Ликорисы цветут осенью (18+)

      — Снова не ответили? — Богом поглядывал на друга с состраданием.       Чонгук заблокировал телефон и снова сел за стол, пытаясь мыслями вернуться к бумажным делам.       Уже несколько дней Тэхен не брал трубку и не отвечал на его сообщения. Мужчина не понимал, что именно случилось, ведь они так хорошо общались.       — Может причина такого игнора всё же есть? И вообще, когда ты уже расскажешь о своей зазнобе и как умудрился подцепить её за несколько дней до свадьбы?       «Зазноба — как точно» — Чонгук взглянул на собеседника, но на вопрос не ответил.       На душе скребли кошки, а из рук всё валилось, не давая работать. Еще и рука стабильно сильно болела — процесс заживления шёл полным ходом, однако раны были слишком глубокими, вдобавок и кожа под гипсом нещадно ныла.       — Все хорошо, не обращай внимания.       — Не обращать внимания на человека, которому удалось тебя так сильно растормошить? Ну, уж нет, — глаза Богома сверкали интересом.       — Он не растормошил меня, просто я не понимаю, почему он так себя ведет.       — Он? — Богом заулюлюкал, хотя по лицу и читался шок.       — Я помню времена, когда вы с Лисой могли неделями не общаться, и тебя это мало волновало. Да Ми ты звонишь от силы раз в два дня, а тут сам названиваешь, словно ревнивая жёнушка. Я слишком хорошо знаю тебя, Чонгук, и сейчас могу сказать, что почти не узнаю…       Доля правды в словах друга была, и может даже большая, чем Чон мог себе представить, однако привычная отчужденность от мира не давала ему принять осознание собственного беспокойства.       Он то злился, то обижался, то расстраивался, но никак не мог связать всё это с банальным «соскучился».       На глаза попались документы о покупке комплектующих французского поставщика, где всё еще пустовала графа с его подписью.       — «Пауль и партнерс», — Богом кивнул на бумаги, — ты должен был подписать еще две недели назад.       — Я еще не изучил их на тот момент.       — Они приезжают в середине октября, уж потрудись к тому времени ознакомиться.       — Хорошо, — Чонгук всматривался в бумаге невидящим взглядом, пока Богом не собрал свои вещи и не ушёл, похлопав друга на прощание по плечу.       Едва дверь закрылась, Чон встал из-за стола, выключив настольную лампу, а затем улегся на диван, и, натянув на себя теплый плед, никогда не покидавший его кабинет, затих. За окном переливался огнями ночной город. Шум машин и городской суеты, лишь усиливающейся, с наступлением темноты, медленно убаюкивал его.       Камин поскрипывал в ночной тишине комнаты. Герцог сидел на кровати, ломая глаза в полутьме о документы, присланные ему накануне. Куча работы, свалившаяся последнее время, убивала всё свободное время.       Вдруг дверь приоткрылась и в комнату аккуратно заглянула взлохмаченная голова. Круглые глаза смотрели вопросительно.       — Да? — герцог почувствовал, как напряжение немного отпустило при виде любимого лица.       — Ты всё еще работаешь? — тихо и разочаровано. — Я тогда пойду спать, сладких снов.       — Нет! Уже закончил, проходи. Я стал забывать, как ты выглядишь.       Художник потупил взгляд, вцепившись в косяк двери, а затем робко вошёл. Сказать, что у хозяина комнаты отвалилось всё его самообладание, не сказать ничего.       Бледные длинные ноги были обнажены под длинной огромной блузой с пышными рукавами. С вероятностью в тысячу процентов мужчина мог гарантировать, что она была явно сшита по моделям из женских журналов. Оборки и рюши делали парня похожим на ангела, окутанного облаком.       Соскочив с кровати и благополучно отправив документы в полёт, герцог в мгновение ока подлетел к возлюбленному, подхватывая того на руки.       — Ах, — так испугано и мило.       — Ты меня соблазнить решил?       — Я… — взгляд заметался по комнате, а щеки вспыхнули стыдливым румянцем.       — Не могу поверить, что ты вообще на такое способен! — герцог уложил красивое тело на кровать, с восторгом рассматривая мужчину под собой.       — Я не способен…был... — краснота перетекла уже на шею.       — А кто?       — Чимин, — тонкий писк и художник окончательно оробел, закрыв глаза руками.       Рубашка задралась, оголяя бедра почти до основания.       — Мне нужно будет завезти моему лучшему другу бутылочку хорошего вина, да?       Герцог спустился ниже, и широкие смуглые ладони легли на щиколотки, поглаживая нежную кожу. Осыпав поцелуями сначала их, он стал подниматься выше, с наслаждением наблюдая, как дрожат стройные ноги, и бегут мурашки по коже.       Не тронув полы рубашки, поцелуи через тонкую ткань перешли на живот и грудь.       — Такой нежный, трогательный, — бурчал между поцелуями мужчина. — Как мне тебя не слопать вместе с косточками, м?       Руки, что обыкновенно творили с кисточкой и красками невероятные вещи, сейчас нежно пропускали длинные шелковистые пряди сквозь пальцы. Художник притянул чужое лицо, целуя в губы, ему нравилось чувствовать, как партнёр тяжело дышит и сильно сжимает его тело — это казалось таким страстным. Такое сильное проявление чувств напоминало вдохновение — единственное знакомое ему чувство любви.       Вдруг дрожащее тело легко подняли, усадив на чужие бёдра, он неожиданно понял, что теперь смотрит на возлюбленного сверху вниз. Глаза герцога сияли восхищением, а еще немного блестели влагой. Руки крепко прижали к себе любимого, а лицо скрылось в бесконечных оборках. Художник с испугом почувствовал, как блуза на груди немного намокла.       — Что… — растеряно.       — Я люблю тебя, — подобные слова между ними были сказаны уже далеко не раз, но сегодня звучали на удивление отчаянно.       — Я тоже люблю тебя, что-то случилось?       — Меня просто рвёт на части от эмоций. Не могу поверить в то, что так счастлив сейчас.       Они снова рухнули в подушки, только теперь сверху оказался сам инициатор соблазнения. Он целовал с несвойственным себе напором, попутно развязывая все ленты и расстегивая заклепки на домашнем костюме герцога. Пара минут, и одежда полетела на пол.       Изящные бледные руки нежно исследовали смуглое тело, поглаживая мышцы, натренированные ежедневным конным спортом, искали всё новые и новые чувствительные точки. Низкий бархатный голос снова и снова звучал в тихих стонах, пока искусная ладонь не легла на уже стоявший член.       Масло обильно растеклось по животу, разнося по комнате аромат бергамота.       — Ах!       Впервые художник делал что-то настолько смелое, он впервые взял инициативу в собственные руки, и его будоражило чувство контроля над мужчиной под ним.       Он чуть приподнялся, а затем медленно сел на увеличившийся в размерах орган. Все внутри прострелило от чувства заполненности и возбуждения, когда член прошёлся по определенному месту внутри, по коже побежали мурашки, а с губ сорвался долгий стон. Замерев ненадолго, мужчина дал глухой боли утихнуть, а затем медленно двинулся, привыкая к ощущениям, снова и снова. Сначала медленно, смакуя удовольствие, растекающееся по животу и ногам, а затем всё быстрее и быстрее, уже двигаясь не просто челноком, а чуть привставая на бедрах.       Руки упёрлись в твёрдый пресс герцога, перенося вес и на них тоже, теперь они могли двигаться вместе. По комнате разнеслись шлепки тел друг о друга, стоны, скрип кровати и стук несчастной грядушки о стену.       Художник чувствовал, как сознание слабеет от вспышек удовольствия, внутри всё горело, словно пламя из камина волшебным образом оказалось внутри человеческого тела. Ему хотелось двигаться быстрее, но мышцы слабели от взрывающихся внутри эмоций.       Словно почувствовав, что любимому нужна помощь, герцог обхватил ладонью сочащийся соками член под воланами уже измазанной предсеменем блузы и стал надрачивать в такт движениям его хозяина. Это помогло. Мужчина чувствовал теперь себя меж двух огней, ощущая ласку и внутри и снаружи, он ускорился, удовольствие вспыхнуло, а силы взялись ниоткуда.       Они были почти на финише, оба, задыхаясь и дрожа, смотрели друг другу в глаза, будто опасаясь, что возлюбленный исчезнет, если отвезти взгляд.       «Это чувство сильнее, чем вдохновение, сильнее, чем любое удовольствие мира».       