Flowers sprouting through the chest (AU)

Как? За что? Почему именно он? Слаг уже по второму кругу крутил этот вопрос у себя в голове, даже не представляя, где он подхватил эту заразу. Ханаки. Ханаки не просто болезнь, ханаки - приговор. Шансов на спасение нет, лекарства - тоже. Человек с этим цветочным паразитом будет каждый день мучится и медленно умирать от того, что сквозь его сердце пробиваются бутоны, и ладно бы это было безболезненно, но на самом деле, это - адски больно. И это даже и далеко не та боль, которую Слагслис испытывал до этого или до сих пор испытывает. У технаря она ещё на ранней стадии, и пока он ее даже не чувствует, а обнаружил чисто случайно, во время рентгена одного нового существа, которое было под индивидуальный заказ для одного героя, Слаг не успел выйти из под камеры, и рентгеновский снимок ещё и его просветил. Сначала доктор даже не посмотрел на "кадр", лишь раздражённо отложил снимок и переснял монстра, а уже глубокой ночью, выйдя из душа, он вспомнил про снимок для себя, и решил его рассмотреть. Взяв его в руки, он с удивлением обнаружил, что снимок запечатлел инородное тело в его сердце. Благо, что они живут в 21 веке, и сейчас есть доступ в интернет, так что сев за компьютер, он нашел, что у него за паразит. Однако информации было крайне мало, а способов лечения всего 2, но оба крайне пагубны, ведь одно из них, это вырезать цветы с корнями, но тогда человек рискует растерять все эмоции, но тут было ещё и то, что Слаг особо не доверял Вайту, а второй - если обожаемый человек ответно полюбит тебя, но вряд-ли это остановит болезнь, скорее временно "заморозит" ее. Во всех двух случаях, Слага ожидает конец, а хуже всего то, что он даже не может понять, в кого безответно влюблен. Кажется, пришло время провести расследование. В свои железки он не мог влюбится чисто по определению, а это значит, что объект надо было искать из живых обитателей. Ну или почти живых, ведь из нормальных людей, здесь был только Слаг, демона и своего босса живым, наверное, всё-таки назвать нельзя, а депрессивный медведь и сумасшедший единорог были искусственно созданы. Проверить, конечно, стоило. Начать он решил с демона, однако проведя буквально минут 20 в кабинете босса, Слагслис не выдержал и пулей выбежал из его кабинета, особенно его напрягал изворачивающийся щупалец, который так и норовился потрогать волосы дока. И судя по ощущениям, немного волос он ему всё-таки вырвал. 6.0.6 не так сильно бесил Слага, но и нельзя сказать, что медведь любил технаря. Однако при попытке погладить это дремлющее фиолетовое чудо, которое еще вдоволь нагрызлось замшевых перчаток Вайта, медведь видимо решил закусить доктором, и от него Слагу тоже пришлось бежать. Ну зато он понял, что это не 6.0.6. - Эй, Слаг! - раздался сзади него женский голос, и в следующий момент, ему на плечо легла тонка и наманекюренная ручка - твои волосы изрядно спуталась... Разреши мне заплести тебе косичку, пожалуйста! И именно в этот момент Слаг чувствует, как у него начинает усиленно и очень болезненно биться сердце, а мозг прогибается болезненная догадка. Клеменция. Он любит Клеменцию. Господи, да лучше бы он влюбился в Белошляпа, это было бы не настолько мучительно! - А? А, ну... Ну давай... - согласился Слаг, чувствуя, как ему больно даже дышать, не говоря уже про слова. Сидя у нее в комнате, пока она искала нужную расчёску и алые резинки для своего создателя, Слагслису было некомфортно, причем он не мог понять, в чем конкретно причина - в том, что пакетоголовый влюблен в единорожку, или в том, что он был без пакета. Мельком взглянув в зеркало, Слаг едва подавил тяжкий вздох - когда он в пакете, никто его изуродованное лицо никто не видит. Левая часть выжжена до мяса и очень неприятная на ощупь, брови и ресниц на этой стороне нет, а нежно-каштановый глаз был воспален. Второй части лица повезло чуть больше. Не считая того, что