***
Не успели клоны оглянуться, как лето уже кончилось. Снова наступила хмурая холодная ос… А, забейте, начало сентября только, бабье лето — еще тепло и зелено, лишь призрачные паутинки летают кругом. Для многих школьников начался новый, очередной, а для кого то и последний учебный год. Вся наша восьмерка дружно отправилась в одинадцатый класс: кто то хотел доучиться, кто то остался просто по угару, кого то заставили родители. Единственным исключением стал жестокий лидер Пиковой банды — только началась первая учебная неделя, как он уже шмыгнул в кабинет директора с интереснейшей просьбой: окончить школу после десятого класса. Естественно, его послали куда подальше, ведь он приперся осенью, а не весной, когда нужно было сдавать экзамены. Но король не собирался сдаваться! Он был слишком упрям для этого, уперся своими рожками и на протяжении недели докучал бедной директрисе. — Галина Александровна, а как же олимпиады по математике? Мы с Куромаку занимали для школы только призовые места! А как же спортивные соревнования? У нас с Варей тоже были сплошные медали! Бедная женщина больше не могла терпеть это давление, поэтому вскоре махнула на Пика крылом мол: «Ладно, хрен с тобой. Сдашь вместе с должниками по экзаменам». Школа у них была не то что бы престижной, скорее самой обычной, поэтому подобные фокусы можно было легко стереть из истории учебного заведения. Сдал экзамены Пик с натяжкой. Большая часть лета, проведенная практически в состоянии овоща сыграла свою роль. И все же, с тройками по некоторым предметам, но аттестат этот жук получил и рвануть решил в другой город, подальше отсюда. Честно говоря, весь этот резкий шум по поводу вуза поднялся как раз из-за переезда: рогатый часто видел Варьку, гуляющей под ручку или даже целующейся с Джокером, от чего разбитое сердце, заклеенное скотчем в виде помощи друзей, начинало снова ныть и открывались старые раны. Пик не мог больше на это смотреть, очень резво стал собирать вещи в другой город. И вот, картина маслом — зеленка, слишком привязанная к своему королю, не желает никуда его отпускать. — Пик, ну что это за бред? Куда ты так рванул, то? Зачем тебе другой город? Зачем именно сейчас? Мы же все хотели вместе всё окончить, поступить куда нибудь поближе к дому… — А может я передумал? Может планы у меня грандиозные? На какого нибудь математика отучусь, мне ведь это по силам, в принципе. — отвечал Пик, запихивая в чемодан очередную кожанку. — Что значит планы поменялись? Не неси чепухи, мы ведь все детство с тобой планировали, что… Так, давай хотябы спокойно поговорим, хватит уже вещички собирать. — в ответ на это был полный игнор и молчание. — Так, слышь, чепушила! Не пущу я тебя никуда! — Варя резко схватила пару шмоток из чемодана и стала раскидывать их по комнате. — Ты останешься здесь, с нами, дома! Пиковый король на минуту замер, наблюдая, как Крапива выкидывает его свежепостиранные и поглаженные вещи из чемодана, а потом резко схватил ее за руки и с силой отпихнул девушку подальше. — Да кто ты такая, чтобы мне указывать?! Ты мне что, мать?! Или, может, девушка?! Ты была мне как сестра, но потом воткнула нож в спину и бросила всех нас — свою банду! Я поеду в другой город учиться, и не ты, не твой богатый папаша ничего с этим не сделаете! Во время ссоры рогалик настолько разгорячился, что его глаза покраснели, а голос перешел на грозный рык, который чуть ли не сотрясал стены. В порыве ярости король громко топнул ногой так, что Варя аж подпрыгнула. Отойдя от шока, девушка презрительно фыркнула, и, сверкнув зелеными глазами из-под очков напоследок, гордо задрав нос, покинула комнату, громко хлопнув дверью. Пик на это также презрительно хмыкнул и стал заново собирать чемодан, отряхивая одежду, поднятую с пола, и аккуратно складывая.***
