смирение.

у человечества остаётся две недели. так говорят важные люди в костюмах по телевизору, и им приходится верить, когда ночью вместо одинокого шара луны их встречает четкое осознание, что это конец. в первый день никто не плачет. во всяком случае, рики никого не слышит. на третий день начинаются неполадки со связью. его родители все еще очень далеко, последний звонок заканчивается так же неожиданно как и начинается, и нишимуре приходится смириться с тем, что он не успел сказать и половины того, что хотел. скорее всего, у него больше не будет такой возможности. становится грустно. первая неделя проходит в хаосе. все шло к этому, рики смотрит новости. все ждали этого, но… как можно подготовиться к концу света? возможно ли смириться с идей о том, что миру осталось чуть меньше восьми дней? конечно, никто не хочет мириться. все плачут и кричат, ищут способ сбежать (куда?), пока учёные потеряно качают головами. шансов нет. где-то среди городских погромов и всеобщей паники, рики находит себя с тонким браслетом из бисера в руках. они парные, второй у мальчика с широкой солнечной улыбкой. нишимура не знает, где он сейчас. его солнечного мальчика родители схватили в охапку и поспешно куда-то увезли в прошлый понедельник. рики понимает, что смысла в этом нет. куда бы они не бежали, везде ждет тупик. ему всегда говорили, что он слишком закрытый, слишком угрюмый, что он язва, что с ним никто не уживётся, что его никто не поймет. ему всегда говорили, что ему нужно меняться. только он говорил, что есть что-то в его этой хмурой тишине и резких ответах. рики смотрит на небо, и вид перед ним откровенно удручающий. миллиарды осколков того небесного тела, что называли спутником земли рассеянны по поверхности голубой глади небосвода. с освещением вечно что-то не так в последние дни. то на улице резко становится темно, отчего по пустым проспектам города тут же проносятся отдаленные вскрики напуганных людей, то свет настолько ослепительно яркий, что больно открыть глаза. солнце все еще на месте, только вот когда день сменяет ночь, картина становится куда печальнее. солнечный свет отражается от осколков, и если прищурить глаза, можно подумать, что это просто звёзды рассыпанные по темному полотну. но рики не прогуливал астрономию, и читал о роли спутника в жизни планеты. это было несколько лет назад, когда еще никто в мире и подумать не мог, что последний день луны будут транслировать в прямом эфире. с электричеством тоже постоянные перебои. магнитные бури, они говорят. что-то там об изменении полярности земли. это все было бы очень интересно, если бы происходило в теории. как же. в свои 16 рики думает о том, что хотел бы умереть держа за руку обладателя второго браслета. аккуратные розовые и голубые бусины, буквы р и с и плюс между ними. рики помнит, как долго не мог отвести глаз от этой маленькой самоделки, когда тонкие бледные пальцы застегнули браслет на его руке и задержались где-то на запястье, отдавая мягким теплом. все в нем тогда перевернулось. перед собой он видел все ту же солнечную улыбку. нишимура помнит тихий шелест ветра, лёгкое прикосновения солнечных лучей к своему лицу и безграничное чувство, поглащающее его изнутри. рики помнит, как поклялся никогда не снимать браслет, и как улыбка перед ним стала ещё шире. рики помнит все, что связано с его сону. — летом, хён. летом я покажу тебе окаяму. лето больше не наступит, и рики с тяжестью в груди думает о том, как сильно хочет в японию сейчас. увидеть семью перед смертью, это ведь нормальное желание? но он застрял в безумном сеуле, вдалеке от родного воздуха и надоедливых сестер. вдалеке от всего, что ему так дорого. на девятый день апокалипсиса рики задумался о море. все говорят, что море сойдёт с ума первым и океан погладит остатки того мира, который так и не смогли уберечь. рики хочет подышать солёным воздухом. рики хочет туда, где впервые понял, что для чувств нет языковых барьеров. у сону приятый голос и еще более приятный смех. нишимуре было тяжело понимать половину слов, что он говорил, в голове вечно путались родные катакана и хирагана с хангылем, отчего становилось тошно. хотелось сбежать, послать всю эту глупую затею с учебой в корее. но сону, окружённый морским ветром и мягким светом, смеялся так чисто и откровенно, что в сердце рики что-то болезненно щёлкнуло. у него оказалось слишком мало слов тогда, чтобы рассказать киму об этом. сону не собирался в японию, но очень хотел его понять. поэтому начал говорить его словами. раньше они бы вместе сели на автобус и уехали к морю. сейчас автобусы не ходят. но других планов у него нет, так что он дойдет. надеется, что успеет дойти. за пределами сеула существует жизнь. нет, не последние попытки выжить. жизнь. есть что-то обворожительно-трагичное в той повседневности, что видит рики на своем пути. он доедает теплый рамен в одинокой забегаловке, пока за запотевшими окнами маленький город просто существует. люди в нем не носятся в попытках что-то изменить. рики здесь нравится. он добирается до их пляжа на двенадцатый день. 'их' кажется нескромным преувеличением. пляж как пляж. только вот подростковая влюбленность заставляет все воспринимать немного ярче. немного резче. его вдруг настигает дождь. что-то в этом дожде совсем не так, как должно быть. будто капли остаются в воздухе чуть дольше обыкновенного, не стараясь достигнуть земли. под ногами вдруг ощущается странная лёгкость. никто не знает, сколько им ещё осталось. рики вдыхает солёный воздух. где-то на той стороне моря он видит японию. (он знает, что просто обманывает себя, и ему нужно в другой конец кореи для этого. но это мелочи.) тринадцатое утро встречает его все тем же дождем, и рики думает о том, что возможно так все и закончится. вода валит стеной, тонкая полоска горизонта теряется вдалеке, отчего море и небо сливаются воедино. в последние дни обломки мирового порядка не исчезают с неба даже днем, напоминая об их печальной участи. за шумом дождя рики не слышит шагов. его руки кто-то несильно касается, и ему кажется, что это все еще просто дождь, но хватка на его запястье становится все крепче, и рики чувствует знакомое тепло. перед тем как повернуть голову, он думает о том, что, наверное, уже умер. сону, такой же промокший до нитки как и он сам, стоит рядом с ним. дождь все продолжает грубыми каплями оседать на его лице, но его улыбка светится миллионом солнц. — успел. — хён, — выдыхает он, и неловко осознает, что это первое слово, произнесённое им вслух за последнюю неделю. — ты нашел меня. — я знал, где искать. дождь прекращается под вечер. они встречают последнюю ночь на земле крепко держа друг друга за руку. возможно, во вселенной никогда не было смысла, и это ее логический конец. рики думает, что смысл всё-таки в чем-то был, когда сону смотрит на него так, как смотрел тысячи раз до. последнее желание рики все же исполнится. утро, в обыкновенном понимании, так и не наступает. небо, затянутое плотными тучами окрашивается в зловещий красный цвет. море утихает, и сону немного ёжится от резко наступившей вокруг тишины. он смотрит на рики с печальной улыбкой на губах. рики улыбается в ответ. он говорит тихо, почти шепчет, будто боясь нарушить этот последний миг тишины перед бурей. — почему ты сбежал от них? — я не хотел оставлять тебя одного. — спасибо. за все, сону хён. сону аккуратно кладет голову на его плечо, все еще не отпуская его руку. они тихо ждут. конец света наступает через несколько мгновений, заливая остатки погибшей планеты багровым светом. планеты, на которой бессмысленно было все, кроме последнего общего вздоха.