Чонгук проснулся внезапно. Сновидение тянуло обратно, не позволяя полностью овладеть телом. Ему казалось, что он задыхается от эмоций и чувств, словно прожитых им в прошлом.       — Эти сны… они не могут быть ТАКИМИ, — он отчаянно ударил о кровать кулаком.       Это выматывало и заставляло сердце заблуждаться в чувствах еще больше. Из-за них все становилось сложнее.       Даты свадьбы все же перенесли. Прошло больше двух недель, пока врачи сняли Чонгуку гипс и надели на руку специальную эластичную перчатку. Приготовления снова возобновились, и Тэхен, запертый на две недели в четырёх стенах, наконец-то снова приступил к подготовке.       Дожди, как и обещали синоптики, действительно пришли, периодически затапливая округу. Несколько дней солнце и вовсе не выглядывало из-за чёрных тяжёлых туч, поэтому настроение у всех было немного упадническое.       Чимин и Тэхен предприняли отчаянную попытку повеселиться и в середине недели решительно нагрянули в салон. Пак с удовольствием погрузился в мир массажей и спа, а Тэхен, после долгого обсуждения с мастером решился на покраску и стрижку. Волосы чуть убрали, так, чтобы они могли держать укладку, и осветлили почти до пшеничного оттенка.       — Вау! — Чимин восторженно подскочил к другу, запуская руки в мягкие кудряшки. — Выглядит потрясно! Ты словно солнышко.       — Я показал мастеру свой костюм на свадьбу и он сказал, что причёска идеально впишется.       — Нет, ну так не честно! У тебя и так будет самый стильный прикид, ты красивее всех на этой планете, так ещё и эта стрижка!       Тэхен накинул пальто и обернулся огромный шарф несколько раз на шее.       — Я ещё и глаза подведу.       — Я протестую! — Чимин заверещал на всю улицу.       Тэхен толкнул входную дверь, заливисто хохоча, как вдруг впечатался в кого-то. Вопли Чимина прекратились.       — Привет, — Тэхена почти обняли, спасая от падения.       Все раздражение Чонгука, накопившееся за последние дни, улетучилось в мгновение ока, едва он заглянул в глаза, чью радужку заливало холодное солнце. Морщинки от смеха ещё не успели покинуть волшебное лицо, а золотые кудряшки добавляли волшебного очарования. От Тэхена пахло свежим косметическим средством, которое подхватывал холодный ветер и кружил вокруг вместе со сладким ароматом осени.       — Ох… я спешу, котик. Пока Тэ, пока мистер Чон!       — Поставь меня ровно.       Чонгук освободил Тэхена от своих рук, придав телу вертикальное положение.       — Что ты тут делаешь?       — Что? Что я тут делаю? — В душе тут же поднялась волна раздражения, — Ты не ответил ни на один из моих звонков!       — А почему я должен был? — в глазах мужчины плясали чертята.       Тэхен выглядел невероятно сексуально со своим лисьим взглядом чуть тронутым естественным макияжем. Он не вырывался из хватки мужчины, несмотря на собственную просьбу его отпустить, лишь смотрел из-под лобья, закусив губу.       — Может, потому что…       Сердце Кима сделало кульбит, он злился, но все же едва ощутимо проваливался в лёгкую восторженную эйфорию. Ему не хотелось шевелиться.       — Что?       Они были в тупике, никто из них не мог объяснить другому собственное поведение, потому что причины были чересчур очевидны.       — Я звонил по действительно важному делу.       — М? Не понравились тарелки?       — Не язви! Мы можем… куда-то зайти и спокойно поговорить?       — В отель? — Тэхен хотел съязвить, но глаза Чонгука вдруг округлились, мимолетная паника на лице мгновенно улеглась, а на замену пришла усмешка.       — Я только «за», Тэ…       Ким отчаянно захотел проглотить собственный язык, чувствуя, как начинают алеть щеки.       — Я пошутил…       — Я понял.       — Пойдём в твою машину, она далеко?       — За углом, — Чонгук, наконец, отпустил плечи мужчины, с сожалением переставая чувствовать приятное тепло чужого тела.       — Помнишь, ты рассказывал о родителях Рене? — они уселись в удобный салон машины Чонгука.       Мужчина включил печку, озабоченно просматривая на отчаянно краснеющий нос Кима.       Утвердительный кивок.       — Кажется, я видел Камиль.       — Что? — Тэхен ошарашено уставился на Чона. — Здесь, в Сеуле?       — Я не совсем уверен, так как видел её всего раз на фото. Вчера у нас была встреча по парижскому контракту и переводчица со стороны партнёра сильно напомнила маму Рене. Я сомневался по началу, она ли это, ведь похожих людей очень много.       Кажется, Тэхен был чересчур ошарашен, чтобы адекватно отреагировать, он побледнел и сцепил руки в замок.       — Что… что это была за компания-партнер?       — «Пауль и партнерс», сегодня они улетают обратно во Францию, через несколько часов. Я сомневался, рассказывать тебе или нет…       — Ты сможешь отвезти меня в аэропорт сейчас? — голос Тэхена слегка дрожал, но был абсолютно без эмоционален.       — Могу.       Всю дорогу Чонгук озабоченно поглядывал на парня рядом, он выжимал максимальную скорость, разрешённую на этой трассе.       — Это возможно? Что это действительно мама Камиль?       — Я не знаю, — бархатный голос дрожал. — В этом мире, кажется, возможно все.       Им не повезло, свободное место на парковке они нашли довольно далеко от входа в аэропорт. Тэхен бежал перед мужчиной, суматошно разглядывая информационные табло.       — Вон тот выход! — Чон схватил мужчину за руку и сменил направление.       — Простите, но регистрация на рейс окончена, — сотрудник остановил их, показывая на горящую красным табличку.       Метнувшись к окну, Ким замер разглядывая посадочную полосу, но автобус уже отъехал, становясь, по мере удаления, все больше и больше похожим на игрушку.       — Извини…       — За что ты просишь прощения? За то, что я не брал трубку и играл в детский сад? — лицо Тэхена было разочарованным, а глаза подозрительно поблескивали.       Он пнул стоявшую рядом скамью и охнул от боли.       — Ты в порядке? — Чонгук подхватил чужую руку, взлетевшую в воздух.       Тэ кивнул.       — Может, это была и не она…       — А если она?       Ненадолго установилась тишина, они вышли из огромного здания.       — Почему ты не можешь её отпустить? Она бросила даже своего ребёнка…       — Что? — Тэ вынырнул из своих мыслей.       — Ну… — Чонгук остановился. — Она бросила своего ребёнка, но даже после этого ты страдаешь из-за неё и не можешь отпустить. Мне казалось это странным…       — Подожди, что? — Тэхен выглядел опешившим. — Ты думаешь, что я любил её?       — Да? Иначе, почему ты так рванул сейчас сюда, к тому же ты усыновил её ребёнка. Просто так такие вещи не делают, — Чонгук чувствовал себя сбитым с толку, наблюдая, как на красивом лице меняется палитра эмоций.       — Я же говорил тебе, она была женой моего лучшего друга! — кажется, он был готов рассмеяться сквозь слезы, собирающиеся в уголках глаз.       — Разве это мешает испытывать чувства? — в душе поднимались какое-то странное чувство облегчения.       — Не мешает, но Камиль никогда не была в моем вкусе. Она ответственная, спокойная, вдумчивая — не мой типаж. Мне скорее нравятся такие как ты.       — Я не ответственный, не спокойный и не вдумчивый? — Чонгук праведно возмутился, а затем вдруг понял, что именно Тэхен только что сказал.       — Вот именно, ты, похоже, и сам не знаешь, какой ты, — Тэхен закачал головой и опустил взгляд вниз, закусив губу. Уголки рта мягко опустились, — Я не могу рассказать тебе подробностей, но, поверь, Камиль не бросила Рене. У неё была причина, чтобы поступить так, а не иначе. Поэтому я за неё переживаю, а ещё, я безумно боюсь, что Рене все же придётся лишиться и матери тоже.       Воздух периодически сотрясали отзвуки огромных самолётов, то поднимающихся в воздух, то заходящих на посадку. Вся территория аэропорта была залита пронзительным солнечным светом, словно в кольцо захваченным высокими клубами серо-синих снизу и белоснежных сверху туч.       Наглые солнечные кролики путались в мягких кудряшках Тэхена, пока тот прятался в высокий ворот серо-голубой дутой куртки.       Только при взгляде на его отчаянные попытки согреться, Чонгук понял, что и сам нещадно замёрз под пронзительным холодным ветром. Кожанка грела мало, как и тонкая водолазка.       — Замёрз? — Тэхен улыбнулся и протянул руку, мягко прислонившись ладошкой к алому носу.       Их взгляды пересеклись, и Тэхен понял, что сделал ошибку.       Парковка была безлюдной, и никто не увидел, как высокий брюнет притянул к себе мужчину, охнувшего от неожиданности. Их губы соприкоснулись одновременно с резким ударом грома, прозвучавшим в небольшом отдалении. Куртка Тэхена распахнулась, пуская сильные руки к талии, его почти вжали в чужое тело.       — Я так скучал, — Чонгук целовал напористо, но коротко и часто.       В данный момент почти все из его дурной головушки испарилось, оставив только запах, кажущийся неестественно родным и мягкие губы.       — Чонгук, хватит, — Тэхен пытался не отвечать, но тело его не слушалось. — Отпусти…       Его слова подхватил ветер и явно не донёс до получателя. Да что он с ним творит?!       — Твою мать, Чонгук! Прекрати! — сильный удар в корпус заставил мужчину согнуться.       — Ох…       — Я же сказал тебе прекратить, — Тэхен испуганно присел. — Прости, слишком сильно?       — Хах… — Чонгук улыбался, глядя исподлобья. — А ты оказывается с коготками…       — Идиот! — Тэхен выпрямился и зашагал прочь, намереваясь поймать такси и поехать, наконец-то, домой.       — Эй, прости! Прости! — Чонгук поймал мужчину за руку и потащил к машине. — Я больше не буду ничего вытворять, садись.       В машине было теплее, а горячий воздух из печки отлично согревал озябшие конечности.       — Можем заехать в кафе…       — Отвези меня домой, — Тэхен не смотрел на водителя, вперив взгляд в проносящиеся за окном поля.       — Почему?       — Что почему?       — Почему ты меня избегал эти две недели? Только не говори: потому что свадьбу перенесли, и дел не было.       — А ты почему?       — М?       — Почему ты меня поцеловал? Почему ты делаешь все это? — Тэхен говорил спокойно, но чувствовал, как внутри закипает обида. — Через несколько дней я стану твоим шурином, зачем ты все это делаешь? Первый раз был пьяной выходкой, второй — пускай спонтанным проявлением симпатии. Но ты же — взрослый человек и должен понимать, что нужно остановиться. Всё это чересчур.       Чонгук молчал, его разрывало желание объясниться, но что он мог сказать? Часть правды пока была под секретом для всех, кроме него, а во второй части он и сам ещё слабо разобрался.       — Ты мне нравишься.       Брови Тэхена едва не покинули лоб от удивления.       — Ты в своём уме? У тебя свадьба скоро, Чонгук. Свадьба, понимаешь?! Это же не шуточки какие-то!       — Да, я в курсе.       — И?       — А я тебе?       — Чонгук, не заставляй меня разочаровываться в тебе. Ты не похож на мудака, но сейчас очень сильно его напоминаешь.       — Ты же изначально знал, Тэ, знал, зачем я женюсь на Да Ми. Это брак по чистому расчёту, я получаю акции и спонсорство, Да Ми и её отец репутацию в кругу компаний партнёров. Мы не обязаны быть мужем и женой по-настоящему.       — Ты всё-таки мудак, — Тэхен снова отвернулся к окну. Он был так сильно рассержен, что хотел тут же остановить машину и выйти, вот только чётко понимал, что       Чонгук этого не сделает.       — Окей, если ты так хочешь, я — мудак. Но это не исключает твоих чувств ко мне.       — Моих чувств?! — Тэ захлебнулся от возмущения.       Машина сбросила скорость и остановилась у обочины.       — Прекрасно! Я и сам хотел попросить! Открой дверь!       Чонгук мотнул головой. Он снял куртку, отбросив её на заднее сидение, его изнутри словно пожирали муравьи. Он одним движением пересел на сидение Тэ. Коленями уперевшись в сидушку, он сжал бёдрами чужие ноги, а затем нажал на пульт опуская спинку.       — Чонгук! — на миг Тэхен действительно почувствовал испуг.       — Успокойся, я не сделаю тебе ничего такого, что может причинить боль, — голос был на пару октав ниже.       Чон почти лёг на мужчину под собой и снова поцеловал, на этот раз в шею, сразу оставляя отметку. Тэхен глухо простонал, все ещё упираясь в широкую грудь ладонями. Вдруг, Чон мягко перехватил его руки за запястья и завёл наверх. Он стащил с него необъятную куртку, а затем, обвязав запястья его же грязно-голубым шарфом, закинул их за подголовник.       — Разве я много прошу? Просто не шевелись совсем немного, я не сделаю тебе больно… — шёпот в самые губы обезоруживал.       Чонгук смотрел в блестящие от испуга и смятения глаза и чувствовал, как заводится ещё сильнее. Все внутри переворачивалось и бурлило, а сердце вдруг забилось спокойнее, когда Тэхен расслабился и прикрыл глаза.       «Что ты делаешь?» — в голове набатом звучал собственный панический голос.       «Отъебись» — ответил сам себе мужчина. Точка кипения наступила, в данный момент, когда тёплое сильное тело прижимало его к сидению, а такие сладкие губы вылизывали шею. Ему вдруг стало абсолютно плевать на мораль с самой высокой колокольни.       Он так давно ни с кем не трахался, его так долго и сильно грузили проблемы и переживания, что сейчас он был морально не в состоянии снова закатывать истерику. Особенно, учитывая, как сильно его заводил конкретно этот мужчина.       «Он такой милый, что-то пытается ему ещё и доказать».       Чонгук не понимал такой быстрой перемены настроения, но увидев пристальный взгляд из-под опущенных ресниц едва не кончил. Тэхен выглядел невероятно сексуально в Такой позе и с Таким выражением лица, что его хотелось взять прямо сейчас и здесь. Однако, не стоило забывать, о том, что перед ним был далеко не глупый мальчик.       Кожа под рубашкой, была горячей и гладкой. Хорошо, что вещица была на пуговицах, ибо снимать всю одежду Чон бы не выдержал. Он целовал шею и ключицы снова и снова, пока его руки оглаживали подтянутый торс, бедра и пах, под плотной джинсой.       От Тэхена Чона вело, иногда мужчина под ним слегка постанывал, когда рука натыкалась на одно из его чувствительных мест.       Поцелуй переместился на грудь, оставляя за собой чуть влажную дорожку от языка. Тёмные горошины сосков быстро заалели, а дыхание Кима сбилось, он заёрзал, пока не почувствовал, как на пах легла ладонь, чуть массируя его полувставший член через ткань.       Чонгук оторвался от его груди и снова подтянулся наверх, рассматривая чужое лицо, с покрасневшими от возбуждения щеками. Мягкие губы были чуть приоткрыты, а грудь ходила ходуном. Мужчина снова впился поцелуем в желанный рот, выбивая низкий стон из Тэхена, податливо принявшего чужой напор.       Они целовались так долго, что время смазалось из восприятия, оставив только их в маленьком замкнутом пространстве.       — И ты хочешь сказать, что ничего ко мне не чувствуешь? — Чонгук вдруг прекратил экзекуцию, пытаясь отдышаться.       — И что теперь? — длинные ресницы дрогнули. — Переспим, и ты успокоишься?       Наступила гнетущая тишина.       — Я не хочу просто с тобой переспать.       — А что ты хочешь?       Вдруг в запотевшее стекло кто-то постучал. Оба человека внутри вздрогнули.       Чонгук перебрался на свое сидение и, подождав, пока Тэхен застегнет все пуговицы на рубашке, опустил стекло.       — Патрульно-постовая служба. У Вас все хорошо? Ваш автомобиль довольно долго стоит на аварийке.       — Да, все хорошо. Извините, у нас был небольшой конфликт, ехать в таком состоянии было опасно.       — Сейчас все хорошо?       — Да, офицер.       — Тогда, хорошей дороги, — полицейский подозрительно разглядывал их взъерошенный вид, но более ничего не добавив, ушёл к своей машине, оставленной чуть позади.       — Отвези меня домой, Чонгук.       Чон разочарованно зажмурился, как вдруг почувствовал, как его нежно целуют.       Тэхен отстранился почти сразу и глухо повторил:       — Отвези меня домой, пожалуйста.       Всю дорогу они молчали, пока машина не остановилась у особняка четы Ким. Тэхен немного посидел внутри, не зная, что можно сказать на прощание, а затем вздохнул и молча вышел из машины. Внутри его раздирали чувства и эмоции, в голове был бардак — чтобы давать или отбирать чужую надежду, нужно для начала определиться самому.       — Тэхен, — голос был чуть надтреснут, мужчина обернулся, дойдя уже почти до ворот.       Чонгук был непривычно напряжен, а на лице читалась какая-то уязвимая непонятная эмоция.       — Мой мальчишник в пятницу, ты же придешь?       — Приду.