А в это же время, уже в разгаре сентября, у трефовых возникла похожая проблема. Клеопатра, известная нам, как мама Зонти, спустя столько лет разлуки с дочерью наконец позвонила и сообщила, что очень затянувшийся судебный процесс вместе с остальными глобальными проблемами, теперь разрешены, и дочка с отцом могут ехать домой. Говорила она конечно же в повелительном тоне, требуя немедленно лететь. И вот, день вылета уже назначен, билеты оплачены и куплены, голубоглазая собирает чемоданы в Лондон. — Я тебя никуда не отпущу! — заверещал Куромаку, влетая в комнату девушки и крепко обняв ее сзади. — Ох, Куро, ты так тихо пришел… — скромно улыбнулась голубоглазая. — Зонтя, пожалуйста, скажи мне, что это просто на 100% глупая шутка, на которую тебя Варя подговорила! — Нет, зайчонок, это полностью правда… — Когда у тебя самолет? — Через неделю… Но вещей у нас с папой много, поэтому мы заранее собираемся и подчищаем документы. — Как же так… — Куромаку снял очки и положил на стол, после чего разочарованно плюхнулся на синий диванчик, который по совместительству был еще и кроватью девушки — Я не… я отказываюсь это принимать! Зонтя, но ты ведь так полюбила Россию, так же как и я… — Но свою родину я тоже люблю, Куро… Пожалуйста, не пытайся меня отговорить, я уже все решила. — тихоня была на удивление спокойной и даже не шмыгала носом, она просто смирилась со своей участью. Ее глаза были красными и опухшими, ведь она проплакала всю ночь и жидкости в теле уже не осталось. — Неужели ты так просто бросишь своих друзей? Бросишь меня? — Я никого не бросаю, я просто… вернусь домой… — Но, но! Как же наши планы?! Переехать в другой город, пойти в один университет, на биологический и математический курсы, Как же это все?! Ты так просто поставишь на этом всем крест?! — Зайчонок, ты снова не спал всю ночь? Ты какой то слишком нервный. — девушка попыталась улыбнуться, но получилась криво из-за вновь накрывшей ее печали. — Я не хочу, чтобы ты улетала… — очкарик тихо шмыгнул — Зонтя ты…ты… единственная, кто не считает меня скучным… Мы вместе с самого детства… А как же наши книжные посиделки дождливыми вечерами…? — на пушистый белый ковер около дивана упала первая соленая капля, потом вторая и третья. По комнате раздавались тихие всхлипы, но впервые они пренадлежали не ее хозяйке, а сероглазому парню, который здесь уже практически прописался. Бирюзовая удивленно вскинула брови и бросилась обнимать любимого, присев рядом на диван. — Божечки, Куромаку, ты точно не спал сегодня, я это вижу. Пожалуйста, успокойся, все хорошо… — девушка стала медленно гладить кардинала по спине. — Я н-не смог уснуть вчера, после того как узнал, что ты улетаешь… навсегда! — староста уткнулся девушке в плечо и крепко-крепко обнял, сжимая в руках ее синее платье. — П-прости, я веду себя как ребенок… Это неестественно для меня на 80%… Зонтя тепло улыбнулась, хотя ее платье все больше пропитывалось слезами. — А где же остальные 20%? -… Иногда я плачу от досады, когда никто не видит. Быть серьезным старостой сложно, а я не сухарь… Голубоглазая приподняла лицо Куромаку и заглянула в его серые глаза: сейчас они потемнели и были цвета мокрого асфальта, немного жмурились, пытаясь сфокусироваться на мутном голубом пятне перед ними. Тихоня стала медленно расцеловывать личико парня: сначало лоб, потом нос, сероватые гладкие щеки, и наконец, губы. Поцелуй был нежным и успокаивающим, со вкусом горьковато-соленых слез парня. Куромаку стал успокаиваться, медленно отвечая на поцелуй, не сразу решившись на действия языком, но т.