«Теперь комната пахнет ею!»

***

      — Столько прекрасных дам в помещении! Предлагаю выпить за вас!              Селене было некомфортно. Чужой дом — чужие люди, но только одно успокаивало — её здесь не пытались убить. Пока.              Берт выглядел довольно хитростно. Он знал, что у Лилит в голове, вот только Селена ничего не знала, не помнила, но хотела.              Амели… что про неё можно сказать. Это ненависть или простое злорадство? Селена знала только одно — какая-то высшая сила явно сейчас стоит в углу и громко хохочет. И, возможно, поделом.              Мэри. От одного её взгляда мурашки пробегают по спине, как табун диких лошадей. Селена помнила слова Жозефины — Мэри опасна, но какой смыслы в словах почти убийцы? Лучше быть живой и ждать причуд от неизвестности, чем быть в доме, где могут легко покончить с тобой.              Брюнет умеет пользоваться языком это Селена подметила. Единственное, чего она не понимала или понимала, но не могла принять это их связь друг с другом.              Слова Амели заставили Селену подавится, а Берта игриво ухмыльнуться во все тридцать два. Да, теперь их связь стала более чем очевидна.              — Прошу прощения, — откашливаясь произнесла Селена и поймала на себе изучающий взгляд Мэри.              — Может все наоборот, и я считаю, что женщины недостойны меня?              Ну, как минимум, меня ты счел достойной. Хотя я думать об этом не хочу. Я даже… черт, Лилит с кем-то спит и мне отдуваться? Я вообще в этом плане имею выбор или нет?              — И даже я?              Мэри сидела прямо и тихо вслушивалась в разговор. Полностью. Без. Эмоций.              Как она это делает? Мне показалось или у неё лицо дрогнуло, когда я обратилась к Берту? Она так хорошо контролирует себя, я только могу похлопать такому равнодушию.              — Я думаю, что мужчины растрачивают свой потенциал, бегая за каждой юбкой. Мужчина, как и женщина, должен отдаваться только самым лучшим.              Я польщена, полагаю.              Весь разговор перевелся на молчаливую прежде Мэри. Было приятно наблюдать за осторожно подобранными словами. Будто прямо здесь и сейчас происходила осторожна, но крайне стратегически правильная перепалка между хозяйкой дома и хитрым гостем. Интересно, кто ведет счёт?              — Когда мужчины говорят, что не нуждаются в женщине, это значит, что они нуждаются в одной конкретной, но в той, которую не могут заполучить.              И взгляды двух господ столкнулись. Берт чем-то разозлил Мэри. Потому, что подкол в его сторону был довольно метким. Но что является причиной? Или кто?              Мэри: 1              Берт: 0                     — А ты, Лилит, согласна со мной?              Да вы должно быть издеваетесь? Лилит, чтоб тебя…       Пропуская мимо ушей недовольство Амели, Селена ответила так, как думала и считала нужным ответить. За честность ещё никто не был наказан, хотя будь она сейчас в настоящем мире, а не здесь разница была бы значимой.       — Высокие чувства могут коснуться каждого: и пастуха, и короля.       Пришлось снова сдержать гнев на комментарий Амели.       Господи, я благодарю тебя за то, что ты позволил ей не быть такой раздражительной в моём мире. Я бы её там убила. Но странно то, что мне её жалко.       — Я не знаю, что такое любовь, но не потому, что не любила…       — А потому что любила, — закончил Берт за Селену. Она кивнула и это было правдой. У любви есть много форм, достаточно, чтобы называть ею ненависть, но так устроен мир.       — Любви чуждо равнодушие, — брюнет на мгновение дернулся от этих слов, словно это было в точности адресовано ему, — а я… я равнодушна ко всем.       — Звучит печально, — вздохнула Мэри и Селена заметила грусть в её глазах.       Берт же теперь в открытую смотрел на девушку. Чего бы его взгляд не выражал… для всего теперь уже было поздно. Это больше не Лилит.       Пора перестать идти по заранее протоптанной ею дороге. Нужно найди свою.       