Я вызываю демона

31 октября. Сегодня в клубе тематическая вечеринка. Куча вампиров, оборотней, зомби, медсестёр, призраков и всякой другой нечисти. Я сидела с мрачным видом у барной стойки, повернувшись ко всей этой вакханалии спиной, и потягивала коктейль. Не помню его названия, просто попросила барменшу сделать что-нибудь покрепче, чтобы шибануло сильнее. — Жень, пойдём танцевать, ты так и собираешься сидеть здесь, как злой голодный волк? — на плечо легла рука подруги, которая меня сюда притащила. Катя сегодня просто блистала в ангельском наряде с прикреплённым нимбом над головой. За спиной у неё колыхались два маленьких крылышка, которые так и хотелось оторвать. В этот вечер меня бесило все просто неимоверно. — Не пойду, танцуй со своим мужем, — буркнула я в ответ, стряхивая её руку. — Медведева, ты ненормальная! Когда уже успокоишься и перестанешь думать о ней? Она этого не заслуживает. Громкая музыка заглушала слова подруги, но я отчётливо слышала каждое слово, будто та говорила прямо в ухо. — Никогда, наверное. Иди, веселись. А то твой благоверный ждёт. Боброва нахмурилась, но все же отошла, вернувшись в веселящуюся толпу. Эти двое — мои друзья. Вечеринку организовала Катя, и в куче приглашённых гостей присутствовало много известных лиц кино, шоу-бизнеса, бывших и действующих спортсменов. А мне было совершенно не до веселья. Когда жизнь умудрилась скатиться в такую задницу? Мне двадцать один год и сколько себя помню, я была влюблена в одну и ту же женщину. Эта женщина проникла в мою кровь, прожгла душу и отравила разум. Я не могла думать ни о ком другом. Вокруг было столько потрясающих, умных достойных молодых людей, но никто не мог сравниться с ней. В любви надо объясняться на языке того, кого любишь. Я сделала ещё один глоток из стакана и, закрыв глаза, мысленно застонала. Все так запуталось. Всегда хотелось, чтобы она обратила на меня свое внимание. Я так старалась угодить ей всю свою спортивную карьеру, мечтала показать себя, доказать победами свою любовь. Но все скатилось черт знает куда. Я не могла больше терпеть холодность и игнорирование. Эта женщина умела наказывать, иногда словами, а иногда этим молчанием, которое резало без ножа. Иногда она просто смотрела на меня своим глубоким тёмным взглядом, от которого мороз проходил по коже. От него хотелось спрятаться, забиться в угол, закричать: «Не смотри так на меня!» А сейчас между нами и вовсе пролегла глубокая пропасть. Куда исчезло все то тепло, которое было когда-то? Было ли оно настоящим? Неужели, она только умело притворялась все это время, и лишь делала вид, что на самом деле любит меня? Сердце слегка заныло. Я поставила стакан на стойку, понимая, что он уже пуст и взглянула на часы. Три часа ночи. Интересно, она спит? Сейчас идёт тяжёлая подготовка к олимпийскому сезону. В этом году у «Хрустального» шесть девушек, готовых биться друг с другом и с остальным миром за место на пьедестале. Время предстоит очень жаркое. И в этот период тренер практически не покидает лёд. Она может приехать в шесть утра и сидеть в администраторской, заполняя бумаги, ожидая, пока не начнётся рабочий день. А может оказаться на катке и в выходной, только потому что одержима своим делом. Я тяжело вздохнула, ощущая себя чужой среди всего этого веселья и праздности. Когда-то и я бежала на тренировку после школы, чтобы увидеть своего тренера. И буквально выползала из «Хрустального» почти ночью, едва передвигая ногами от усталости. А потом была Олимпиада и ощущение глубокого предательства, игнорирование месяцами, радость побед, и горечь поражений. Я так устала тогда. Устала настолько, что просто не выдержала и сбежала. Сбежала в другую страну, к другому тренеру. Мне нужен был глоток чистого воздуха. В Москве я просто задыхалась и больше не могла сосуществовать рядом с человеком, который меня игнорировал. А в Канаде был новый, наполненный событиями совершенно другой мир, два полноценных сезона взлетов и падений. Когда началась пандемия, я вернулась в Москву прямо из Японии, куда поехала на шоу, которое не состоялось из-за повышения заболеваний ковидом в стране. Шансов очутиться в Торонто уже не было, границы закрылись. Я пыталась тренироваться сама, старые знакомства позволили продолжить кататься на льду ЦСКА. С Брайаном в таких условиях мы были на связи, и даже умудрились поставить короткую программу онлайн. Но времени и сил катастрофически не хватало. Впереди был новый сезон. И тогда я решилась… Она приняла меня обратно так просто, будто не было между нами этих двух лет недопонимания, игнорирования и тягостного молчания. Я как будто вернулась домой в тёплые и нежные объятия, ловя её горящий взгляд, улыбку, наслаждаясь полузабытыми подшучиваниями, тренировочный процессом. Но ничего не могло быть таким, как прежде. Сначала обострилась старая травма спины, пришлось бросить тренировки и заняться массажами, уколами, соблюдать рекомендации врачей. Потом я оказалась в больнице из-за ковида и восстанавливалась после него несколько месяцев. И как раз в это время мы отдалились друг от друга. Шла подготовка к чемпионату России, потом Новый год, который мы провели раздельно. Я встречала его с Катей, её мужем — Андреем и ещё кучей друзей в их особняке, а она уехала в США к дочери. Я могла ей только писать в Вотсапе, а она мне скудно отвечала, что все в порядке и мы увидимся, как только вернётся в Москву. Я скучала. Дико и