к. рот любимой был приоткрыт, ему ничего не мешало. Постепенно языки трефовых переплелись в жарком танце, ведь оба чувствовали, что это может быть их последний поцелуй за всю жизнь. Отстраниться пришлось уже через минуту, радужная ниточка от их языков медленно разорвалась, влюбленные горячо дышали. — Знаешь, Зонть… — Да, Куро…? — девушка белым шелковым платочком заботливо вытирала старосте слезы и сопли, тепло улыбнувшись. — (Совсем как маленький…) — подумала она. — А мне и правда стало легче, после того как я поплакал. — серый снова надел очки, церемонно поправляя их на носу. — Я так долго держал эти чувства в себе… Мне должно быть стыдно, как мужчине, но… когда это произошло при тебе мне было совсем не страшно и так спокойно… — добавлять что то Куро не стал, ведь его резко снова обняли, ероша идеальную прическу. — Всегда пожалуйста, зайчонок. Ты всегда можешь мне довериться. — И даже… А ты можешь не улетать…? — Куромаку сильнее уткнулся любимой в шею, вдыхая аромат васильков поглубже. — Ох, Куро, прости, но… я не виделась с мамой двенадцать лет. Она ни разу не навещала нас здесь — в России. Я очень соскучилась по ней, по старому дому. Может и стала забывать уже, но я никогда не теряла надежду… — Теперь ты улетишь и поступишь в Оксфорд за деньги богатой матери…? Ты девушка неглупая, тебя примут… — Конечно же нет! Я улечу всего на год, зайчонок. По крайней мере, мама мне так сказала. Я обязательно вернусь, а ты к тому времени уже окончишь школу на одни пятерки! Все наши планы исполнятся и мы будем всегда вместе и дальше. — Зонтя ободряюще улыбнулась. — Обещаешь…? — Обещаю. Когда я тебе врала? — Никогда… — Вот и отлично. Поможешь мне собрать чемодан так, чтобы все вместилось? -?! Ох! Мой отец показывал мне одну японскую методику компактного размещения вещей в шкафу и чемодане. Сейчас покажу. И трефовые стали собирать чемодан вместе, даже с улыбками на лице.***
Пролетела неделя. В течении этих семи дней Зонтю практически круглые сутки опекал Куромаку, предчувствуя скорую разлуку, друзья и подруги были не менее назойливы. Так уж вышло, что день отлета и день отъезда поезда, на котором Пик уезжает в другой город, совпали, даже по времени прихода транспорта, поэтому дружная компания клонов разделилась. Пик нарочно расстроил отношения со всеми еще больше, чтобы эти «сопляки» не пошли в слезах провожать его, хотя это итак врядли бы случилось. Поэтому провожать горячо любимого (а для кого то бывшего) босса пришла вся его дружная братва: Риккардо, Гриша, Степа. Даже Джокер пришел, приобнимая недовольную Варю за талию. Вдалеке уже виднелся поезд, друзья стали чувственно прощаться. Гришаня тихо зарыдал, утирая большими пальцами слезы. — Нам будет вас очень не хватать, босс. Мы вас не забудем! — громила крепко обнял Пика, и, немного не расчитав силу, сжал до хруста костей. Хорошо, что рогалик был тоже не из робкого десятка, успел обнять парня в ответ и даже похлопать по спине, пока басистые рыдания становились все громче. — Как жаль, что мы не можем поехать с вами. Таких хороших боссов как вы очень мало в наше время… — довольно тихо и пискляво высказался Степашка, обняв Пика сразу после лучшего друга. Коротыш тихонько уткнулся ему куда то в торс, а рогалик лишь похлопал малыша по рыжей голове с легкой улыбкой. — Приятно было иметь с вами дело, Великий Пиковый король. — Джокер лукаво блестнул голубыми глазами и как-то безумно-широко улыбнулся, протягивая Пику ладонь для рукопожатия. Король несколько секунд помешкал, прищуренно разглядывая шута, после чего всетаки пожал руку. Степашка тем временем уже снова сидел на плече Гришани и во всю утирал его слезы платком. Поезд уже приехал и приветливо распахнул дверцы у ступенек, почти все попрощались и отошли в сторонку. Риккардо смахнул скупую мужскую слезу с неподкрашенного глаза и грустно улыбнулся. — Ты там пиши нам почаще: как учеба, обустройство, все дела… Не скупись на видеозвонки, ладно? — красноглазый с лёгкой улыбкой подошел и крепко обнял старшего брата, тот обнял его в ответ и они похлопали друг друга по спинам. — Ладно ладно, вижу, еще и за мать отдуваешься. — также улыбнулся рогатый. Послышалось предупреждение о скором отбытии поезда. Разомкнув наконец обнимашки, Пик взял чемодан за ручку и уже готовился взойти по ступеням, как вдруг обернулся и пристально посмотрел на Варю. Она долго стояла с поджатыми кривыми губами, и руками, сложенными на груди, просверливая из-под очков ненавистным сверкающим взглядом дырку в своем