cut me to pieces

— Хватит пялиться. Ты во мне дыру протрешь, — как-то между делом бросает Рёма. Руки Кейго импульсивно дергаются, но в остальном нет никаких признаков катастрофы. Они только закончили матч и теперь, липкие от пота, стояли под вечерним солнцем. Между ними сетчатая преграда — Рёма пристально смотрит сквозь нее. В золотистых глазах такая редкая для него тень неуверенности. Как будто он не может поверить в слова, которые сам же произнес. Мальчик нервно облизывает губы. — Что, прости? Атобе решает прикинуться дурачком, и продолжает скользить взглядом по чужому запястью, по тонким пальцам, сжимающим ракетку. А потом по узловатым коленкам. В этом году у Рёмы наблюдался скачок роста, и он стал слишком худым и долговязым. Сколько бы времени он не проводил в личной тренажорке Кейго, мышечная масса отказывалась нарастать. Его живот оставался все таким же поджарым и гладким, без видимого рельефа. Кейго это проверил лично: самыми кончиками пальцев. — Ты… — Рёма колеблется и качает головой. Он явно решил оставить странные мысли при себе. — Неважно. Забудь. Кейго задумчиво склоняет голову. Он мог бы отбрехаться еще в первый раз. Мог бы в своей излюбленной манере с издевкой протянуть «не будь таким наивным, Эчизен. Ты правда думаешь, что настолько интересен? Осмелюсь предположить, что часть моей эгоцентричной харизмы передалась тебе воздушно-капельным путем». Но Атобе знает, что его взгляд слишком жадный, и этот оскал голодного волка не может скрыть такая паршивая ложь. У Рёмы много недостатков, но глупость не из их числа. Так что Атобе берет паузу, а потом достает самую невинную улыбку из своего арсенала. — Я думаю, нам стоит перекусить. Ему нравится слышать тихие шаги позади себя. Знать, что он в любой момент может обернуться и увидеть мальчика, покорно следующего за ним. Чувствовать, что между ними расстояние всего лишь в пару шагов, и что стоит только захотеть и желанное окажется в руках. Походка Кейго идеально небрежна. **** Я хочу поглотить тебя. Эти слова вертятся в голове как клубок змей. Но только в голове. Атобе неотрывно смотрит на мальчика, на то, как он игриво гоняет кусочки мяса по тарелке или подцепляет рыбку, с которой капает соус. Его тонкие пальцы неправильно держат палочки. Кейго смотрит на выступающие ключицы, и шею — тонкую и длинную. Косточки у него совсем птичьи, обтянутые крошечными мышцами. Каждое движение только подчеркивает хрупкость. Атобе методично очищает рыбу от костей и протягивает Рёме филе. Тот поднимает на него изумленный взгляд. — Тебе нужно больше есть. Возьми мою порцию. Губы Рёмы кривятся в саркастичной ухмылке. — На убой откармливаешь? Кейго не отвечает на подначку. — Ты растущий организм. Рёма берет предложенное блюдо, но смотрит все так же ехидно. Он склоняет голову, очевидно передразнивая Кейго. — Мне, конечно, кажется, — объявляет мальчик с притворной серьезностью. — Но ты последнее время подозрительно много пялишься на меня, Обезьяний Король. Может, хочешь признаться в чем-то? На этот раз маска держится на лице куда прочнее: Атобе закатывает глаза и напускает презрительный вид. — Не говори ерунды, пацан. Пирог с бараниной от моего шеф-повара привлекает меня куда больше твоей замученной тушки, — фыркает Кейго и пытается (безуспешно) отвести взгляд от мальчика. Змеи в голове не сдаются. **** Больше всего ему нравится, когда мальчик лежит под ним, беззащитный и уязвимый. В такие моменты его глаза просто огромные. Он хотел бы дождаться момента, когда сможет привязать Рёму к постели. И непременно так, чтобы руки белели от напряжения, а спина выгнулась как у строптивой кошки. Красиво. Но это неподходящая ночь. Не когда Рёма свернулся клубочком рядом с ним, а его дыхание ровное и глубокое. Кейго ловит каждое движение, каждый взмах ресниц. Он мог бы написать об этом поэму. У него невероятно маленькие ручки, думает он. Они мозолистые, уверено держат ракетку и выигрывают множество матчей. Атобе тянется к нему, чтобы погладить костяшки пальцев. Сегодня произошло кое-что любопытное. Атобе ждал мальчика у школьных ворот, собираясь устроить импровизированный матч с продолжением в виде ужина на двоих. Так что ему открылся чудный вид на Рёму в теннисной форме и ореоле закатного солнца. Мальчик закинул лямки рюкзака на узкие плечи и медленно побрел с кортов. И тут, словно черт из табакерки, выскочил Момоширо. Еще и потянул свои грабли куда не следовало. Кейго наблюдал из своей машины, скрестив руки на груди. Злоба вспыхнула прежде, чем он успел ее осознать: ах, если бы только он мог убивать взглядом на расстоянии, тонированное стекло не стало бы помехой. Он во всех подробностях представил, как оторвет к чертям эту наглую ручищу. Представил себя: вот он стоит с очень холодной улыбкой и сжимает шею Рёмы, пока чужой пульс не будет испуганной пташкой биться в руках. Однако Момоширо заметил аккуратно припаркованную у ворот машину и остановился. Он прищурился и что-то сказал. Кейго прочитал по губам. «Эчизен, разве это не машина Атобе-сана?» Рёма тоже остановился и зыркнул в сторону Кейго, недоверчиво сузив глаза. Кейго на секунду пришла в голову дурацкая мысль, что мальчик может видеть его насквозь, не только через затемненное стекло, но и через плоть. Видеть его черную душу. Но момент этой странной связи исчез, и Рёма раздраженно скинул с плеча тяжелую руку Момоширо. Умный мальчик, — подумал Атобе. Иногда он задавался вопросом, как много Рёма на самом деле знает.