Поиграй со мною, Поиграй со мною, Поиграй со мною. Поиграй Со Мной. Пои…
Хлористо-белая кукла умолкла, разлетаясь лохматой копной искусственных волос об стену. Оглушающий звук изрезал комнаты и уши соседей, так летает чья-то душа. Мальчик Николя сегодня грустный, мальчик Николя сегодня не красил углём потолок и не надевал белый костюм снежинки. Мальчик Николя играл с куклой Машей, Лизой, Аделиной, Серафимой—не важно, она одна и та же. Но каждый раз разная, другая. И мальчик Николя сегодня тоже другой, не такой как вчера. Например, вчера мальчик Николя свернул голубю шею (или это была синица?) и долго рассматривал, пытался думать, как эта птица рождалась и для чего она сегодня влетела в окно его комнаты. Зря ты это, зря. Зря ты, птичка, пела мне про Францию. Зря ты, женщина с красными губами, плакала, кричала из экрана и будто кричала где-то ещё. Может она кричала внутри? А где это — «внутри»? Внутри паркета? Внутри спермы или внутри черноты собственной души? А внутри — это что? У мальчика Николя внутри много чего. Например, пайетки от розовой блузки или же блеск голубого газа, окровавленное стекло и чëрствые сушки, жёлтые тряпки психбольницы, синтетический ковёр и кресло, которые есть на каждом пустыре его Родины. «Родина» — это тоже где-то в неизвестности, если так можно, то везде: в каждом шорохе, в каждой травинке и пункте остановки. Из неё не выбраться, она внутри. Завтра мальчик Николя пойдёт выбивать ковёр на балкон, но он боится ходить на балкон: там чёрные птицы, дерьмо, холодно и можно упасть в дырки между перилами. Но Виталий всё равно скажет ему идти на балкон, ведь мальчик Николя должен выживать среди людей, дерьма и красной помады. Кто такой Виталий? Да чёрт его знает. Мальчик Николя ест бешбармак в кругу лучших друзей и запивает его токайским вином, над головой висит распятие и веточка вербы. Неугомонный треск тарелок и плеск вина не даёт думать, вокруг говорят мужские голоса, но мальчик Николя не понимает их, он не понимает. Какой славный ужин, как много гостей. Они хотят, чтобы мальчик Николя сыграл на губной гармошке. Помилуйте, где же её взять? Ан нет, ведь она прямо в руках.Вот какой красивый парень, прямо как с картин.
Он сошёл с картины в яму и отрáвился нагим.
Данила прекрасен.
Кто такой Данила? Данила это лучший друг, Данила вдаривает ложкой по кастрюле и поёт «Плач Ярославны». Данила, когда ты уже уйдёшь?Хозяин, я только пришёл.
«Тятенька, дайте поплясать на балконе», — послышался жалостливый всхлип некого постороннего лица с густой щёткой на лице в старообрядческом балахоне.Волга волга я надолго
Волга, Волга. Эх, Волга. Волга — это там, где бурлаки писали «Первый независимый хип-хоп ру.» А вот мальчик Николя решил написать собственный «хип-хоп ру», только не «хип-хоп», и не то чтобы «ру». Ведь та голая женщина с красными губами кричала что-то довольно убедительное и французское. Чёрт бы её побрал за такое, но поберëт и ещё не раз. А мальчик Николя идёт на балкон и снимает брюки, чтобы легче спалось, чтобы хорошо дышалось и хемосинтезировалось из половой тряпки под головой. Так, говорят, думается лучше, особенно лысым. «В здоровом теле — здоровый дух». И гости начинают собираться на балконе, чтобы посоревноваться в подтягивании. Первым идëт тот красивый тип с картины. Он хватается руками за бельевую верёвку и подобно амазонке спускается ногами за перила. Чирк! И нет. Побег из Шоушенка! хотя нет — Шоумена. Данила показал невероятный фокус с исчезновением, достойно слеветировав в газовое облако. Стопроцентный славянин последовал тому же примеру, предварительно опрокинув с подоконника в рваную штору лампаду. Мальчик Николя остался совсем один и стал всматриваться вниз, там было густо и снежно, очень холодно и темно по-грачиному. Из ниоткуда появляется человек, больше похожий на чучело медведя из краеведческого музея в багрово-яростном освещении. Он берёт в руки штангу и также залазит на перила. Один раз подняв железное оборудование, его руки опускаются вниз, затянув его в такую же снежно-пепельную гущу. Ещё один странный тип в чёрном, словно на похоронах, наигрывает пару нот гачимикса на панк-андеграуд-русско-нацисто-игило-педерастскую группу из пасти синтезатора, который не имеет клавиш и, поднимаемый воздушными силами под полами фрака, увиливает от глаз мальчика Николя, эффектно припорошив глаза зелёными конфетти и хлопьями дыма. Голос Виталия прорывает стенку гробовой тишины последних нот гачимикса. Скоро за мальчиком Николя придёт этот грубый зверь и свяжет по рукам и ногам. Белый вонючий хлопок будет драть нос и гортань, но это тоже часть внутренности мальчика Николя. Юродивый ты наш, здесь никого нет. Здесь никого не было.Я так в пятом классе развлекался, марш в палату.