короле. Заметив пристальный ответный взгляд, девушка подошла поближе и тыкнула острым ногтем ему в торс, презренно прошипев. — Даже не думай возвращаться, сученыш! Катись на все четыре стороны, понял?! Я не буду тебя провожать! Я. ТЕБЯ. НЕНАВИЖУ! И кто из нас предатель теперь?! Если ты вернешься, я лично прослежу, чтобы ты не задержался в этом городе надолго, понял?! Как же ты бесишь! — зеленка с силой пихнула Пика в вагон, а тот лишь с широкой улыбкой поднялся по ступенькам. — Я тоже буду скучать, я тоже. — атсолютировав остальным пацанам, рогатый гордо ушел вглубь поезда, провожаемый четверкой грустных взглядов и одним взбешенным, но которого не было видно за очками. Поезд тронулся и стал медленно набирать скорость. Парни все еще стояли, махая вслед торчащей из окна загорелой руке с кучей разных шрамов, Варя как-то обмякла и опустила голову, когда та самая рука скрылась из виду. Парни стали расходиться, и, пообещав Джокеру вскоре догнать его, Крапива осталась стоять на перроне одна. Из-под зеленых очков медленно потекли ручейки слез, но кудрявая не спешила их вытирать, молча наблюдая за отдаляющимся хвостом того самого поезда… Про Зонтю говорить, думаю, нет нужды, хватило стекла и на одном прощании. Скажу лишь, что в аэропорту были: Куромаку, Фелиция, Ромео, Габрина, Данте и Чарли, ведь они с тихоней неплохо дружили, благодаря общей любви к рисованию.***
Пролетел год. Снова наступила осень. Деревья надели свои разноцветные наряды, а ветер срывал с них листья и кружил над городом. По мрачным серым улицам все чаще и чаще проезжали машины, т.к. близился вечер и все спешили домой. Пасмурное небо весь день хмурилось над городом, предвещая скорый дождь, сейчас оно стало еще мрачнее. На крышу старой заброшеной многоэтажки с чердака по ступенькам поднялась молодая девушка, нет, даже девочка лет шеснадцати-восемнадцати. На ней была синяя потрепаная майка с принтом хамелеона, черные джинсы, зеленые грязные кроссовки и черная кожанка с небольшими шипами на плечах, которая явно была ей велика. На автомате усевшись на край крыши и достав из кармана ментоловую сигарету и зажигалку, девица чиркнула и зажала палочку между зубов. Затянувшись поглубже, легкие обдала приятная прохлада с примесью чего-то едкого, но успокаивающего, так что барышня расслабленно выдохнула дым широко открытым ртом и даже слегка улыбнулась на долю секунды. Так продолжалось еще пару минут, пока мертвую тишину крыши со свистом ветра не прервал знакомый голос. — Варя, это ты…? Девушка резко вздрогнула от испуга и подавилась дымом, а когда прокашлялась, посмотрела в сторону звука: перед ней сидел высокий худощавый парень в строгой черно-белой форме, пиджак был легко накинут на плечи, а из-под полукруглых очков на нее смотрели два серых глаза. — Курилка.…? А ТЫ что тут делаешь? — только и смогла выдавить из себя зеленка под пристальным взглядом кардинала, от его глаз ничего не укрылось: посеревшая кожа, расстрепанные грязные волосы, тощеватое тело, черные мешки, мелькнувшие из-под зеленых очков на секунду, даже зубы пожелтели из-за сигарет. — Надеюсь, тоже, что и ты — наблюдаю за осенним городом. — А разве гулять по парку не гораздо интереснее? Или почитать очередную скучную книжку? — зелёная выгнула бровь. Куромаку снял очки и молчал, печально опустив голову и положив руки на колени. Мертвая тишина уже не казалась такой расслабляющей, а скорее наоборот, была пугающей и холодной. Неловко отведя взгляд, Варя пробежалась им по серым пустынным улочкам внизу, ей на нос упала капля, потом еще одна и еще. Начался дождь. Недолго думая, очкарик схватил синий зонт-трость, что лежал рядом, и раскрыл его. Вернув себе холодный взгляд, он устремил его куда-то вдаль — на город. Немного помешкав, Куро накрыл зонтом еще и девушку, защищая от начинающегося ливня, а она, удивленно взглянув сначала на зонт, а потом на парня, тихо спросила. — Это зонтик Тряпки… Ты… скучаешь по ней…? Серый слегка удивленно