***
Проблема заключается в том, что хотя Чонгук вроде бы и творческий человек, но с искусством он на «Вы». Музей истории искусств, пожалуй, единственное место, которое будет абсолютно в каждой статье с запросом «Вена — Топ 10 мест, куда можно сходить». И надо отдать должное: Чонгук любит эстетику. А потому монументальность здания, что внутри, что снаружи абсолютно точно завоёвывает его сердце. Он делает, кажется, с десяток фотографий, спеша отправить их в чат с Хосоком и Юнги, которые буквально требуют показывать каждый свой шаг. И Чонгуку всё нравится. До момента, как он начинает ходить по картинной галерее, ловя себя на мысли, что ему нестерпимо скучно. Да, он видел на открытках в сувенирном магазине самые популярные картины, но, если честно, Чон совсем не понимает, как люди могут рассматривать одну картину с видом, познавшего бесконечность, более пяти минут. Возможно, это просто не его. Во всяком случае он пытается. Он стоически пялится на «Голову Медузы Горгоны», разглядывая чуть ли не каждую деталь. Пытается подметить всё то самое, что якобы хотел донести художник, но внутри до сих пор тишина, а Чонгук чувствует беспомощность и, возможно, урчание в животе. Он даже толком не позавтракал, спеша быстрее в галерею по настоянию своих друзей, которые заявляли, что на кассе Чонгуку будет не протолкнуться, если он припрётся сюда в позднее время. — Интересный выбор, — Чонгук боковым зрением замечает незнакомого альфу, который останавливается рядом с ним и тоже разглядывает картину. — Вы о… — О картине, — он усмехается, поворачивая голову в сторону Чонгука. И что ж, Гук с искусством на «Вы», но мужчина рядом гораздо интересней с этой точки зрения, чем отрубленная башка существа из мифов. — Я успел обойти уже несколько залов, а Вы всё ещё смотрите на неё. Чонгук смущённо переводит глаза обратно на картину, закусывая внутреннюю сторону щеки. Поразительное совпадение. Сбежать из Кореи, чтобы встретить своего соотечественника в музее. Это даже в какой-то степени забавно. — Наверное, потому что она здесь самая известная, — слова вылетают быстрее, чем Чонгук успевает подумать. Он ловит непонимающий взгляд, а затем, вздохнув, поясняет: — Я не особо разбираюсь в картинах. Но она на каждой брошюре. И это правда захватывает, но… Чонгук неопределённо пожимает плечами. — Но причины всеобщего бесконечного восторга Вы не понимаете? — заканчивает альфа, а получив неуверенный кивок, тихо смеётся. — Всё в порядке. В музее, в принципе, если Вы не искусствовед, достаточно сложно выдержать больше часа. Картины сливаются в одно целое и, кроме скуки, не чувствуешь ничего. Особенно, если приходишь посмотреть на то, что «на каждой брошюре». Альфа мягко улыбается, с пониманием вновь смотря на Чонгука. А затем негромко признаётся: — В этом нет ничего постыдного. Некоторые картины и правда не вызывают ничего, помимо тоскливого уныния, — незнакомец подмигивает. — Простите, я не представился. Ким Тэхён. — Чон Чонгук, — машинально отвечает омега, а затем фокусируется на своём собеседнике. Картина неожиданно быстро отошла на второй план. — Вы живёте здесь? — Да, можно и так сказать, — улыбается Тэхён, и его улыбка забавно-квадратная, что непроизвольно располагает к себе. Тёплая и дружелюбная. — Приехал на полгода, чтоб писать научную работу. Культурный обмен, все дела. Удобная штука: почти ничего не платишь, ещё и получаешь опыт жизни в другой стране. Чонгук понимающе мычит. Будь у него возможность уехать куда-то хотя бы на несколько месяцев, он бы с радостью так и сделал. Но, увы, его поездка вот уже через неделю завершится, а ему придётся снова вспомнить о своих обязанностях дома. Тэхён же молча смотрит в ответ, явно ожидая, что Чонгук расскажет о себе что-то в ответ. — Везёт, я бы с удовольствием задержался здесь на подольше, — омега массирует пальцами шею, добавляя: — Но я тут просто в роли туриста. Вот, пытаюсь поставить галочку напротив каждого места, которое нужно обязательно посетить. И то, потому что Юнги настоятельно просил прислать фотографии, утверждая, что неизвестно, когда Чонгук вновь сюда вернется, а сходить нужно обязательно. Сам Чонгук отдаёт предпочтение шляться по улицам, фотографировать симпатичные фасады для Пинтереста и надеяться, что размеренный и неторопливый образ жизни европейской столицы подарит ему пару новых идей для романа. Пока что он успел только сходить в музей, который надоел ему спустя двадцать минут хождений вокруг да около, а ещё изучить близлежащие «Старбаксы». Его поездка, которая должна была стать глотком свежего воздуха и способом сбежать из реальности, оказалась не такой радужной, как он предполагал. — И много Вы уже посетили? — лукаво спрашивает Тэхён, чуть склоняя голову и поворачиваясь полностью к Чонгуку. — Нет, — Чонгук прячет руки в карманы толстовки, почему-то смущаясь. — Пока что я только постоянно теряюсь и пытаюсь придумать себе хоть какое-то развлечение. Поездки в одиночку иногда бывают откровенно отстойными. Обычно Чонгук не особо разговорчивый. Мингю постоянно жалуется, что в компании его друзей омега чаще слушает, чем говорит, а ещё не пытается влиться в разговор. Да и с незнакомцами Чон не особо находит общий язык. Но Тэхён, которого омега знает от силы пять минут, сумел разговорить его за считанные секунды. Чонгук молча подмечает, что в альфе присутствует какая-то небывалая лёгкость и простота, которая притягивает к себе, нежели отталкивает. — Тогда, по-моему, это нужно исправлять, — Тэхён улыбается, едва слышно посмеиваясь, когда встречает непонимающий и откровенно встревоженный взгляд. Он достаёт мобильный, протягивая Чонгуку: — Знаю, это спонтанно и Вы имеете полное право отказаться, но я сам знаю, как это чувствуется, когда приезжаешь в совершенно незнакомый город и остаёшься в нём один. Мы можем встретиться вечером и погулять. К тому же, я знаю здесь куча интересных мест. Что думаете? Первая мысль Чонгука — это неловко засмеяться, сделать пару шагов назад и сбежать, на ходу выдумывая отмазки. Вторая мысль — это то, что ему даже отмазки не нужно придумывать; Тэхён сам только что сказал, что Чонгук может отказаться, и этот отказ не будет воспринят в штыки. Но третья мысль самая ненормальная. Это на автомате взять протянутый телефон, а затем вбить в него свой номер, возвращая обратно. Чонгук прекрасно понимает, что так делать не стоит. Он понятия не имеет, что это за человек и какие у него помыслы. Может, Ким из разряда тех альф, которые разводят на деньги в лучшем случае наивных туристов. А может и того хуже. Но Тэхён отчего-то похож на солнце поздней весной — не обжигающее, а тёплое и ласковое. Такое, которому сам подставляешь лицо навстречу, а не пытаешься укрыться в теньке. Он отчего-то не производит впечатление человека, что хочет навредить. И хотя голос разума откровенно против этой идеи, напоминая, что у Чонгука сидит в другой стране альфа, а он сейчас даёт свой номер телефона незнакомцу, который явно ему симпатизирует… Но, чёрт возьми, омега и правда чувствует гадкое одиночество, к которому стремился и которое, по итогу, ему не понравилось. — Думаю, что сидеть второй вечер в квартире, когда приехал отдыхать, — это глупо, — признаётся честно Чонгук. Лицо Тэхёна словно подсвечивается изнутри, когда ему возвращают телефон с контактом. — Тогда я напишу и мы договоримся. И… ещё одно, — альфа осекается, чуть закусывая губу. — Мы можем перейти на ты? Чонгук хрипло смеётся, кивая. Кажется, этот искренний смех — первый за всю эту поездку.***
