Вообще-то у меня есть собака

      «Вообще-то у меня есть собака»       Звучит так просто и так легко, но, что самое главное, — так притворно-обвиняюще! Как будто Гун Цзюнь обязан знать, что у Чжан Чжэханя есть собака, и первым делом рассказывать об этом на каждом интервью!       — Знаете, а ведь у Чжан-лаоши есть французский бульдог по имени Луффи, он его фотки в инстаграм выкладывал, это важно!       Да он ему никогда об этом не рассказывал, даже не намекал, а стоило бы. Инстаграм Гун Цзюнь открывает раз в сто лет, чтобы выложить очередное фото с мероприятия, какое ему дело до ленты и до чужих постов? К тому же, в Китае эта соцсеть работает с жуткими перебоями! Да-да, звучит, как отмазка, но с последним никто спорить не станет: у Гун Цзюня были все шансы оправдать своё незнание такой важной, ну просто жизненно необходимой информации.       Кто-то скажет: «можно глянуть на вэйбо!»       Гун Цзюнь не сталкер. Нет-нет, он ни в коем случае не листал страницу Чжан-лаоши. Лишь один раз. Один единственный. Но об этом ему лучше умолчать.       И почему никто так и не поинтересовался, чего хочет Гун Цзюнь? Например, как сильно он хочет завести собаку? А может даже кота! Вот только с последним, как оказалось, у него проблем вовсе не было…       «Вообще-то он похож на кота…»       Звучит так правильно и так… к месту! Чжан Чжэхань и вправду взял себе все самые наглые повадки этого чудного животного: когда щурится, когда зовёт его так сладко-сладко по имени, когда просит о чём-то коварном, когда жмётся, словно хочет ласки, даже хмурится он мило и так по-кошачьи! Когда… ох, Гун Цзюнь и правда не замечает, как стремительно мысли о Чжан Чжэхане забивают всю голову, заполняют собой всё пространство… Он смотрит, смотрит и смотрит, а на лице незаметно растягивается улыбка — робкая, влюблённая — для него.       Но что самое главное, Чжан Чжэханю, как и любому вредному четвероногому, сложно хоть в чём-то отказать. Даже невозможно. А может, Гун Цзюню и вовсе не хочется отказывать, какое ужасное действие по отношению к Чжан-лаоши! Куда приятнее — согласиться и получить в ответ его нежную улыбку.

***

      Вот и сегодня Гун Цзюнь не смог отказать Чжан Чжэханю, к тому же, он — о боги! — познакомит его с Луффи! Теперь Гун Цзюню не придётся врать о замечательном четвероногом друге, с которым ему посчастливилось подружиться; теперь это будет правдой! Остаётся надеяться, что этот самый четвероногий друг без доли сарказма чудесный, а не кусает за все самые мягкие и не мягкие места, когда кто-то наглый тянет свои ручонки к хозяину. Но Гун Цзюнь приличный! Он не станет лезть к Чжан Чжэханю без разрешения.

***

      — Лао Гун, — Чжан Чжэхань улыбается и смотрит — неотрывно, пронзительно, словно пытается разглядеть душу, вывернуть её наизнанку и докопаться до самой правды, что скрыта где-то на глубине. — Цзюнь-Цзюнь! — он машет и щёлкает перед его лицом руками, а глаза складываются в два полумесяца, и это выглядит просто восхитительно, прекрасно, великолепно! Не важно. Ничего не важно сейчас. Чжан Чжэхань, его голос, его взгляд, его улыбка. И Луффи, которого он держит в руках и тычет его мокрым носом ему в щёку.       — Познакомься, Цзюнь-Цзюнь, это Луффи! — по комнате эхом разлетелся заражающе радостный смех, и Гун Цзюнь не сдерживается, подхватывая удивительную атмосферу между ними.       — Привет, Луффи, будем знакомы. Я Гун Цзюнь.       Звучит так забавно и так правильно сейчас. Он смотрит на Чжан Чжэханя, ловит его взгляд, улыбку, то, как он нагло на него пялится, то, как позволяет восхищенно смотреть в ответ, и тянется, тянется, тянется, пока расстояние между ними не становится слишком мизерным, а единственное, что хоть как-то спасает — Луффи.       — Цзюнь-Цзюнь, — зовёт его Чжан Чжэхань, его голос чуть охрип, но… ох, как же великолепно это звучит.       — Хань-Хань, — в шутку отвечает Гун Цзюнь и по его лицу расплывается тёплая улыбка.       — Могу ли я поцеловать тебя, Цзюнь-Цзюнь? — вопрос больше риторический, Чжан Чжэхань выпускает Луффи, позволяя тому радостно убежать в сторону кухни. Теперь между ними нет никакой преграды, теперь Чжан-лаоши плотно прижимается, опаляя своим дыханием, и смотрит, смотрит, но не решается сделать следующий шаг — ждёт, и от этого ожидания сердце Гун Цзюня наполняется приятной теплотой.       — Да… — хриплым голосом отвечает Гун Цзюнь, кивая.       Три.       Два.       Один.       Он не успевает мысленно досчитать, ощущение губ Чжан Чжэханя сбивает с толку, отгоняя все мысли. Ничего. Больше ничего. Чжан Чжэхань, его губы, его близость, то, как умело он целуется, то, как правильно подходит к этому делу, утягивая всё глубже, глубже и глубже. Гун Цзюнь позволяет всем замкам сорваться, позволяет нырнуть в этот омут с головой, нет никакого «а что дальше», «а что потом», есть только настоящее — сейчас.

***

      По комнате разлетается смех, атмосфера наполняется чем-то тёплым и приятным, тепло распространяется внутри, возле серда, и согревает, согревает, согревает. Хочется остановить время, запечатлеть этот момент и никогда его не покидать.       Гун Цзюнь неотрывно смотрит на Чжан Чжэханя, Гун Цзюнь обнимает Чжан Чжэханя, Гун Цзюнь рядом с Чжан Чжэханем. Разве можно желать чего-то большего?       А Чжан Чжэхань обнимает и смотрит в ответ, коротко касается губами его виска, морщинки между бровей, щеки, уголка губ, опускается ниже — к шее; кусаче целует, ведёт влажную дорожку языком и дует, заливаясь смехом. Гун Цзюнь очень чувствительный, он млеет под его прикосновениями и ласками, просит не останавливаться, просит ещё, просит больше. Разве можно желать чего-то большего?

***

      «Вообще-то у тебя есть собака, Хань-гэ»       «Вообще-то я люблю тебя, бао»