Совсем уже заболтались, — хозяйка дома плавно вскочила и принялась убирать чашки, — Кэти!       Служанка пришла, чтобы помочь убрать со стола, но дело было не в том.       Тут что-то не так. Почему так быстро? Что случилось?       Берт поспешил откланяться, связав все с делами в мастерской и попутно забрав с собой Амели. Селена смотрела им в спины, но Мэри отвлекла её, приобняв за плечи.       — Пойдем, дорогая, в более удобное место.       В спальню что ли?       И, конечно же Мэри привела её в спальню. В очень шикарную спальню. Просторная светлая комната, уставленная свечами и усеянная подушками, посреди которой стояла кровать, скрывающаяся за балдахинами. Хозяйка, не спеша зажигала свечи, пока Селена старалась осмотреть всю комнату целиком. Что-то было таинственное и даже интимное в ней. Скрытая от посторонних глаз и открытая только для одного.       — Раньше я ненавидела это место: знала, что там за балдахинами, меня ждет он, — Мэри зажмурилась и выдохнула, — стены впитали его запах… запах старого мужского тела. И я иногда даже не могу уснуть, но свечи помогают.       — Зачем ты вышла за него?       — Он спас меня, — увидев немой вопрос на лице гостьи Мэри продолжила, — меня продали в бордель в соседнем городе. Я была маленькой и меня сначала обучали. Мистер Браун был моим первым клиентом и последним. Доплачивал, чтобы я была только его. А потом выкупил и женился на мне. Я ненавидела его за это, за то, что воспользовался мной первым. И за это непрошенное чувство благодарности, вызванное его желанием владеть мною полностью. Но давай… больше не будем от этом.       Мэри достала сигарету, прикурила и присоединилась к Селене.       — Я давно хотела с тобой поговорить. Раньше ты меня не жаловала и отказывалась приходить.       К чему бы это?       — Чем же вызван твой интерес?       — В этом городе всё настолько скучно, что все сошли с ума. И боятся друг друга, зная о своем сумасшествии и чужом.       Складывалось такое ощущение, будто есть что-то о чём Мэри знала, но не думала говорить. Селена это чувствовала, нет, это было даже больше чувство. Её будто приманивали.       — Ты о семье Солсбери?       Глаза хозяйки дома сверкнули.       — Жозефина истеричная натура. Ей можно управлять, как марионеткой. А вот художник — темная лошадка.              Селена нахмурилась. Берт действительно вел себя очень спокойно снаружи, но, если задеть нужные струны — из него черт может вылезти.              — … но стоило мне пошутить насчет той странной фотографии у него в кармане, как он едва не задушил меня.              Хищный взгляд начал бродить по телу Селены.              Можно мне перестать говорить о том, с кем я… с кем Лилит спала/не спала? Я в курсе. Или помимо Берта был ещё кто-то? Или кто-то хотел? Или… хочет до сих пор? О, нет…              — Ты странная особа, я не могу понять твоих мотивов.              — А что за фотография?              Мэри кинула игривый взгляд и сделала затяжку, выпустив клубы дыма в лицо своей гостье.              Смех. Издевательской, ревнивой, но и в тоже время печальной природы. Она смеялась, будто подчеркивая довольно очевидные вещи. Не только для себя, но и для Лилит.              — Спроси у него сама. Он же твой любовник.       — Сейчас все иначе, — сказала Селена, грозно нахмурившись, — это было ясно по нашим разговорам.       — Да, я уже поняла. К сожалению или к счастью, Берт не верит в твою забывчивость — слишком уж хорошо тебя знает. И твои игры его обидели. Он не подпустит тебя ближе, даже если ты этого захочешь.       — Я в этом не нуждаюсь, — выдохнула Селена, — но видимо он знает меня хуже, чем просто «плохо». Иначе… всё бы понял. И я не играю с ним. Игры — последнее, что мне сейчас нужно.       Селене не пришлось долго над этим думать. Чтобы их не связывало в прошлом, сейчас нет той девушки, с которой он делил постель и не только. Жаль, что он так и не понимает ничего. Однако, стал напрашиваться один вопрос…       — А откуда ты знаешь о нас с Бертом?       