необузданно. Моя Этери. Я ревновала её к Диане, с которой она проводила свои новогодние каникулы, ревновала к работе, где она пропадала месяцами, ревновала к девочкам и тренировкам, обстоятельствам, разлучающим нас снова и снова. Я хотела быть рядом с ней. Но хотела ли этого сама Этери? Сейчас я не знаю ответа. А потом был кубок «Первого канала». Немыслимое количество эмоций, переживаний, слез. Все камеры были направлены на нас, и Этери обнимала меня перед всеми, не стесняясь. Я была счастлива в тот момент. К сожалению, это вновь продлилось недолго. Она готовилась к чемпионату мира в Стокгольме, а я все ждала, когда же заслуженный тренер России соизволит уделить мне время. Объяснения и оправдания уже не работали, во мне клокотала ярость. Неужели, невозможно, хоть на пару дней взять выходной и побыть с любимым человеком? Элементарно пообщаться, я уже не говорю о том, чтобы провести время в постели. Она вновь отдалялась, а я злилась все сильнее, пока не пришла к ней в «Хрустальный» однажды поздно вечером и не высказала все в лицо. — Женя, ты перегибаешь, — её взгляд тогда был тёмным и уставшим. Я видела, как она загоняет себя, уходит с головой в работу, но не могла её оттуда выдернуть. Раньше это получалось, но не сейчас. Что-то изменилось, причём в нехорошую сторону. Мы были в администраторской, заперев дверь на ключ. Я возвышалась над ней, скрестив руки на груди. Этери сидела на кожаном диване, смотря на меня снизу вверх. «Ну, давай же! Прояви хоть какие-то эмоции, прекрати быть снежной королевой, твою мать!» — Ты мне нужна, — выдавила я сквозь зубы, внимательно наблюдая за ней. На мгновение показалось, что в любимых карих глазах вспыхнул прежний огонь, но тут же погас, словно его никогда и не было. — Перестань вести себя как ребёнок. Неужели, я в очередной раз должна объяснять тебе, что сейчас очень занята и не могу все бросить лишь, потому что ты этого хочешь? — Прекрасно, вот мы и выяснили, что это только моё желание. Я устала быть в позиции ждуна. Я только и делаю, что жду. — Не перекручивай. Неужели, ты не помнишь, что значит готовиться к чемпионату мира? Может, я должна ещё отчёт предоставить, во сколько ложусь спать, когда ем, и есть ли у меня вообще свободное время? Конечно же, я помнила все эти изматывающие дни тренировок, когда после льда не могла поднять ни руку, ни ногу. А с утра все начиналось заново. Но дело в том, что я могла все это преодолеть, когда она была рядом со мной. Сейчас Этери сидит напротив, но при этом мыслями, будто находится не здесь. Я села рядом, коснувшись её руки. Пальцы были холодными и чуть дрогнули, когда я накрыла их своими. — Я помню все. Не нужны мне никакие отчёты. Прекрати закрываться. Я так больше не могу. — Не выдумывай, никто от тебя не закрывается. Просто у меня сейчас много работы. Обещаю, что после сезона мы обязательно с тобой вместе съездим в отпуск. Она солгала тогда. А мне так хотелось верить, что это правда. Я касалась губами её губ, чувствуя их мягкость и податливость. Сладость поцелуя отдавала тёплой горечью, как шоколад с коньяком, теперь я знаю, как ощущается ложь. Но тогда я просто верила ей до самой глубины души, как верила всегда. В марте, как раз когда Этери вместе со своим тренерским штабом повезла Щербакову на чемпионат мира, у моей Бобровой случился день рождения. Конечно же, она собиралась отметить его с большим размахом. Катя была моей лучшей подругой, но даже она тогда не знала, какие отношения на самом деле связывали нас с Этери. Эта тайна тяготила меня и высасывала все соки, но я не могла поделиться ей, потому что обещала любимой женщине никому ничего не рассказывать. Правда могла сильно ударить по нашей репутации. Я прекрасно это понимала и молчала. Но в тот день все пошло через задницу. Дом был полон гостей, причём многих я даже не знала в лицо. Я понимала, что у друзей куча знакомых, но чтобы настолько. Перезнакомившись со всеми, с кем можно, я выпила шампанского, потанцевала, ведущий организовывал с гостями какие-то конкурсы, но участвовать в них не хотелось. Мысли устремлялись в Стокгольм, где сейчас была моя любимая. Я вновь скучала по ней, даже на празднике не получалось расслабиться. Взяв бокал с шампанским, я поднялась наверх, чтобы позвонить в Швецию. Скоро должны были резать торт и вручать подарки, хотелось успеть к этому событию. Этери долгое время не отвечала, и я расположилась в мягком кресле, сняв туфли на высоком каблуке, и поджав под себя ноги, попивала кисло-сладкий напиток, практически не ощущая его вкуса. Это походило на одержимость. Разве от любви бывает так хреново на душе? Я записала голосовое сообщение в довольно резкой форме, чтобы она, наконец, взяла телефон и соизволила ответить. Или просто написать, что занята и перезвонит потом. Мне хотелось услышать её голос, хоть на пять минут. Музыка и голоса гостей приглушенно звучали из-за закрытой двери. Раздался звонок, и сердце громко застучало в груди при взгляде на экран. Я чувствовала себя опьяневшей, хотя выпила всего пару бокалов. — Привет, — голос звучал хрипло. — Женя, что это за выходки? У тебя все нормально? Опять этот учительский тон. Хоть бы выключала его, когда разговаривает со мной. Когда уже привыкнет к тому, что я больше, чем просто одна из её фигуристок? Это происходило редко, лишь когда она была в расслабленном состоянии, но сейчас был явно не тот случай. — Я в порядке, спасибо, что спросила. Почему ты