Взмах бордовых крыльев, и уже через секунду моя спина знакомится с ближайшим деревом, отчего тело простреливает волной боли, и я недовольно морщусь, скатываясь по стволу.
— Люцифер, черт тебя дери, нельзя было помягче? — шиплю я, морщась и принимая протянутую мне руку супруга, который без резких движений поднимает меня на ноги, примерно представляя, каково моему телу в данный момент.
Если оценивать мой внешний вид, то можно сказать, что жизнь меня неплохо потрепала. Грязная одежда, почти распустившийся пучок на голове и всклоченные перья на крыльях, которые еще после парочки таких столкновений с любой твердой поверхностью отпадут сами собой или улетят восвояси.
— Мальбонте не будет плавным, дорогуша, — бросает Люций, ловя на себе взгляд Геральда, который следит за тренировками учеников со свитком в руках. Рядом с ним стоит Фенцио, которому наш с Люцифером спарринг, как мне кажется, доставляет особое удовольствие. Сбылась мечта идиота, так сказать.
— Люцифер прав, — кивнул Геральд. — У тебя хорошо выходит нападать, но вот защиту еще нужно потренировать. Мне нет смысла ставить тебя в пару с кем-то другим. Люцифер — самый сильный ученик школы, и тебе потребуется уровень не меньше уровня сына Сатаны. Отдохни немного, — Геральд послал мне слабую улыбку. — Дальше у тебя по расписанию индивидуальное занятие. Жду в своем кабинете через двадцать минут.
— Хорошо, — кивнула я, потирая переносицу. Еще только полдень, а мое тело чувствует себя так, словно по мне стадо мамонтов пробежало.
— Мне кажется, или я видел на лице Геральда улыбку? — с ухмылкой повел бровью Люцифер и провел рукой по волосам.
— Тебе кажется, — хмыкнула я.
— Никогда бы не подумал, что у Геральда может оказаться такая взбалмошная дочь вроде тебя. До сих пор странно признавать его своим тестем, — оглядывая тренирующихся однокурсников, произнес Люцифер.
— Отчего же?
— Чтобы ты понимала, Геральд не из тех, кто публично будет выражать свои чувства. До недавнего времени я думал, что про любовь он читал только в земных книгах. Я знаю его с пеленок, и он никогда не был романтичной натурой.
— Необязательно кричать на весь мир о своей любви, чтобы показать полноту своих чувств и намерений, Люцифер. Вполне достаточно показать это человеку, который тебе импонирует.
— Счастье любит тишину? — ухмыльнулся супруг.
— Именно. В нашей ситуации это помогло сберечь жизнь ребенка. Думаю, сложись все немного по-другому, мама вполне могла бы выжить.
— Мой отец никогда не был тем, кому следует безоговорочно доверять, — отвел взгляд в сторону демон. — Судя по всему это было единственным промахом идеальной Ребекки Уокер.
— Не бери с него пример, будь лучшей версией себя. Ты можешь быть лучше, и я в это верю. Поступай как чувствуешь, а не как велит тебе голос отца в голове, — кинув Люциферу усталую улыбку напоследок, я направилась в сторону учебного корпуса, надеясь провести хоть пару минут в тишине перед тем, как мое тело и разум в очередной раз будут испытывать на прочность.
Урок с Геральдом закончился лишь ближе к темноте, когда единственным, чего я хотела, было упасть на кровать и раскинуть свои конечности по всему ее периметру. Моя сила действительно увеличилась, стала ярче и благодаря стараниям отца я начинала ее контролировать, пытаясь обуздать то, что сидело внутри меня, порционно вырываясь наружу. Помимо занятия мы несколько часов просидели за книгами, пытаясь выискать новую информацию.
— Это вещи Ребекки. Я много лет хранил их у себя, но, думаю, пришло время передать их тебе, — Геральд протянул мне коробку средних размеров, которую я тут же захотела открыть, но он остановил меня, положив свою ладонь поверх моей. — Открой ее, когда будешь одна, побудь наедине с ней, думаю, твоя мама хотела бы этого. Она так сильно тебя любила и так мало пробыла рядом с нами.
— Хорошо, — кивнула я. — Я могу быть свободна?
— Да, конечно, — Геральд кивнул, и теперь на его губах заиграла вполне видимая улыбка, и я, слегка поджав губы, улыбнулась в ответ. Просто не смогла не сделать этого. Всегда серьезное лицо одного из верховных демонов Ада сейчас теплилось надеждой и любовью, которую он веками копил внутри себя.