Эйфория от неожиданного знакомства спадает ровно в тот самый момент, когда Ким ссылается на то, что у него ещё есть дела, а потому встретиться они смогут только ближе к ужину. И стоит Чонгуку забрести в какую-то кондитерскую в центре, его мысли начинают отчаянно наседать на мозги, в полную силу сигнализируя о том, что Гук поступил крайне неразумно. Совесть, которая благополучно спала во время покупки авиабилетов и отлёта без предупреждения, сейчас неожиданно пробудилась, вызывая спазмы в животе. В Какао от Тэхёна уже висел стикер с улыбающимся котом, чтоб Чонгук не потерял его контакт, но омега всё ещё не рискует прочитать. Ведь, если он начнёт это общение, то значит подтвердит, что дал свой номер не из вежливости. Трусливая натура вперемешку с сомнениями даёт о себе знать. Порой Чонгук себя за это ненавидит. Именно в такие вот моменты ему нужна та самая доза уверенности, которая позволяет совершать не очень частые, но достаточно необдуманные поступки. — Надеюсь, ты спешишь поделиться со мной новостями о том, как продвигается твоя книга, — голос Чимина на той стороне звучит бодро. Он как раз вышел из душа, и Чонгук благодарен, что альфа не взял трубку прям там — в способностях своего агента омега не сомневается ни секунды. — Тебя расстроят эти новости, — признаётся Чонгук, невесело улыбаясь. — Я всё больше задумываюсь о том, что с детективами в последнее время у меня не клеится. — Ну, дорогой мой, — Чимин ставит телефон на подставку, вытирая влажные волосы, — тут я тебе не помощник. Разве смена обстановки не должна была тебе пойти на пользу? Видишь, какой я хороший агент. Не ругаю тебя, хоть и должен отчитать. Чонгук сдавленно смеётся, подпирая подбородок ладонью. — Ты просто сделал это в голосовых сообщениях, которые позже Сокджин удалил, чтоб не позорить честное имя вашей семьи, — омега хмыкает. Всё-таки Джин всегда был более лояльным, нежели Чимин, что вспыхивал как фитиль за считанные секунды. — Но я серьёзно. Что, если новая книга, не будет детективом? Совсем в другом жанре? Чимин молча буравит Чонгука взглядом, раздумывая над его словами. Его улыбка сменяется серьёзным выражением лица, отчего на короткое мгновение Чонгук уже начинает жалеть, что позвонил. Вообще-то он звонит совершенно по другому вопросу. Но Чимин всё же говорит: — Просто пиши, Чонгук. По правде говоря, твои читатели примут любую вещь, что ты напишешь. И ты сам это знаешь. Если чувствуешь, что хочешь чего-то нового, то попробуй. Отправишь мне пару первых глав, я скажу тебе, что думаю. Но не закидывай это всё, иначе я прекращу быть таким добрым и снисходительным. О, Чонгук не сомневается. Каким бы хорошим Чимин не был, но бизнес — это всегда бизнес. И хотя между ними образовалась дружеская связь, но Чонгук не сомневается, что за разные выкрутасы Пак может устроить ему вырванные годы. — Так, ты по этой причине мне звонишь? — интересуется Чимин, вновь возвращая присущую себе лёгкость и улыбчивость. — Смотри, а то Сокджин может неправильно понять эти звонки после десяти вечера и посыпать твоё любимое печенье мышьяком. — Очень смешно, — фыркает Чонгук. — Джин слишком любит меня. А ещё знает, что ты не в моём вкусе. Чимин картинно ахает, округляя глаза. Правда лишь в том, что Чонгук и сам не знает, а кто в его вкусе. Мингю? Что-то ему подсказывает, что ответ будет далёк от положительного. Омега мнётся, чтоб по итогу всё же произнести: — Я… хотел бы узнать, как бы ты поступил, — Чимин приподнимает бровь, не перебивая, пока Чонгук продолжает. — Если бы тебе незнакомый омега предложил организовать экскурсию и погулять вечером в незнакомом городе? С учётом того, что Джин ждёт тебя в Сеуле. Ты бы… ты бы согласился? Сейчас это звучит настолько бредово и по-дурацки, что Чонгук хочет себя треснуть по лбу. Настоящий сюр. Он буквально признаётся в том, что его заинтересовал незнакомец и сейчас ищет свою индульгенцию в виде Чимина, который должен ответить, что в этом нет ничего такого. Пак удивлённым не выглядит. Более того: в его глазах мелькает понимание. — Видишь ли, Чонгук-и, — губы Чимина растягиваются в улыбке, а сам он откидывается на стуле, — даже если бы я согласился, то ни я, ни Джин не волновались бы, что что-то может произойти. Это называется, дружок, доверие. И я бы, наверное, даже не задумался о том, как Джин на это отреагирует, потому что знаю: он верит мне. И если я скажу ему, что это просто прогулка с целью узнать местную культуру — он лишь пожмёт плечами и попросит быть осторожным. Ну, знаешь, незнакомцы разные бывают. Вдруг этот омега захочет спиздить мой кошелёк в момент, когда я отойду в туалет. А что, переживаешь, что альфа, который тебя позвал погулять, залезет к тебе в трусы и ты не сможешь ему отказать? Чонгук покусывает внутреннюю сторону губы. Что ж, глупо отрицать и говорить, что это просто гипотетическая ситуация. — Дело не в этом, — качает головой Чонгук. — Я бы никогда так не поступил с Мингю. Измена в другой стране — это слишком клишировано и дерьмово. Просто, — омега потирает ладонью шею, продолжая, — мне кажется, что соглашаться на это само по себе неправильно. Мне кажется, я обманываю одного и даю надежду другому. — То есть, флирт имеет место быть? — усмехается Чимин, а затем получив нерешительный кивок, толкает язык за щёку. — А ты времени зря не теряешь. Ну, если этот парень вернёт тебе вдохновение, то я прощу тебе, если ты трахнешься с ним втихую от своего парня… Шучу-шучу, — Чимин вскидывает руки вверх, увидев ошарашенный взгляд в свою сторону. — Серьёзно, Чонгук, я не понимаю, почему ты волнуешься. Просто скажи Мингю как есть. Если у вас чудесные отношения, он поймёт и не будет злиться. К тому же, раз ты уверен, что между вами ничего не произойдёт. А с тем парнем… Хм, просто дай знать, что ты занят. С другой стороны Тэхён не выглядел как человек, что прям откровенно флиртовал. И, возможно, это просто желание помочь в чужом городе, он же сам так сказал. То, что Чонгук уже вообразил себе, что альфа хочет развести его на быстрый секс, — это проблемы самого Чонгука. Но почему тогда от мысли, что нужно будет признаться в этом всём Мингю, Чонгук ощущает себя грязным и гадким? Чимин участливо улыбается, продолжая: — Знаешь, Чонгук-а, ты не под тем углом смотришь. Вроде толковый парень, но порой запутываешься в элементарном. Просто ответь себе сам на свой вопрос: такие уж хорошие отношения, если первый встречный способен поколебать твою уверенность? Чонгук молча опускает глаза. Будто бы этот вопрос не вспыхивал в его голове с завидной периодичностью ранее. Наверное, ему всё же стоит отказаться. Он сейчас же напишет Тэхёну, что не сможет пойти и просто сотрёт этот эпизод из головы. Так будет правильно. — Ладно, — нехотя говорит омега, вновь поднимая глаза на экран, — я подумаю над этим. Спасибо, Чимин. И… я постараюсь в скором времени прислать первые главы тебе. — Не могу дождаться, дорогой мой, — Чимин смотрит лукаво на Чонгука, словно омега совершенно очевиден. — Хорошо отдохни и думай поменьше о таких мелочах. Чонгук сильно сомневается, что у него получится, но всё же посылает слабую улыбку в ответ.***
— То есть, раньше ты никогда не приезжал в Европу? — они идут с Тэхёном по набережной в сторону небольшого ресторана на Дунае, которое Ким успел забронировать. И да, Чонгуку стыдно за своё поведение, но по возвращению в одинокую квартиру, омега готов был взвыть. Сидеть в четырёх стенах не хотелось, а гулять самому по улицам, когда есть возможность познакомиться с городом глазами местного, до жути глупо. Так что да, он всё же уточнил у Тэхёна о месте и времени встречи, а потом максимально по-скотски отключил телефон, обещая поговорить с Мингю после. — Нет, — качает головой Чонгук в ответ, одёргивая плечами. — Я немного путешествовал по Азии, но до Европы я так и не доехал. — Тогда почему не Париж? — Тэхён приподнимает бровь, внимательно изучая чужое лицо. — По-моему, мечта каждого — это прилететь в Париж. — Банально? — Чонгук хмыкает, поспешно добавляя: — Нет, Париж — это здорово. Уверен, в нём есть своя романтика, но я наслышан о грязи на улицах и ужасах местного метро. А ещё о том, что французы принципиально не говорят по-английски. Знаю-знаю, это глупые стереотипы, но меня никогда не тянуло в Париж. — Ну и ну, — Тэхён присвистывает, посмеиваясь. — Ты прямо как Джей Кей мыслишь. Тоже читал его книги? Чонгук едва ли не замер, однако, к счастью, дверь в ресторан приветливо распахивается, впуская их внутрь. Девушка-хостес лучезарно улыбается, спрашивая по-немецки на какое время и фамилию они бронировали стол. И пока Тэхён бегло отвечает, Чонгук успевает угомонить бешено бьющееся сердце. Волна страха, которая чуть ли не успела накрыть его с головой, сейчас медленно отступала. Тэхён не мог знать по той простой причине, что Чонгук всегда очень тщательно относился к своей анонимности. Да, он уже успел опубликовать несколько успешных романов, однако всё ещё так и не решился раскрыть свою личность