не отвечаешь на мои звонки? — Наверное, я работаю, ты как думаешь? Я сделала последний глоток, допивая шампанское. — Я волновалась за тебя. — Это все, что ты хотела мне сказать? Я снова начала злиться. Неужели, ей совершенно плевать на меня? Холодная, чужая и опять отстраненная. «Я не нужна тебе? Ты совсем по мне не скучаешь? Что же происходит с тобой, что происходит с нами?» — Я устала ждать, Этери. Сделай уже хоть что-нибудь! — рявкнула я, слыша в ответ лишь тишину. Она не отключила звонок, но замолчала, словно обдумывая мои слова. Сердце билось так громко, что его грохот был слышен в ушах. — Ты, что пьяна? Приди в себя, Медведева. Сейчас я не в состоянии лететь в Москву и тебя успокаивать, — процедила она, чеканя каждое слово. Кажется, я её разозлила. Ну, хоть так, чем постоянная холодность и невозмутимость. — Вернусь, тогда поговорим. И больше не пей, алкоголь на тебя плохо влияет. Гудки оповестили о том, что она прервала связь. Просто взяла и закончила разговор, как всегда оставив за собой последнее слово. — Да иди ты! — из глаз полились злые, жгучие слезы. Макияж, который я наносила с такой тщательностью, размажется, ну и наплевать! Я плакала, сжимая в руке этот чёртов айфон, едва сдерживаюсь, чтобы не разбить его о стену. Боброва нашла меня всю в слезах, держала за руки, успокаивала. Она не могла понять, почему я реву, психую, и шепчу: «ненавижу» и тут же: «люблю». Подруга, видимо решила, что я точно чокнулась, совала мне стакан воды и капала валерьянку. Ей надо было резать торт и принимать поздравления, а Катя возилась со мной, пытаясь понять, что случилось. Она знала, что в такое состояние меня могла привести только Тутберидзе. Но сейчас я уже у неё не занималась, но все равно страдаю и схожу с ума. Я больше не могла молчать и все ей рассказала. Она сидела прямо на полу в своём шикарном чёрном платье и смотрела на меня круглыми глазами. — Медведева, ты дура? Она же просто тебя использует! Этери — настоящая стерва и мастер манипуляций! — Не говори о ней так! — зло ответила я, со стуком поставив на стол стакан с водой. — Нет, ты точно дура, да ещё и влюбленная. Даже в такой ситуации умудряешься её защищать. Как долго у вас это длится? — Что это? — тупо переспросила я, ожидая увидеть во взгляде подруги отвращение и осуждение, но замечала лишь сочувствие и даже жалость. Ненавижу, когда меня жалеют. — Связь ваша ненормальная! Она — взрослая женщина, которая задурила голову девчонке! Совратила малолетку. Заслуженный тренер России. Ты понимаешь, что это значит? — Всё было не совсем так. — А как? — Боброва принялась капать себе валерьянку, хотя я сомневалась, что после алкоголя она поможет. — Это я бегала за ней и совращала, а Этери сколько могла сопротивлялась. Но между нами ничего не было до моего восемнадцатилетия. Она поставила такое условие. — Охренеть! — Катя опрокинула в рот стакан воды, который принесла мне. — Я, конечно, подозревала, что у вас близкие отношения, но и подумать не могла, что настолько. Она же в детстве шлепала тебя по заднице, и ругалась! Ты сама рассказывала! — Шлепала, — согласилась я, — и ругалась. Но это не значит, что при всем при этом она меня не любила. — Она — настоящая сучка, и ты не переубедишь меня в обратном. — Боброва хлопнула меня по бедру. — Всё, вставай и пошли праздновать. Я понимаю, что тебе сейчас хреново, но я сегодня хозяйка торжества и сделаю все, чтобы тебе было у меня дома весело и хорошо. А твоей Этери я устрою весёлую жизнь. Довела до слез в такой день, зла не хватает. Она за это ответит. — Стоп! Ты должна пообещать мне, что ничего никому не расскажешь, даже Андрею. Это не только моя тайна. — Медведева, я не тупая. Знаю, что делаю. Иди в ванную, подправь макияж и спускайся вниз. Лучше бы я тогда взяла с неё другое обещание. Не общаться с прессой. Но я не могла знать, что среди гостей была журналистка, которой подруга дала интервью, описав свое отношение к Тутберидзе. О том, что она может унижать человека, но делает это, по её мнению, во благо, штампует чемпионок одну за одной, её система, какая бы ни была, работает. И девочки возвращаются обратно к ней, потому что не знают, как тренироваться по-другому. Ещё Катька брякнула о том, что её тоже били, и из-за этого она боялась ходить на тренировки. Но что бы ни делала Тутберидзе, её методы работают и это главное. Прочитав утром пост в одном из спортивных обозревателей, я накрыла голову подушкой, мысленно готовясь к самому худшему. Этери не идиотка и сразу поймёт, откуда ноги растут. Писать и звонить ей я не решилась. Тем более, что в этот день решалась судьба золотой медали чемпионата мира. Я видела вечером, как Щербакова завоевала первое место, но реакция любимой женщины на эту победу, оставляла желать лучшего. Даже пряча лицо под маской, она не пыталась скрыть своей холодности и раздражения. Неужели, это все из-за меня? Да, нет, не может быть. Щербакова не сделала четверной прыжок, упав с него в произвольной программе. Этери любит, чтобы все было идеально и умеет наказывать, если ты облажался. Я тут ни при чем, это все из-за Ани, допустившей ошибку. Или нет? Она сохраняла молчание, после того как вернулась из Стокгольма, и я тоже не пыталась с ней связаться, понимая, что это игнорирование — моё наказание за ту статью. Спасибо, Боброва, удружила. Я думала, что после признания Катя будет относиться ко мне по-другому, но все было по-прежнему, хотя я на неё