Чудо
31 декабря 2021 г. в 13:55
— Выше, здесь не смотрится!
— Куда выше? Ты мне предлагаешь на шкаф залезть? И так сойдёт!
— Нет, не сойдёт!
Юстас улыбнулся себе под нос, услышав шутливую перепалку Эдмунда и Питера из гостиной. Судя по всему, они уже перешли к развешиванию венков; это означало, что ему следует поторопиться, иначе не поспеет к ужину. Запахи из кухни доносились более чем заманчивые, и именно они побуждали Юстаса быстрее возить тряпкой по столу.
— Ты не видел половник? — Люси высунулась из кухни с покрасневшим то ли от пара, то ли от волнения лицом. Юстас молча кивнул на сервант, где кузина забыла своё «орудие труда», когда бегала в гостиную разрешать спор старших братьев о том, какого цвета ленты, на её «женский» взгляд, стоит повесить над камином. — Спасибо! — подхватив половник, Люси скрылась в кухне, и вместе с этим из гостиной раздалась какая-то старая едва знакомая мелодия: кажется, Эдмунду всё же удалось отыскать граммофон деда Джорджа и его коллекцию пластинок.
В этом году все младшие Пэвенси (кроме Сьюзан) приехали в Кембридж справлять Рождество, и впервые Юстас был этому рад. Раньше он устраивал скандалы всякий раз, когда кто-то из кузенов переступал порог коридора, но сейчас Пэвенси словно принесли атмосферу семейного уюта и праздника в неприветливый дом четы Вред. И неудивительно: теперь их объединяло кое-что очень важное, и Юстас признался самому себе, что с ними его обычная жизнь приобрела новые краски. Он был невероятно рад увидеть вновь Люси и Эдмунда, от которых отвык за это время, да и Питер здорово изменился и при встрече весело потрепал его по голове. Они не обсуждали эту тему, но Юстас догадывался, что Питер знает, и именно это сделало их сложные когда-то отношения дружескими и добрыми.
Родители, недовольные оравой детей в своём доме, часто уезжали к каким-нибудь своим дальним родственникам или друзьям, и младшие были предоставлены самим себе. Юстас обожал показывать Кембридж Люси, играть в снежки с Питером и обсуждать недавно прочитанную книжку с Эдмундом, а вечером сидеть вместе у тёплого камина и разговаривать обо всём на свете. Он всем сердцем мечтал оттянуть момент расставания как можно дольше и сполна наслаждался теплом, которым окружили его Пэвенси.
Но было кое-что, что незримо стояло между ними и мешало Юстасу чувствовать себя полностью свободно, и это сводило его с ума всю неделю, что кузены пробыли в Кембридже. Мог ли он ожидать, что то, что их объединило, станет одновременно причиной его душевного раздрая?
Шесть букв, первая Н, последняя Я. Всё очевидно.
Аслан всегда сдерживает своё слово: он обещал Юстасу, что он вернётся, и так оно и случилось. Он точно знал, что их с Джил приключения на севере и в подземном царстве были ничуть не менее интересными, чем жизнь Пэвенси в Золотом веке, о которой они ему рассказывали ещё до своего отбытия из Кембриджа. Юстас не раз представлял, как Питер, Эдмунд и Люси с расширенными от удивления и восторга глазами будут слушать его истории; ему чертовски хотелось поведать им о Рилиане, Хмуре, Зелёной колдунье и Каспиане…
Но всякий раз, когда он уже почти был готов начать, к горлу подступал отвратительный ком, и Юстас переводил тему, выдавая что-то вроде далеко не таких увлекательных историй из школы. Каждый раз, когда слова были готовы сорваться с губ, сознание услужливо подкидывало ему воспоминания о том дне, когда Эдмунд и Люси вернулись из своего последнего путешествия. Внешне они, конечно, никак не выдавали себя, но Юстас-то знал. Нарния научила его ощущать и понимать чужие эмоции, поэтому он прекрасно видел грусть в их глазах, когда они рассказывали ему о Золотом веке, битве с тельмаринами, Кэр-Паравале, старых друзьях и в принципе обо всём, что ему хотелось знать. Юстас был там всего два раза и почти не видел саму Нарнию, а ему уже печально осознавать, что он не вернётся; что уж говорить о Пэвенси, которые выросли среди поющих деревьев и говорящих зверей? Сейчас все трое выглядели вполне счастливыми, но Юстас сомневался, что сожаление могло полностью пропасть за такой короткий срок. Конечно, в прошлом он бы обо всём рассказал назло, специально, чтобы уколоть ненавистных родственников, но теперь желание поделиться меркло на фоне чувств других.