вскинул брови, потом еще раз окинул Варю взглядом и ответил. — … Да. Мне больше не с кем читать книги. Никто не перепроверит мои расчеты и не принесет горячий кофе утром после ночевки. — серый тяжело вздохнул. — А на тебе любимая кожаная куртка Пикового короля. Ты тоже… скучаешь по нему? Варя удивленно дернулась, поправляя куртку на плечах и выдвигаясь из-под зонта прямо под ливень, кудряшки моментально намокли и выпрямились, а девушка слегка поежилась от холода. — Не твое дело! А куртку я… Ладно, я и правда ее спиздила, но только чтобы насолить злобной Псине! Он по этому поводу даже не позвонил, значит нахер не нужна она… Куромаку долго не знал, что на это ответить, он лишь смотрел вниз, тихо придвинулся к зеленке, и снова накрыл ее зонтом. — Мне это не нужно! — Зато МНЕ нужно. Не хотелось бы, чтобы даже такая невежа как ты заболела. Да и… следить под зонтом за мокрым городом мне тоже уже не с кем… — Говоришь так, как будто она сдохла. Куромаку вздрогнул, искривил лицо в гневном выражении и хотел даже бросить в Варю книгой, если бы она была под рукой. Но потом резко задумался, отвернулся, и раздасадованно выдохнул, понимая, что хулиганка то — права. Остаток вечера ребята провели в гробовом молчании, сидя друг от друга поодаль. На следующий день история повторилась: Варя садится, закуривает, дымит пару минут, потом приходит Куромаку, они молчат пару минут, о чем-то размышляя. — Осенний город очень красивый с такой высоты. А еще здесь так тихо… Я прекрасно понимаю, почему ты приходишь сюда уединиться. — трефовый король нервно теребил край своей белой рубашки, не зная, что еще добавить. Собеседница молча курила, сидя поодаль, все в той же майке, кроссовках, куртке, что и вчера. Куро еще несколько раз попытался начать разговор, но в ответ слышал лишь звенящую тишину. В его сторону даже не смотрели, пришлось вскоре смириться… Эти тихие посиделки на крыше повторялись каждый день в одно и то же время и длились всегда по-разному. Куромаку постоянно пытался разговорить зеленку, ведь видеть ее такой тихой было не только непривычно, но и…грустно. — Что такого могло произойти, что ты из жизнерадостной вредины превратилась в молчаливую оборванку? А, Варвара Анатольевна? — … — и снова эта противная, неуютная тишина. Варя затушила сигарету об холодный бетон крыши и тяжело выдохнула. — Знаешь, Курилка, почему я прихожу именно сюда, а не на какую либо другую крышу? Очкарик медленно и удивленно перевел взгляд на собеседницу. — И… почему же? — Пик часто приходил сюда, когда ему нужно было уединиться, отдохнуть от мирской суеты. А я была настолько прилипчивой пиявкой, что везде следовала за рогатым. Напрашивалась в любимчики… — Ты… скучаешь по нему? — Даже не представляешь, как сильно… Кожаная куртка — это все, что у меня осталось от него. Его любимая между прочим. А у него на память осталась Зеленка, которую я ему в шутку на днюху когда-то подарила. Это горшок с перечной мятой если что… — Вот оно что… Ну а этот зонт… мне Амбрелла оставила перед отлетом. На память так сказать тоже… На этом разговор по душам закончился, ведь Варя резко встала, и, не промолвив ни слова на прощание, ушла. Неизвестно, что такого невероятного тогда сделал Куромаку, но с того самого вечера девушка стала потихоньку открывать серому некоторые свои самые сокровенные тайны. — Я всегда бегала за своим королем озорным хвостиком. Ведь когда ты очень близок с лидером — королем этих жалких улиц, ты постепенно обзаводишься его доверием, а в последствии — становишься правой рукой. У тебя появляется власть, такая огромная, что можно любого человека стереть с лица земли по заманчивому шепотку на ухо и щелчку пальцев. В руках Пикового короля огромная сила, власть над жалкими умами у него в крови, его шарму просто невозможно сопротивляться… Я хотела заполучить частичку этой силы, сместить Риккардо с поста правой руки. У меня даже почти получилось, ведь однажды… Пик привел меня на эту крышу