ещё дулась за это долбанное интервью. В один из вечеров курьер принёс домой корзину, полную цветов. Визитки не было, я решила, что это от кого-то из поклонников. Мама с бабушкой на этой неделе уехали в санаторий, и поэтому я была предоставлена самой себе. Я выгуливала Тофу и Джерри, смотрела аниме, читала книги по психологии. На начало апреля Тренерский штаб Тутберидзе выложил программу гастролей шоу. Евгения Медведева была на афише, но меня никто не приглашал. Утром следующего дня позвонил Авербух с предложением поучаствовать в его новой постановке «Анна Каренина», которая должна была пройти в Сочи с середины лета. Главные роли были заняты, но услышав, что в паре Илья видит со мной Сашу Энберта, тут же согласилась. С Сашей мы виделись раньше и были знакомы, так что это был сильный и надежный партнёр, которому можно довериться и не бояться разбиться. К тому же, мне ужасно хотелось попробовать для себя что-то новое. А парное катание в шоу в данный момент это было то, что нужно. Свежо и интересно. Я уже думала о том, как все будет проходить, и справлюсь ли с элементами поддержки. Мысли о спектакле на льду будоражили и завлекали. И тут позвонила она. Руки неожиданно начали трястись, когда на экране засветилась её имя. — Жень, привет. Надо поговорить. Вот так спокойно и обыденно, будто ничего не случилось. Я молчала, не в силах произнести ни звука. — У тебя все хорошо? — в голосе Этери слышались тревожные нотки. — Да, — выдавила я. — О чем поговорить? — Может, впустишь меня? Я так и застыла с айфоном в руке. Она, что здесь? Как была в пижаме и тапках, я выскочила во двор дома и открыла калитку. Возле забора стоял знакомый «BMW». Приехала сама, по вечерним пробкам прямо из Москвы ко мне, чтобы просто поговорить? Не хватало воздуха, когда я смотрела на неё через стекло. Этери вышла из машины и подошла ближе. Хотелось её обнять, но я не решилась. Она это сделала за меня, притянув к себе. Ноздри окутал знакомый аромат духов, её объятия были тёплыми и крепкими. Я уткнулась в её плечо, зажмурив глаза. Как же я скучала. — Давай зайдём в дом, ты простудишься. Она настойчиво потащила меня во двор, а я не хотела её отпускать. Так и шла, вцепившись в рукав чёрного пальто от Луи Витона. Этери вошла в дом, с любопытством оглядываясь по сторонам. Она была у меня впервые после переезда. Я всегда мечтала о большом доме за городом, где буду жить со своей семьёй. И осуществила мечту, когда вернулась в Москву из Канады и знала, что уже никуда не поеду. Теперь у меня был свой дом и, судя по реакции Этери, она его оценила достаточно хорошо. — У вас очень уютно. Ты одна? — она коснулась рукой корзины с цветами, стоявшей на тумбе у входа. — С собаками. Мои уехали в санаторий. Цветы вчера принесли, визитки не было. Я не знаю, кто их прислал. Она улыбнулась, и сердце екнуло от понимания. Ей ничего не надо было говорить, чтобы я догадалась. — Они от тебя? — От меня, — кивнула Этери, снимая пальто и небрежно бросая его на диван. — Очень красивые, спасибо. Я думала, ты на меня злишься. — И правильно думала. Жень, вот ты вроде взрослый человек, и мы с тобой обсуждали наши отношения. Никто не должен об этом знать. Ты ведь даже клялась мне, что никому не расскажешь, — её тон изменился, вновь становясь назидательным. Ненавижу, когда она так делает. Отчитывает, как маленького ребёнка. Я вновь чувствовала себя виноватой. — Я не собиралась ничего говорить. — Но судя по интервью твоей недалекой подружки, это не так. — Ты приехала, чтобы поругаться? Я бы слова не сказала Кате, если бы ты не вела себя со мной как сука! — выпалила я, сжимая кулаки. Этери замолчала и просто смотрела на меня, словно видела в первый раз. Потом глубоко вздохнула и откинулась на спинку дивана, потирая пальцами виски. — Ты права, возможно, я где-то перегнула палку. Но Боброва не тот человек, которому можно доверить свою репутацию. Видела бы ты, что делалось в соц. сетях после её интервью. Хорошо, что у меня есть связи, и сегодня она даст опровержение и скажет, что ничего такого не имела в виду. Я так и застыла с отвисшей челюстью. Она, только что сейчас признала свою неправоту? — Она меня не предаст. Этери покачала головой. — Я не была бы в этом столь уверена. Но раз ты ей доверяешь, пусть так и будет. Я приехала, чтобы поговорить, а не раздувать скандал. Может быть, сядешь? Я села рядом, не в силах отвести взгляда от V- образного выреза на её черно-белой блузке, обнажавшего ключицы. Когда злость накрывала с головой, я забывала обо всем на свете, но только Этери могла остановить меня, лишив дара речи. — Так эти цветы были извинением за твоё поведение? — чуть севшим голосом произнесла я, замечая, что она прекрасно видит, куда я смотрю. — Нет, я просто захотела подарить тебе цветы. Решила, что давно этого не делала. — Очень давно, — согласилась я. — Так зачем ты приехала? Не говори, что просто соскучилась. — И это тоже. Мы ведь давно не виделись, — она положила руку на моё бедро, отчего жар резко пронёсся по всему телу. — Но основная идея в том, что я хотела предложить тебе новый номер в моем шоу. Ты, наверное, уже видела афиши. Гастроли вот-вот начнутся. И у меня возникла небольшая идея. Идея не была небольшой. Как оказалось, Этери придумала номер специально для меня. Это был явно не один день работы и размышлений. Она создала его с нуля, развив в красивую программу с потрясающим вокалом Анны Герман. А образ дополняло