Какао с зефирками

Солнце уже почти не греет, но заполняет своим светом узкие улочки, на которых, несмотря на похолодание, всё так же многолюдно. Все куда-то спешат, прячась от противного ветра в шарфах и воротниках пальто. Мальчик лет семи быстро перебирает ножками, оглядываясь по сторонам, и прячет замёрзшие ладошки в карманы курточки. Ветер такой холодный, пробирается даже сквозь тёплые штанишки, задувает в ушки, заставляя натянуть синюю шапочку сильнее, чтобы не заболеть. Нельзя болеть, потому что папа будет волноваться. «Старайся вести себя хорошо, твоему папе сейчас нельзя волноваться, хорошо?» — сказал доктор Ким, когда они в прошлый раз ходили в больницу. — Ох, аккуратнее! — слышится сверху. Мальчик поднимает голову, поправляя шапку, которая опустилась на глаза, и кланяется. — Извините, пожалуйста, — незнакомец хмурится, осматриваясь в поисках родителей ребёнка. — Я очень спешу, чтобы купить папе его любимый какао. — А где он? Где твой папа? Он отправил тебя одного? — мужчина отходит чуть в сторону, дабы не мешать прохожим, и опускается на корточки, чтобы быть с малышом на одном уровне. — Неа, мой папа не знает, что я здесь, — мальчишка шмыгает носом, опуская взгляд. — Я услышал, как он говорит, что хочет какао, поэтому я решил купить его ему. Альфа вздыхает тяжело, поднимаясь, и говорит, стараясь сделать тон как можно мягче: — Ты ведь понимаешь, что твой папа будет волноваться? — мальчик в этот момент вздрагивает, округляя глаза. — Ищет тебя, наверное, места себе не находит. — Что? Нет, ему ведь нельзя волноваться! Но я так хотел его порадовать… Как же… — шмыгает снова носиком, шапку поправляет и стирает выступившую слезинку. Мужчина, видя это, невольно вздрагивает. Да, он не знает этого ребенка, но воспитание и совесть просто не позволяют уйти, оставив его одного. Поэтому он, мысленно извиняясь перед другом, к которому и спешил, протягивает ладошку ничего не понимающему потеряшке. — Ты помнишь, где твой папа находится? — в ответ следует слабый кивок. — Тогда давай мы сейчас вернёмся к нему, да? — ещё один неуверенный кивок. — Но сначала мы купим ему какао, чтобы он не так злился, да? — Да! Давайте быстрее! — мальчишка сразу оживился и потянул альфу за собой, в сторону ближайшего кафе. — Он любит это — с зефирками! — яркая улыбка и милые ямочки на щеках заставляют мужчину улыбнуться в ответ. — Хорошо, можно один стаканчик какао с маршмеллоу и... — он поворачивается к ребёнку, спрашивая: — А ты какое любишь? — Самое обычное, но у меня ведь не хватит денег, — недоумевает мальчик и, мило нахмурив бровки, снова поправляет шапку. — Это будет мой подарок, ладно? Проходит больше десяти минут, когда альфа заходит в небольшое кафе, держа за ручку мальчишку. Во второй руке стакан с какао с маленькими зефирками. — Папа! — радостно выкрикивает ребёнок, как только они переступают порог. — Хонджун~и, ты где был?! — светловолосый омега подрывается со своего места и, придерживая довольно большой живот, направляется в сторону пришедших. — Я же так волновался, солнце! — шапочку поправляют, на щёчках поцелуйчики оставляют и обнимают так крепко-крепко, как только позволяет положение. — Не волнуйтесь, всё с вашим ребёнком хорошо! — ярко улыбается мужчина, протягивая стаканчик со всё ещё тёплым какао. — Это вам — компенсация за потраченные нервы, — омега краснеет щёчками, но принимает подарок, шёпотом благодаря. — Я Чимин, если что, а ваш сын — самый прелестный ребёнок, правда. — Юнги, — они втроём доходят до столика, на котором стоит пирожное, продолжая разговаривать. — Он прелесть, согласен, но заставляет волноваться, — вздыхает Юнги, подвигая к сыну ложечку, чтобы тот начал кушать десерт, запивая какао. Следующий час проходит за разговорами и милыми попытками Хонджуна отдать деньги за купленный напиток. А ещё у Чимина в телефоне появился новый контакт. «~Любитель какао~»