — я не могу.       — Пожалуйста. Сегодня. Прошу тебя. Локер жмурится сильно-сильно, словно ему это поможет. Выдыхает и несмело приоткрывает глаза. Ресницы немного слиплись от выступивших слёз, и он подтверждает свою догадку. Лицо Кэла, пока он делает ему минет — это запретный божественный образ, и он попадёт в Ад за то, что это увидел. Локеру кажется, что он уже не может любить Лайтмана сильнее. Пока тот не проводит языком от основания члена до головки и не берёт его снова в рот.       — Блять, блять, блять! Я не могу! Ты слишком, слишком совершенный, Кэл. Я не могу, не могу, не могу, — Локер шепчет и мечется по кровати, Кэл уже не может удержать его на одном месте. Он касается пальцем входа, вынуждая Локера замереть.       — Достань смазку. Он не просит дважды. Илай тратит не больше пятнадцати секунд, чтобы залезть правой рукой в тумбочку и нашарить там тюбик. Смазка холодная, а уж по сравнению с температурой тела Локера — ледяная. Кэл терпеливо греет её на пальцах, чтобы после медленным движением ввести в анус сразу два. Локер хороший мальчик, он почти всегда подготовлен. У него есть заботливый папочка, не дающий его заднице заскучать.       — Хочу слышать, как ты меня умоляешь себя трахнуть. Лайтман двигает пальцами внутри, уже привычно находя простату.       — Кэл, пожалуйста, это мука, — Илай скулит, постоянно облизывая губы.       — Громче. Ответом служит выдох. И Кэл знает, что Илай уже проиграл. Он добавляет третий палец, всасывая в рот то одно, то другое яичко, ладонью накрывая головку и надавливая на член. Локер всегда ему в этой битве проигрывает. И ему самому это нравится, Кэл знает.       — Пожалуйста, пожалуйста, трахни меня, я не могу-пожалуйста-Кэл-пожалуйста-прошу, — слова смешиваются и Илай задыхается. Он думает, что точно задохнётся, это невозможно пережить. Кэл поднимается, нависая над Локером, упираясь рукой в подушку рядом с его головой. Он продолжает ритмично трахать Илая пальцами, вынуждая повернуть голову и смотреть ему в глаза. Кэл целует глубоко, сталкиваясь с Локером зубами, кусает губы и, кажется, всё лицо. Оставляет красные отметины на щеке и шее.       — Умоляю, Кэл, блять, молю! И Лайтман резко вытаскивает пальцы и входит на всю длину, заглушая крик Локера своим языком. Он удобно перехватывает его руки своими, в очередной раз (всегда) переплетая пальцы и жёстко вбивается в Илая, теряя контроль. Только с ним. Здесь. Снова. Сейчас. Член Илая трётся между их животов, они оба знают, что уже на грани. И когда Локер скулит кончая, всё-таки прокусывая своё плечо и чувствуя во рту вкус железа, Кэл отпускает и себя. Он позволяет себе закончить внутрь, на несколько секунд переставая дышать и неконтролируемо стонет, как в бреду повторяя «ялюблютебя-ялюблютебяИлай-люблю-люблю-люблю». Локер чувствует, как Кэл наваливается сверху, теперь чувствует, как крепко сжимал Лайтман его руки. Они занемели. И его клонит в сон. Пока Кэл поднимается и уходит в ванную, за салфетками, Илай знает, что сегодня ночью он не увидит кошмаров. Что сегодня ему не будут сниться ни пионовидные розы, ни гипсофилы, ни списки гостей и даже дизайн пригласительных на свадьбу Эмили и Джеймса. Знает, что завтра они начнут новый день с чая с молоком и крепкого кофе. Но это случится завтра.

***

Спустя две недели всё было готово. Гости стекались в Руквуд мэнор к началу официальной церемонии, занимали места и знакомились, переговаривались, а иногда очень громко и счастливо смеялись. Кэл стоял перед зеркалом в партере особняка. Ему казалось, что галстук-бабочка постоянно косит в сторону, чёрт бы её побрал. Скоро Эмили уже будет готова и нужно вести её к алтарю.       — Тише, тише «мистер главная нервозность». Ты так её вовсе порвёшь. Зои появилась из ниоткуда. Кэл развернулся к ней корпусом, позволяя завязать галстук по-новой.       — Спасибо, — это единственное, что он сумел сейчас из себя выдавить. Он в очередной раз смотрел на эту женщину снизу вверх, и, да, она была восхитительна. Идеально уложенные волосы в низкий пучок, пара прядей аккуратно обрамляла лицо, сглаживая острые скулы. Прекрасное, шёлковое платье в пол изумрудного цвета. И, конечно, высокие каблуки. Их разница в росте давно перестала быть «подходящей». А «совершенной» и подавно. Но Зои оставалась той женщиной, которую Кэл любил и будет любить. Он выбрал её, а она его. Она знала его таким, каким никто не знал до Локера. Она подарила ему дочь, в конце концов. Это всё произошло не зря. Так как надо?       — Пап? Кэл оторвал взгляд от тёмных глаз напротив себя и обернулся. В паре метров от него стояла Эмили. Она была такая хрупкая, в белоснежном атласном платье, обтекающим и подчёркивающим её фигуру. И, наконец-то! Хоть кто-то из окружающих его родных людей даже на каблуках был одного с ним роста. Произведение искусства, которое получилось благодаря их с Зои пьяному сексу 23 года назад. Предательский ком в горле не давал произнести ни слова.       — Всё не так плохо ведь, пап.       — Нет, — Кэл прокашлялся. — Ты само совершенство, Эмили.       — Тогда, я думаю, нас уже все заждались. Лайтман кивнул и бросил взгляд в окно. Отсюда было видно ряды собравшихся гостей. Впереди, рядом с Торрес, которая, кстати, несколько лет назад решила уйти из компании, виднелась кудрявая макушка Локера. Он словно почувствовал взгляд и обернулся. Мягко улыбаясь, Илай поднял два больших пальца вверх. Этой поддержки, как оказалось, Кэлу как раз и не хватало. Лайтман протянул дочери локоть, а когда она взяла отца под руку, почувствовал её дрожь. Как только открылись входные двери, зазвучала музыка и гости встали. Кэл Лайтман повёл свою дочь к алтарю.