платье, золотого цвета, которое бы переливалось в свете софитов. Она показала мне наброски с телефона. Мы сидели, склонившись над экраном и было так тепло и спокойно находиться рядом с ней. — Ну, что скажешь? — Мне очень нравится, — призналась я. Рука Этери заскользила вверх по бедру и все оставшиеся мысли просто вылетели из головы. — Хорошо, потому что ответа «нет» я не приму. — Я и не собиралась тебе отказывать. Её губы коснулись моей шеи, чуть засасывая кожу. Останется след, но наплевать, я готова быть вся в ее метках, принадлежать ей телом и душой. Голова слегка кружилась. Она всегда действовала на меня как бокал крепкого хмельного вина. В её руках я почти теряла сознание от восторга и ничего не хотела, кроме вот этих чувств, которые во мне пробуждала Этери. Между нами сейчас не было никаких препятствий и недосказанности. Я стремилась к ней всем своим существом, и она отвечала мне тем же. Этери могла быть нежной, но настойчивой и куда только исчезала её напускная холодность и собранность. Со мной она становилась другой. Живой, страстной и ненасытной. Её ногти оставляли следы на коже, а поцелуи и ласки обжигали и дарили ни с чем несравнимое наслаждение. Губы шептали: «люблю тебя», ловя срывающееся дыхание. И я знала, что она самое лучшее и худшее, что могло случиться в моей жизни. Я никого и никогда не смогу полюбить так сильно, как её. Это были прекрасные гастроли. Шоу «Чемпионы на льду» встречали переполненные залы, восторженные фанаты дарили цветы, мы были как одна большая дружная семья. Этери не отходила ни на шаг, я чувствовала её поддержку и внимание. Давно я не ощущала себя настолько счастливой. Мы шутили, смеялись, замечательно проводили время. Новый номер «Эхо любви» был принят тепло и всем понравился. Я не сомневалась во вкусе Этери, и понимала, что она вложила душу в эту программу. Когда я катала её при полном зале, то думала только о ней. В мае другая часть тренерского штаба в лице Дудаков и Глейхенгауза собиралась в Мексику, Этери пока оставалась в Москве и я думала, что после того, как они вернутся, мы поедем в отпуск. Между нами все было хорошо, однако на счёт отдыха она молчала, а я не задавала лишних вопросов, зная, насколько Этери предана своей работе. Я снималась в рекламе, записала несколько роликов для спонсоров, поучаствовала в гимнастических тренингах, давала интервью на счёт предстоящего спектакля в Сочи и моей роли в нем. Мы виделись с Этери часто, но недолго, после пары-тройки недель предстоящего отдыха, она должна была ехать в Новогорск на сборы и уже готовилась к этой поездке морально, занимаясь подготовкой документов с администрацией «Хрустального». Это случилось неожиданно. Пока я занималась сценарием «Анны Карениной» и постановкой образов с Сашей Энбертом, Этери внезапно позвонила и высказала, что не собирается ждать, когда я соизволю освободиться и поедет одна. Я пыталась объяснить, что не могу подвести такое количество людей, они же рассчитывают на меня. Оставался всего месяц до спектакля, нужно было выучить роль и накатать программу. — Ну, вот и оставайся в Москве, — фыркнула она, и отключилась. В безуспешных попытках связаться с ней я провела несколько дней, пока не выяснилось, что Этери улетела отдыхать в неизвестном направлении, да ещё и не одна. Я находилась в глубоком шоке, стараясь понять и принять ту мысль, что, возможно, она и не собиралась со мной никуда ехать, а эти глупые претензии к моей занятости в проекте были всего лишь поводом. Не хотелось в это верить. Этери не могла предать нас. Взять и променять меня на кого-то ещё. Или могла? Меня всю трясло. Пытаясь заставить себя не паниковать, набрала в Вотсапе Диану, которая в данный момент отдыхала со своим партнёром Глебом в Мексике. Не хотелось вмешивать во все это дочь Этери, но она могла пролить свет на сложившуюся ситуацию. Диана не была посвящена в наши отношения и вряд ли бы их одобрила, хотя, может быть, я слишком строга к ней. Боброва же не стала осуждать, а наоборот поддержала. Когда-то в «Хрустальном» мы с Дианой дружили и были близки, до того момента, пока я не уехала в Канаду на два года. По возвращению Этери меня простила, а вот её дочь — нет. Диана ответила почти сразу. Видимо, решила, что если я звоню, то дело срочное. — Женя, все в порядке? Ничего не случилось? — Привет, извини, что отрываю от отдыха, я хотела связаться с Этери, но она недоступна. Может быть, ты знаешь, где она? — Знаю, на Мальдивах, наверное, отключила на время телефон, чтобы не беспокоили. А у тебя что-то срочное? — Не очень, — отозвалась я, но судя по дрогнувшему голосу, она поняла, что я вру. — Напиши ей лучше, когда освободится, ответит. Не думаю, что её мужчина будет против. Она всегда старается быть на связи. Впервые в своей жизни я не нашлась, что сказать. Поспешно попрощавшись, отключила звонок. Сказать, что было больно, это не сказать ничего. Слова Дианы будто пронзили насквозь, лишив возможности дышать. Жгучие горячие слезы лились по щекам, хотелось удариться головой о стену, чтобы отключиться хоть ненадолго и перестать думать об Этери в объятиях чужого человека. Не знаю, сколько времени я провела в таком состоянии. Помню, испуганную маму, отпаивающую лекарствами, Катю, приехавшую в два часа ночи из-за моей истерики. Боброва утешала, как могла, оставив своего маленького сына с мужем. Она все бросила и была рядом со мной, как настоящий друг. — Я говорила, что она