Катализатор

      Нарушать традиции не в правилах Чжун Ли — так уж сложилось, — и поэтому он шел бок о бок с Тартальей на еженедельный ужин, который стал чем-то вроде привычки, выработавшейся со дня их знакомства, потому что разве не трапеза под бокал вина и легкий разговор лучший способ узнать человека? В итоге очередным вечером они неспешно шли по центральной улице Ли Юэ, и вроде бы ничего не изменилось с того момента, когда Тарталья пробудил Осиала, только Чжун Ли краем глаза наблюдал, как теперь косились на его спутника местные жители  — он и раньше привлекал внимание, как-никак, предвестник Фатуи, а теперь и вовсе местный злодей, чья слава приукрашена болтовнёй тех, кто даже не видел возрождение всеми забытого бога, но имел богатую фантазию и длинный язык. Тем временем Тарталья ничего не замечал или же делал вид, что не замечал — что ему до простых людей, — он, как и всегда, говорил: о семье, о Снежной, о Фатуи. На первые две темы он мог рассказывать много, но с едва заметной толикой грусти, сквозящей меж слов и шуток; о Фатуи — меньше и не так задорно; о Царице — никогда: что-то большее, кто-то драгоценный, кого не стоят пустые разговоры на улице, где их мог подслушать кто угодно.       Излюбленный ресторан — тоже неизменная точка каждой встречи — был почти пуст, не считая парочки людей. По одной из привычек Чжун Ли вкусный ужин никогда не должен обходиться без вина, и он коснулся губами чаши, прикрыв глаза на долгую минуту — умел наслаждаться вкусом, превращая распитие в целый ритуал, который Тарталья не смог оценить сполна, но всегда наблюдал с одной из своих лисьих улыбок, словно изучая.       — Ты не собираешься покидать Ли Юэ в ближайшее время? — Чжун Ли посмотрел ему в глаза, и тот ответил тем же. — Синьора сообщила, что ваш план сработал и больше присутствие предвестников Фатуи в Ли Юэ не требуется.       — Пока не было распоряжения, — Тарталья пожал плечами, словно показывая, что не имеет к этому никакого отношения, — да и не хотелось бы уезжать сейчас, когда я на пике своей славы.       Чжун Ли не смог сдержать улыбки — лгать Тарталья умел быстро, складно, красиво. Будто бы он готов поверить, что максимум его желаний — это прославиться шумихой, о которой через пару лет уже забудут, но вместо этого он сказал:       — Маловероятно, что местные жители скоро тебя забудут. Ты привлек достаточно много внимания, хотя никто не знает деталей, но достаточно того, что знают, кто оказался зачинщиком, а у людей принято дополнять истории на свое усмотрение.       — Может, в будущем еще больше прославлюсь, — вдохновленно улыбнулся Тарталья, словно уже предвидя свое будущее, а потом печально покачал головой, — жаль только вот памятник не поставят, а ведь было бы неплохо. Думаешь, как бы он выглядел?       — Красиво?       Тарталья закатился в приступе смеха — звонкого, громкого; сидящие рядом обернулись, но он не обратил на них внимание.       — А более детально?       — Понятия не имею, — честно ответил Чжун Ли, — над этим стоит хорошенько подумать.       — Пофантазируй! — мигом выпалил Тарталья и, положив локти на стол, скрестил пальцы, устроив на них подборок. Уперевшись взглядом в Чжун Ли, он всем видом показывал, что не отстанет, не услышав интересующих его подробностей.       Чжун Ли вновь глотнул вина, действительно попытался представить, как увековечили бы местные жители такую проблему как Тарталья (при условии что кто-то вообще бы захотел это делать, но пока таких желаний ни у кого не возникало и едва ли появятся в будущем). Скорее всего это было бы чудовище, с головы до ног залитое кровью, и возвышающийся за ним Осиал, или же, что более правдиво — падающий на них Нефритовый дворец, коронующий их могильной плитой. Но на его счастье, он не успел озвучить нерадужные варианты, так как в ресторан вошел Итэр, которого он кивком пригласил сесть к ним за стол, и тот привлек всеобщее внимание. Тарталья расцвел в лучшей из своих широчайших и дружелюбных улыбок.       — О, путешественник, какие дела тебя привели на наше свидание с Чжун Ли?       — Свидание? — Чжун Ли вопросительно поднял бровь. В общем-то давно стоило привыкнуть, к тому что Тарталья периодически выдавал странные мысли и идеи, к которым его приводили логические цепочки, неподвластные даже богу.       — А как это еще назвать? — Тарталья состроил не менее удивленное выражения лица, — мы встречаемся каждую неделю, едим, выпиваем, болтаем, потом романтично прогуливаемся по ночному городу и любуемся луной. Знаешь, на моей родине всему дается простое название, и вот такое поведение называется свиданием.       — Всегда думал, что это все дружеские встречи.       — И много ли у тебя друзей, с которыми ты ходишь на такие встречи?       — Была пара…       — Живых, — мигом поправил Тарталья, и Чжун Ли задумался.       Если в начале разговора Итэр выглядел так, словно хотел что-то спросить, то сейчас он смутился и явно больше всего желал покинуть их.       — Хотел поужинать перед тем как выполнить поручение от гильдии, — выдал он, — ничего сложного, просто шайка хиличурлов засела в болотах около Вайшу. Но я, пожалуй, пойду к ним, уже достаточно поздно.       На лице Тартальи застыла обида, будто бы его только что оскорбили до глубины души.       — Ты идешь сражаться, но не зовешь меня с собой?       — Там всего-то несколько хиличурлов…       — Разве вежливо отказываться от помощи друзей?       Итэр пристально посмотрел на Чжун Ли, и тот лишь кивнул, показывая, что этой великой силе дружелюбности, исходящей от своего спутника, он не может сопротивляться, поэтому вынужден молчать в знак согласия. Хотя маловероятно, что кого-то из знакомых Тартальи можно было бы назвать его другом: на тех, кто каким-то образом вошел в круг его общения, которым он уделял внимание, он смотрел с выжиданием и азартным интересом, будто бы спрашивал «что ты сделаешь сейчас, а сейчас что, ну что же? ».       — Тем более, — продолжил Тарталья, — у вас с же с господином Чжун Ли брачный договор. Поэтому мы должны пойти с тобой, чтобы защитить тебя от любой опасности.       Итэр подавился чаем.       — Контракт, — поправил Чжун Ли, — у нас с Итэром контракт, и совсем не брачный, и называть это договором в корне неверно…       — Ну хорошо, брачный контракт, — перебил его Тарталья, пренебрежительно отмахнувшись, словно делая одолжение, а Итэр закатил глаза.

***

      Для группы из пяти хиличурлов боевой силы в них троих явно было слишком много — Итэр бы действительно справился один. При виде них хиличурлы уже хотели побросать свои котлы, оружия, пожитки и сбежать, но стрела настигла одного из них, пробудив в оставшихся ненависть, которая заполнила их и так не очень большой мозг, и они кинулись в бой. Тарталья смотрел на рядом стоящего Чжун Ли с легким разочарованием — ему ведь было слишком любопытно, насколько силен прославленный Моракс, а Чжун ли не хотелось тратить силы попусту и всем своими видом показывал, что не собирался вмешиваться.        — Не хочешь размяться? — во взгляде Тартальи ни капли страха — не его ему бояться. Не его, не ему. Но он знал, что Чжун Ли силен, сильнее всех, кто встречался ему на пути, но не готов был сказать об этом вслух и маловероятно что когда-нибудь скажет, но Чжун Ли это было не нужно: сила это не то, чему он давал высший приоритет. В Тарталье не было зависти — ее у него никогда не было; в нем было лишь привычное желание сразиться, чтобы победить и стать сильней, а подобные шалости Чжун Ли в данный момент были не интересны.        — Сегодня откажусь.       Тарталья разочарованно хмыкнул.       Им хватило пяти минут, чтобы расправиться с хиличурлами, и единственная причина, почему это было так долго — болотистая почва под ногами и грязные брызги, окатившие их с ног до головы. Чжун Ли, стоявшего поодаль, эта учесть избежала, и он смотрел на них с сожалением.       — Мы и без тебя справились, — радостно заявил вернувшийся Тарталья, которого собственный вид ни капли не смущал, наоборот, он выглядел еще более воодушевлённым, в отличие от безостановочно пищащей Паймон, которая хоть и уклонялась, но получила пару шматков в голову. Достав отобранное у хиличурла яблоко, он вытер его о внутреннюю часть рубашки и с наслаждением надкусил.       — Было бы странно, если бы не справились с такой командой, — кивнул Чжун Ли, — только теперь тебе нужно переодеться.       И в этот момент Тарталья хлопнул его по спине испачканной рукой.       — Тебе тоже, — с лучезарной улыбкой проговорил он, — а то не дело отбиваться от коллектива.       Выдох. Чжун Ли в очередной раз сказал себе, что Тарталье очень идет придуманный им образ мальчишки, который делал вид, что не вырос и никогда не вырастет, и сохранил лицо. В конце концов, он слишком привык к подобным выходкам. Тарталья не выдал своего разочарования, хотя оно конечно же было, потому что те ситуации, когда его подначки не срабатывали как надо, всегда понижали его настроение на пару градусов. Итэр перевел взгляд с одного на другого и, быстро попрощавшись, телепортировался, хотя больше было похоже, что он просто-напросто сбежал, чтобы никто из них не успел увязаться за ним.        — Я никогда не был у тебя дома, — внезапно серьезно выдал Тартарья, стряхивая с плеча шматок грязи, но в итоге получилось только размазать ее по серой ткани и стало еще печальней,  — может, тебе стоит пригласить меня?       — Я никогда не был у тебя дома, — парировал Чжун Ли, — может, тебе стоит пригласить меня?       Тарталья хитро прищурился, улыбнулся так счастливо, словно только что выиграл свою лучшую битву.       — Не сосчитать тех раз, когда я звал тебя в Снежную, а ответа так и не услышал. А вот от тебя ни приглашения, ни намека.       Поймал! Чжун Ли хмыкнул — почему-то он уже и забыл, что Ли Юэ его спутнику не дом и, видимо, никогда не сможет им стать. Возможно, ему было даже жаль.       — Я не вправе отказать в помощи другу, когда тот ее просит, — согласился Чжун Ли кивком, и Тарталья самодовольно вскинул голову, будто бы другого ответа быть и не могло.       Когда они подошли к одному из домов на окраине Ли Юэ, на его лице отразилось некое разочарование, которое он даже не попытался скрыть.       — Я лишь обычный работник бюро ритуальных услуг, поэтому ожидать особой роскоши не стоит,  — ответил Чжун Ли на незаданный вопрос.       — Ты всего лишь тот, кто живет жизнью обычного работника бюро ритуальных услуг, — оживленно и громко затараторил Тарталья, продолжая идти, а как только увидел проходящую пожилую пару, повысил голос: — А ведь никто не знает, что под маской обычного работника с именем Чжун Ли скрывается всеми любимый и недавно почивший Мор......       На этот моменте Чжун Ли ловко обхватил его со спины, одной рукой закрыв рот, и, наклонившись, к уху, заговорил:       — Тише. Такую информацию не стоит кричать посреди улицы. Тем более уже достаточно поздно и не стоит мешать людям.       На несколько секунду Тарталья замер, словно его приморозили к земле, а потом рассмеялся в ладонь Чжун Ли, который тут же отпустил его, но удивился, что тот подпустил его так близко: по хорошему клинки уже должны были оказаться у его горла, по плохому — стрела бы уже пробила череп.       — Хотя тебе все равно никто не поверит, — задумчиво пробормотал Чжун Ли, — слава у тебя в этих краях сомнительная. Можешь продолжать, только тише.       Рассмеявшись, Тарталья приложил руку к груди и отвесил поклон невидимой толпе.       — Ты сегодня только и делаешь, что даришь мне комплименты, будто бы у меня день рождения. О чем я не знаю?       В этот раз рассмеялся уже Чжун Ли.       — Если тебе так нравится правда, то мне только в радость это говорить. Но давай остановимся на этом.       — О, — заинтересованно выдал Тарталья, высоко подняв бровь, — значит, в доме есть то, о чем я захочу спросить, а ты не захочешь говорить правду?       — Может быть, — Чжун Ли открыл дверь, пропуская вперед гостя, — хотя, не уверен, что такая вещь существует. Но возможно среди них всех может найтись то, о чем я забыл за тысячи лет.       — Понимаю, старость, — протянул Тарталья, — что же… посмотрим.       С воодушевленной улыбкой переступая порог, он скинул испачканные перчатки и схватил лежащий на полке камень, перебрасывая его из руки в руку. Дом работника похоронного бюро был ничем не примечательным, но сохранял в себе множество мелочей из прошлого — за долгие века жизни Чжун Ли пришлось сменить много жилищ и лиц, воспоминания о которых всегда теплились в душе, особенно когда он держал в руках чашу, из которой впервые попробовал вино, или же зеркало, подаренной дорогим другом. Порой ему нравилось часами ходить вдоль стен, рассматривая скопленные вещи и погружаясь в прошлое — хорошие и плохие моменты, которых было уже поровну.       — Что это? — Тарталья наклонил голову к плечу, глянул на Чжун Ли, словно его реакция была ему интересна куда больше того, что он держал в руке.       Ну началось. Чжун Ли с сожалением понял, что только что, сам того не понимая, дал Тарталье цель на ближайшую пару часов или даже дней, а зная его характер, просто так он не сдастся и теперь будет изучать его дом в поисках того самого. Услышав ответ, он двинулся вперед, выбирая следующий предмет, и так его хватило на тридцать минут. Судя по хмурому выражению лица, из тысячи вещей он не нашел ту, которая бы смогла его заинтересовать. Не то чтобы Чжун Ли не нравилось рассказывать судьбу каждого предмета, наоборот — нравилось освежать воспоминания, но он прекрасно знал, что Тарталья не найдет здесь того, что хотел.       — Тебе так быстро наскучили мои рассказы? Впрочем, в этом нет ничего странного. О прошлом я могу рассказывать достаточно долго, вот только у меня не выходит заинтересовать слушателя…       — Да, я понимаю, вечная жизнь архонта и тому подобное.       — Даже за одну человеческую жизнь можно собрать тысячи важных воспоминаний, для которых любой дом будет мал.       Тарталья покачал головой, что значило и да и нет. Вытащив из кармана одну монету моры, он положил её на свободное место на полке.       — От меня же тут тоже должно что-то остаться, — хмыкнул он, — ну прости, больше ничего интересного у меня нет. Отложи на черный день.       Чжун Ли принял подарок кивком, не став уточнять, что такое черный день, решив, что на сегодня с него хватит странностей из Снежной.       — Благодарю, любая вещь, подаренная от чистого сердца, найдет свое место в этом доме. А, ванная в той стороне, — он указал ладонью направо и ушел на кухню выискивать вино. Налив себе бокал, он задумался, стоило ли оставлять гостя одного. Не сказать, что гостей у него бывало много, точнее только один и незваный — Ху Тао, которая периодически заглядывала, когда он забывал прийти в бюро, и уточняла, жив ли он; когда оказывалось, что да, она грустно уходила, не забыв отчитать его за прогул. Немного подумав, он наполнил второй бокал и отправился в сторону ванной, застав тот момент, когда гость снимал с себя испачканную рубашку. Тарталья по всем мировым параметрам был красив — юная сила человеческого сильного, выдрессированного тренировками тела. В общем, ничего нового Чжун Ли не увидел, разве что задержал взгляд на спине, украшенной парой боевых шрамов. Увидев его на пороге, Тарталья мигом выпрямился и, обернувшись, со смешком оглядел Чжун Ли.       — Подглядывать втихую не в стиле архонтов, да?       — Я вовсе не хотел подглядывать.       — Ну да, ты не подглядываешь, ты просто зашел и смотришь.       Чжун Ли хмыкнул.       — Так только кажется со стороны.       — А на самом деле?       — Я всего лишь принес тебе бокал.       — Одно другому не мешает, — отмахнулся Тарталья, — кстати, если ты остаешься, то закрой дверь.       Чжун Ли рефлекторно согласился: с Тартальей не было неловкости в долгом нахождении рядом, поэтому что час, что день пролетали быстро; по сравнению с теми глобальными тайнами, которые были при знакомстве, остальное сплошные мелочи.       — Хочешь присоединиться? — Тарталья продолжил раздеваться, не выказывая и толики смущения, а Чжун Ли покачал головой и сел на край ванной.       — Не уверен, что она рассчитана на двоих.       — Но она слишком большая для одного, — парировал Тарталья, моментально состроив грустное выражение, — тем более тебе все равно тоже нужно смыть с себя пыль после нашего путешествия.       — Мне — не нужно. Я ведь не бежал почти полмили по болоту, чтобы добить испугавшегося хиличурла, — легко парировал Чжун Ли. Протянутый бокал Тарталья выпил залпом, и он тяжело вздохнул — опять, —  если пить так быстро, то не раскрывается вкус напитка, только легкое послевкусие, но это лишь одна сотая настоящего вкуса.       — Я очень хотел яблоко! — возмутился Тарталья, шутливо фыркая. — И вообще я привык к более крепкому алкоголю. Когда будешь в Снежной — угощу. Поверь, это не та разведённая гадость, которую доставляют в Ли Юэ. О, нужно будет посоревноваться, кто сможет выпить больше. Хотелось бы увидеть, как великий Моракс свалится без сил! Ха-ха.       