общественности. Юнги и Хосок называют это глупостью. Чимин относится с пониманием. Мингю, кажется, вообще всё равно. Но Чонгук всё ещё не уверен, что готов. Многим читателям любопытно, кто же скрывается за псевдонимом «Джей Кей», однако сам Джей Кей так и не признался, кто же он. — Да, — сглатывает Чонгук, усаживаясь за столик и немного напряжённо улыбается. — Его книги часто можно увидеть на прилавках. Ты тоже читал? — О, я его большой поклонник, — признаётся Тэхён, рассматривая карту меню. — Правда? — Чонгук вновь начинает покусывать губы, надеясь, что выглядит не слишком нервным. Впрочем Тэхён, кажется, не особо замечает его немного побледневшего лица. — Угу, — кивает альфа, — я купил все вышедшие его романы. Он прекрасный автор. Пишет легко, интересно. Я был в Корее, когда он выпустил свою вторую книгу. Даже надеялся, что будет встреча с читателями, но этот человек, кажется, не очень стремится признаваться в том, кто он, — Ким чуть поджимает губы, вновь смотря на Чонгука. — А жаль, я бы хотел с ним поболтать. Но теперь всё встало на свои места: его персонажи тоже немного не любят Париж. — Скорее считают его переоцененным, — отстранённо бормочет Чонгук, а затем едва ли не кусает себя за язык, ловя непонимающий взгляд. — Просто наблюдение. У меня сложилось такое впечатление, когда я его читал. Тэхён с пониманием мычит, двигая меню омеге и меняя тему: — Здесь очень вкусный стейк из лосося. Советую к нему присмотреться. Чонгук немного расслабляется, когда разговор перескакивает в сторону выбора блюда. Не то, чтобы омеге было безразлично мнение Тэхёна касательно его книг, однако попахивает лицемерием. С грустью Чонгук думает, что Мингю никогда не обсуждал его романы с ним. Альфа всегда настолько сосредоточен на своей работе, что романы Чонгука воспринимал больше, как данность, нежели как что-то действительно хорошее. А сейчас, глядя на чужой интерес, Чонгука так и подмывает спросить про то, что Тэхёну нравится, а что он находит слабой частью его книг, на которую стоит обратить внимание. — Так… чем ты занимаешься здесь? — спрашивает всё же омега, когда официант принимает их заказ. — Программа по обмену, — поясняет Тэхён, задумчиво смотря на Дунай. Их столик как раз возле окна, отчего вид просто прекрасный. Чонгук заинтригованно приподнимает брови, когда Тэхён вновь поворачивает голову к омеге. — Я сейчас в аспирантуре и должен писать диссертацию. Вот, собственно, приехал сюда от университета, чтобы набраться, так сказать, знаний для своей работы. — Ох, — Чонгук краснеет, закрывая лицо руками и улыбаясь. — Теперь мне стыдно за то, что в музее я тебе чуть ли не прямым текстом выдал, что мне было скучно. — Не волнуйся, — Тэхён хрипло смеётся, подмигивая. — Я же уже сказал, что если ты не разбираешься в этом, то подобный поход обернётся пыткой через пятнадцать минут. К тому же, ты весьма стойко держался. С таким упорством гипнотизировать Горгону… Я уже было подумал, что она сама в камень превратится. Чонгук тихо смеётся в ответ, мотая головой. — Не утешай меня. Лучше скажи: ты хочешь потом преподавать, когда вернёшься? — Да, — Тэхён согласно кивает. — Вряд ли я бы смог уехать навсегда в другую страну. К тому же, мне нравится научная деятельность. Пусть многие и находят её скучной. — По-моему, это здорово, — признаётся Чонгук. — Ты создаёшь впечатление человека, что весь… в искусстве. Здорово направить свою энергию в нужное русло. — А ты? — Тэхён подпирает подбородок двумя ладонями, подаваясь вперёд. — Чем ты занимаешься, Чонгук-а? Хотя… давай я попробую отгадать. Чонгук смущённо улыбается, копируя чужой жест: — Попробуй. Он с любопытством смотрит на Тэхёна, чуть приподнимая брови, показывая всю заинтересованность. Ким же изучающим взглядом скользит по нему, словно производит какой-то анализ, понятный лишь ему одному, чтоб наконец-то начать: — Итак. Ты приехал совершенно один в другую страну. Не похоже на отпуск, если честно. Скорее… это какое-то спонтанное решение. Значит, твоя работа не привязана к месту жительства и тебе не нужно ходить ежедневно в офис, — Чонгук усмехается, медленно кивая. — Нет-нет, не подсказывай. Тэхён задумчиво толкается языком за щеку, отчего омега едва ли не краснеет. Альфа же ведёт большим пальцем вдоль нижней губы, продолжая: — Если твоя работа не привязана к месту, тогда есть пару вариантов. Ты либо человек творческий, либо программист. На программиста ты не похож. Без обид, но я заметил вчера, как ты не мог справиться со своим телефоном, когда я просил твой номер. Так что у меня ощущение, что с техникой ты немного на «Вы». Да и мне почему-то кажется, что тебе было бы скучно этим заниматься на постоянной основе. Он хмыкает, отбивая пальцами мелодию по столу. — С творческим сложнее. Не думаю, что ты блоггер. Хотя, вероятность того, что ты ведёшь анонимный блог очень большая. Возможно, постишь эстетичные фотографии или небольшие размышления касательно чего-то. Но это скорее как хобби. Возможно, актер, музыкант или певец. Или вообще режиссер. К слову, мне кажется, это отлично бы тебе подошло. Думаю, у тебя есть особый стиль во всём, что ты делаешь. Губы Чонгука тянутся в улыбке и, как бы он не пытался, стать вновь серьёзным не получается. Поэтому омега лишь отвечает: — Это был прекрасный расчёт. Но даже близко нет, — Гук смеётся, когда видит озадаченное и удивлённое лицо Тэхёна, качая головой: — Хотя, ладно-ладно, с одним предположением ты угадал. Но, боюсь, это тебе не поможет. — Да? И с каким же? — Тэхён заинтересованно подаётся вперёд и, блять, Чонгук может поклясться, что прямо сейчас это похоже на флирт. Хотя бы потому что альфа чуть понижает голос, наклоняет голову и так чертовски красиво улыбается, что сомнений не остаётся. Между ними проскальзывает та самая искра, после которой обычно пара заканчивает вечер у кого-то в квартире. Проблема только в том, что Чонгуку в эту сторону размышлять не то, что не стоит. Ему буквально нельзя. Но поддаётся ли он на провокацию? Абсолютно. Как котёнок, которого заманили чем-то вкусным, а затем поймали в капкан рук. — Я предпочитаю сохранять анонимность в своей сфере. — Надо же, — присвистывает Тэхён, наклоняясь ещё ближе (хотя куда ещё, казалось бы?) и спрашивая полушепотом: — Ты тайный агент? — Нет, — таким же шепотом отвечает Чонгук, посмеиваясь. — Но мне нравится эта идея. Подумаю о том, чтобы им стать. Они молчат пару секунд, смотря друг другу в глаза, а затем разражаются искренним смехом, откидываясь на своих стульях. Неловкость, что витала между ними ещё в самом начале ужина от того, что рядом сидит совершенно незнакомый человек, испарилась и оставила место лёгкой непринуждённости. Тэхён на мгновение окидывает взглядом реку за окном, молчит с пару секунд, а затем задаёт вопрос, повернув голову вновь к Чонгуку: — Хочешь покажу тебе настоящую Вену? Чонгук уже сейчас может сказать, что не в силах отказаться.***
Если бы Чонгук и дальше гулял в одиночестве, он бы никогда в жизни не заглянул в этот бар. Крошечное местечко, в котором по ощущениям пространства метр на метр спряталось в переулках прямо недалеко от главного венского собора. И хотя сам Гук однозначно проходил его во время утренней прогулки, но его внимание определённо это место не привлекло. До недавнего момента, пока Тэхён не приоткрыл дверь и не пропустил омегу внутрь. На секунду Чонгук уже был готов попятиться беспомощно назад, но ощутил, что упирается лопатками в грудь альфы. — Не бойся, — горячий поток воздуха вместе с шёпотом обдает его ухо, а сам Тэхён подталкивает Чона вглубь заведения. — Здесь подают самое вкусное вино и самый дешёвый Апероль в городе. А ещё здесь та самая атмосфера любого европейского бара. Чонгук старается игнорировать то, с какой лёгкостью Тэхён выдернул для них два стула рядом с барной стойкой. Первой его мыслью при входе сюда было то, что они не то, что не сядут, — даже не найдут, где им приткнуться со своими напитками. Но альфа, словно рыба в воде, успевает найти чуть ли не лучшие места, усаживая Чонгука и пристраиваясь рядом. — Та самая атмосфера? — переспрашивает Чонгук, поджимая удобней ноги и разглядывая всё вокруг. — Это какая-то европейская шутка для которой я слишком азиат? Он посмеивается, ловя ответную