22:28, 15 февраля, 2014 года.
Центральная городская больница, Нью-Йорк.
Пять часов спустя.
– И ещё разок, – громко проговаривает доктор, принимающий роды.
Мэри напрягается и на всю палату раздаётся громкий детский крик.
Второй, который я слышу в этой палате.
– А вот и мальчуган, – довольно проговаривает плотнолицый врач. – Вы молодец, мисс Уотсон, – док передаёт нашего новорожденного сына медсестре.
– Ты просто умница, любимая, – заботливо перебираю спутанные волосы своей девочки и целую её повлажневший лоб.
– Я хочу их увидеть, – просит ослабевшим голосом Мэри.
В ответ, через пять минут очистки, медсестра, аккуратно укачивая свёртки, подносит к кровати Эм-Джей наших детей.
– Они настоящие бойцы, – мило щебечет брюнетка, перекладывая малышей на руки их матери.
– Тигр, только взгляни, – тихо шепчет Мэри, – это наши дети, – из глаз Эм-Джей начинают течь слёзы. – Они такие красивые.
– Ещё бы, ведь у них такая мама, – отвечаю, с любовью оглядывая своих сына и дочь, которые ёрзают в одеяльцах, на руках их матери. – Спасибо тебе за них, Рыжик, – целую свою девочку в макушку.
– Мисс Уотсон, вам нужно отдохнуть, – советует медсестра, протягивая руки.
Однако Мэри не спешит расставаться с нашими детьми, смотря, на их личики.
– Я не хочу их отдавать, – переводит на меня свои обеспокоенные зелёные глаза Эм-Джей, а её влажные рыжие локоны слегка задевают кончиками лобики наших сына и дочери.
И эта картина западает прямо мне в сердце.
Именно в ту секунду я понимаю, что никогда, ни за один миг своих жизней, не испытывал такого прилива нежного счастья.
Никогда.
– Я присмотрю за ними, – поглаживаю с любовью щёку свое девочки, – а когда ты проснёшься, мы будем здесь, ждать, – целую Эм-Джей в губы. – Отдыхай, любимая.
Рыжая слабо кивает и передаёт терпеливо ожидающей медсестре наших маленьких паучков.
Я целую ладонь уже почти заснувшей Мэри Джейн и иду вслед за девушкой, укладывающей моих сына и дочь в люльку.
Выходим из палаты. В коридоре сидят напряжённые Фел и Серебряный.
– Подождёте секундочку, пожалуйста?
Брюнетка лишь кивает.
Иду к своему сопровождению
Котёнок подрывается первой.
– Ну что?! – и в её тоне столько переживания.
– Рыжик в порядке, отдыхает, – отвечаю, ярко улыбаясь. – Я стал отцом.
В ответ Фел только бросается мне на шею.
– Поздравляю! – кричит блондинка, а я лишь со смехом раскручиваю её над полом.
Однако малыши не оценили громкого визга радости моей Черной Кошки и, почти заснувшие, начали кричать.
– Ох, ну что вы, малыши, – сразу отбежала от меня блондинка и подскочила к люльке. – Не нужно плакать, я ваша… – девушка покосилась на медсестру, – … тётя. Простите за крик, – принялась сюсюкать с детьми Котёнок.
– С Мэри всё хорошо? – будто через силу назвал имя моей девушки нервничавший парень.
– Да, – киваю и внимательно смотрю на кареглазого шатена.
Нет. Слишком много совпадений.
– Фел, последишь за малышами, пока мы разговариваем? – прошу Харди.
– Конечно, – ответила Кошка.
– Пойдём, – зову подростка за собой.
Поднимаемся наверх, и я открываю дверь на крышу.
Проходим на середину. Вечерний ветер сильными порывами треплет комплект медицинской одежды, которую я не успел снять.
– Итак, поговорим, – поворачиваюсь и гляжу на растерянного парня.
Раж, я ошибаюсь?
Ошибки быть не может, Носитель. Просто посмотрите в его глаза.
