Праздник для тебя

      Пушистые снежинки витают на фоне переливающих гирлянд, попутно отражая их цвета. Фёдор задрал голову, прищурено наблюдая за этим. Солнце уже давно село за горизонт, но накануне зимних праздников улицы были украшены различными огнями, поэтому было по-особенному светло, даже волшебно. — В этом году зима будет холодная, — бормочет он. — Как и в каждом году, — на более весёлой ноте отвечает Николай. — Холодно, — брюнет недовольно смотрит на своего собеседника, ведь тот в такую холодрыгу как раз таки заставил его пойти за покупками. — А будешь и дальше так стоять, не согреешься! — Ты вообще видишь сколько там людей? Мы весь твой праздник простоим в очередях.       Николай недовольно закатил глаза, а после добавил: — Скорее они бросят все свои покупки и уйдут просто домой. — Почему мы не можем просто уйти домой? — всё ещё не унимался Достоевский, пряча нос сильнее в фиолетовый шарф.       Гоголь заметно расстроился, но тут же вспомнил слова брюнета. — Ты обещал мне.       Фёдор недовольно цокнул языком и направился вперёд. Раз обещал, значит должен выполнить. Ему искренне не хотелось видеть разочарование на лице беловолосого в своих обещаниях. Но его гримаса грусти тут же сменилась радостью, и с самодовольной улыбкой взял брюнета за руку, потащил к ближайшей палатке, пытаясь просунуться между людьми. Достоевский лишь про себя подумал: «Шантажист». Знает что Фёдор многое не любит, но и так же знает чем его уговаривать. Брюнет так же хорошо и знает Николая. Пускай и вместе они всего каких-то полгода. Загадкой лишь останется как такая яркая и жизнерадостная личность смогла вписаться в серые будни Фёдора.       На прилавке в палатке лежали разные ёлочные игрушки, как поштучно так и упакованные, от самых маленьких, до самых больших. Переливающие яркими цветами дождики и пушистые гирлянды. Одна из таких гирлянд обвивает шею Фёдора, а Николай широко улыбается. — Федь, а будешь нашей ёлкой? — Нет, — скромно отвечает тот, стягивая украшения.       Продавец выкрикнул цену и Коля быстро выбирает ещё несколько, оплачивает и вытаскивает Федю снова на более свободную местность. — Ты же говорил у тебя есть украшения? — напоминает брюнет.       Гоголь крутит носом. — Они слишком старые.       Фёдор ему не ответил и они направились не спеша дальше по ярмарке. До ушей доносились крики людей падающих на льду и Николай тихо хихикал заметив это. Где-то спереди играла музыка и смех детей на аттракционах. В нос ударил запах выпечки и красиво украшенной ёлки, огоньки на которой синхронно переливались.       Достоевский неохотно, но поинтересовался: — У нас живая будет ёлка? Несмотря на тон, Николая всё равно этот вопрос заставил улыбнуться. — Да, — гордо выпалил он.       Через несколько метров они снова остановились у палатки. Николай глазами пробежался по товару и недовольно поцокал языком, когда его ничего не заинтересовало. — Подожди меня здесь, — Фёдор ещё не успел ему ответить, как Гоголь уже куда-то ретировался. Хотя ему и не нужен был ответ, он был уверен что Достоевский всё равно его подождёт, как бы ни был недоволен окружением Фёдор.       Фиолетовые глаза от скуки тоже начали изучать товар, но одна вещица всё же припала ему к душе. В голове заработали шестерёнки и он понял почему его временно оставили одного. Коля пошел выбирать подарок. Пользуясь отсутствием юноши, он сделал то же самое, хоть и выбор был не большой. Вещицу спрятал во внутренней карман пальто, останется лишь чтобы её не заметили раньше времени.       Гоголь вернулся быстро, но с полным пакетом всего разного. — Иногда я поражаюсь твоей скорости. Или ты просто украл чей-то пакет? — прокомментировал Достоевский. — Ну-ну-ну, почему ты такого плохого мнение обо мне? Я просто всегда знаю что мне нужно. — И что же тебе нужно? — Заставить тебя улыбаться, — Николай отвечает уклончиво, не желая раскрывать свои замыслы, но уголки губ Фёдора всё равно поднимаются вверх и первый уже считает это новой, но далеко не первой победой, когда заставил того улыбнуться. — Теперь у нас всё есть, так что можем идти домой.       Выражаясь простыми словами, снега было по колена. К подъезду была вытоптана узкая, но скользкая тропинка и оба парня надеялись, что снег в скором времени уберут. В многоэтажных домах, почти в каждом окне горел свет, в каких-то мерцали огни на ёлках, в других наклеенные снежинки.       Удачно преодолев тропинку наконец-то парни вошли в небольшой подъезд. На некоторых дверях висели кольца из пластмассовой ели с колокольчиками. Соседи напротив не пожалели денег и наклеили на всю дверь Деда Мороза. — Федь, а ты побыл бы Дедом Морозом? — растягивает губы в улыбке снова Коля и, открыв дверь, пропускает брюнета вперёд. — А ты хочешь побыть Снегурочкой? — в ухмылке подкалывает возлюбленный и проходит в квартиру. — Ну нет, я бы сел тебе на коленки и рассказал стишок.       