Ох уж его неизменная привычка все превращать в соревнования. Впрочем, возможно, так веселей.       — Мне доводилось пить алкоголь из Снежной, но компания у меня явно была не такая, поэтому я ограничился одним бокалом. Тогда зачем же пить, если ты не наслаждаешься вкусом?       Он никогда не видел Тарталью даже слегка опьяненным, хотя пили они достаточно много, и поэтому Чжун Ли уже знал, что в этом споре он будет достойным противником.       — Как я смогу стать сильнейшим, если я могу слечь от одной чашки? — рассмеялся Тарталья, подмигивая, — в жизни нужно все попробовать, да и когда-то меня переведут из Ли Юэ, и тогда долго мне не испить подобного вина.        Они не спешили — некуда, незачем, Тарталья спрашивал, слушал и, пока Чжун Ли рассказывал, он развлекал себя тем, что водил по глади воды пальцем, за которым цепочкой потянулись капли. В какой-то момент он поднялся, переступил через край ванны и, завязав полотенце на бедрах, тряхнул головой так бодро, что с волос полетели брызги. Чжун Ли стер с лица воду.       — Так вот, вернемся к главному, — внезапно заговорил Тарталья, не обратив на это внимания, — я знаю, почему ты можешь рассказать обо всем в доме, не соврав. Просто среди хлама, прости, реликвий, экспонатов или что это еще, нет того, о чем ты соврешь, потому что они не о тебе, а о других людях.       — Но воспоминания и вложенные в них эмоции мои и ничьи больше, — моментально запротестовал Чжун Ли и в следующую секунду отпрянул под напором Тартальи, который склонился к самому лицу, но тут же выпрямился, взглянув ему в глаза. — Тем более о себе я скрывал лишь пару фактов, и ты знаешь, по каким причинам. — Пару? — Тарталья прищурился, будто бы что-то в нем высматривая. Несмотря на веселый тон, словно он дразнился, его глаза так и оставались синей гладью спокойных вод. — Ну ничего себе факт, скрыть под личиной работника похоронного бюро личность Властелина камня! Ну раз так, то как тогда выглядит настоящий Моракс?        — Ты видел копию моего тела, она приближена к оригиналу, за исключением пары деталей. Тарталья недовольно цокнул, звук казался слишком громким, потому что он слишком близко. Чжун Ли рефлекторно провел кончикам пальцев по своей ноге, пытаясь унять желание дотронуться — нелепое и спонтанное; ему бы тоже хотелось увидеть или же до конца понять, как выглядит настоящий Тарталья — мальчик, поцелованный бездной и солнцем.        — В том теле я покопался достаточно, — на грани шепота выдохнул Тарталья, — много чего интересного нашел.       Почему-то по телу пробежали мурашки. Чжун Ли рефлекторно облизал пересохшие губы — что-то в этой фразе его заинтриговало, но что именно — он так и не смог сейчас понять. В голове впервые за долгое время было почти пусто. Он смотрел на Тарталью, и казалось, что тот занял все его мысли одним собой. Может быть, потому что был слишком близко. Как же редко они оказывались так близко, и только сейчас Чжун Ли задавался вопросом почему.        — Разве этого недостаточно, чтобы утолить твой интерес?       — Умеешь ведь ты уходить от темы, — Тарталья покачал головой, хмыкнул и одним резким движением прижал своей рукой ладонь Чжун Ли к ноге, словно заставляя его замереть, — может нам с тобой, тоже заключить контракт?        Почему-то рядом с ним желание столь сильное, что кружило голову пуще самого крепкого вина в разгар солнечного дня; потому что рядом с ним нельзя остаться наблюдателем, тем, кем привык быть Чжун Ли.       — Брачный? — со смешком ответил он, в этот раз уже сам заглядывая в глаза и надеясь увидеть там реакцию, но, к его удивлению, Тарталья почти впервые за время из знакомства остался серьезен. К сожалению.       — Если он заставит тебя отвечать на все вопросы, то можно и его.       — Если только вопрос не будет затрагивать темы, запрещенные для разглашения условиями других контрактов.       — А сколько у тебя действующих контрактов?       — Тысячи, — с легкостью ответил Чжун Ли, — если нужно точное число, дай мне несколько минут.       — О нет, боюсь, жизни простого смертного не хватит, чтобы пережить твои несколько минут раздумий,  — Тарталья закатил глаза, вновь став тем веселым юношей, не способным оставить без комментариев любое слово, — а  где спальня?       — Гостевая прямо и налево.       — А твоя?       — Прямо и направо.       Выпрямившись, Тарталья со всей своей привычной расслабленной грацией протянул руку. Взявшись за ладонь, Чжун Ли не успел встать, как его рывком подняли с места.        — Вы же хороший хозяин, поэтому сопроводите гостя, господин Моракс? — проговорил Тарталья на ухо, второй рукой погладив Чжун Ли по спине, словно подталкивая. Наглость, но позволительная, та, которая нравилась Чжун Ли — напористая, живая, подначивающая на ответ. С момента, когда Тарталья узнал его настоящее имя, как только он ни извращался, произнося его, каждый раз тестируя новые варианты. В этот раз нежным шепотом, от которого у Чжун Ли на какую-то секунду перехватило дыхание — ну вот как он это делал? Загадка.        — Я буду хорошим хозяином, — согласился Чжун Ли, с гордостью прошествовав вперед.        В спальне тоже не было ничего примечательного, но Тарталья в этот раз ничего и не искал. Максимум его интереса вызывала кровать, на которую он мигом уложил Чжун Ли, ловко принявшись расстегивать пояс на брюках. Вот теперь можно до него дотронуться — единственное, о чем подумал Чжун Ли, но так и не двинулся. Можно, нужно, необходимо.        — Ну наконец-то сценарий наших свиданий изменился, — прошептал Тарталья, — а то знаешь, я думал, что состарюсь быстрей, чем тут окажусь.        — В моем доме? Всегда мог просто сказать об этом, и я …        — В твоей постели!       Игривый блеск в его глазах — чарующее зрелище, наравне в лучшим закатом в гавани Ли Юэ. С каким-то чудовищным усилием воли Чжун Ли протянул руку и, положив ладонь ему на затылок, едва сдержался, чтобы не сжать волосы в кулак, и лишь надавил, заставляя Тарталью наклониться к его лицу для поцелуя, который был как глоток прославленного напитка из Снежной — обжигающе горячим, сковывающим дыхание, кружащим голову, пугающим своим терпким дурманом и желанием, чтобы он не заканчивался. Может быть, все было потому, что он ждал его, казалось, небывало — и незачем — долго. Тем временем Тарталья уже справлялся с его галстуком и, ловко сняв, выкинул куда-то с кровати, принялся за рубашку.        Вот сейчас, именно сейчас Чжун Ли думал только о том, что больше всего хотел бы такой банальной вещи как — кульминации их отношений, — секс. Этим телом, с этим человеком. Но зная как, Тарталья любил откладывать все банальности на крайний случай, такого расклада можно было не ждать.        Тарталья прихватил нижнюю губу, и Чжун Ли не сдержал громкого выдоха, а по телу покатилась теплая волна, приносящая туман в голову. Ладонь скользнула вниз по его животу, и горячее касание кончиков пальцев, словно весь жар сконцентрировался только в них, и пылающие огнем следы от них, едва не заставили его закричать, но он вовремя сомкнул губы, по которым Тарталья игриво провел языком. Головокружащая близость на той запредельной грани, где не отличить свое дыхание от чужого, но все еще недостаточной, чтобы утолить ненасытное желание: стать ближе.       В этой упоительной ласке поцелуев и прикосновений Тартальи, которые были так до извращения нежны, а значит были лишь подначкой, что-то вроде «о, я могу вот так, а еще так» и это могло длиться до бесконечности — ведь способов восхвалить себя он знал чудовищно много, — Чжун Ли спустился поцелуями по щеке и прикусил тонкую кожу на шее, ощущая биение чужой жизни, преисполненной сумасшествием, пьянящей желанием быть втянутой в неё с головой, а Тарталья прижался к нему грудью — кожа к коже, жар к холоду. Предвестник Фатуи — Предвестник сокрушительной бури, долгого шторма, беды, шествующей за ним по пятам; он— катализатор трагедий, солнечный всплеск на мирной жизни. Развеселая аура чудаковатого мальчишки давно исчезла, вместо нее опять тот, чей взгляд невозможно прочитать; тот, чей образ хотелось разгадать больше всего. Чжун Ли коснулся его губ — если бы только Тарталья попросил его съесть, сейчас он бы согласился моментально, чтобы оказаться с ним достаточно близко.