– Знаешь, изначально поверить в твою историю было тяжеловато, – прохожу чуть дальше, к краю крыши и смотрю на ночной город. – Но, всё же, я решил клюнуть до дальнейших обсуждений, – оборачиваюсь к пацану. – И вот, как только я решил поговорить, тебя снова спасли обстоятельства, – улыбаюсь, вспомнив Мэри и наших детей на её руках. – Среди моих теорий было то, что тебя просто случайно закинуло в моё время, а ты стесняешься признаться, – начинаю перебирать варианты, идя в сторону Серебряного. – Ещё был вариант, что ты из другого измерения и просто маскируешься, прибегаешь к излишней браваде, – останавливаюсь перед парнем и смотрю ему в глаза. – И вот, твоя, наиболее часто возникающая версия, ты действительно из будущего, но не через пару веков, как говорил, а, скорее всего, через пару десятилетий, – наклоняю голову и смотрю на удивлённого Паука Будущего. – Ты назвал Мэри Джейн моей женой, явная оговорка. Тебе неуютно было находиться рядом с Фел и со мной, а ещё запрет рассказывать о чём-либо из будущего, – подросток нервно переминается с ноги на ногу и опускает голову, чувствуя, что я догадался.
В ответ только кладу ладонь на макушку удивлённого парня.
– Кто бы мог подумать, что всё это время в Нью-Йорке был мой сын из будущего?
И когда я произнёс заветные слова собственной догадки, с подростка будто все ограничения слетели.
Пацан порывисто обнял меня, чуть ли позвоночник не дробя.
– Ты даже представить не можешь, как давно я хотел с тобой поговорить, папа! – Серебряного начинает слегка потряхивать. – Рассказать, попросить совета, но…
– Тихо-тихо, чемпион, – мягко отстраняю Паука из Будущего. – У тебя были причины, но сейчас это не важно, лучше скажи, – перемещаю ладони на щёки своего ребенка, – как тебя зовут?
Да уж, вы прямо как отец, ушедший за хлебом двадцать лет назад, Носитель, – разумеется, комментирует происходящее, в своём фирменном стиле, Раж.
– Бенджамин Ричард Паркер, – представляется на выдохе пацан. – Просто…просто Бенджи.
– Бенджи, – повторяю и вновь обнимаю пацана.
Мой мальчик.
Мой сын.
– А имя своей сестрёнки не подскажешь? – проговариваю со смехом.
Хотя вряд ли информация Арахнида может повлиять на уже давно принятое мной решение.
– Честно говоря, я в шоке, пап, – произносит шатен, отстраняясь и схватившись за лоб. – Столько анахронизмов, Мэдди вообще на пару лет меня старше и…
– Неважно, – перебиваю парня. – Обсудим всё это позже, а сейчас пора возвращаться вниз, я обещал твоей маме присмотреть за… вами.
В ответ Паук из Будущего только посмеивается.
– Да, тебе придётся привыкать, – подтрунивает надо мной сынуля.
Но я лишь смеюсь.
– Хахах, представляю лица девочек, когда они узнают, особенно Эм-Джей, – после моих слов Серебряный слегка сбивается с шага.
– Эм… – нервно чешет затылок шатен. – Мама, она как бы в курсе.
– Чего? – удивляюсь, потом анализирую факты. – Так вот почему эта рыжая хитрюга так улыбалась, – с усмешкой качаю головой.
Под солидарные переглядывания, мы с сыном уходим с крыши на лестницу.
***
Позже той же ночью.
Один из секретных Бункеров Зеленого Гоблина.
Озборн.
Норман спустился на лифте в одну из самых просторных лабораторий, которую ему когда-либо приходилось возводить.
Чего только не сделаешь ради Мирового Господства? Которое начнётся со смерти одного насекомоподобного.
Дверцы открылись и рыжеволосый мужчина прошёл внутрь, поправляя пиджак.
Его жена и сын скоро вернуться из Европы ради поддержания его имиджа, в начале предстоящей компании по продвижению в Мэры.
Так что нужно кое-что успеть.
– Мистер Озборн, рад вас приветствовать, – на пол, в своём кресле на гравитационной подушке, спустился Алистер Смайт.