***

В общем-то, Локеру действительно необходимо отдать должное. Перфекционизм и вложенная любовь к Эмили сотворили самое гармоничное убранство, которое можно было себе представить. Бежевые столы и стулья для гостей, расставленные по всему шатру так, чтобы было видно происходящее практически из любой точки. Центральный боковой стол для молодожёнов, микрофон, подходя к которому все желающие гости могли произнести свои поздравления. И обязательно танцевальная зона под открытым небом. А ещё уютная беседка для разговоров тет-а-тет. В этой беседке, курящего, Илай нашёл Лайтмана.       — Не скучаешь здесь один?       — Пожалуй, нет. Необходимы были как раз тишина и уединённость. — Кэл стряхнул пепел и затянулся снова, выдыхая дым носом.       — Мне уйти?       — Нет, останься. Лайтман протянул к Локеру руки и усадил к себе на колено. Илай обнял мужчину за шею и устроил подбородок у того на макушке.       — Скажи, Кэл. Думал ли ты тогда, что так всё сложится? Хоть раз.       — Вряд ли я тогда вообще думал о том, что рядом со мной кто-то будет после Зои, Локер. Знаешь, я ведь не самый приятный человек, особенно в отношениях.       — Ты изменился.       — Возможно. А возможно, просто ты полюбил того сломанного деспотичного грубияна, потому что был сломан сам. Оба замолчали на несколько минут. Тишина не вызывала гнёта. Локер смотрел туда, откуда доносились отдалённые звуки музыки и веселья.       — Верно. Но это не вся истина, — Илай слегка отстранился, поднимая двумя пальцами подбородок Лайтмана и поворачивая его лицо к себе. Кэл выдохнул дым. — Я полюбил сумасшедшего гения. Полюбил человека, ставшего для меня в итоге абсолютным авторитетом. Я зацепился за тебя ещё тогда, на лекции в университете. Ты необходим миру, Кэл Лайтман, таким, какой есть. Со всей твоей ебанцой и контролем, который ты уже никогда не отпустишь. С тревожной привязанностью и непрошибаемой упёртостью.       — Мы сошлись на почве собственных травм. Правильно ли это, Илай? Сделаю ли я тебя действительно счастливым после стольких лет унижения?       — Я знаю только то, что чувствую сам. И последние пару лет у нас ведь получается, правда? Кэл кивнул и потянулся за поцелуем. Лёгкое касание с привкусом табака и отчаяния. Лайтман правда старался. Обуздать свою натуру, измениться. Ради кого-то измениться первый раз в жизни! Этот темноволосый пацан залез ему куда-то в голову и сердце, куда ещё никто не добирался. Обосновался радикально, вряд ли получится выкинуть. Илай многому Кэла научил. Например, абсолютному доверию, когда развёл в первый раз дрожащие ноги и шепнул, что Кэлу можно всё. Нежности, когда каждый раз, преодолевая собственную обиду, обхватывал отвернувшегося от него Лайтмана руками и ногами перед сном, поглаживая тыльную сторону его ладони. Романтике, устроив им замечательные выходные на озере и ужин у костра под звёздами. И, конечно, заново научил любить. Без остатка.       — Я тебя не заслуживаю. Шёпотом, даже не пытаясь сделать так, чтобы его услышали.       — Ты заслуживаешь всего мира, Кэл. Сегодня они будут цедить дорогой виски (Кэл) и терпкое вино (Илай). Танцевать без оглядки и смаргивать непрошеные слёзы (снова Кэл). Есть забавные канапешки (Илай) и стейк с овощами (вы поняли кто). Целовать одновременно Эмили в обе щеки, позируя фотографу (чтобы потом эту фотокарточку прикрепить на холодильник). Завтра они снова проснутся в одной постели в объятиях, потому что даже засыпая на разных половинах, ночью тянутся к теплу друг друга и сталкиваются. Как магниты. И это потому, что в их жизни всё теперь так как надо.