Охрана, что стояла возле кабинета, добродушно проводила меня до комнаты, которая пустовала весь день в отсутствии хозяев, у которых теперь рабочий график был почти двадцать четыре на семь. За последние дни мы возвращались в комнату разве что поспать, и я удивлена тому, что сегодня преподаватели отпустили меня раньше восьми часов вечера.
Отсутствие Люцифера играло мне на руку, и, присев на край кровати, я приоткрыла коробку, извлекая из нее личные вещи своего самого дорогого человека, тепла рук которого я, к сожалению, совсем не помнила.
Первым, что попало мне в руки, было свернутое полотно, развернув которое я увидела портрет Ребекки Уокер, точно такой же красивой и яркой, как в тех воспоминаниях, что показывал мне Геральд. И я понимала, за что он полюбил ее: яркий взгляд, теплая улыбка, уверенная аура, исходящая даже от полотна. Она была прекрасным дополнением серьезного, не привыкшего к выражению чувств демона, она наполняла его бессмертное существование смыслом.
Мое внимание привлек кулон, изображенный на рисунке —
маленькая голубая капелька украшала белоснежную шею мамы, точно так же, как украшает сейчас мою. Сжав подвеску в руке, я вновь почувствовала тот прилив тепла, который испытывала последний раз в Рождество. Теперь все становилось на места
— личность дарителя и реакция Сатаны. Геральд не может вернуть мою маму из Небытия, но может подарить мне частичку ее тепла, которое она заключила в этот кулон и которое будет греть меня в самые холодные времена. И под холодом я имею в виду далеко не температуру воздуха.
Одеяльце, которым она укрывала меня на берегу залива, лежало чуть ниже, аккуратно сложенное и совсем нетронутое временем, которое на небесах, собственно, как и в Аду, эфемерно. Кажется такая мелочь, но такая важная, хранящая нить единения с матерью, которую я совсем не помню.
Бордовое платье, искусно расшитое тонкими золотыми нитями. Наверняка мамино любимое, раз Геральд сохранил его. Ее красота и без того была невероятна и запретна, а в этом платье она точно затмевала саму королеву.
Дневник. В черной кожаной обложке. Довольно простой с виду, но его наполнение одновременно затягивало старые дыры в моей душе и создавало новые.
"Черствый и равнодушный — он скоро сведет меня с ума. Как можно быть настолько слепым и не видеть очевидных вещей перед своим носом? Раздражает меня одним своим видом", — писала мама о Геральде в самом начале.
"И кто бы мог подумать, что у тебя внутри окажется целый океан. Я сойду с ума и утону в нем однажды. Эти чувства определенно тянут меня ко дну, но как я могу противиться им?" — и вот, чем были исписаны строки на последних листах.
Их любовь была тайной и невероятной, по-своему разной с каждой стороны. Экспрессивной и яркой с маминой и более глубокой и осознанной со стороны Геральда. Но каждый из этих двух придавал этому чувству огромное значение и до последнего вздоха хранил в своем сердце верность партнеру.
Последняя запись занимала уже даже не бумажную страницу, а плотную обложку, на которой черным чернилами были выведены предложения, которые мама никогда не сможет сказать вслух, но она непременно хотела бы сказать их своей дочери. Несколько мокрых пятнышек, превращающих чернила в разводы свидетельствовали о той боли, что переживал мой самый родной человек, когда перо касалось картона.
"Моя Виктория! Я так хотела бы сказать тебе все это лично, но, если ты читаешь эти строки, значит меня уже нет в живых. Это будет моей расплатой за мгновения счастья и собственный эгоизм. Виктория, будь сильной. Я верю, что в тебе мир найдет свое спасение, ты — наша последняя надежда.
Доверяй своему отцу. Все его поступки только из лучших побуждений. Поверь, души многих демонов куда чище, чем души самых светлых ангелов. Он любит тебя настолько сильно, насколько может любить отец свою дочь, и будет рядом до последнего своего вздоха. Он — единственный, кому я могу доверить тебя, ибо знаю, что даже Повелитель предаст меня, но нам нужно потянуть время.
Нам было отведено слишком мало времени, и сейчас ты не вспомнишь моего голоса, но даже на последнем вздохе я буду видеть твои глаза и чувствовать запах, которым могут пахнуть только маленькие дети. Я всегда буду рядом, пока ты будешь помнить обо мне, и ухожу из этого мира с чувством, что сделала все возможное, чтобы обезопасить тебя, моя маленькая копия.
Думая обо мне, пожалуйста, не плачь. Вспоминай обо мне с улыбкой, как о человеке, который безмерно тебя любил и продолжает любить до сих пор.