пользуется тобой, а ты мне не верила. Это же надо быть такой стервой. Да у неё души нет, — ворчала Катя, гладя меня по спутанным волосам. — Забудь её, живи своей жизнью, иначе она не остановится и уничтожит тебя. Ты не обязана терпеть все это и прощать. — Но я люблю её, — шептала я, уткнувшись лицом в мокрую от слез подушку. — И мне очень больно. — Она разбила тебе сердце, — подтвердила Боброва. — Поплачь, выплесни все, что есть на душе, ненавидь, злись, но больше никогда ей не звони. Легко сказать. Не знаю, как я пережила те дни. До сих пор, вспоминая тот поступок Этери, я ощущаю, как все болит внутри, и тяжесть давит на грудь, мешая дышать. Я ушла с головой в работу. Мы дали 43 концерта в Сочи, которые прошли с аншлагом. Саша Энберт был рядом и поддерживал, по мере возможности. Он видел, что со мной что-то происходит и, поговорив с женой, приглашал в любое свободное от репетиций и спектаклей время, отдохнуть. Я здорово сдружилась с этими ребятами, они — замечательная пара. Ещё мы здорово сблизились с Кристианом Костовым. Сделали несколько крутых фотосессий, провели прямой эфир в Инстаграме. Было просто необходимо показать, что у меня все в порядке и жизнь двигается дальше. Хотя на самом деле это было совсем не так. По заголовкам электронных изданий я знала, что Этери вернулась с отдыха и тут же уехала с командой в Новогорск. Она так ни разу и не позвонила. Опять включила игнор. Хотя тут я должна была её игнорировать, а не наоборот. Это и помогало мне не сорваться. В том положении, что мы оказались, виновата была она, а не я. На смену боли через некоторое время пришла злость. Нет, я её не ненавидела, как предлагала сделать Боброва, но страшно злилась. Почему, она не могла просто со мной поговорить и по-человечески расстаться, если уже кого-то встретила и собиралась с ним быть? Она лгала мне в лицо и встречалась с ним у меня за спиной? Хотелось причинить ей такую же боль, какую она причинила мне. И такой случай неожиданно представился. В августе в перерыве между шоу, я приехала в Москву по просьбе одного канала на Ютубе, чтобы снять с ними передачу. Приятная женщина по имени Лаура Джугелия предложила провести её в формате: «Пусть мои вопросы будут неожиданными». Обычно я так не работаю. Журналисты всегда предоставляют список вопросов, которые будут заданы, заранее. Однако здесь, решила, что терять и скрывать нечего. Я почти постоянно находилась в боевом состоянии и злость на Этери буквально кипела внутри, грозя сорваться в сокрушительный ураган, который невозможно было остановить. Вопросы Лауры не были провокационными, но я не жалела ни свой тренерский штаб, ни своего тренера, высказав все, что я о них думаю. И о той серебряной медали на Олимпиаде, которая стоила столько нервов и сил, и об отношении Этери, и об утраченном доверии, и о многом другом. На следующий день я снова уехала в Сочи, продолжать участвовать в спектакле, а это интервью вышло на Ютубе примерно через неделю. Мой телефон буквально взорвался от звонков и сообщений. Боброва сказала, что я умница и все правильно сделала, она мной гордится. Мама посетовала на то, что надо было быть чуть более тактично, а то Этери Георгиевна обидится. И пусть обижается. После всего того, что она сделала, это как капля в море. Знакомые писали, что я очень смелая и это интервью показало, насколько я не боюсь говорить правду. Да уж, знали бы все, что происходило на самом деле, так бы не говорили. Потом позвонила Диана и заявила, чтобы я больше не появлялась в «Хрустальном». Как посмела говорить такие вещи о тренерах, которые меня в люди вывели и вообще, что я неблагодарная тварь. Ну, просто супер! Да наплевать, в ЦСКА меня всегда примут и дадут лёд для тренировок. Свет клином не сошёлся на «Хрустальном». Я понимала, что Диана говорит вместо матери, Этери даже не соизволила сказать обо мне то, что думает. Я давно была ей не нужна. Но стадия гнева не хотела переходить в стадию принятия. Это случилось уже, когда я вернулась в Москву и собиралась участвовать в сентябре в шоу «Влюбленные в фигурное катание». Авербух остался очень доволен после «Анны Карениной» и пригласил поучаствовать в «Ледниковом периоде». Конечно же, я согласилась. Это бы отличный способ заработать и отвлечься от дурных мыслей. Тогда-то я и приняла тот факт, что Этери больше никогда не позвонит и не приедет. Что её любовь это одно сплошное противоречие и сомнение. Я так и не узнала, с кем она ездила на отдых, но это было не так уж важно. Легче все равно бы от этих знаний не стало. Любила ли она меня вообще хоть когда-нибудь? Номер «Эхо любви» катать я больше не собиралась. И золотое платье лежало где-то на дальней полке в шкафу. Не хотелось к нему даже прикасаться. Оставалось оглянуться в прошлое и вернуть «Аллегрию» — программу, которую я так и не смогла нормально показать из-за болезней и травм зрителям. Это был шанс вернуться к точке невозврата, показать себя готовой бороться дальше и двигаться вперед. На шоу был аншлаг. Зрительный зал ревел, когда я сделала колесо на льду. Если она видела номер, пусть знает, что я не сдаюсь, не умираю без неё, живу новым днем. У меня другая жизнь, наполненная новыми шоу, съёмками, знакомствами и впечатлениями. Другая жизнь без Этери… Я так старалась доказать ей и самой себе, что справлюсь, что не заметила, как вновь начала о ней думать. Обо всем, что между нами было. Я так и не смирилась, не простила, но я все ещё её люблю. Ненормальной, безумной любовью. Это так неправильно. Я должна её ненавидеть, отпустить, забыть. Но на самом деле не могла сделать ничего из перечисленного. Она так и властвовала в моем разбитом, ноющем, но все ещё живом сердце. Грудную клетку давила ноющая боль. На танцполе все так же веселились люди. Я вернулась из воспоминаний в реальность. 