улыбку Тэхёна. — Ты ведь до этого не был раньше в Европе? — вместо этого уточняет Тэхён. — Да, я говорил об этом, — кивает Чонгук. — А что? — Следовательно до этого у тебя не было возможности побродить по местным барам? — получив нерешительный кивок, Тэхён понимающе хмыкает. — Я сам открыл это всё только по приезде сюда. Нигде больше и не найдёшь, мне кажется. Но когда после трёх коктейлей ты будешь плясать под Аббу и другие хиты Евровидения, которое в жизни не смотрел, а ещё будешь знать буквально каждого человека в этом баре, ты поймёшь. Что вот это — та самая атмосфера. С губ Чонгука срывается недоверчивый смешок от этого заявления. — Вряд ли это произойдёт, но поверю на слово. Я не особо общительный. — Именно поэтому ты согласился пойти гулять с незнакомым парнем, который мог оказаться маньяком, — резюмирует Тэхён, получив вспыхнувшие щёки и несильно шлепок ладонью по плечу. — Серьёзно, никогда не поверю, что у тебя не эта мысль не проскользнула в голове. — Это другое, — бубнит Чонгук, утыкаясь носом в меню и быстро переводя тему: — Так… какое вино ты бы посоветовал? В итоге Тэхён оказывается прав. То ли магия вечера, то ли та самая атмосфера европейских баров… Но когда в желудке вино начинает мешаться с лишними бокалами Апероля, Чонгук буквально теряет остатки стеснительности и непонятного страха, что был перед Тэхёном. Он всё больше начинает смеяться, его щёки краснеют не от смущения, а от выпивки, а глаза чуть ли не блестят подобно лампам в этом самом баре. Чонгук упускает момент, когда вот он уже стоит на улице в накинутом на плечи пальто альфы и стряхивает пепел с сигареты под ноги. — Честно говоря, мне всё ещё немного страшно возвращаться в Сеул, — язык немного заплетается, а с губ то и дело срывается глуповатое хихиканье, которое в Чонгуке появляется только, когда он выпьет больше положенной нормы. — Я ведь толком никому и не сказал, что уезжаю. Мои друзья, узнав, были в шоке. А моя мать будет в ужасе, когда эти новости дойдут и до неё. Если ещё не дошли. Обычно Чонгук не делится личным. Но есть что-то особое в том, чтоб вывалить все свои проблемы по пьяни на другого человека, с которым вряд ли пересечёшься, когда поездка закончится. От этого внутри образуется неприятный комок. Да, они знают друг друга всего день, но тогда почему у Чонгука чувство, словно они знакомы гораздо дольше? — Ты всё ещё живёшь с ней? — любопытствует Тэхён, на что получает расширенные от ужаса глаза. Это вызывает волну негромкого смеха, пока Чонгук активно мотает головой. — Нет, ни в коем случае. Я люблю её, но она слишком любит всё контролировать, чтоб продолжать жить с ней под одной крышей. Она осталась в Пусане, но складывается порой ощущение, что я вовсе не переезжал от неё. — Тогда, как она ещё не узнала о твоём отъезде? — Думаю, что узнала. Просто обижена, что я не предупредил и свалил вот так. Вряд ли Мингю ещё не успел на меня нажаловаться, — Чонгук неловко улыбается, вновь борясь со своей совестью. Прямо сейчас ему вновь кажется, что он — самый хреновый партнёр в мире. И Тэхён, с которым они распили уже приличное количество алкоголя, тому явный пример. Интересно, узнай Чонгук, что Мингю так «исследует город» с другим омегой, тоже был бы спокоен? К своему ужасу он ловит себя лишь на мысли, что ему попросту было бы… без разницы. Разве так ощущается доверие к близкому человеку? Разве это, в принципе, можно обозначить названием «доверие»? — Мингю? — переспрашивает Тэхён. — Твой… брат? — Парень. Чонгук поднимает глаза на Тэхёна и, да, он видит, как взгляд альфы становится более тусклым. Возможно, что дело в освещении, но почему-то омега уверен в обратном. Что ж, это было очевидно. Вряд ли по доброте душевной ты будешь обхаживать омегу, водить его в ресторан и угощать напитками, зная изначально, что у него есть партнёр. Чонгук усмехается, поднося сигарету к губам: — Разочарован, да? Я знаю, как это выглядит. — И как же? — негромко отвечает Тэхён. Теперь он кажется более трезвым, чем пару минут назад. — Что легкомысленный омега сбегает в другую страну, где тусит с незнакомым альфой, пьёт с ним, пока его парень сидит в Сеуле и преданно ждёт, да? Не отвечай, это даже не вопрос. — Чонгук выдыхает, растерянно кусая внутреннюю сторону нижней губы и давя горечь в горле. — Сверху можешь добавить ещё долбанное кольцо, которое я нашёл при уборке. И которое меня так сильно напугало, что я буквально через десять минут сидел и выбирал ближайшие билеты чуть ли не на другой конец света. Я просто трус, понимаешь? Сбежал от всех проблем разом, думая, что это лучший выход. Глаза начинает жечь подступающими слезами, а в носу гадко щиплет. Чонгук не может себе позволить разреветься прям тут, это было бы так по-скотски. По отношению к Тэхёну в первую очередь. Альфа лишь молча тушит окурок, бросая его в стоящую рядом урну, а затем так же молча забирает сигарету из рук Чонгука, проделывая тот же маневр. Они всё ещё знают друг друга ничтожно мало, но правду говорят, что стоит с человеком вместе напиться, чтоб стать слишком близкими. Ким лишь без слов притягивает Чонгука к себе в объятия, а омега не находит идеи лучше, чем сцепить руки на чужой талии и уткнуться носом куда-то в грудь. Тэхён пахнет вином, корицей и гвоздикой. Запах глинтвейна. Лучший напиток в холодную зиму, от которого Чонгука плавит так, словно его только что переехал грузовик. — Дерьмово, — хрипит негромко Тэхён. — А я думал, что смогу поцеловать тебя в конце вечера. Чонгук хочет глухо рассмеяться, но так и не получается. И плакать не выходит. Выходит только вот так вот стоять и пялиться в грязную стену, слушая чужое размеренное дыхание. Из этих объятий не хочется сбежать. Они выходят слишком правильными и нужными сейчас. — Ты не должен говорить, что ты трус, — негромко продолжает Тэхён, поглаживая спину Чонгука. — Чтобы принять некоторые решения… нужно время. Да, может быть, это не лучшая идея, но если других вариантов у тебя не было, то ты поступил так, как тебе приказывало сердце. Не нужно винить себя в том, что к чему-то ты не готов. Чонгук тихо всхлипывает, впервые за долгое время всё же давая волю эмоциям. И он бесконечно благодарен Тэхёну, что тот не торопит его и не начинает говорить, что Чонгук что-то должен. Он просто молча стоит рядом, покачивая в своих руках как ребёнка и тихо шепча какие-то слова, которые доносятся отголосками, как если бы Чонгук находился под водой. Омега всё же неловко отстраняется, вытирая ребром ладони мокрые глаза и тихо спрашивает: — Хочешь уйти? Я потратил твоё время и могу понять, если ты злишься. Взгляд Тэхёна мрачнеет. Он пристально смотрит на Чонгука, который нарочно теперь отводит глаза, а потому просто цепляет пальцами чужой подбородок, вынуждая установить всё же чертов зрительный контакт. — Злюсь, но только потому что ты только что это сказал, — отвечает Тэхён. — Я прекрасно провёл этот вечер, Чонгук. И не смей говорить, что я на тебя «потратил время». Было здорово, ладно? И я бы с радостью продолжил наше общение, даже несмотря на то, что там в Сеуле тебя ждет… кто он, кстати, теперь? Будущий, возможно, жених? Не знаю, господи, мне без разницы. Ты потрясающий человек, и мне хватило вечера, чтобы это понять. Поэтому не думай о себе в таком ключе. Ты не какое-то «дело», чтоб занимать время, ладно? Губы Чонгука дрожат, пока он слушает эти слова. Мингю никогда не говорил ему такого. Мингю никогда не обнимал его вот так и не заставлял чувствовать себя настолько ценным и нужным. И это непроизвольно разбивает сердце. То, как Тэхён, сам того не подозревая, смог за бесконечно короткий отрезок времени заполнить пробелы, что зияли в груди уже несколько лет. — Чего хочешь ты, Чонгук? Прямо сейчас, — спрашивает настойчиво Ким. «Хочу поцеловать тебя», — проносится в голове быстрее, чем Чонгук успевает в который раз дать себе пощечину за такие мысли. — Хочу танцевать до утра и познакомиться с каждым человеком в этом баре. Он слышит, как из приоткрытой двери доносится «Shut Up And Dance». Тэхён лишь расплывается в улыбке, сжимая ладонь Чона и тянет внутрь со словами: — Тогда самое время это исполнить, сокровище. Чонгук лишь сжимает его руку крепче.***