Сегодня Пэвенси единогласно решили, что время подготовить дом к Рождеству, и Юстас рьяно вцепился в эту идею, веря в то, что труд не только облагораживает человека, но и дарит ему освобождение от навязчивых мыслей. Сперва так оно и было, но теперь в полном одиночестве столовой он снова предался им, меланхолично полируя все доступные ему поверхности. Как назло, Юстасу даже не было с кем посоветоваться: Джил, его единственный друг, уехала в Йоркшир к тётке, а кроме неё никто не смог бы понять, в чём проблема.
От собственных мыслей Юстасу стало дурно, и он, решив, что уборка может и подождать, выскользнул в коридор, накинул пальто и вышел на холодный отрезвляющий воздух. Зима в Англии выдалась снежной: двор покрылся достаточно толстым белым слоем, чем активно пользовались дети, катаясь на санках прямо по улицам и лепя снеговиков вдоль дороги. Юстас присел на крыльцо и зачерпнул ладонью средней чистоты снег, формируя из него неровный шар. Изо рта шёл пар; наблюдая за причудливо клубящимся белым воздухом, Юстас пытался отвлечься и подумать о чём-то другом.
Где-то через пять минут скрипнула дверь, чуть не огрев Юстаса по спине.
— Ой, прости! — воскликнул девичий голос. Юстас поднял глаза. Люси вышла из дома, таща в руках большой мешок с мусором. — А ты чего здесь? — поинтересовалась она, с лёгким подозрением глядя на Юстаса.
— Подышать свежим воздухом, — практически честно ответил Юстас. Люси тем временем закрыла за собой дверь и спустилась на пару ступенек вниз.
— Понятно. А я вот… — она с видимым трудом потрясла мешком, и это не могло не отозваться щелчком в сознании нового Юстаса.
— Помочь? — забыв о мрачных думах, он подскочил и протянул руку за мешком.
— Было бы очень кстати, спасибо, — Люси искренне ему улыбнулась, как будто бы он спас ей жизнь, а не оказал такую мелкую услугу. Впрочем, в этом был свой смысл: Юстас действительно чувствовал, что делает что-то достойное, пока тащил мешок к ближайшему контейнеру и, чуть не крякнув от напряжения, закинул его внутрь и захлопнул крышку.
Сразу после этого Юстас вернулся на свою ступеньку, и каково было его удивление, когда Люси плавно опустилась рядом, не спеша заходить в дом; а когда её тонкая рука мягко легла на его плечо, он и вовсе напрягся, как натянутая струна, гадая, что произошло и что кузине понадобилось от него сейчас.
— У тебя всё хорошо? — тихим голосом спросила Люси, и, повернувшись, Юстас столкнулся с обеспокоенным взглядом серо-голубых глаз. Люси смотрела ласково, но решительно, поэтому врать было вдвойне сложно.
— Да, всё хорошо. Просто в доме душно, — беспечно ответил Юстас. Рука Люси соскользнула с его плеча, и он позволил себе расслабиться — ровно до её следующего вопроса:
— Ты ведь был в Нарнии, я права?
Юстас вздрогнул — то ли из-за прямоты заданного вопроса, то ли от того, что он в принципе прозвучал. Хотя что удивляться — Люси всегда догадывалась обо всём, умела видеть то, что не замечали другие, и вообще, будь это его ответственностью, Юстас назвал бы её Люси Проницательной, а не Люси Отважной. Всмотревшись в лицо кузины, он не заметил на нём горечи, поэтому решился на осторожный кивок и встречный вопрос:
— Как ты поняла?
— Я знала это, как только мы встретились на станции, — Люси улыбнулась, а Юстас уже не был уверен, стоит ли ему удивляться: в конце концов, это же Люси. — Но всё же… почему ты не рассказал?
Юстас неосознанно вскинул бровь: ему казалось, что ответ лежит на поверхности.
— Я не хотел вас расстраивать, — признался он, потупившись. Почему-то теперь он уже не мог выдерживать пронзительный, хоть и беззлобный взгляд Люси.
И какой же неожиданностью для него стал её заливистый смех!
— Почему ты вообще решил, что это нас расстроит? — весело поинтересовалась она.
— Потому что вы больше не вернётесь туда, и я думал, что вам будет больно слышать о том, что я побывал в Нарнии. — С каждым произнесённым словом Юстас чувствовал себя всё более и более законченным идиотом, хоть и понимал, что Люси в любом случае так не считает. На свой страх и риск подняв голову, он обнаружил, что она улыбается, глядя то на него, то на пушистый снег вокруг.
— Тебе ещё предстоит многому научиться, — Люси протянула руку и коснулась снежного покрывала на верхней ступеньке. — Знаешь, что Аслан сказал нам в день нашей коронации? Король или королева Нарнии однажды — король или королева Нарнии навсегда. Это значит, что мы всё ещё принадлежим этому миру, несмотря ни на что.