31 октября — Хеллоуин. Барная стойка, я в чёрном как ночь кожаном костюме со стаканом в руке. — Жень, — Боброва в своём ангельском наряде появилась откуда-то сбоку и отняла пустой стакан. — Пошли, сейчас начнётся самое интересное. Мы будем вызывать демона. Я обернулась, увидев, как гости уже начали сыпать соль, делая из него круг и разрисовывать пол огромной пентаграммой. — Катя, ну что за бред? — Да хватит уже страдать, сидишь тут как неродная. Давай, пора повеселиться, — она схватила меня за руку и потащила в компанию. Один из ребят был в чёрной мантии с огромной книгой, видимо строил из себя жреца. После выпитого в голове слегка шумело. Мы стояли в кругу из соли, а жрец что-то цитировал, повторяя какие-то странные ритуальные слова. — Имя, назовите имя! Я закатила глаза к потолку, увешанному яркими сверкающими черепами в виде гирлянды. Что за детский сад? Можно было просто напиться и потанцевать, а не заниматься ерундой. Все начали выкрикивать разные имена. В моей же голове уже давно пульсировало только одно, которое явно не было демоническим. Я не произносила его вслух, но внутри все кричало и взывало к нему. — Кать, я пойду, — не выдержала я, доставая айфон. — Не провожай, вызову такси и спокойно поеду домой. — Ну, останься ещё на полчаса, вечеринка ещё не закончилась. — Почти четыре утра, я устала, — я чмокнула её в щеку, оставив яркий след от помады. Смотрелось красиво, поэтому не стала говорить ей, чтобы стёрла. Я вышла на улицу, где не гремела музыка, и можно было спокойно выдохнуть. В Москве было холодно, и я поежилась, пожалев, что не надела сегодня поверх костюма пальто. Это было довольно самонадеянно. Можно было вернуться в клуб и оттуда вызвать машину, но не хотелось вновь попадать в эту атмосферу ряженых и шума. Белый «BMW» с олимпийской символикой остановился возле тротуара. Я так и застыла, не в силах сделать ни единого шага. Твою мать! Да она издевается! Стоило назвать имя демона, и вот он явился, не запылился. И не верь потом во всякие обряды, связанные с вызовом нечистой силы. Я двинулась с места, идя по тротуару вдоль дороги. Тело била крупная дрожь то ли от волнения, то ли от холода. Машина ехала параллельно, моргая фарами. Конечно, она не отстанет. Слишком хорошо её знаю. Я резко подошла и распахнула дверь. — Ну, что ещё ты хочешь?! Агрессия, которая рвалась из меня, совершенно не произвела на неё никакого впечатления. Этери, сидевшая за рулём в стильной жилетке, с забранными назад волосами, выглядела спокойной и невозмутимой. — Может, сядешь? и мы поговорим? Вот все так просто, да? Несколько месяцев ледяного молчания и теперь захотела разговора? — Нет! — рявкнула я, захлопывая дверь. Направившись дальше по тротуару, начала зло тыкать в экран, вызывая такси. Было слышно, как она вышла из машины и идёт вслед за мной, стуча каблуками по плитке. — Жень, ну пожалуйста, — она возвышалась надо мной, держа руки в карманах жилетки, будто не знала, куда их деть. В свете фонарей я успела заметить, как она похудела и осунулась за то время, пока мы не виделись. Под глазами залегли тщательно замазанные тоналкой тёмные круги. Сейчас она не выглядела спокойной, и я поняла, что там, в машине это была всего лишь маска. В темных глазах сквозила печаль. И её было ничем не скрыть. — Ну, хорошо, — неожиданно для самой себя согласилась я. Сердце дрогнуло и бешено забилось при виде её слабой улыбки. — Я тебя выслушаю. Хотя ты этого не заслуживаешь. — Ну, ты тоже не ангел, — отозвалась она, садясь за руль. — Как ты там сказала в интервью? «Обе накуролесили?» — Именно так и сказала, — буркнула я, накидывая ремень безопасности. — И я не собираюсь обсуждать свои поступки, когда твои ещё более возмутительные и гадкие. Я обещала тебя выслушать, не более. Этери сорвала машину с места. Мы ехали быстрее разрешенной скорости, но не думаю, что она смотрела на спидометр. — Диана с Глебом вышли из юниоров и им дали один из этапов Гран-при, — совершенно неожиданно начала она, обгоняя небольшую группу байкеров. Конечно же, я слышала об этом. Вообще я следила за её жизнью, только не собиралась в этом признаваться. — Рада за неё. Но давай-ка поближе к делу. О чем именно ты хотела поговорить? — А ты куда-то торопишься? Твоя мама уже давно спит, тем более, она знает, что ты задержишься. — Этери, почти четыре утра. Я устала и хочу спать. Вообще, не понимаю, почему ты не дома и в постели со своим мужчиной? — я прижалась затылком к подголовнику, ощущая тихую ярость. Почему она молчит? Посмотрев на пальцы, крепко сжимающие руль, зло усмехнулась. Все-таки нервничает, но не хочет, чтобы я это поняла. — Нет у меня никакого мужчины, Жень, — отрывисто произнесла она, заруливая вправо на обочину. Машина остановилась, моргая аварийками. Этери в упор посмотрела на меня и от её взгляда я на мгновение забыла, обо всем. Дождь забарабанил по крыше, вскоре скрывая каплями и потоками воды нас от внешнего мира. — Ты нагло врешь, глядя прямо в глаза! — зарычала я, отстегивая ремень. Он давил на грудь, мешая дышать. — Ты бросила меня без