— Я требую всех подробностей, — Чимин чешет подбородок, покачиваясь на стуле и пристально изучая Чонгука через экран. На удивление похмелья не было. Хотя Чонгуку казалось, что он самый пьяный, когда они покидали бар, проснулся он рано и без признаков алкогольной интоксикации. Тэхён в Какао назвал это «эффектом отпуска»: когда вливаешь в себя всё, что горит, но потом просыпаешься как огурчик. — О чём ты? — Чонгук хмурится, натягивая рукава толстовки. Он кидает взгляд на часы. Тэхён предложил вечером пойти в Собор Святого Стефана на лазерное шоу, а Чонгук просто не мог отказаться. Он всё ещё старается не думать о сквозящем между ними напряжении, которое решается путём, как минимум, поцелуя. Но альфа, как настоящий джентльмен, под утро провёл его до квартиры, пожелал хорошей ночи и откланялся. А с учётом того, что они и правда всю ночь танцевали чуть ли не до потери пульса, Чонгук мог быть уверен, что тот дико устал. И всё равно ближе к обеду он поинтересовался самочувствием омеги, а потом предложил разбавить их алкогольное начало культурными посиделками. — Ты мне прислал текст, от которого я уже в восторге. Не знаю, что это за парень, Чонгук-а, и что он с тобой сделал, но не смей прекращать ваше общение. Он слишком хорошо на тебя влияет, — альфа сцепляет руки и упирается на них подбородком. — Это очень отличается от твоих предыдущих работ, но это очень хорошо, Гук-а. Так что я жду предысторию. — Нет никакой предыстории, — неловко пожимает плечами Чонгук. — Не считая того, что я оценил по достоинству европейские бары и понял, что, кажется, не хочу уезжать из Вены так скоро. Чимин смеётся, хлопая в ладоши. — Ну и ну, Гук-а, только не говори, что успел влюбиться за вечер, — он посмеивается, смотря на лицо Чонгука, а затем останавливается, выпрямляясь. Улыбка медленно сползает с чужого лица, сменяясь шоком. — О нет. Нет-нет-нет, я знаю этот взгляд. Нет, Чонгук, ты… ты шутишь. Только не говори, что… — Я ничего не говорю, ясно? — огрызается омега, раздражённо смотря в ответ. Это вспыхивает в нём быстро и ярко. — А то я сам не понимаю, что так быть не должно. Просто… просто он меня вдохновляет, ладно? Это прекрасный человек, который, кажется, своим существованием дарит мне желание писать. И не нужно мне говорить про Мингю. Я поговорю с ним и сам всё решу. — Воу, легче, — вскидывает руки Чимин, чуть поджимая губы. — Можешь не продолжать. Сейчас мне всё стало предельно ясно. Это твоё дело, Чонгук. И твоя жизнь. Если ты нашел свою музу, я, как твой агент, только счастлив. Если ты влюбился, то, как твой друг в первую очередь, я тебя поддержу. Чонгук трёт переносицу, прикрывая глаза. — Я не знаю, — всё же выдаёт он. — А ещё я должен поговорить с Мингю. Но сделаю это уже, когда вернусь, потому что он не заслуживает таких разборок по интернету. Я не думаю, что я влюблён. Просто я себя чувствую с ним хорошо и правильно, вот и всё. С ним я улыбаюсь и мне комфортно. И… Чонгук замолкает, сталкиваясь с пониманием в глазах напротив. Он только что ответил сам на свой вопрос, который висел в голове дамокловым мечом. — Поступай, как считаешь нужным, — всё же заканчивает Чимин. — И не прекращай писать. Кажется, смена локации тебе пошла на пользу. Поэтому буду ждать продолжение. Чонгук пялится ещё пять минут в потухший экран, когда Пак отключается. Кажется, у омеги проблемы. И он совершенно не знает, что с ними делать.***
Если бы Чонгук знал, что таким разбитым он будет возвращаться в Сеул, то никогда в жизни не поддался своему спонтанному желанию полететь в Вену. Он бы послушно дождался, когда Мингю решит сделать ему предложение, ответил на него согласием и получил одобрительную похвалу матери, что её ребёнок сделал всё правильно. Но вот проблема: он приезжает в Венский аэропорт утром и ловит себя на мысли, что его сердце разрывается на части. Тэхён вызвался провести его, аргументировав тем, что омеге вряд ли будет удобно добираться общественным транспортом со своим чемоданом и сумкой, а такси на одного будет дорогим. Механический голос буднично оглашает на немецком о посадках на рейс, тогда как омега безжизненно разглядывает табло. «Рейс Вена-Сеул, открыта регистрация». Чонгук сжимает до побелевших костяшек ручку чемодана, не решаясь повернуться и посмотреть на Тэхёна. Эти дни… были похожи на сказку. Если в начале своего путешествия Чонгук думал, что Тэхён потрясающий, то сейчас он понимает, что его влюблённость, такая очевидная и честная, не дают ему нормально дышать. Перед глазами калейдоскопом сменяются одна за другой картинки, от которых хочется забить на билет обратно и вернуться туда, где… … где они с Тэхёном гуляют до поздней ночи, со смехом ища хоть одно открытое заведение, чтоб выпить чай. … где они идут в «Бельведер» на выставку Климта, значение картин которого Тэхён терпеливо объясняет Чонгуку. … где они как сумасшедшие бегут по мощёным улочкам, чтоб успеть сесть на последний трамвай. … где они делают фотографию на память на телефон Чонгука, которую омега обещает обязательно скинуть. … где они прячутся от осеннего дождя, который неожиданно начался, и оказываются у Тэхёна дома. В небольшой захламленной квартирке, от которой веет бесконечным уютом и теплом. Туда, где они бесконечно влюблённые и счастливые. Находятся друг к другу близко-близко, но из-за непримиримых обстоятельств всё равно на расстоянии. Том самом, что оба хотят преодолеть, но всё равно держат дистанцию. — Вот и всё. Дальше только Сеул, хах, — Тэхён старается сохранять оптимизм, но Чонгук видит, что это деланная улыбка. У самого сил улыбаться нет от слова совсем, хоть омега и пытается. Они ведь оба знали, что такой будет исход. И, наверное, это вина Тэхёна, что он продолжил их общение. Ведь Чонгук выдал всё как на духу в первый же вечер. Разве не в тот момент уже стоило разойтись по своим квартирам и сделать вид, что этого знакомства не было? — Да, — хрипло отвечает Чонгук, прокашливаясь. — Дальше только Сеул. — Пришлёшь мне открытку? Всё-таки я скучаю по родным местам, — Ким шутливо пихает локтем омегу, отчего Чонгук крупно вздрагивает, стараясь держать себя в руках. Горло опять режет изнутри, а ноги становятся ватными. Такое бывает, когда он очень сильно волнуется и когда боится. Сейчас Чонгук не знает, что побеждает в нём. — Вряд ли ты вернёшься в Вену в скором времени, — продолжает альфа. — Конечно, если ты не захочешь сейчас, как в дорамах, бросить всё и остаться. — Нет, я так не смогу поступить, — качает головой Чонгук, пряча руки в карманах куртки и пытаясь унять дрожь. На лице Тэхёна он видит тень понимания и разочарования. Это было ожидаемо. — Тогда, наверное, это тот самый момент, когда мы должны сказать друг другу «Прощай». — Может, хотя бы «До свидания»? — тихо отзывается Чонгук, но короткого мгновения становится понятно, что Тэхён не оговорился. Улыбка альфы пропитана грустью такой, что она раздирает Чонгука на мелкие кусочки. И омега понимает, что вот это и правда завершение. Истории, которая сумбурно началась и у которой нет продолжения как такового. Ким аккуратно касается пальцами прядей волос Чонгука, заправляя за ухо и говоря: — Наверное, больше я не смогу тебе отвечать, Чон Чонгук. Это будет звучать эгоистично, но я не собираюсь возвращаться в Корею в ближайшее время. И даже если ты решишь бросить своего парня, я всё равно не смогу тебе ничего предложить, ведь отношения на расстоянии это не моё. Поэтому давай на этом мы поставим точку, хорошо? Ты и так забрал моё сердце за эту неделю. Я бы хотел его вернуть обратно, если не возражаешь. Глаза Чонгука сухие и стеклянные. Он не верит, что это происходит с ним. Совершенно заурядным и простым человеком. Ну просто мечта для режиссёра. Пальцы Тэхёна задерживаются на его щеке, ласково поглаживая. — Просто выбери то, что принесёт тебе в первую очередь счастье, пожалуйста. И не иди на поводу «так надо». Уверен, что у тебя всё получится. Чонгук уже было открывает рот, чтоб возразить, однако Тэхён нежно прикладывает палец к его губам, качая головой. И омега молчит. Сердце бешено бьётся, когда Ким лишь убирает руку, а затем улыбается ему вновь, тихо добавляя: — Я был рад с тобой познакомиться. Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо, сокровище. Чонгук так и молчит, когда Тэхён отстраняется. Молчит, когда альфа разворачивается и молча уходит, так и не обернувшись. Молчит, тяжело дыша и в месте, где мимо него проходит множество людей, чувствует себя бесконечно одиноким и покинутым. Только когда он садится уже в самолёт, слёзы, что стояли всё это время в глазах, дают о себе знать. Легче не становится, но, по крайней мере, Чонгук позволяет себе выплакаться, прячась за шторкой бизнес-класса и понимая, что покидает самое драгоценное, что когда-либо с ним случалось.***