— Но Аслан же сказал, что вы туда больше не вернётесь…
— Ну и что? Это ведь не имеет никакого значения! — воскликнула Люси, глядя на него горящими глазами. — Там наши друзья, наш замок, наша страна. И мы любим Нарнию даже теперь. Что с того, что нам туда дороги нет? Часть Нарнии навсегда в нашем сердце. Я думаю, что теперь и в твоём, — она понизила голос и снова мягко улыбнулась.
— Мне кажется, я понимаю, о чём ты говоришь, — после недолгой паузы произнёс Юстас. Он не врал: от слов Люси у него в сердце что-то активно забилось, а в голове прозвучал знакомый львиный рык. Может, он не осознавал этого до конца, но Люси объясняла так ярко и живо, что печальные мысли постепенно рушились, поддаваясь оптимизму кузины.
— Тогда расскажи мне, — Люси подвинулась ближе, жадно наблюдая за Юстасом. — Я действительно хочу знать, как всё прошло. Пожалуйста…
Юстас не думал, что его многодневная печаль разрушится именно так, легко и просто, всего лишь после пятиминутного разговора с кузиной. Стоило ему открыть рот, и слова полились сами, будто по мановению волшебной палочки, и, начав рассказ, он уже не мог остановиться. Почему-то Юстас считал, что ему придётся отвечать на множество вопросов, но это оказалось не так: Люси внимательно слушала его, ни разу не перебив, и только мимика и глаза выдавали то, что она чувствует на самом деле. Когда Юстас говорил о смерти Лилиандиль и Каспиане, переселившемся в страну Аслана, Люси заломила руки и вздохнула, но всё же её прошлые слова велели Юстасу продолжать.
Когда он закончил, между ними на несколько минут воцарилась тишина.
— Спасибо, — Люси вдруг снова улыбнулась, и Юстасу на миг показалось, что вместо привычной кузины перед ним сидит мудрая взрослая женщина, королева Нарнии, и он был уверен, что именно так и выглядела Люси Отважная в своё время, хотя он, конечно, никогда её не видел. Сам он ощущал практически физическое облегчение: часть его ноши растворилась, будто бы её и не было.
— Всё в порядке? — спросил Юстас, хотя в этом не было особого смысла: Люси не умела скрывать эмоции, а её глаза излучали только счастье.
— Да. Но ты должен сделать ещё кое-что, — Люси снова погладила его по руке. — Питер и Эдмунд… Они тоже должны знать.
— А они… тоже этого хотят?
— Они ведь тоже были королями! — Люси звонко рассмеялась и поднялась на ноги, отряхивая белое пальто от налипшего снега. — Скажи им всё то же самое, что только что рассказал мне, вот и всё. Разве это было сложно?
Нет, Юстасу вовсе не было сложно, поэтому уже через минуту они с Люси стояли в гостиной, где Питер и Эдмунд вели шутливую перепалку о том, какого цвета шары нужно повесить на ёлку. Юстас в очередной раз отметил, что Нарния изменила не только его: раньше Пит и Эд постоянно дрались, а теперь они если и спорили, то только по старой памяти, а в целом их отношения напоминали полную идиллию.
— О, Лу, ужин готов? — Эдмунд поднял голову, оторвавшись от ярко-зелёного шара. — Ты не представляешь, как мы проголодались!
— А ещё скажи Эду, что красный подойдёт куда лучше, — азартно ухмыльнулся Питер.
— А ты что думаешь, Юстас? Мне казалось, что зелёный — твой любимый цвет, — Эдмунд еле сдерживал смех, и Юстас ощущал то же самое.
— Ужин скоро будет готов. Мы пришли не за этим, — Люси села на ковёр рядом с братьями, и Юстас последовал её примеру. — Юстас хочет вам кое-что рассказать.
— Это так, — Юстас искренне улыбнулся: на этот раз ему было легко. — Дело в том, что я был в Нарнии.
Он снова рассказывал свою историю, и с каждым словом глаза Питера и Эдмунда, кажется, загорались всё ярче, и создавалось впечатление, что камин греет слабее, чем воспоминания, окутавшие всю четвёрку. Юстас точно знал, что не совершил ошибку, доверившись Пэвенси: теперь он понимал, что его опыт только сплотит их ещё больше. Нарния должна была их связать, и Юстас даже чувствовал стыд от того, что скрывал это так долго, а ещё то, что только теперь, когда секретов не осталось, они наконец стали настоящей семьёй.
Когда Юстас закончил, они ещё долго сидели под ёлкой, и Юстас с улыбкой думал о том, что его рассказ о Нарнии стал для Пэвенси более весомым подарком на Рождество, чем те материальные вещицы, что он подготовил для них ещё в ноябре.