она (вторая половина лица) была вся пересштопана, словно ее сшили из разных ласкутков, было понятно, как должно выглядеть здоровое лицо Слага, однако сверху все это ещё приправляла болезненная бледность. Бровь и ресницы были, а также был вполне здоровый глаз. - Ну что? - напоминает о себе Кле, сев сзади дока - какую косу плести будем? - А какие есть? - спрашивает Слаг, отчего-то не имея сил поднять на нее глаза. - Например... Классическая коса из 3 прядей, французская, обратная французская, коса "рыбий хвост", колосок... - Давай французскую, - перебивает поток слов единорожки доктор. - Сколько кос? - Давай две. Дальше они сидят молча, каждый думал о своем. И пока Слагслис думал о своем недуге и постоянно анализировал свое состояние, девушка вычесывала своего создателя и думала о нем. Точнее о его лице. Честно говоря, смотря на это изуродованное и замученное лицо, она чувствовала, что ей с трудом верится, что именно так и выглядит Слаг. В плане, при условии, что он постоянно скрывает свое лицо, и никто не видел, что за лицо у него прилагается к косматой голове, она долгое время не видела его лица, а только гоглы и пакет, и она ведь поначалу думала, что под пакетом скрывается очень привлекательный красавчик, и была крайне напугана и шокирована, когда стащила со Слага пакет и эти огромные очки. Была так шокирована, что закричала от ужаса и потеряла сознание, и это было так громко, что к ним даже прибежал Белошляп, и потом он вместе с технарем откачивали напуганную девушку. Сморщившись от воспоминаний, Кле закончила вычесывать его копну, а потом принялась разделять его волосы на пряди, чтобы выплести из этого косы. - Ну как? Нравится? - с интузиазмом спрашивает девушка, смотря на своего создателя. В прочем, посмотреть было на что - теперь у парня было не темное и спутанное гнездо, а две длинные, твердые, идеально ровные - прям ни один волосок не выбирался - французские косы, и их темнота очень хорошо оттенялась краснотой мягких резинок. - Да, очень, - негромко говорит Слаг, и в следующий момент, Кле с громким визгом кинулась обнимать технаря, и на очень короткий момент, это словно даже согрело ему душу, а потом больно кольнуло. Не став размениваться лишними сантиментами, Слаг встряхнул косами, и спрятав себя под пакетом с гоглами, встал и поспешил уйти, у него ещё много работы. Взгляда Клеменции, в котором читалось сомнение по поводу адекватности технаря, доктор не заметил. Щелк. Из рентгеновского аппарата выпадает снимок грудной клетки Слага, доктор его сразу же хватает, чтобы посмотреть, есть ли прогресс у его паразита. Ну да, Слагслис, конечно, знает, что у пользования рентгеном свои условия, однако облучение не столь сильно волнует дока, как цветы в своем сердце. И они, конечно, стали больше. Если в первый раз это было от силы несколько не особо крупных бутонов, то сейчас большая часть бутонов расцвела и стала цветками, а другая была в процессе, и судя по всему, в груди у технаря развивается цветок "Люцифер", он же "Монтбреция" и "Крокосмия". Как-то давно, ещё во времена работы на атомной субмарине, будучи в каком-то далёком месте, Слаг видел эти цветы. Очаровательные растения, неморозоустойчивые, многолетние "японские гладиоусы", относятся к семейству ирисовых. Где он именно их видел, и при каких обстоятельствах, доктор уже и не помнил, лишь помнил, что когда увидел эти цветы, они показались ему очень красивыми и он тогда решил, что как только вернётся домой, будет тоже такие цветы выращивать. Ага, будет. У себя в грудной клетке выращивать будет. Скривившись, доктор с презрением кинул снимок на пол и плюхнулся на свою кровать. Закинув руки за голову и расположив голову на локтях, он уставился в потолок, задумался. Ему удалось узнать, что такой паразит скосит его за месяц, а Клеменции не хватит и года, чтобы влюбится в своего озлобленного создателя. И что теперь делать?.. В очередной