и поведал о том, что творится у него на душе. Даже Рик не знал про это место, даже он не слышал того, что слышала здесь я. Но у всех этих разговоров по душам был один неприятный момент. Их тяжело было назвать диалогами, ведь они всегда были односторонними, из-за одного человека: либо зеленка молчала в ответ на все душевные излияния Куромаку, либо резко начинала говорить сама, не давая и слова вставить. — А еще, знаешь, хех… именно здесь я учила рогатого играть на гитаре. Он очень хотел научиться, я видела это по его горящим глазам, жадно бегающим по моему потрепанному инструментику. Ты наверное не знал, но у меня вообще то был личный учитель музыки: я играю на пианино и гитаре. Вот, поднабралась опыта и в итоге… Неплохо Пик играл на лавочке под школой, правда? А он ведь практически самоучка… Эх, невероятный человек был. Даже жаль, что он теперь никогда не вернется… — Говоришь, как будто он умер. — чуть ехидно улыбнулся Куро. Кудрявая резко вздрогнула. — Эй! Это вообще то мой подкол был! — она хохотнула. — Хотя, если честно… нихрена ведь не смешно… Разговоры на крыше становились все теплее, в то время как погода становилась все мокрее и холоднее. Синяя футболка с хамелеоном на Варе сменилась того же цвета толстовкой со смешным улыбающимся лягушонком, кожанка, за счет своего большого размера, все еще неплохо так налезала на девушку. Куромаку же просто стал носить пальто с темно-коричневым шарфиком и шапкой. — Угадай, кто связал эту шапку и шарф, и подарил мне на Новый год? Конечно же Зонтя… Она больше не могла смотреть на то, как «ее любимый Куро» мерзнет. Эх… — серый тяжело вздохнул. — Она была такой заботливой, доброй и бескорыстной… — А еще легкой жертвой для тролля. Сколько я ее не цепляла, она никогда не могла дать сдачи. — ухмыльнулась кудрявая. — Она не такая слабая, как кажется! Если это касается безопасности, Амбрелла может даже проявить строгость и накричать в 99% случаев. — заступился за любимую Куро. — А где еще один процент? — Это когда ее нет в школе или горло болит, тогда обычно она присылает гневные сообщения. — очкарик хмыкнул. Молодые люди весело посмеялись, глядя друг другу в глаза сквозь стекла разных очков. Их лица стали постепенно сближаться, они уже дышали друг другу в губы и… слились в нежном поцелуе. Это длилось пару секунд и язык Куромаку уже полез в чужой рот, как вдруг, его словно током шандарахнуло и парень с девушкой резко отпрянули. — О нет нет нет! Что же я наделал?! Варя, прошу, прости меня, я не знаю, что на меня нашло! — Черт черт черт черт! — девушка схватилась за волосы и гневно пыталась их вырвать. — Ебаная крыша с ее ебучей романтикой! ТАК! Так! Так… спокойно. — Я с-спокоен, спокоен. Это было просто недоразумение. — минута молчания. — Погоди, а как же Джокер?! Блять! Я поцеловал занятую девушку! Это еще больше рушит мое строгое воспитание и… восприятие любви в целом, Мы ведь пообещали друг другу, что мы выше этого! Ох Зонтя, самая прекрасная часть моего уравнения, прости меня! — Куромаку хотелось плакать от досады. — Это пиздец… — снова повисло неловкое молчание. Буквально на секунду, Варя слегка закасала рукав своей толстовки, чтобы почесать руку, Куромаку заметил на ней шрамы от ножа, и резко закасал рукав повыше, чтобы все получше рассмотреть: на бледных и худых, всегда холодных ручонках красовались шрамы от лезвия разной глубины и степени давности. Самые свежие были поближе к кисти и еще перевязаны покрасневшими бинтами. — Это что еще за хрень?! — Хех… совет тебе на будующее: будешь резать вены — делай это в клеточку, чтобы можно было в крестики-нолики играть. — грустно улыбнулась зелёная. — Варь, это совершенно не смешно! Это ужасно! Ты знаешь, мне можно доверять, так скажи… Кто тебя довел до такого? И куда Джокер смотрел? — Мы с Джокером расстались. Полгода назад. Столько же продержались и наши отношения. Он… это он сделал первый шаг. Он сказал, что нашел себе другого… — Варя опустила взгляд