Under the crimson sky

На залитой солнцем крыше парни в школьной форме лежат и рассматривают алеющие облака. Чёрные пиджаки давно испачканы штукатуркой, но этим двоим откровенно наплевать: всё, что важно сейчас — закатное зарево, медленно тлеющие сигареты и переплетённые пальцы. Волосы юноши, что чуть старше, разметались по серому бетонному покрытию. Он сжимает чужую ладонь сильнее и, относя сигарету ото рта, выдыхает едкий дым. — И как первые впечатления от курения? — Саске улыбается, обнажая белоснежные зубы, будто посылая небу незримый знак, только ему одному понятный. Пятки в дорогих кроссовках несильно ударяются о бетонное покрытие, наполняя пропитанный запахом табака воздух негромким, но успокаивающим звуком. — Почти так же сложно, как терпеть твои подколы, — то ли шутя, то ли серьёзно отвечает Наруто, и в подтверждение слов из горла вырывается хрипловатый кашель. — Но мне нравятся ощущения. — Ещё бы, — довольно произносит Саске. — Ты ведь терпишь, значит не так уж и сложно. Наруто хочет что-то возразить, но не успевает: Учиха резко садится, отводит чужую руку с сигаретой от юношеского лица, вдыхает глубже, и, не произнося ни слова, целует. Губы у Наруто сладкие и безумно мягкие, и Саске, будто желая ощутить вкус, проводит языком по нижней, а потом медленно выдыхает. Горький дым проникает в рот Узумаки, и он, словно принимая дорогой подарок, пропускает его в лёгкие. Руки Саске блуждают по чужому торсу, оглаживая кожу через ткань, поднимаются выше, к тонким ключицам и румяным щекам. Лучи уходящего солнца играют с волосами юношей, запутываются в прядях и падают на глаза, но Наруто и Саске не замечают ничего вокруг — только с каждой секундой углубляют поцелуй. Губы разъединяются лишь через несколько минут, когда Саске встаёт и, озорно улыбаясь, подходит к самому краю. Наруто на это лишь неоднозначно хмурится и приподнимается на локтях, как только одна из ступней отрывается от твёрдной поверхности и переносится за пределы крыши. — Здесь двенадцать этажей, придурок, — почти спокойно говорит Узумаки, вскидывая правую бровь и внимательно следя за чужими движениями. Он не совсем уверен в степени двинутости своего парня. — Если я сейчас спрыгну, ты заплачешь? — шутливый вопрос срывается с губ, и уголки рта едва заметно дёргаются в почти истерической ухмылке. — Ещё чего, — насмешливо отзывается Наруто, проводя по волосам ладонью, и внезапно вскакивает на ноги. Белая незаправленная рубашка взлетает в воздух, ветер ударяет в лицо. Наруто резким движением притягивает парня к себе за галстук и увлекает в долгий поцелуй, тем самым отводя от края. Губы Саске опускаются ниже — на бледную шею — и оставляют пару багровых отметин на коже. — Ты что, совсем идиот? Нам завтра на уроки идти, — изображая недовольство, говорит Наруто, не особо, впрочем, сопротивляясь ласкам, но Учиха не слушает. Бросает только что-то наподобие «наденешь шарф» и продолжает исследовать языком тело, расстёгивая чужую рубашку, целуя тонкие запястья и ладони. Они долго ещё не уходят с небоскрёба: убегают друг от друга по нагретому бетону, бросаются верхней одеждой, оставшись в итоге лишь в брюках, и бесконечно целуются. И кажется, что вот так они могут провести здесь хоть всю жизнь. Сигареты давно уже тлеют под ногами, ветер подхватывает тёмный пепел, словно смахивая слёзы с заплаканного лица. Взрослые парни смеются сейчас как дети, шутят про неважные вещи и совсем не замечают, как над городом зажигаются огоньки-звёзды. Становится прохладно, но поцелуи и прикосновения согревают, что уж говорить о двух любящих сердцах, которые пылают ярче любого костра в лесной глуши. — Да, когда я умру — ты заплачешь, — тихо, с улыбкой произносит Саске после очередного поцелуя и замечает на чужом лице такое же опьянённо-счастливое выражение, освещённое лунными бликами и звёздным сиянием. — Ты ненормальный, — тихо шепчет Наруто и сильнее прижимается к чужому обнажённому торсу.