Сеул его встречает пасмурным небом и мокрым после недавнего дождя асфальтом. А ещё СМС-кой от Мингю, где альфа говорит, что из-за работы, к сожалению, не получается его встретить, а потому они уже поужинают вечером дома. Чонгук не возражает. Сил встречаться с Мингю сейчас совсем не было. Этот длинный перелёт подарил не только опухшие от слёз глаза, но ещё и добрую часть книги. Слова сами полились рекой из него, и Чонгук не может поверить, что эта боль в груди может дарить возможность писать. Но вот, пожалуйста, результат в текстовом редакторе сейчас сохранён в его ноутбуке. Он ещё не успевает снять обувь в прихожей, когда его телефон начинает разрываться от звонка. — Да, мам, привет, — устало отвечает Чонгук, вешая пальто на крючок и завозя чемодан в холодную пустую квартиру. — Неужели вернулся, — едко отвечает женщина на том проводе. — Поверить не могу, что ты так бессовестно поступил по отношению к Мингю. Мало того, что уехал, никому ничего не сказав, так ещё и практически всю эту неделю игнорировал его звонки и сообщения. Я поверить не могу, Чонгук. Разве я так тебя воспитывала? — Давай начнём с того, что я уже сам могу решить, что мне делать, — бормочет омега, роясь в поисках таблеток от головной боли. Отсутствие сна давало о себе знать. — Нет, Чонгук, это несерьёзный подход, — женщина вздыхает на том проводе, вызывая новую волну злости. Омега лишь терпеливо ждёт продолжение, наконец-то находя блистер и выдавливая таблетку на ладонь. — Так не поступают. Это эгоистично и некрасиво. Мингю места себе не находил. Представь, что он подумал, когда пришёл домой, а твоих вещей нет, а в телефоне записка, что ты «ищешь вдохновение, потом перезвонишь». — У меня не получалось с книгой, — рявкает Чонгук, проглатывая наконец-то таблетку и возвращаясь в комнату, чтоб достать вещи. — У меня застой, понимаешь? И если я её не напишу, мне не придут деньги. Или предлагаешь жить за счёт Мингю? Не понимаю, какого чёрта я вообще должен оправдываться за каждое своё действие. Мы сами с этим разберёмся. И если ты мне позвонила, чтоб отчитывать, то сейчас — максимально хреновое для этого время. Женщина молчит, явно шокированная произошедшим, но у Чонгука просто нет сил переживать муки совести и извиняться за сказанное. Он лишь припечатывает: — Если на этом всё, то теперь я бы хотел поспать. У меня был тяжелый перелёт. На том проводе уже готовы разгореться новые возмущения, однако Чонгук просто скидывает звонок, ставя телефон на беззвучный режим. Он себя никогда не чувствовал настолько вымотанным, и разговор с матерью — это последнее, что омега хотел переживать. Гук не сомневается: Хвиин ещё успеет уколоть его на семейном ужине этим всем. В этом ей и правда нет равных. Но сейчас, когда он весь ощущает себя разбитым по неосторожности стеклянным сосудом, ему просто хочется тишины. Телефон продолжает вибрировать, но Чонгук только достаёт домашние футболку с шортами, закрываясь в ванной. В висках пульсирует, а когда омега погружается в горячую воду, то наконец-то способен выпустить эмоции наружу. Он медленно опускается в ванную с головой, зажмуриваясь. Такое ощущение, будто органы сдавила колючая проволока и режет изнутри. Кажется, будто в ванной он проводит вечность. И вылазит лишь тогда, когда вода уже начинает остывать, а кожа на подушечках пальцев морщинится. В прихожей раздаётся звук открывающейся двери и… Чёрт, наверное, Чонгук не был готов встретиться с Мингю так быстро. — О, Чонгук-а, — альфа устало улыбается, а затем сокращает расстояние между ними, заключая омегу в объятия и коротко целуя. — Прости, что не смог тебя сегодня встретить. Полнейший завал. Ты голодный? Можем заказать что-то в твоём любимом ресторане. Устал, бедняжка? Ты выглядишь измученным. Такие перелёты — настоящее мучение. Чонгук хочет расплакаться вновь. И хотя слёз уже совершенно не осталось, на душе — ещё более гадко. Всё было бы проще, встреть Мингю его с укорами или злостью. Если бы альфа раздражался, начал ему высказывать всё, что думает касательно внеплановых поездок. Было бы. Но Мингю не злится. Смотрит с какой-то лёгкой пеленой грусти в глазах, но не кричит и не устраивает сцен. Ужин вот предлагает. Так почему от этого всего Чонгуку ещё паршивей? — Я думал, что ты вернёшься позже, — тихо замечает Чонгук, медленно отстраняясь и обхватывая себя руками. — Да, но я старался завершить все дела как можно скорее, — поясняет Мингю. — Если честно, я очень устал и ещё не спал, — Гук трёт переносицу, прикрывая глаза. — Весь перелёт писал книгу и… — О, твоё вдохновение всё-таки нашло тебя? — интересуется мужчина. — Это прекрасная новость, дорогой. Значит, эта поездка была не зря? Знаешь, я немного даже обижался на тебя за то, что ты мне почти ничего не писал, но я рад, что это пошло тебе на пользу. — Что-то вроде того, — вяло кивает Чонгук. — Мы можем поговорить попозже? Я бы хотел отдохнуть. — А, — Мингю зависает, моргая, а затем заметно сникает, кивая: — Конечно. Джетлаг — хреновая вещь. Чонгук лишь мычит что-то нечленораздельное, скрываясь в их спальне. Смотреть в глаза Мингю не получалось. Даже с учётом того, что омега не сделал ничего плохого. Сон накрывает его с головой, стоит голове лишь коснуться подушки, а просыпается лишь когда за окном уже глубокая темнота. Чонгук сонно ворочается, кидая взгляд на электронные часы и хрипло стонет. Сейчас только девять вечера, а значит Мингю спать ещё не собирается. И что ж, видимо, им придётся поговорить. Омега подтягивается на руках, садясь на кровати и потирая глаза. Лишь спустя вечность, что длилась целых пять минут, он всё же поднимается. В гостиной горит приглушённый свет, а Мингю что-то быстро печатает в ноутбуке. Заметив Чонгука, прислонившегося к косяку двери, он вновь улыбается. — Надеюсь, я тебя не разбудил? Я старался вести себя тихо. — Нет, всё в порядке, — бормочет Чонгук, забираясь с ногами на диван и обхватывает колени руками. — Всё хорошо? — осторожно спрашивает альфа. — Не могу понять: ты просто устал или что-то случилось? «Да, моя жизнь перевернулась вверх дном», — хочет с язвительной усмешкой ответить омега, однако лишь прикусывает внутреннюю сторону губы. Чонгук не успевает ответить, как Мингю продолжает: — Я заказал курочку, кстати. Её надо разогреть только. Подумал, что ты всё-таки захочешь есть и… — Я не влюблён в тебя. Слова слетают с губ слишком быстро, мгновенно затыкая Мингю. Альфа растерянно смотрит на Чонгука, а в комнате повисает вновь давящая тишина. — Прости… что? — переспрашивает мужчина. Его губы приподняты в глупой улыбке, а выглядит он так, словно не расслышал в принципе, что Чонгук только что сказал. Гук хочет усмехнуться: защитная реакция. Как себя чувствует человек, когда ему говорят подобное? — Я в тебя не влюблён, — вновь повторяет он, поднимая глаза на Мингю. Чонгук молча всматривается в растерянное лицо мужчины, не говоря больше ничего. Мингю лишь шумно выдыхает, откидываясь в кресле, а затем тихо хмыкает, продолжая всё так же наигранно улыбаться. — И… давно ты это понял? — Мне этого не нужно было понимать. Я никогда и не был, — Чонгук не знает, откуда в нём сейчас столько смелости. Но слова, которые копились в нём столько времени, наконец-то нашли выход. — И мне жаль, что я забрал столько твоего времени, Мингю. Мне… мне правда жаль. Ты не заслуживаешь того, чтоб с тобой так поступали. Потому что я люблю тебя, но я не влюблён. Понимаешь? Мингю молчит, позволяя Чонгуку продолжить: — Я знаю о кольце. Знаю, что ты хотел сделать мне предложение. И я знаю, что вернуться вот так спустя неделю отсутствия и выдать тебе всё это — верх эгоизма. Но… — слёзы всё-таки жгут глаза, а нос начинает закладывать. — Но я правда не могу так. Не могу, когда ты ведёшь себя, как образцовый альфа. Не могу