раз технарь ругался с демоном, только в этот раз они случайно выкатили скандал прямо перед медведем и единорожкой, хотя обычно раньше старались не выносить их на всеобщее обозрение. - Ты что, не понимаешь, что если твои злодейские штучки попадут не в те руки, то нам всем крышка!? - кричал на него демон, крепко держа руками за плечи своего технаря, а одним щупальцем сжимая колбу с реактивом где-то у потолка. - Ну и что? - фыркнул Слаг, и в этот момент он почувствовал, как его косы на манер удавки обернулись вокруг шеи и начали душить. - Слаг, скажи мне честно, ты идиот или прикидываешься им!? - взревел Вайт, наблюдая за тем, как его работник начинает мучится от недостатка кислорода и от невозможности вдохнуть. И кажется, он уже начал терять сознание, как тут Клеменция... - Да ну, Хэти, отпусти его. Не наша вина, что он такой злой, - примирительным тоном говорит единорожка, и сначала демон с минуты думает, а потом призрительно фыркнув, и бросив "Ладно, живи", кидает его в стену, перестает душить, а реактив, который из прозрачно-мятного стал розовым, он забирает себе. Косы были настолько туго обмотаны, что будучи в бессознательном состоянии, эти узлы было невозможно развязать. И опять на помощь приходит Кле, ее нежные и тонкие ручки легло распутали импровизированную удавку. - Ну зачем опять, Слаги? - приговаривает девушка - для тебя это все шутки, а Хэти может это все вывернуть не в твою пользу и ты будешь мучится. Зачем тебе это? А Слаг не отвечает. И не только потому, что ещё не пришел в себя, а ещё и потому, что не знает, что ответить. Наверное, он делает это просто на зло Белошляпу, и даже шанс получить люлей его не останавливает. А может быть, он просто суицидник с цветами в груди?.. Слагслис чувствовал, что это последний день. Последний для него. Прошёл без очень малого месяц, но с Кле у него ничего так и не сложилось, они даже успели несколько раз поругаться, и естественно, что всегда виноватым оставался он. На самом деле, было обидно. А ещё был страх. Страх умереть. Но с другой стороны - а какая разница? Работая на Вайта, он все равно мучается, и это даже без участия Клеменции. Так какая разница, как, когда и каким способом умирать, верно? Вот и Слаг с этим согласен. Когда к нему в лабораторию врывается Клеменция, она приносить с собой удушливый запах клубничных духов, мягкий топот декоративных валенок и шелест смеси кассет и фотопленки.* А ещё крайне обеспокоенный взгляд единорожки, которая добралась до рентгенографии Слага. - Что это? - спрашивает она и трясет в воздухе снимок, словно это может что-то изменить. - Снимок, - немного сухо отвечает доктор, ощущая уже привычную режущую боль в груди. - Это я поняла. Что это у тебя за гадость у лёгких? Или в сердце... - Мх... - издает человек под пакетом, несколько задумчиво прикусывая губу, даже не зная, как ответить. Проходит ровно пять минут, прежде чем он решил сказать, ибо смысла скрывать уже нет. - Это ханаки. Болезнь, когда в груди у человека прорастают цветы из-за... Неразделённой любви. Она смертельна. На симпатичном девичьем личике отражается весь ужас, то есть... Ей с трудом верилось, что ее создатель был присмерти. - И... В кого ты влюблен?.. - по частям издает единорожка, смотря в гоглы Слага, пытаясь разглядеть сквозь мутные стекла глаза. - В тебя. Говорит, аки отрезает, технарь, и внимательно следит за реакцией девушки. Ситуация смешная, но ничего смешного здесь нет. Подойдя к доктору, она загинает край крафтового пакета и целует его, если это длительное касание губ к губам так можно назвать. - Прости, - издает единоржка, и развернувшись спиной к своему создателю, она быстро уходит, крайне опечаленно зажмурившись. Меньше всего ей хотелось быть убийцей, но именно ей она и стала. На следующий день все обители особняка находят за рабочим столом труп доктора, через сердце, лёгкие и грудную клетку которого пророс цветок Люцифер.