– Привет, Алистер, – поприветствовал парня Гоблин. – Как наш проект?
– Механизмы для нашего… партнёра готовы, – кивнул шатен.
– Прекрасно, продемонстрируешь?
– Прошу за мной, – коляска на воздушной подушке разворачивается и собеседники проходят дальше.
Некоторое время они проводят в молчание.
Норман невольно задумался над тем, каким низменным способом заполучил в свои руки такой замотивированный ресурс, как младший Смайт. И что нужно будет от него избавиться, во избежание раскрытия правды.
Или стоит действительно натравить его на Фиска, как он и обещал юнцу, или Линкольна. Или на обоих?
– Итак, – заговорил парнишка, как только они остановились в центре помещения. – Представляю вам войско ГобоРоботов.
После объявления лампы начинают загораться, являя ряды гуманоиднообразных дроидов серо-стального цвета.
– Оснащение? – поинтересовался зеленый злодей, выдвинув вперёд всей своей многогранной личности матёрого оружейника.
– Вмонтированный глайдер на ракетном топливе, ракеты, лазеры, звуковые пушки, – принялся перечислять Смайт, сверяясь со своей схемой. – Полная завязка на конкретную цель, которую им укажут и сила гидравлического пресса.
– Количество единиц?
– Двести тысяч готовы и ещё миллион на подходе.
Норман же недоумённо повернулся к стушевавшемуся инвалиду.
– Простите, это шутка, – неловко пробубнил Алистер. – Две сотни первоклассных дронов готовы выдвинуться по первому зову.
– Прекрасно, – довольно улыбнулся Норман.
Совсем скоро.
***
На следующее утро.
Медицинская палата.
Мэри Джейн медленно открыла глаза. Девушка зевнула и аккуратно повернулась на бок.
После совершённого движения, перед глазами рыжей открылась прекрасная картина: Питер стоял у стены и держал на руках свёрток, с любовью глядя на их ребёнка. Второй малыш лежал в люльке и, судя по слабому похныкиванию, тоже требовал внимания отца.
Паркер же, будто почувствовав направленный на себя взгляд (хотя, скорее всего, так и было), повернулся.
Как только их глаза встретились, улыбка Тигра стала ещё ярче.
– А вот и наша мамочка проснулась, – проворковал Паук над младенцем в своих руках. – Пойдём к ней.
Шатен аккуратно взял на руки и своего сына. Теперь они, всей Паркеровской тройцей, приближались к мисс Уотсон.
– Привет, Рыжик, – с улыбкой заговорил Пит. – Позволь познакомить тебя с Мэйдей Кэрол Паркер и Бенджамином Ричардом Паркером.
– Ты уже подобрал им имена, – тепло улыбнулась Эм-Джей. – Разумеется, с именем Мэй всё понятно, с Беном Ричардом тоже, но почему второе имя моей мамы?
– Я решил, что в нашей дочери должно быть наследие обеих её бабушек, – Пит слегка ёрзает, – ты ведь не против?
– Прекрасные имена, Тигр, – улыбнулась своему любимому рыжая.
Не успел Паркер ответить, как малышка Мэйдей начала похныкивать в его руках, пару мгновений спустя к ней присоединился её брат.
– Похоже, дети проголодались, – проговорила рыжая, подбираясь на кровати и оголяя свою грудь, – давай их мне, – протянула руки Мэри.
Но Пит не спешил, так как залип на, ставшие, из-за молока, едва ли не на два размера больше, формы своей любимой.
– Прости, Тигр, но, на какое-то время они принадлежат малышам, – подколола шатена зеленоглазка, явно уловив причину его заторможенности.
– Я надеюсь меньше чем на год, – сглатывает Человек-Паук и всё же передаёт, уже почти кричащих детей их матери.
Мэри аккуратно пристраивает малышей к своей груди.
Дети начинают есть и успокаиваются.
Идеалистическая картина кормящей матери вновь наполняет сердце Питера радостью и умиротворяющим спокойствием.
Истинным счастьем.