Если сможешь — прости и пойми. Это было единственным правильным выходом, и если бы мне пришлось выбирать вновь, я поступила бы точно так же. Я всегда буду выбирать тебя.
С любовью в сердце я желаю тебе счастливой, полной на эмоции жизни. Пусть тебя окружают надежные люди, готовые всегда прийти на помощь. Проживи свою жизнь ярко и достойно, будь верна своим убеждениям и целям. Ты обязательно преодолеешь все невзгоды, наша самая яркая звездочка, просто прояви терпение.
Моя история подходит к концу, но твоя только начинается. Сделай этот мир лучше, Вики. Искорени то, чему давно пора быть в Небытье. Используй свои самые сильные стороны. У зла всегда есть ахиллесова пята, просто приглядись.
Твоя мама, Ребекка Уокер".
Трясущимися руками я сжимала вещь родительницы, упорно пытаясь вчитаться в последние строки, но они, словно назло, расплывались, и только спустя несколько секунд я осознала, что это слезы застилают обзор и рядом с разводами от маминых слез образуются следы от моих.
— Фенцио просто изверг! — в комнату входит уставший Люцифер, потирая правое плечо, но, заприметив меня, осекается, неуверенно делая шаг вперед, присаживаясь на корточки прямо передо мной, замечая в моих руках дневник, а рядом коробку с вещами. — Вещи твоей матери? — я киваю, поджав губы. Впервые меня не заботит то, что он видит момент моей слабости, ведь я так устала быть сильной.
— Что я сделала этому миру, за что он так жесток со мной, Люцифер? — шмыгнув носом, произнесла я, сжимая до побеления в руках твердую обложку дневника.
— Я не знаю, Уокер, правда не знаю, — он аккуратно извлек из моих рук мамину вещицу, откладывая ее в сторону и сжимая мои пальцы своими, куда более грубыми и горячими. — Но я знаю, что такое остаться без матери. И что такое одиночество тоже знаю. Думаю, они не хотели бы для нас такой жизни. Но имеем мы то, что имеем, только в твоем случае хотя бы присутствует адекватный отец, в отличие от моего.
— Ты больше не спускался в Ад? — я подняла глаза на мужа, а тот лишь отрицательно покачал головой в ответ.
— В замке я теперь нежеланный гость, — как-то по-своему горько усмехнулся демон.
— Расскажешь?
— Точно не сегодня, — устало прикрыл глаза супруг. — Ну или только под градусом, — он резко встал с места, двигаясь в сторону шкафа, доставая из него бутылку глифта. — Кажется, у меня есть идея, как развеселить тебя, Уокер.
***
И вот мы сидим на крыше, а единственная преграда между нами — это початая бутылка со спиртным и ничего более. Когда адский наследник потащил меня сюда, я отчего-то совсем не сопротивлялась, решив, пожалуй, в этот раз довериться ему. Да и бутылка в руках супруга навевала куда более интересное продолжение вечера, чем я планировала.
— И как мы докатились до жизни такой? — отпивая из бутылки, произнесла я.
— Ты имеешь в виду свой полуночный алкоголизм в моей компании? — с ухмылкой произнес Люцифер, забирая из моих рук бутылку.
— И имею в виду всю ситуацию в целом, — фыркнула я, а затем невесело добавила: — Спокойно же жили.
— На самом деле, если так подумать, мы всю жизнь были на прицеле у Мальбонте, дело оставалось лишь за спусковым механизмом в виде тебя.
— Считаешь меня виноватой во всем, что происходит?
— Заметь, я такого не говорил, — покачал головой супруг. — Но похоже так считаешь ты сама. А я лишь хочу сказать, что несмотря на все, что он делает, Мальбонте далеко не глуп и просчитал свои шаги на века вперед.
— Он хороший стратег, но месть заполонила ему глаза, — начала я. — В дневнике мама просит использовать свое преимущество, но о каком преимуществе идет речь? Разве что о силе, от которой нет толка перед таким вселенским злом, как он.
— Ты сама должна понять это, Уокер, — демон сделал большой глоток из бутылки. — Но могу сказать одно — ты настоящая, в отличии от Мальбонте, который двуличен и пытался показать тебе лишь плохие стороны людей.
— На себя что ли намекаешь? — улыбнулась я, слегка склонив голову вбок.
— А если и так? — повторил мои телодвижения супруг.
— То есть это не ты переспал со мной ради того, чтобы проверить, какова Виктория Уокер в постели?
— Заметь, в ту ночь мы ничего не обещали друг другу, хотя понять, что именно тебя задело, я тоже могу.
