Имя моего лета

– Так и что ты там такое видишь? – всё же решил уточнить Аластор, когда они миновали долину. – Хм. Я бы сказала, что… катакомбы. Это условное название, там не никаких рукотворных объектов, но вокалоид выбрал именно это слово, когда я спросила о названии. – Нет строений? – Ни единого. Либо я не так понимаю архитектуру существ, создавших эту планету, – пожала плечами Чарли, – По идее, катакомбами называют узкие тоннели под землёй, разве нет? Вот так оно и есть. Заброшенное и странное. Дыры в земле. Большие. Как норы животных, но… Словом, неуютно. И это не одно место, ими пронизан континент, и, наверное, они даже где-то сходятся… Звучит зловеще, да? – Есть немного. Сама ты как чувствуешь? – О, сложный спектр эмоций, – Чарли слегка призадумалась, – Интрига. Страх. Ожидание. Неизвестность. Внутри что-то есть. Не живое, но очень интересное… Эх, а люди Земли обычно приводят медовый месяц на пляже, потягивая коктейли. – «Медовый месяц»? Она чуть смущённо кивнула: – Ну, это не совсем месяц, и мы ещё не женаты, но, полагаю, нам никто не даст отправиться в свадебное путешествие, учитывая предстоящее заселение Фидеса. Ты понимаешь. – Понимаю, милая. – Наверное, тебя это расстраивает. – Я демон, и привык к поистине адским денькам, – Аластор протянул ей руку, переплетая из пальцы, – Однако если каждый день я буду возвращаться к тебе и засыпать в твоих объятьях, всё будет идти как надо… Дорогая? – Почему я за целый год так и не поняла, что ты был в меня влюблён? – внезапно спросила Чарли. – Я ведь чистое зло, разве нет? Сложно поверить, что такие, как я способны любить кого-то кроме себя. Да я и сам был хорош, капал тебе на нервы без конца. – Да брось. В отеле было весело. Люблю тебя… А теперь закрой глаза, почти пришли. Открывай. – Вау, – глазам Радиодемона предстала поляна, усыпанная белыми цветами, похожими на гибрид лотоса и клевера, – Это же то место, где открылся портал, перенёсший нас сюда. – Точно. А это, – Чарли не без гордости обвела рукой своё творение, – Бесконечная удача. Название растения. У него лепестки как у клевера, и, прошу заметить, всё с четырьмя листочками. Я сделала их как символ того, что нам повезло открыть новый путь решения проблемы моей Родины. И, к тому же, переселенцам будет приятно очутиться посреди эдакой красоты. Что скажешь? – Пахнет мёдом и персиками, – Аластор не без наслаждения втянул в себя аромат поляны. – Да, запах тоже был важен, – она понимающе улыбнулась, – А теперь могу я попросить тебя научить меня плести венки? – Без проблем, милая, это совсем несложно. В детстве мы с Джой часто… – он запнулся, отводя взгляд, – Прости. – Нет-нет, всё хорошо. Часто плели венки? – Да, бывало, – казалось, лорду было неловко говорить о своей бывшей любви, так что он принялся рвать цветы, – Вот такой длины, милая. Поможешь мне? – Помогу… Тебя мама научила? – Нет, как раз… Джой. – Ох, Ал, да не делай ты таких пауз. Воспоминания это нормально, правда. Она тоже сыграла важную роль в твоей жизни., – Чарли мягко боднула жениха в плечо, – Так и что там с венками? – Что ж, – Аластор потёр скулу, оставив на ней след ароматной пыльцы, – Джой была не очень терпелива и плела так плотно, что из них было впору тросы для судов делать, а не украшения на голову сворачивать. Так что она однажды сунула свой недоделанный венок мне в руки и велела испытать себя на поприще дизайнера. А после этого мы часто плели в четыре руки… Набрала цветов, милая? – Да. Хватит? – Если делать два, то как раз. Давай отыщем место, где устроимся… А теперь просто повторяй за мной, не торопись. Переплетай вот так… Да, всё верно, у тебя уже получается. – Как ты это делаешь с такими длинными когтями? – Сам не устаю поражаться, сердце моё, – Радиодемон ласково потёрся носом об её макушку. – Ал, знаешь… В то время… я имею в виду твою земную жизнь, останься Джой жива, ты… стал бы классным папой для Эрелима. – Я польщён, родная, но былого не воротишь. – Так или иначе, – она мягко положила руку на его запястье, – Мы с тобой станем «родителями» для целого народа. Народа, Ал, о котором нужно будет заботиться. Приучать к новой жизни, радоваться успехам, даже ругать время от времени. – Да, это верно, – Аластор улыбнулся ей краешками губ, вдруг вспомнив о том, что подобным образом рассуждают практически все демоницы и грешницы. «Зато я отлично делаю причёску», «Зато я могу заботиться о тебе», «Зато мне нравится эта работа»… И почему он раньше не замечал этого гигантского пробела в реальности ада, который существует, но который все ныне обитающие там решили не замечать? Триша и её просьба что-то сделать с вирусом. Прибежала к ним, как девочка со сломанной куклой. Почините. А теперь… Чарли. То же самое, тот же самый уход от реальности: зато у нас есть народ. Сказала, улыбнулась, но за этими глазами… Она знает. Интересно, давно задумалась? Думала ли она о детях, встречаясь с Мавериком?.. Нет, едва ли, сама была совсем ещё ребёнком. Значит… – Милая, ты… – он замер на полуслове, не решаясь продолжить. Чарли опустила готовый венок на колени, шмыгнув носом: – Прости. Прости, я не должна была… Нет, не так. Говорят, раз я думаю на такую перспективу, значит, мои намерения серьёзны. Я просто подумала… Представила себе на секунду, как ты возишься с малышом, похожим на тебя и меня, учишь плести венки, играешь на пляже… С девочкой, похожей на тебя и немного на меня… Прости, я повторяюсь. Мне… надо прийти в себя, скоро сеанс связи, и… и… – Ну что же ты, родная, – Аластор прижал её к себе, отложив венки в сторону, – Мы ведь посреди поляны цветов, приносящих удачу, да и умирать ещё не собираемся. Пройдут тысячелетия – но мы уже не постареем. Сможем стать родителями в любой момент. Fides. Вера и надежда. Ты сама назвала эту планету так. А теперь, – он вытер лицо девушки от слёз указательным пальцем, – Давай на секунду забудем, что мы демоны, сердце моё. Кажется, ты хотела мне что-то сказать. – И то верно, – Чарли надела на него готовый венок, старательно улыбаясь в ожидании, пока аналогичное украшение очутится на ней, а потом отыскала губами замаскированное под причёску оленье ухо, – Ал… давай… Заведём маленького? Её объятья, её мускус, её аппетиты под звёздным дождём… В Чарли, как и когда-то в Амат, поднялось желание невиданной силы, ещё не осознанное до конца, но уже приобретающее облик. Ребёнок. Нечто больше цветка, нечто меньше планеты, но едва ли не более невероятное. – Да, – ответил ей лорд, чувствуя судорогу, бегущую через внутренности, будто горькая настойка, – Непременно, дорогая. Давай.