Мэри коснулась плеча девушки и томно прошептала:       — Я всё знаю, моя дорогая.       — Может тогда и о Тарологе расскажешь?       Довольно глупый вопрос, знаю, но почему бы и нет? Она же знает всё. Свечи в одно мгновение погасли и так же быстро вспыхнули. У Селены появилось гадкое ощущение того, что Таролог стоит у неё за спиной и в открытую смеётся над ней              — Я встречалась с ним, да, — Мэри будто не заметила всего светового представления, — однажды он коснулся моей руки, и я ощутила такую ненависть, такую обиду… Я даже не понимаю причины этого. Почему эта тьма со мной и почему я не могу от неё избавиться. Но… я нашла выход и начала с этим жить.              Возможно, Таролог обострил чувства, питаемые ей ко мне в реальном мире или… или я ищу связь, где её нет.              — У меня идея! — неожиданно вскинув руками, воскликнула Мэри, — давай сыграем в игру?              Обычно эти слова ничего хорошего не предвещают.              Колода карт Таро предстала перед взором Селены.              — Почему бы нам не сыграть с судьбой?              — Таро… ну и куда без этого.              — Итак, правила просты: вытягиваешь карту и если она против тебя, то рассказываешь мне одну тайну и наоборот. Согласна?              — Ну… почему бы и нет?              Может я что-то узнаю про неё и про то, что вообще в этом городе происходит.              Мэри размешала карты и протянула веером в сторону Селены.              — Выбирай.              Посмотрев на карты, Селена долго раздумывала и вытянула четвёртую карту. И проиграла.              Вот же блин!              — Жду откровений, — хищно проговорила Мэри.              Девушка заёрзала. Такими воспоминаниями не делятся. Да и слова совсем не шли, будто в горле стоял ком.              — Я была тяжелым подростком. Делала все назло. Мне казалось, что меня не понимают. Так типично для детей, — вдохнув воздух в легкие, Селена продолжила, — отец работал и почти не видел меня. Был авторитетом, до которого не дотянуться. А мать — домохозяйка, глупая и чувствительная. И я презирала её за чрезмерную любовь ко мне.              Слёзы накатывались на глаза, но сейчас было не время. Совсем нет.              — Я боготворила отца и отталкивала мать, которая была готова отдать всю себя. Я столько раз говорила, что ненавижу её… я даже сейчас помню её лицо, когда говорила все эти гадкие слова.              — Где сейчас твои родители?              Селена отвернулась, резко пресекаясь дальнейшие расспросы.              — Один проигрыш — одно откровение.              — Твоя правда. Думаю, достаточно.              Мэри поднялась и начала плавно кружиться, двигая руками. И напевала тихую мелодию.              — Что ты делаешь?              То ли дело было в обстановке, то ли в загадочных разговорах с Мэри под звуки её тихого голоса, ласкового голоса, полного уверенности в каждом слове, но Селена вдруг ощутила себя как дома.              Тело налилось свинцом, а разум помутнел. Губы норовились растянуться в беспричинной улыбке.              Какого… черта… происходит?              — Ты знаешь, что такое адажио, Лилит? Это такой неспешный темп в музыке, как твой танец.              Мэри закрыла глаза и улыбнулась, продолжая плыть по спальне.              Селена не понимала, что происходит и слов этому не находила, но некоторые вещи были очевидны как снег зимой. Мэри неравнодушна к ней. Но к кому именно? Она говорила о Лилит, но сейчас, здесь это была не Лилит. Последнее чего хотела Селена — оказаться в такой ситуации. Где не было выбора. Где она не могла решить, что делать. Однако сейчас разве его не было? Или она хотела этого и хочет? Той Мэри в настоящем тоже здесь нет. В комнате лишь два незнакомых друг другу человека.              Утягивая за собой в танец, хозяйка дома желала только одного. Её.              — Я уж начала думать почему не действует, — у Селены пробежались мурашки по спине от тихого шепота на ухо, — спасибо, что скрасила этот день. Взамен… я хочу подарить тебе новые ощущения.              Перед глазами все поплыло. Стало трудно мыслить здраво, даже дышать было тяжело, не то, что двигаться или танцевать. Всё с самого начало было так очевидно.              — Что происходит? — спросила Селена, но её вопрос утонул в тишине. Только эта хитрая ухмылка и карие искрящиеся от озорства и желания глаза напротив.              — Я зажгла специальные свечи. Они снимут с тебя оковы. Ты всегда так напряжена…              Закружившись, Мэри вынужденно повела девушку за собой. Комната слилась. Были только ощущения чужих рук, блуждающих по телу.              — Ты правда ничего не помнишь? — Селена могла бы закатить глаза, если бы на это были силы, но только отрицательно мотнула головой, — ты не помнишь наш уговор? Или решила пойти против меня?              Закружившись и скрывшись за спиной у Селены, Мэри продолжила:              — Ответь мне, Лилит…              Пора с этим заканчивать. У меня хватит сил, чтобы не упасть к ней в руки, ноги или куда там. Пора прекращать.              — Я ничего не помню, Мэри. Я говорю правду и свечи тебе не помогут, — твёрдо проговорила Селена.              Горячие ладони легли на плечи.              — Я была так зла, узнав, что ты развлекаешься с Бертом, — гнев в голосе заставлял тело дрожать, — что ты выбрала его, а не меня.              Гнев сменился грустью, пожирающей, ревностной. И ещё была… несправедливость.              — Ты избегала встреч со мной. Считала, что я недостойна твоего внимания. Ведь у тебя голубая кровь, а я — грязная простолюдинка. И эту правду ничем не смыть, хоть одень меня в платье и научи манерам.              Внутри у Селены всё похолодело. Всё эмоции слились в жалость, но девушка знала, Мэри точно не хочет, чтобы её жалели. Невзаимная любовь бьёт больно.              Невзаимная у Лилит, но я… что я могу сделать, если всё считают, что я — Лилит? Это всё тянет за собой ворох проблем. Буквально, кучу. А Мэри… я не хочу её жалеть, сама терпеть этого не могу, а она — тем более. Но стоит отметить, что есть то, чего в ней я ещё не видела. Эта жажда обладать, быть… желанной. Хочу ли я этого? Оставит ли она мне выбор?              Голос гипнотизировал, тянул в пучину забвения и у Селены не оставалось сил стоять на ногах.              — Ты одурманила меня… зачем? Что тебе это даст? — хриплый голос заставил Мэри на секунду замереть, — неужели ты так ослепла от ревности, что готова пойти на такое… без моего ведома? Действительно ли соблазн настолько велик? И о чём ещё ты молчишь? Если в этом моя вина, то я извинюсь, но тебе не нужны извинения. Ты хочешь большего, как и все в этом городе.              — Нет, Лилит, — Селена медленно вздохнула, надеясь услышать то, что заставит её уйти, — всё чего я хочу сейчас — это тебя.              Я ведь могу это сделать. Я… признаюсь, хочу это сделать. Вина в этом свечей или чего-то ещё, но очевидно, что ноги не смогут унести меня к двери. И пусть. Это будет тот выбор, который сделала Селена, а не Лилит.              — Я хотела бы одурманить тебя сама, но это уже сделали свечи. Ты горишь, твое тело пылает из-за того, что ты слишком долго подавляла свою похоть, — Мэри медленно переложила рыжие волосы на одно плечо и медленно коснулась губами шеи, — я столько раз звала тебя к себе, но сейчас, ты пришла впервые… ты служанка, но с тобой считаются и тебя боятся. Это будоражит.              Не так, как ты. Но ты бы этого хотела. Чтобы тебе подчинялись, чтобы с тобой считались, чтобы твои слова имели вес. Так и будет. Так и будет.              Селена медленно развернулась, продолжая слушать хозяйку дома.              — Свечи сильные, но они не подавляют разум полностью. Ты могла уйти, если бы захотела.              — Я знаю, — Селена отвела взгляд теряясь в своих мыслях, — но ты хочешь услышать это, правда?              — Ты хочешь?              На гостью обрушился целый вихрь стыда, она зажмурилась, хотя у себя в голове все давно решила, но сделать сложнее, чем мысленно решиться.              — Скажи, Лилит, прошу! — Мэри прижалась к ней, и лишь слегка касаясь кожи, провела раскрытыми губами дорожку от шеи к ключице, — скажи…              — Закрой глаза… просто… закрой, пожалуйста.              Мэри послушалась, прошептав «хорошо», и после ощутила дрожащие ладони у себя на шее. Лилит старалась, пыталась, но ей что-то мешало. Она не могла переступить через себя. Она хотела. Ожидание, которое заставляло хозяйку дома держаться из последних сил, позволило обмякнуть и даже чуть улыбнуться. Мэри ласково взяла Лилит за пальцы и потянула к себе, оттягивая балдахин, раскрывающий самые тайные и интимные стороны комнаты.              — Это первый в моей жизни секс, которого я искренне хочу, — руки начали искать завязки платья и не спеша раздевать Лилит, — ничего не говори и не думай. Просто отдайся чувствам.              Когда Мэри закончила с Селеной, то принялась раздевать себя, но девушка остановила её.              — Позволь мне это сделать, — открыв глаза прошептала рыжеволосая, и уловила легкий кивок. Выдохнув воздух через зубы, Селена расшнуровывала корсет, а остальное — не было уж такой непосильной задачей.              Но это ощущение… робость — этот чувствовала Мэри, но пыталась скрыть за уверенностью в отличии от Лилит. Не отводя взгляд друг от друга, они обе хотели этого и обе были не готовы.              Мэри никогда не делала этого с девушками, но она знала, что из них двоих ей нужно быть смелее. Иначе Лилит не решится. Иначе Мэри упустит единственный шанс, когда эти зеленые глаза так смотрят на неё.              К черту абсолютно всё!              Селена подстраивалась под прикосновения девушки, она шла ей навстречу. Она позволит этому произойти.              Холодные шёлковые простыни создавали контраст с горячими телами, который возбуждал ещё больше.              Мэри нависла над Селеной, глядя той в глаза. Медлила, не решалась…              Пусть это буду я. Я сделаю это за неё.              Рыжеволосая приподняла голову и медленно, проведя носом по щеке и челюсти, зацепила зубами горячую кожу на шее.              Легкий вздох вырвался из уст хозяйки дома. Селена гордилась собой и этого было мало. Хотелось большего.              Мэри выгнула спину прижавшись к телу Лилит как можно ближе и вытянулась, показывая всю себя, не отрывая взгляда от девушки под ней.              Догадывалась ли вдова о том, что сейчас под ней лежит совершенно незнакомая ей девушка? Возможно, Лилит не подпускала Мэри к себе из-за того, что в чем-то они были похожи. Они обе стремились к одной цели, но сейчас… когда невозможное происходило… думала ли она об этом? Мучила ли совесть Селену из-за того, что её считают другим человеком? Случилось бы такое в настоящем?              Нет.              Селена рвано выдохнула и перевернула их двоих, оказываясь сверху.              Я покину этот мир рано или поздно, но это… пусть будет воспоминанием.              Поцелуи медленно спускались с шеи, ключиц к груди, впадине живота и бедрам. Нежные губы касались бархатной кожи помечая каждый свободный участок.              Ладонь нежно погрузилась в рыжую копну волос, разбрасывая локоны в стороны, и потянула на себя.              Оказавшись на ровне с Мэри, Селена хотела её поцеловать, но вовремя остановилась и рвано прошлась губами по щеке.              Нет, нельзя.              Мэри вздрагивала от каждого прикосновения и её дыхание становилось тяжелее с каждым касанием пока вздохи не перешли в стоны.       Нельзя было сказать, что Селена оставалась обездоленной.              Они играли друг с другом, испытывая, доводя до пика и резко останавливаясь, чтобы потом посмотреть в полное изнеможения лицо.              