принимать всё то, что ты мне даёшь, а взамен не отдавать ничего. Чонгук горько улыбается. Вытирает ребром ладони мокрые уголки глаз. — Я встретил кое-кого в Вене, — омега успевает заметить, как лицо альфы помрачнело, поэтому быстро добавляет: — Между нами ничего не было. Я бы не стал изменять тебе. Ни в коем случае. Я не хочу поступать с тобой вот так, это низко и я столько раз говорил, что измены — это дерьмо собачье, не для того, чтоб в итоге поступить ровно наоборот. Но время проведённое с этим человеком мне показало, что то, что я чувствую к тебе, — это дружба, забота, поддержка, но никак не влюблённость. И мне… Боже мой, мне так тяжело это тебе сейчас говорить. Все говорят, что очень сложно, когда тебя бросают, но веришь… быть инициатором ничуть не легче. Потому что ты… ты идеальный. Ты заботишься о моём комфорте, ты заказываешь доставку, спрашиваешь о самочувствии, а я… я просто… я… Слова мешаются в кашу, а из горла вырывается судорожный всхлип, прежде чем Чонгук понимает, что просто уродливо плачет. Что он не способен произнести ни слова из-за накатывающей волной истерики и что Мингю, который не взрывается снопом искр из негодования и агрессии, ни капельки не помогает ситуации. Чонгук дрожит, когда альфа напротив подходит к нему и просто обнимает, позволяя уткнуться носом в грудь. Гладит по спине, позволяя выплакаться и шепчет: — Ты просто не чувствуешь того же, что и я, — заканчивает за него Мингю. — Так бывает. Да, так бывает. Чонгук надрывно смеётся, захлёбываясь в новой порции слёз. Он не знает, что конкретно вызывает в нём это: Мингю, с которым он расстаётся; его мать, которая после обязательно устроит Чонгуку сплошную нервотрёпку; Тэхён, который заблокировал его везде и ушёл, даже не обернувшись или… Или то, насколько Чонгук чувствует себя несчастным. Что имея всё, о чём только можно мечтать, он не способен принять это счастье и наслаждаться им. Это ли не трагедия? — Ты не должен извиняться, Чонгук, — глухо говорит Мингю. — Мне больно слышать, что я не смог стать тем самым, но это не твоя вина. Знаешь… Наверное, я всегда подсознательно знал, что люблю тебя гораздо больше, чем ты меня. Может быть, поэтому я сейчас не злюсь. Но… я благодарен тебе за всё то, что было между нами. Поверь, ты давал мне столько, сколько мог дать, и я это ценю. Даже если всё это время я для тебя был просто другом. Чонгук неловко обнимает Мингю в ответ, закрывая глаза и до боли кусая губы. В слепой надежде, что весь мир застынет, а он сможет просто разобраться во всех проблемах разом. — Я сегодня посплю на диване, а завтра соберу все вещи и съеду. Омега уже было начинает мотать головой, отстранившись, но Мингю лишь сжимает его плечи чуть сильнее положенного. — Не спорь, хорошо? Мне всё ещё больно, даже если я этого не показываю. И находиться здесь с тобой будет ещё больнее. Поэтому давай ты сейчас успокоишься, поужинаешь, а утром дашь мне уйти, — альфа ласково вытирает большими пальцами мокрые щёки Чонгука. — Выполнишь только одну мою просьбу, ладно? — К-какую? — спрашивает, заикаясь Чонгук. — Я знаю, что персонажей в своих книгах ты копируешь со знакомых. Напишешь мне счастливый конец? Чонгук лишь кивает, понимая, что из-за слёз совершенно не видит лица альфы.***
— Ты уверен в этом? Чимин задумчиво вертится в кресле, наблюдая, как холодный ветер вздымает жухлые опавшие листья за окном. — Абсолютно, — кивает Чонгук. Его руки немного трясутся от напряжения и волнения, но впервые за долгое время он точно знает, что делает. И сейчас последнее, что омега хочет, — это отступить. — Эта книга произведёт фурор, — размышляет Пак, вертя в руках ручку и поворачивая голову к Чонгуку. — Я тебе уже сейчас могу сказать, что её захотят экранизировать. И если ты раскроешь свою личность, то о своей спокойной жизни можешь забыть. К тому же, ты и так всех заинтриговал тем, что скрывался так долго. — Всё в порядке, я знаю, что делаю, — Чонгук криво улыбается. — Не ты ли изначально называл мою анонимность дуростью несусветной? — Да, но потом я буквально проникся этим! — вспыхивает Чимин. — Даже начал видеть в этом нечто романтичное. — У всего есть завершение, — замечает Чонгук. — Поэтому всё хорошо. Думаю, что я готов. Возможно, это поможет мне найти кое-кого. — Только не говори, что ты про парня из твоего того путешествия в Вену, — Чимин приподнимает брови, а когда ловит короткий кивок, то лишь вздыхает. — Ты неисправимый романтик, Чонгук. За это я тебя люблю. — Такой же как и ты. Не смотри так, Соджин-хён мне всё о твоей нежной душевной организации рассказывает. — Вот ведь предатель, — смеётся Чимин. Чонгук лишь улыбается в ответ, вертя в руках телефон. Кажется, пришло время для ещё одной безумной идеи.***
— Скажи, что ты шутишь. Умоляю, пусть это будет шутка. У Чонгука чувство дежавю, когда он видит на экране мобильного телефона озадаченное лицо Хосока. Омега чуть поджимает губы, не успевая ответить, как в диалог вклинивается Юнги: — Чимин убьёт тебя. Ты должен подписывать фанатам книгу, соглашаться на интервью и давать согласие «Нетфликсу» на экранизацию. Честное слово, Чонгук, чем ты думаешь, когда просто ни с того ни с сего срываешься в долбанную Вену… снова?! — Юнги-я, тише, — щипает мужа за бедро Хосок, ловя шиканье. — Ты разбудишь Чонин-и и, честное слово, если ты это сделаешь, то будешь сам его убаюкивать. — Вы посмотрите, какие мы умные. Не ты ли вчера устроил погром на кухне? — Из-за того, что ты пролил масло и я почувствовал себя тем самым героем из романа русского писателя. Только пострадала не моя голова, а всё тело и немного наша кухня. Чонгук улыбается, слушая краем уха перепалку друзей. Он не знает, на что надеется, но всё равно находит себя гуляющим по залам знакомого музея. Омега всё ещё не понимает искусство от слова совсем, но… В жизни ведь случаются чудеса, не так ли? — Я бесконечно вам благодарен за разборки в прямом эфире, — резко прерывает Чонгук своих друзей, привлекая их внимание. — Но всё же. Вы могли бы порадоваться для вида, а не говорить, что Чимин меня убьёт. — Если ты вернёшься без своего парня, то да, он определённо убьёт тебя, — оптимистично заявляет Юнги, а затем ловит шокированные взгляды что Чонгука, что Хосока. — Ну что? Мы с Сокджином общаемся в последнее время. В бесконечных жалобах на своего альфу, который увлечён работой больше, чем его токсикозом, он мне рассказал о том, что кое-кто в Вену ездит не просто так. Чонгук цокает языком, губами называя Чимина «мудаком», тогда как Хосок заинтересованно спрашивает: — И ты молчал? То есть… О боже, погоди, то есть, посвящение… — Ты только сейчас понял? Господи, Сок-а, ты самый умный человек в моём окружении, но так долго до тебя доходят очевидные вещи! — заявляет Юнги, на что получает ещё один щипок уже за второе бедро. Чонгук бы с радостью их послушал ещё больше, но сейчас у него есть дела. Поэтому он скидывает всё на помехи со связью, а затем быстро кидает трубку. Он и так нервничает, а тут ещё эти двое. Когда он заходит в знакомый зал, то едва удерживается от разочарованного вздоха. Что ж, Чонгук слишком долго пишет книги, чтоб верить в невозможное. Например, в то, что он встретит здесь Тэхёна возле той самой картины, где они когда-то столкнулись. Весьма романтично и красиво, однако незадача лишь в том, что Тэхёна очевидно возле картины нет. Парочка туристов щёлкают «Медузу» на фотоаппараты и двигаются дальше. Чонгук вздыхает, проходя вглубь зала. Это изначально было глупо. Сорваться вот так в Вену, словно его здесь кто-то ждёт. Его сообщения всё так же не доходили до Тэхёна, а искать альфу в огромном городе — так глупо. Откуда Чонгуку вообще было знать, что он здесь будет? Омега садится на лавочку, обречённо опуская голову. Глупый. Он чертовски глупый, а ещё слишком романтик. И Чимин точно его по приезде убьёт. Омега задумчиво поднимает глаза на картину, которая, кажется, над ним насмехается, хотя и доли улыбки в мёртвом лице нет. Он вздыхает, понимая, что сидеть здесь весь день нет смысла. Конечно, можно было бы проторчать до закрытия, но вряд ли альфа материализуется из ниоткуда. — Она выступает в роли предупреждения. Негромкий голос на секунду чудится Чонгуку более громким, нежели взрывы бомб. Омега замирает, слыша, как