Гоголь наклоняется ближе к лицу Фёдора, но тот не охотно отстраняется. — Не смотри на меня так, у нас осталось три часа, чтобы всё подготовить, — снимает пальто Достоевский, ещё что-то тихо ворча. — Заметь, ты не сказал нет, — замечает Николай. — Посмотрим по твоему поведению, — уже с маленькой кухни доносится голос брюнета.       Гоголь поспешил тоже избавиться от верхней одежды и последовал за спутником.       Инициативу готовки взял на себя Николай, ведь Фёдору не объяснить почему на столе должно быть больше, чем они смогут съесть, но наверное это вообще никто не может объяснить. Пока на плите ещё не закипела картошка, Достоевский крошил оливье, а беловолосый пытался стащить крабовую палочку. — Нельзя, — строго говорит брюнет. — Одну, — Николай строит жалостливый взгляд, а шальные ручки всё равно пытаются стащить палочку. — Ты мне это говорил три попытки назад, — Фёдор замечает пропажу. — Так, Коля! Отдай, — но второй уже ретировался в спальню. — А ты попробуй, забери. Лучше я её съем, чем потом мы выбросим, — с темноты комнаты доносился голос. — Ты думаешь я тебя не вижу, — блефовал Фёдор. Он правда его не видел, ведь из-за неправильной расстановки шкаф закрыл единственное окно. — Ну так, подойти, — заманивал Николай и пытался не захихикать.       Фёдор подходит и буквально сразу натыкается на парня, который обнимая валит их обоих на кровать. — Ты... — хочет возмутиться брюнет, но второй перебивает — Да, я, — приподнимается и нависает сверху. Губы нежно коснулись носа Фёдора, — кажется что-то кипит.       Гоголь так же быстро исчезает с комнаты, как и сперва с кухни.       Достоевский лишь шумно выдыхает и с минуту ждёт когда румянец исчезнет с лица, после чего тоже возвращается на кухню. — Я ничего не брал, — пытается заверить Коля. — Да-да, только сначала доешь, потом говори.       Когда с готовкой было покончено, парни переместились в зал, чтобы нарядить небольшую ёлку. Несмотря на небольшой размер, запах хвои заполнял всю комнату.       Из шкафа Гоголь достал коробку с игрушками. Некоторые совсем были старые, стеклянные, но все целые, другим же не больше пяти лет из дешёвой пластмассы и блёсток. Больше всего неудобств принесла электрическая гирлянда, которая каждый год путалась, как наушники в кармане. — Стой, на веточку пониже, — указывал Николай, подавая следующую игрушку. — Вот, верхушку надевай.       Фёдор поднимает руку, чтобы закончить последний штрих, а Гоголь своими руками обхватывает его талию. — Всё, — заключает первый. — Молодец. Тебе нравится? — спрашивает Николай, уткнувшись носом тому в шею. — Ну, не плохо. Теперь можешь меня отпустить, — но второй никак не реагирует. — Коля, щекотно. — Я знаю, — Гоголь выдохнул горячий воздух к шее парня и хихикнул, но всё же отстранился. — Пошли ждать куранты. И бумажки приготовить нужно. — Какие ещё бумажки? — Ну, бумажки. Записываешь на бумажке желание, сжигаешь над шампанским и выпиваешь пока бьют куранты. — Ты и это хочешь сделать? — Конечно. — Ладно, что уже с тобой поделать. — Любить, кормить и обнимать, — Николай снова расплывается в улыбке до ушей, при виде которой брюнет и сам слегка улыбается. Пускай для Фёдора это всё глупо и кажется для детей, но он будет это делать, пока это важно для Николая. Ведь тот старается для него. Старается передать всю атмосферу праздника. Пускай Достоевский не прочувствует её настолько радостно, но максимально комфортно рядом с любимым человеком.       Не большой телевизор в зале начинает обратный отсчёт. Парни сидят на кухне. На столе несколько блюд сделанные общими усилиями. Оба пишут своё желание и трепетно поджигают их от свечи, пытаясь сделать всё правильно. «Пять» — незнакомый голос человека из ТВ, а парни допивают шампанское из бокалов. Николай притягивает Фёдора ближе к себе касаясь своими губами его, кончиком языка размыкая их, проникая глубже. «Один», — всё тот же чужой голос. За тонкими стенками голоса соседей, которые кричат: «С новым годом!», за окном взрываются фейерверки, яркими вспышками различных цветов, красят тёмное, но звёздное небо. Пальцы Николая нежно запустились в черные волосы. По телу проходит волна мурашек от наслаждения, а сердца трепещат, словно птица в клетке. Влажный поцелуй разрывается, и парни пытаются перевести сбитое дыхание. — С новым годом, Феденька, — в полу тоне поздравляет Николай и снова по-привычному и родному улыбается. — И тебя, — улыбка нарисовалась и на лице брюнета. — Что ты загадал? — Глупый, нельзя говорить, а то не сбудется, — безобидно отвечает тот, но через паузу так же интересуется, — а ты? — А моё сбылось.