Внимательные, ловящие каждое движение, блекло изумрудные глаза ласкали каждый сантиметр обнаженного тела. От этого взгляда Мэри таяла. Она не вспоминала своего покойного мужа. Комната больше не пахла им. Она пахла желанием, потом, похотью. Больше не было звуков еле распахиваемой рубашки и резких скрипов кровати. Были слышны стоны, вздохи, мольбы о продолжении и шелест простыней.              Селена застонала, но Мэри поймала стон своим поцелуем. Удивление, сменившееся улыбкой, проскользнуло на лице, и рыжеволосая плавно провела языком по губам вдовы. Усталость, сопровождаемая мелкой дрожью, нахлынула на девушек. Они обе упали на подушки восстанавливая дыхание. Пот стекал с обнажённой кожи на уже мокрую простынь.              Селена уставилась в потолок. Наваждение спало и теперь она могла трезво мыслить.              И что будет теперь? Мне нужно только ждать.              Девушка ощутила тепло объятий, столь же резких, как и холод, который ударил после них.              Мэри взяла что хотела, но другая мысль, пожирающая изнутри поселилась в груди — хотела ли этого Лилит?              Слёзы полились из недавно горящих карих глаз. Она плачет.              — Эй, что с тобой? — с долей беспокойства спросила Селена.              — Ты будешь думать, что я тебя заставила.              Селена прищурилась. Это было так очевидно. Но в конце концов… у неё есть голова на плечах, и она помнит о своём решении.              — У меня нет дурной привычки списывать свои ошиб- действия на других.              Она пыталась дотянуться, заставить понять, но вдова отвернулась от неё, не поймала ладонь, скользящую к щеке. Закрылась.              Затем поднялась, пройдя голой мимо постели и накинула на себя халат, обернувшись к Селене с каменным выражением лица.              — Тебе пора, Лилит.              Этот удар был ожидаем, но эффект все равно остался. Правда прямо противоположный от такого удара словесным хлыстом.              Девушку разразил хохот, а Мэри не понимала природы этого.              — Ты не слышала меня? Уходи. Я узнала всё, что мне было необходимо.              — Брехня, — язвительно проворчала Селена и, встав с кровати принялась одеваться.              — Прости? — непонимание скользнуло по смуглому лицу.              «Прости?» Я же знала, чем это кончится. Знала. Так же ожидаемо, как солнце утром. Но свечи ведь действовали не только на меня и что она вообще могла узнать за то время пока мы… кхм, занимались очевидными вещами? Нет, меня не проведёшь.              — Может, ты и хотела что-то выведать у меня, но и на тебя подействовали свечи. Ты думала только обо мне, — нагло ухмыляясь, медленно проговорила Селена, — а теперь… тебе стыдно и страшно? Не должно быть, ты показала себя настоящую, уязвимую, думаешь воспользуюсь. Неправда.              Мэри молчала.              — Мне это знакомо. Я такая же. Но тебе не стоит бояться. Твой страх не обоснован. Я знала тебя настоящую. Со мной, там в постели ты была той Мэри, которую я помнила. Уверена, что за те годы, пока мы не виделись, она стала сильнее. Такой же, как и ты сейчас.              Ответа снова не последовало.              — Можешь гнать меня сколько хочешь. Я буду помнить, — Селена сделала шаг к Мэри и нежно улыбнулась, — я, а не Лилит, унесу эти воспоминания с собой, куда бы не шла и где бы не находилась.              Не поймав даже взгляда, Селена развернулась к двери, не думая больше, чтобы образумить это ходячие упрямство.              Но когда она оказалась у порога, Мэри бросила:              — Лилит, постой!              Она не скажет, не признается. Это ради того, чтобы меня запомнить, ведь это больше не повторится.              Служанка обернулась.              — Я… нет, ничего, — отвела взгляд в последнюю секунду вдова, — передавай семье Солсбери привет.              — Благодарю, — девушка кивнула и вышла из комнаты.              Как только Лилит ушла, Мэри яростно стянула простынь и бросила на пол.              «Теперь комната пахнет ею!»