— Твое желание выпендриться перед друзьями — вот, что меня действительно задело, Люцифер, — серьезно посмотрев ему в глаза, произнесла я. — Ты сделал меня очередной целью, которую смог достичь.
Люцифер как-то немного горько усмехнулся, перекладывая бутылку в левую ладонь и протягивая руку к моему лицу, а после и к волосам, убирая мешающиеся прядки за ушко.
— Ты никогда не была очередной целью, Уокер.
— Тогда к чему были те слова? — прошептала я.
— Я хотел познать, каково это провести ночь с Вики Уокер, именно с тобой, а не с очередной целью, — максимально тихо произнес адский наследник, глядя мне в глаза. От его слов и вкрадчивого шепота мое сердце сделало кульбит и забилось явно не в том темпе, в котором находилось ранее.
— И каково это? — так же тихо проговорила я, замечая, как взгляд демона проскользнул по моему лицу, опускаясь на губы.
— Просто невероятно, — резко подавшись вперед, Люцифер прикоснулся к моим губам своими, целуя мягко, без привычного ему напора, а ладонь его нашла свое место на моей шее, слегка обхватывая сзади, притягивая еще ближе к себе.
Поцелуй со вкусом глифта отличался от всех тех, что дарили мы друг другу раньше. Никакого противостояния, агрессии и желания доказать, кто тут главный, а только плавность и желание выказать демону свою... поддержку?
— Люцифер, — шепот ему в губы, между очередным поцелуем.
— Уокер, хоть раз в жизни помолчи, — просит Люций. И я молчу, полностью расслабляясь, не понимая, что настолько пьянит меня — крепкий алкоголь или столь необычный Люцифер.
И он заставляет меня забыть о всех невзгодах, что происходят вокруг, затягивая в водоворот чувств, но что поистине удивляет меня — так это тепло на кончиках пальцев, когда я касаюсь его, чувствую, как по венам в моем теле запускают электрические разряды, и это я уже знаю, что это значит. Наша встреча с Мальбонте стала еще ближе. Но неужели Люцифер трогает мою душу настолько сильно, что древняя сила просится наружу при одном только далеко не самом первом поцелуе?
***
Голова Люцифера покоится на моих коленях, а глаза демона прикрыты. Умиротворенное лицо адского наследника вселяет некое спокойствие, которое наверняка продлится недолго.
Мы по-прежнему на крыше, бутылка допита, и все нужные слова уже, кажется, сказаны. Вот только в комнату возвращаться совсем не хочется.
О поцелуе мы молчим. Ни к чему сейчас это обсуждать, как и слова Люцифера. Пожалуй, впервые за последнее время мы нашли некую гармонию друг с другом, и хотелось бы как можно дольше ее удержать.
Завершив поцелуй, он сам опустился на мои колени, ничего не сказав, и, пожалуй, сегодня я могу позволить супругу такую маленькую шалость.
— Постарайся сделать память о своей матери приятным воспоминанием, — не открывая глаз, вдруг произнес муж. — Это нелегко, но так живется гораздо проще.
— А как это сделал ты? — спросила я, подняв взгляд к небу.
— Я так же как и ты не помню своей матери. На самом деле мы с тобой практически ровесники, Уокер. Я знаю ее только по тем вещам, что остались в замке, и по воспоминаниям, которые в тайне от отца показывал мне Геральд. Пожалуй, моя мать — единственное, что действительно было дорого моему отцу, но после ее смерти он пытался растить меня по подобию своему, и тут ее смерть была ему даже на руку. Я сделал сад своим местом, где могу побыть с ней, а воспоминания Геральда — прекрасной возможностью вспомнить, какой красивой и нежной она была, и что она была единственным человеком, который любил меня. Я — недолюбленный ребенок. Все правду про меня говорят, но я знаю, что существовала в этих трех мирах та, для которой я был центром вселенной, как и ты была для Ребекки.
— Люцифер... — моя слезинка упала на щеку демона, и тот открыл глаза, поднимая руку и стирая соленую влагу с моего лица, не заботясь о своем.
— Ее жертва не должна стать напрасной. Соберись, Уокер.
Соберись, Уокер — это то, что звучало в моей голове последующие несколько дней, когда я как ломовая лошадь шла напролом, изматывала себя на тренировках, раз из раза повторяя одно и то же, совершенствуя свои навыки. Да, Люцифер прав, пора бы мне уже собраться.
На уроке воздействия Геральд вновь поставил нас в пару с Люцифером, что он очень любил делать в течение всего учебного года в целом.
Сегодня мы должны были научиться проникать в чужие воспоминания и уметь блокировать свои. И если для меня этот урок действительно был полезным, то Люцифер явно пришел просто отдохнуть, как и на большинство других предметов.