вниз, на город. — Может другую? Ты оговариваешься… — Нет. — голос резко похолодел и стал жестче, но также быстро смягчился обратно. — Ты знаешь… Федьку Планшета? — Эм… Нет. Впервые слышу. — Федор Нечитайло, одногруппник и ровесник Джо. Они вместе с самой школьной скамьи, сидели за одной партой, чуть ли не ели из одной миски в общаге… Салат всегда был не от мира сего, поэтому я не сильно удивилась, что он стал геем. Он чаще в шутку подкатывал к пацанам в банде, чем ко мне. Я его не обвиняю… Разошлись мы шумно, я скандалила, Джокер долго объяснял мне ситуацию с Федей. Планшет — это кличка, которую я дала этому парню, ведь он часто шастал по городу с графическим планшетом в руках, все мечтал стать аниматором. — снова молчание. — Совет им да любовь. — Так это получается, что технически я еще не так сильно накосячил… — серый облегчённо выдохнул. — Но все равно противно от самого себя. Варя тяжело вздохнула. — Да забей ты. Это все жестокая случайность… Давай пообещаем друг другу никогда больше этого не вспоминать? Ты любишь Зонтю, я люблю Пика. Все, точка. И никак иначе… — Погодика… так ты не по дружески скучаешь, а…? — Да. Я не просто так решила открыть душу именно тебе. Нас объединяет общая тоска и никто лучше тебя не сможет меня понять… Куромаку подумал, и, как-то гневно посмотрел на перебинтованные запястья и уже затянувшиеся шрамы выше. — Как много ты скрываешь ото всех?! Ты никогда и не перед кем не снимала эти чертовы очки! Я должен узнать, вдруг там что-то похуже?! — парень резко нахмурился и сорвал с девушки зеленые очки, Варя этого совсем не ожидала и лишь испуганно замерла, уставившись прямо в глаза серого кардинала. Куромаку немедленно замер, не в силах даже моргнуть, он пялился в салатовые омуты с темными завитушками — они так заманчиво светились, и, казалось, подчиняли своей воле полностью. Игры в Гляделки продлились всего пару секунд, как вдруг, кудрявая резко выхватила свои очки из чужих рук, одела их, хлопнула в ладоши, и отсела подальше от края, обняв свои колени. — Это… феноменально! Я не мог пошевелить ни единым мускулом! Это невозможно с точки зрения науки! Такая форма зрачка, а еще это неоновое свечение! Это постоянно происходит или от чего-то зависит? Я просто обязан сообщить об этом в ближайшую лабо… — пока очкарик восхищенно распинался о чудесных зелёных глазах, неподалеку от него послышались тихие всхлипы, которые, в силу своей «натренированности» на Зонте, Куро не мог не заметить. — Варя? Ты что… плачешь? — Куро спустился с каменного бортика крыши и присел рядом с зеленкой. Развернув ее к себе лицом, он увидел потоки слез, что тихо вытекали из-под зеленых стекол, бесшумно падая на бетон. — Ты теперь тоже считаешь меня ведьмой? Или странной? П-пожалуйста, н-не рассказывай никому об этом… Я не хочу в лабораторию! Там надо мной будут ставить эксперименты, и часто болезненные… Я успешно все скрывала 18 лет и… Все зря? Моя особенность не делает ничего плохого! Я ведь не убиваю людей взглядом например! П-прошу тебя, Куро-м-маку… — голос девушки как и все тело предательски дрожали. — … Ну, раз уж ты впервые сказала мое имя правильно… Я никому не скажу. Твой секрет уйдет со мной в могилу. Варя подняла на очкарика заплаканный взгляд из-под зеленых стекол. — О-обещаешь…? — Клянусь. Секрет так и останется секретом. Ты же позволишь мне задать парочку воп…? — Куромаку перебили неожиданно твердым голосом. — Нет. Никаких вопросов и экспериментов. Считай, что мы сегодня вообще не виделись. — зеленка утерла слезы и сопли рукавом толстовки и встала. — Мне уже пора домой, но учти: Ты поклялся молчать об этом. И о глазах, и о поцелуе. Парень неуверенно кивнул. — Чао бамбино, Курилка. Завтра я не приду на крышу. И послезавтра тоже. Увидимся в школе, и надеюсь не встретить твой любопытный взгляд на моих очках. И Варя ушла, громко хлопнув дверью лестницы на крышу на прощанье. Куромаку остался сидеть в недоумении, еще долго глядя ей вслед…