рядом на лавочке с другой стороны присаживаются. Краем глаза он может видеть лишь спину собеседника, но всё не рискует повернуться. — Скрытая угроза от минувшей опасности. По правде, это гениальная работа. Рубенсу удалось смешать на одном полотне отвращение, страх, отчаяние и ужас. Признаться, я всё ещё удивлён, что тебя она так зацепила. — Ты же знаешь, что я всё так же отвратителен в понимании искусства. Чонгук медленно поворачивает голову, сталкиваясь с ореховыми глазами напротив. Тэхён едва заметно улыбается, тихо отвечая: — В таком случае, я могу стать твоим экскурсоводом, сокровище. Их улыбки отражают друг друга, а чувство тепла медленно затапливает всё внутри. Разъедает ту самую колючую проволоку, позволяя свободно двигаться. — Я не верю, что ты всё-таки здесь оказался. Это больше похоже на чудо. — Ты разговариваешь с человеком, чья работа заключается в изучении картин. Читать между строк — это мой особый талант. Особенно, когда ты прямым текстом мне об этом написал. — Как у тебя так быстро получилось её достать? Она ведь только вышла. — Сестра, — усмехается Тэхён. — Она в курсе, как я обожаю книги одного небезызвестного писателя. И так сложилось, что она должна была приехать ко мне в гости сразу после выхода нового бестселлера. Жалею об одном только. — И о чём же? — Чонгук чуть наклоняет голову, лукаво улыбаясь. — Автор подписывал лично книги, а у меня так и не получилось прилететь и достать экземпляр с автографом. — Думаю, что… мы сможем найти какой-то выход из сложившейся ситуации. Как ты смотришь на то, чтоб пропустить по самому дешевому в городе Аперолю?***
Они оказываются в квартире Тэхёна глубокой ночью. Даже не так. Они заваливаются в эту квартиру, до небрежности развязно целуясь и опустив момент с тем самым первым поцелуем, которого так оба ждали. В их крови бурлят выпитые ранее коктейли, а губы хочется занять наконец-то чем-то более важным. Например, теми же несдержанными поцелуями. Чонгук тихо стонет в рот альфы, когда тот без особых усилий приподнимает его за бедра и прижимает к стенке. Когда целует каждый холодный после улицы участок кожи, согревая своим горячим дыханием и превращая Чонгука в настоящее желе. Сердце бьётся в хаотичном ритме, а сам Чонгук нетерпеливо помогает Тэхёну стянуть шарф и пальто, которые падают шаблонно на пол. — Ты представить не можешь, как сильно я ждал этого, — признаётся Ким, тихо смеясь, а затем прикусывая несильно подбородок Чонгука. — Поверь, я могу, — парирует Чонгук, чуть откидывая голову и подставляя шею для новой порции поцелуев. Они оба издают негромкие смешки, пока пытаются добраться до спальни с минимум увечий. Правда, Чонгук то и дело ощущает спиной косяки дверей, о которые он опирается, стоит им отвлечься хоть на мгновение и задержаться с новыми поцелуями. Его тело поразительно чутко отзывается на каждое прикосновение Тэхёна, а сам Чонгук чуть ли не задыхается от растекающегося удовольствия только от этих незамысловатых ласк и поцелуев. Пальцы альфы скользят под мягкий свитер, очерчивая впалый живот омеги и, честное слово, Чонгук готов загореться только от этого. Его задница очевидно намокает от простых прикосновений, а стоит Тэхёну прикусить мочку уха, так Чонгук издаёт ещё один хриплый стон. Его запах медленно заполняет комнату, и этого поразительно хватает уже Тэхёну. Он трётся о бёдра Чонгука, бормоча: — Ты меня с ума сводишь, — а затем перехватывает чужую ладонь, накрывая ею свой пах и позволяя уже в полной мере почувствовать, насколько альфа возбуждён. Чонгук лишь хнычет от детского нетерпения и смотрит с поволокой на Тэхёна, заползая на кровать и ладонью трёт джинсовую ткань, податливо отзываясь: — Я весь вечер только ждал, чтоб твоя рука оказалась у меня в трусах. — Только вечер? — приподнимает бровь Тэхён, нагло ухмыляясь и заставляя Чонгука покраснеть. — Остальное не в счёт. Я был без пяти минут в браке. — И я бесконечно рад, что теперь это не так, — мурлычет альфа, утыкаясь носом в бьющуюся на шее жилку и царапая её зубами. От интимности момента Чонгук ловит ещё один сердечный приступ. Тэхён оставляет свой запах и, если не метит, то точно всем своим поведением показывает, что хочет этого. Если честно, омега от таких замашек ловит отдельное удовольствие — он так сильно хочет узнать каждую сторону Тэхёна. Младший приподнимает бедра вверх, неловко разделываясь с ремнём на штанах и кое-как стягивая их вниз, пока Тэхён копирует его движение. Стоит глазам опуститься вниз, Чонгук готов застонать снова ещё раз. Он видит выпирающий стояк альфы и, да, омега непроизвольно ёрзает, стараясь притупить вспыхивающее с новой силой возбуждение. Желание почувствовать Тэхёна внутри заставляет его быть торопливым и слишком форсировать события. — Так не терпится, сокровище? — дразнится Тэхён, пока опускается короткой цепочкой поцелуев ниже. Несильно прикусывает мягкую кожу омеги, вызывая ещё один капризный всхлип, когда целует уже откровенно сквозь ткань белья и игриво смотря на Чонгука. — Хочешь поболтать? — получается немного резче, чем планировалось, однако Тэхён лишь давит улыбку. — Ты такой жадный до удовольствия. Мне нравится. Чонгук тихо рычит, притягивая Тэхёна для ещё одного поцелуя: мокрого и даже немного грязного. Со слюной и языками. У него внизу всё горит, а член болезненно упирается в ткань трусов. Про характерное пятно смазки омега умалчивает, пискнув, когда пальцы Тэхёна коснулись этого места и несильно потерли. А затем толкнулись прямо с тканью глубже, дразня сильнее. — Б-блять, Тэхён, — голос Чонгука уже даже плаксивый. Он весь превращается в сплошной мокрый беспорядок, способный лишь поджимать пальцы на ногах и цепляться за Тэхёна, как за спасательный круг. Тэхён, видимо, понимает, что ещё немного и омега уже не выдержит: перевернётся, седлая его, и трахнет сам, если он не поторопится. А вкупе со смелостью, что придали коктейли, так ещё и начнёт рычать похлеще, чем во время течки. Всё проходит даже в какой-то степени сумбурно. Потому что Чонгук уже на третьем пальце внутри себя начинает шипеть дикой кошкой, превращая ласковые поцелуи в агрессивные и жаждущие. Успокаивается лишь когда крупная головка проталкивается внутрь, зависая и забывая на мгновение дышать. Их зубы сталкиваются, а затем Чонгук двигается навстречу. Всё же в какой-то момент оказывается сверху, отчего позволяет члену толкнуться до упора. Тэхён может с уверенностью сказать, что ни одна картина в музее не сравнится с тем искусством, что он видит перед собой. И всё, что он может сказать — это тихое «Сокровище». Ты Моё Сокровище Чонгук только может отзываться шепотом «Нет, ты моё». И в этом всём столько искренних чувств и влюблённости. В плавных движениях, которые в одно мгновение становятся резкими. В страстных поцелуях, что оседают нежностью на губах. В этом всём столько всего, что уже через несколько часов, они вымотанные и уставшие, но — боже — такие счастливые. Омега ластится к Тэхёну, прижимаясь сбоку и носом тычась в подбородок альфы. Улыбается игриво, пока ведёт пальцами по чужой груди. — Будет очень жестоко попросить тебя принести мне воды? — Только потому что ты меня об этом просишь, — лениво тянет Тэхён, нехотя поднимаясь и не прикрываясь, скрывается за дверью. Чонгук беззвучно смеётся, приподнимаясь и рассматривая комнату. С прошлого его раза здесь ничего не поменялось. Только теперь пахнет больше ими, нежели одним Тэхёном. Взгляд омеги цепляется за рабочий стол альфы и, да, он видит ту самую причину, почему они здесь. Тихонько поднявшись, Чонгук подходит к столу, рассматривая свою новую книгу. Не долго думая, он открывает страницу с посвящением, усмехаясь. Не сразу чувствует, как позади него прижимается Тэхён, предусмотрительно поставив на тумбочку стакан с водой, и обнимает. — Оставишь всё-таки автограф? — интересуется альфа. Чонгук кивает. Короткое «От Чонгука с любовью» красуется под короткой фразой в начале книги. «Нет чувства прекрасней, чем смотреть в канун Рождества на «Медузу Горгону» в Вене, с человеком, в которого влюблён, даже если в этом нет совершенно никакой романтики на первый взгляд.» Подумав мгновение, Чонгук приписывает «25.12». Он закрывает книгу, поворачиваясь к Тэхёну. Их история только начинается.