Я прямо чувствовала, как он гуляет в моей голове, словно у себя дома, и пыталась его вытолкнуть, но получалось пока что плохо. Демона интересовало все, что связано с ним и не только.
Тогда я решила идти другим путем, и сама начала подкидывать ему картинки, причем далеко не самые приличные, чувствуя, как загорается демон изнутри.
Он видел меня, мечущуюся на простынях, свое искаженное в экстазе лицо, когда я ублажала его. И как он вытворял между моих ног такое, что от удовольствия пальчики поджимались. А уж чего стоит наш секс в душе...
И в момент, когда демон оказался максимально расслаблен и увлечен процессом, в моих воспоминаниях резко появляется мой ныне покойный друг и Ирэн, вечер с которыми отложился в моей памяти приятным теплым воспоминанием.
Хватило секунды, чтобы вытолкнуть дезориентированного и потерянного Люцифера из своей головы и столкнуться с его разъяренным взглядом.
— Нечестные приемы используешь, Уокер, — прошипел супруг, отчего я прикусила губу, дабы не рассмеяться с его выражения лица.
— Демоны любят нечестную игру, Люцифер, — ехидно улыбнулась я.
— Окей, — протянул демон. — Теперь давай посмотрим на твои безуспешные попытки.
Прикоснувшись к его вискам, я попыталась сосредоточиться на окончательном результате, но демон блокировал все мои поползновения в сторону его грязных мыслишек. Уверена, чистых помыслов я там не обнаружу.
Перед очередной попыткой я открыла глаза, встречаясь с насмешливым и довольным взглядом Люцифера, а главное с его губами, изогнутыми в усмешке. Губами, которые несколько дней назад так чувственно целовали меня, даря невероятные чувства, а теперь насмехались надо мной, вместе со своим обладателем, который считает меня главной слабачкой тысячелетия.
Досада внутри меня взяла верх, и уже через секунду перед глазами появилось то, на что я, признаться, долго не буду знать, как реагировать.
"Кабинет Сатаны, освещенный лишь светом подсвечников и двое мужчин посередине помещения, смотрящих друг на друга с нескрываемой злобой в глазах.
— Ты совсем из ума выжил? — шипит Люцифер в лицо, и в этот момент он, кажется, совсем не боится перечить самому Повелителю. — Какого черта ты просто стоял и смотрел, как этот ненормальный забирает Уокер?
Я чувствую, как меня пытаются вытолкнуть из воспоминаний, и мне стоит титанических усилий остаться в голове супруга.
— Ради спасения порой приходится чем-то жертвовать. На кону стоит существование всего Ада, и одна жизнь здесь совершенно ничего не значит.
— Ты за свою жизнь печешься, а не за Ад, — фыркнул Люцифер. — Самолично притащил эту девчонку в Преисподнюю, а теперь избавляешься от нее, как от ненужного мусора.
— В этом и была ее роль, предназначение — называй это как хочешь. Она была запасным выходом, который стал основным.
— Ее мать никогда бы тебе этого не простила.
— Ребекка мертва, —
протянул Повелитель в лицо сыну. —
Мне не нужно чье-то прощение, да и Ребекка не была дурочкой, знала, что ее дочь в любом случае отдаст свою жизнь Аду, ведь она его верная подданная.
—
Ты трус, который только и умеет, что подстраиваться под обстоятельства.
—
Не забывай, с кем разговариваешь, — рыкнул Сатана, хватая сына за горло. — Ты оказался еще глупее, чем я думал, и влюбился в эту девчонку. У настоящего Сатаны не должно быть слабых мест, иначе ты будешь думать о том, как прикрыть своей грудью девчонку, а не Ад. Ты совершенно не готов занять мое место, Люцифер!
— Ты уверен, отец? — с ехидной улыбкой спросил Люцифер, с вызовом глядя в глаза отцу. А у самого уже от недостатка воздуха начало краснеть лицо.
— Щенок! — воскликнул Повелитель, со всей силы отправляя демона в полет до ближайшей стены.
На этом видение заканчивается, а перед лицом вновь появляется Люцифер, тяжело дышащий и с прикрытыми глазами.
— Люцифер, — я слегка провожу рукой по его предплечью, а он дергается от меня, слово от огня.
— Ты не должна была это увидеть, — хрипло произносит он, резко вставая с места и удаляясь из класса под непонимающие взгляды.
Геральд вопросительно смотрит в мою сторону, но я лишь недоуменно пожимаю плечами. А потом до меня доходит...
Ты оказался еще глупее, чем я думал, и влюбился в эту девчонку.