объяснений и улетела с ним на Мальдивы! Кто он? Не надо только делать из меня дуру! — Человек из федерации. Большой чиновник, — она поджала губы. — Мне пришлось с ним улететь, но между нами ничего не было. Я попыталась открыть дверь. Мне было плевать, что снаружи дождь шпарит, хотелось выйти. Но Этери предусмотрела мои попытки выпрыгнуть на улицу, поэтому заранее заблокировала все двери. — Я понимаю, ты злишься, обещаю, что отвезу тебя домой, как только мы обо всем поговорим. — О чем тут говорить? Ты меня совсем за идиотку держишь? — Медведева, прекрати истерику! Я просто пытаюсь объяснить тебе, что произошло, — она включила дворники, которые начали смахивать воду со стёкол. Однако, дождь только усиливался. — И что же? Если она будет врать, я это увижу. Сейчас Этери выглядела напряжённой, будто ей было неприятно вспоминать произошедшее. — Я пыталась подтянуть свои связи, чтобы Диане и Глебу дали шанс в новом сезоне, и он вызвался помочь. Естественно, не за просто так. Я отказалась. Такие люди не любят, когда им говорят «нет». Под угрозой оказалась и карьера, и люди, которых я люблю. Надо было срочно подключить все свои силы и бросить на него. — Почему ты ничего не сказала? — жар бросился мне в лицо. — Ты бы ничего не смогла сделать, только пострадала сама. Думаешь, тебе удалось бы спокойно поступить в МГУ, получить диплом «физкультурного», приобрести новых спонсоров, если бы я не оборвала все связи? Я должна была показать, что ты мне безразлична, чтобы он тебя не трогал. Он искал уязвимости, и ты была одной из них. Чтобы усыпить его бдительность, я согласилась поехать вместе на Мальдивы, продолжая под него копать, — она достала бутылку воды из бардачка, и сделала большой глоток. — Мои люди воспользовались его отсутствием в Москве, и нашли на рабочем ноутбуке тонны компромата. Как только я получила данные, то предъявила их ему. Ты не поверишь, сколько грязи может быть спрятано в таких людях. — Гейские штучки, детская порнография? — поинтересовалась я. Ярость, бушующая внутри, постепенно утихла, но некоторые вопросы все же не давали покоя. — Тебе лучше не знать, — отмахнулась она. — Самое главное, что удалось его прижать, и он оставил меня в покое. Страх иногда бывает сильнее ненависти. Я улетела первым же рейсом. Так что, это точно нельзя назвать отдыхом. — Ладно, допустим, ты сделала все это, чтобы защитить меня и Диану, — осторожно начала я. — Почему ты приехала только сегодня? Могла бы просто позвонить. — И ты бы мне сразу поверила, — в её голосе звучал явный сарказм. Конечно, не поверила бы. Я и сейчас с трудом верю в происходящее. Но в глубине души знала, что она говорит правду. — Так почему сегодня? — повторила я вопрос. — Я собиралась раньше, но видела, что ты прекрасно справляешься со всем, что случилось. Так как это можешь делать только ты, со всей своей силой и упорством. Шла вперёд, двигалась дальше. И тогда подумала, что, может быть, тебе даже будет лучше без меня. А потом ещё это интервью… Мне внезапно стало стыдно за все то, что наговорила на том Ютуб-канале. В то время злость подпитывала меня изнутри, и хотелось причинить Этери как можно больше боли. — Черт, прости. Мне в тот момент было очень хреново, — признание вырвалось само по себе. — Правда? — взгляд Этери стал ещё более тёмным и глубоким. — Мне тоже. Мы некоторое время молчали, наблюдая, вода стекает по лобовому стеклу. — Почему именно сейчас, я не могу объяснить. Просто захотелось, чтобы ты знала всю правду, — она вновь завела мотор и тронула автомобиль с места. Всё это было так неправильно. Этери везла меня домой, но сейчас мне хотелось побыть подольше с ней. Мы ещё не все обсудили, а времени было снова так мало. — Ты решила тогда все за нас обеих! — выпалила я, продолжая смотреть на её точеный профиль. — Это нечестно. — Возможно, я была неправа, — с неохотой согласилась она. — Я не жду, что ты сразу простишь и бросишься в мои объятия. Но теперь ты все знаешь, и больше мне ничего не нужно. Я дико по ней скучала все это время. Эмоции разрывали изнутри, не давая мыслить рационально. Простить? Да я уже её простила. Я же жить без неё не могу. Как она могла вообще подумать, что мне будет лучше без неё? Это так глупо. — Поехали к тебе. В тёмном салоне эти слова прозвучали так тихо и интимно, что с губ Этери сорвалось тихое рычание. Это подействовало на меня как искра, опалив нервы и прокатываясь жаром по всем телу. — Жень, я же за рулём, — стиснув зубы, произнесла она. — Я же не мешаю тебе вести, — засмеялась я, мягко проведя ладонью по её бедру. — Мешаешь. Такими темпами мы до дома не доедем. — Я в тебя верю, ты сможешь. Мне всегда нравилось её дразнить. Этери долго терпела, но и её терпение не было бесконечным. А уж если она срывалась, можно бы забыть обо всем. Весь мир исчезал вокруг, когда она была со мной. Машина вновь съехала на обочину, и тёплые губы прижались к моему рту, даря горячий и собственнический поцелуй. Я крепко обняла её, чувствуя себя опьяненной и безумно счастливой. Этери была права, до дома мы так и не доехали. 1 ноября — понедельник и мой трудоголик-тренер после бессонной ночи поехала сразу на работу в «Хрустальный». Я вернулась к себе на такси уже утром с глупой влюблённой улыбкой на лице. Жизнь порой подкидывает такие сюрпризы. Не знаю, что предстоит ещё перенести и вытерпеть, но думаю, что мы со всем справимся, ведь Этери вновь была со мной, и это самое главное.