Семя

… Семя стекает с уголка его рта и он не хочет до него дотрагиваться. Чужой рот насмешливо выплевывает грязные, обидные слова и он хочет, чтобы этот рот исчез. Ему кажется, что семя это парша, а он тощая псина, покрытая ею. Рыжие волосы, смех… Семя вокруг, оно дает жизни. Она хочет детей. И он счастлив. Это хорошо и правильно. А не эта грязь. *** Грязь хлюпает под ногами, а потом мерзко хлюпает в его раскрытом анусе. Он тупо смотрит на мелькнувшую крысу у ног и подтирается куском бумаги. В подворотне темно и это сглаживает ощущение падения. Каблучки цокают и он идет за маггловской блядью. Наверное она хорошо умеет работать ртом. Наверное. Потому что вот уже несколько минут она смотрит на него и его семя стекает по ее лицу. Он молча отдает заранее оговоренную сумму и заправляет вялый и мокрый член в брюки. Мимо пробегает собака с паршой и он провожает ее взглядом. Покачивающиеся на ветру фонари не скрывают грязи вокруг. Осень грязно хлюпает под ногами. *** Он втрахивает Малфоя в жесткую поверхность и жестко целует. Сколько напряжения между ними было. И осталось. Он пропускает сквозь пальцы светлые волосы, смотрит в светлые глаза и спускает. В растраханный анус Малфоя. Жадный сучонок! Который минуты спустя, будет брезгливо одеваться, чтобы побыстрее смыться домой. Ведь жена в положении. Он знает, что его семя в нем, как и помнит, как недавно Малфой его нагибал над унитазом грязного маггловского сортира, вставляя бесцеремонно и на грани боли, как высказывал, что это не для него. Таскаться по таким местам. Сучонок! Жадно пялящийся на блядей с членом. В этом сортире есть замечательное преимущество — все все знают. И никому не мешают. А запах… Ну так это маленькая месть Малфою. *** Семя распускается подобно цветку на его груди. Сколько на него наспускало? Осознание этого не вызывает ровным счетом ничего. Пустота. В его груди пустота. После «лечебного» Круцио Темного лорда. Видимо все же зря он поперся к блядям сразу после того как смог стоять на ногах. Тик — так, тик — так… Время отмеряет свой ход. И ему нет дела до людей. И нет дела до мага, устало склонившегося над эссе первокурсников, а ранее, отсасывающего Рабастану. И чувствующего горечь на языке. *** Осень сменяется летом… Тик —так, тик — так… Зеленые глазищи щенка Поттера впиваются в него и ему кажется, что тот все знает. От этого хочется закричать и запустить в голову чем-нибудь тяжелым. Чтобы четырнадцатилетний сопляк не лез «под кожу». Ведь он тоже может почувствовать смрад чужого семени. И одиночества. *** Его движения в нем размашистые и жадные. Ведь они могут сдохнуть уже завтра. Ему не жалко себя. А Поттера… Он не может себе в этом признаться. И не хочет. Он давно подобен пустой клетке, откуда вылетела птица. И осталась лишь пустота. Он не хочет думать о том, что Поттер по капле заполняет его «клетку», как он заполняет сейчас Поттера своим семенем. Ведь они могут сдохнуть уже завтра. *** Первым приходит звук. Гудение то стихает, то нарастает. Потом приходит запах. Именно в единственном числе. Он мерзкий и тягучий. Гнилостный и пошлый. Потому что в разложении нет ничего ароматного. Он уверен, что он сдох и разлагается. А потом милостиво эта вонь исчезает. Позже приходит вновь запах и звук. Но они другие. Они словно из другого мира. И он понимает, что все-таки не сдох. Мерзкий привкус во рту ничто по сравнению с тем, что веки кажутся сшитыми. И это наводит панику. Удушающую и на грани тихой истерики. Не сдохнуть, чтобы ослепнуть? Он понимает, что наверняка давится воплем и выдает нечто похожее на полувой. Чьи то руки касаются лба, шеи… А потом вновь становится тихо. Следующий раз он может едва-едва видеть очертания. Это немного успокаивает. Самую малость. И что-то дает ему понять, что вокруг маги. И он не валяется в маггловской больнице, в собственном дерьме и практически слепой. Это что-то особый запах. Видимо так «пахнет» магия. «Поттер!» А вот эта мысль бьется как птица грудью о разбитое стекло, оставляя безмолвные кровавые полосы. И он сам в ужасе от своего карканья, которое видимо и должно было означать вопрос. И на который он не получает ответа. А получает темноту и тишину. *** Теперь первым приходит запах. Он до абсурда домашний и простой. И пахнет осенью. Сухой и золотистой. Он сглатывает и пытается понять себя. Он явно находится в чьем- то доме. И кажется он понимает в чьем. Потому что хозяин берет его руку и крепко сжимает пальцы. Волна знакомой магии накрывает шквалом, не дает вздохнуть, а потом… Потом смущенно отступает. Да, именно смущенно. И он не может сдержать ухмылки. Хотя мышцы еще плохо слушаются. — Поттер. Конечно же он. Налететь, окружить и смутиться. Его стиль. — Профессор. И вновь неловкое молчание. И он погружается в сон. Теперь уже спокойный и пахнущий осенью и Поттером. *** Дни текут вяло. И он чувствует себя умиротворенным. Словно путник пришедший к цели. Домовик готовит все мягкое и жидкое. Поттера много, но как это ни странно он не мешает. Он словно возмужал, угомонился и нашел себя. А еще Поттер научился интересно рассказывать. Хоть и немного сумбурно. … — Врачи говорят все восстановится. Позже. И кабинет ваш цел. А Гермиона круглая. Она теперь миссис Крам. А Джинни редко бывает дома. Да, я же забыл рассказать — Уизли приняли Драко как сына. Дом у них большой. Всем места хватает. Артура повысили. А Рон с Драко если захотят, то и съехать могут. Ой, я же не сказал — конечно же был скандал. Отец Драко, ну сами понимаете… Леди Нарциссе даже пришлось напомнить мужу что-то такое, отчего он сразу присмирел. Я своими глазами видел. Ведь парни просили меня быть на семейном знакомстве. Официальном так сказать… Что же такое знает леди Нарцисса?.. И он практически видит изящную леди, незаметно впивающуюся ноготками в руку супруга. И румянец на щеках Малфоя. И наверняка Поттер сейчас замечает его нечитаемое выражение лица и саркастическое, едва слышное: — Хм… А потом Поттер продолжает. — Невил и Луна в Японии. Временно. А Хог восстановили… Именно так — Хог. Сокращенно, но не небрежно, а тепло. Словно вспоминая старого друга. И он, наконец, решается: — Сколько? Его понимают без слов. — Почти три года. И как-то немного не к месту: — А я колдомедицину учу… И вновь тишина. И крепко сжимающие его пальцы пальцы Поттера. *** … У Поттера гладкая теплая кожа. Крепкие мышцы и тягучие стоны. И кончает он тягуче и сладко. Снейп касается губами вновь налитой головки Поттера, берет глубже… Чувствует как напрягается мошонка, звуки ласкают слух. Он еще не четко видит, но сейчас ему этого и не нужно. Он чувствует Гарри, обоняет Гарри. Он рисует пальцем цветок из семени на животе кончившего Поттера. Прислоняется щекой, вдыхает запах. Чистый и родной. Немногим позже он лежит на диване, вытянув ноги. В приоткрытое окно пахнет осенью. Сухой и золотистой. На раму садится птица. Он прищуривается. Птица какая-то потрепанная, словно после драки, но задорная. Она свистит, щебечет… И он незаметно для себя улыбается.