Make Up

      Лю Цингэ не красится. Она не видит в этом смысла. Её максимум – подкрасить ресницы и нанести бальзам на губы. Лю Минъянь в своё время вздыхала, что сестра совсем не пытается сделать себя лучше. По мнению Шэнь Цинцю, Цингэ и без косметики была лучшей.       Лю Цингэ встаёт рано, до восхода. Шэнь Цинцю ещё спит в это время, поэтому Цингэ аккуратно выбирается из объятий своей девушки и уходит в другую комнату.       Распорядок прост: умывание, зарядка, пробежка, душ, приготовление завтрака, поцелуй, сборы на работу и отвезти туда Цинцю.       Иногда Шэнь Цинцю просыпается, когда она уходит, и, ворча, идёт готовить завтрак самостоятельно. Лю Цингэ обязательно целует её в щёчку по возвращению.       Но в основном Цинцю просыпается позже. Лю Цингэ этому радуется. Она знает, что до того как они съехались, Шэнь Цинцю не могла спать.       С утра также появлялась одна маленькая проблема, которой не было никогда. Шэнь Цинцю очень долго просыпалась, поэтому не успевала собираться и первое время опаздывала на работу, из-за чего сильно раздражалась.       Лю Цингэ, вздохнув, попросила научить её краситься.       – Зачем тебе? – удивлённо моргнула Шэнь Цинцю.       Цингэ всмотрелась в красивые глаза своей девушки, заметила идеальные стрелки, вспомнила как ругалась Минъянь, когда не получалось их нарисовать с первого раза и, подавив очередной тяжёлый вздох, ответила:       – Всё нужно в жизни уметь.       Шэнь Цинцю немного понасмешничала, но учить её взялась. Потом ещё ругалась, что Лю Цингэ – неотёсанная мужланка, что конечно же было неправдой, сказанной в порыве раздражения. Лю Цингэ тоже злилась на чёртовы стрелки, что невозможно нарисовать с первого раза, и не обижалась.       – Шимэй, – позвала ночью неуверенно Цинцю, она всегда звала её так, если чувствовала себя виноватой.       – Что такое? – обеспокоенно повернула голову Цингэ.       – Эта шицзе, – Цинцю скривилась, словно проглотила лимон, – была не права. Слова про мужланку не верны.       После недолгого молчания Цинцю добавила, отвернувшись в сторону:       – Эта Шэнь считает шимэй самой красивой девушкой в мире.       Сердце Лю Цингэ затопило нежностью и теплом. Колючая и бескомпромиссная Шэнь Цинцю не извинялась, но она умела признавать свои ошибки.       Цингэ приподнялась, чтобы заглянуть в лицо Цинцю. В приглушённом свете ночника видно было плохо, но чуть покрасневшие щёки можно было рассмотреть.       Лю Цингэ развернула Цинцю к себе за плечо и поцеловала. И сразу перестали волновать и стрелки, и макияж.       – Мне на работу завтра, – ворчит Цинцю, но по глазам сверкающим в ночи видно, что останавливаться она не собирается.       Цингэ усмехается. Если бы все злые языки, что пытались её отговорить от отношений с Цинцю, видели её сейчас, то проглотили бы свои слова. Шэнь Цинцю так прекрасна.       С утра немного проспали. В этот раз Цинцю была не сильно раздражена этим опозданием. Цингэ предполагала, что ночью всё было настолько хорошо, что теперь Шэнь Цинцю в принципе довольна жизнью.       – Я напишу, – кивает Шэнь Цинцю, собираясь выйти из машины, оглядывается и украдкой целует.       Лю Цингэ провожает взглядом идеальную Шэнь Цинцю и решительно набирает знакомый номер.       – Сестрёнка? – звучит удивлённо в динамике.       – Минъянь, научи меня краситься.       – Оу, – Минъянь скорее всего приподняла брови или ущипнула себя. – Сейчас?       – Когда тебе удобно.       – Сейчас.       Лю Цингэ потратила две недели, чтобы научиться краситься и красить. Она считала это максимально бесполезным навыком, но Цинцю тратила на это драгоценные минуты с утра, значит это стоило того.       Моделью служила подруга Минъянь – Ша Хуалин, иногда сама сестра садилась перед Цингэ.       Лю Цингэ проснулась, поцеловала Шэнь Цинцю в висок, аккуратно выпуталась из её объятий и вышла из комнаты, начиная свой обычный распорядок.       Пока готовился завтрак, раздалась короткая трель будильника. Через несколько минут взъерошенная Шэнь Цинцю поплелась в ванну.       Лю Цингэ позволила себе нежную улыбку. Сонная Цинцю была похожа на маленького совёнка.       Всё ещё непроснувшаяся Цинцю поцеловала Цингэ и села за стол. Ела она на автомате, особо не задумываясь.       – Цинцю, – позвала Цингэ, когда та доела, – пойдём.       Цингэ усадила Цинцю за туалетный столик, вручила ей в руки чашку её любимого чая и достала косметику.       Шэнь Цинцю сонно попивала чай, не сопротивляясь мягким прикосновениям. Лю Цингэ удовлетворённо посмотрела на ровные стрелки на веках девушки. Получилось.       Цинцю обувалась. Цингэ тепло смотрела на постепенно просыпающуюся девушку. Мило.       Уже в машине Шэнь Цинцю обводит пространство внимательным взглядом и дёргается:       – Я не накрашена.       – Накрашена, – удерживает её за руку Цингэ.       Цингэ ожидала, что Цинцю возьмёт зеркало, чтобы проверить. Не взяла. Зевнула тихо-тихо и сонно следила за миром за окном.       Лю Цингэ нравилось красить сонную Шэнь Цинцю. Она была мягкой, податливой. Цингэ была уверена, Цинцю не запоминает эти моменты по утрам. Ничего. Главное, что Цингэ это помнит, а Цинцю может позволить себе просыпаться подольше.       Иногда Цинцю позволяла одевать себя. Цингэ аккуратно скрывала нежное тело под одеждой и пьянела от любви. В такие дни Цинцю просыпалась от несдержанных поцелуев.       – Спасибо, – говорит спустя два месяца Шэнь Цинцю, смотря в сторону, – не стоило.       Цингэ заинтересованно посматривает на неё краем глаза. Можно было сказать «пожалуйста», «стоило» или «не за что», но она говорит то, что объясняет все её поступки разом.       – Я люблю тебя.       – Я тебя тоже.