Подарок Феникса

Сириус и Гермиона аппарировали в Хогсмид и чуть не сбили какого-то волшебника, проходящего мимо. Оба громко засмеялись, обхватили друг друга за талию и пошагали вперёд. — Умница! — Феликс, — прорычал недовольно Эван Розье младшему брату. — Слизеринцы, — протянул Сириус, доставая сигарету и закуривая, Феликс же наоборот докуривал. — Я думал, вас допрашивают. Читал утренний «Пророк». Десять человек село в Азкабан, самое интересное, обладатели этих десяти фамилий учатся сейчас на Слизерине, но поскольку вас двое, то одиннадцать студентов будут допрашиваться. — Нас уже отпустили, — спокойно ответил Эван. — Отца — нет. — Не отрицаете? — Ты же на стороне Росс? — Эван понимал, что Гермиона не скрывает от друзей обучение у Тёмного Лорда. — Быстро вас отпустили что-то, — подумав, ответил Блэк. — Веритасерум раскручивает языки. Наш отец учился с Лордом, конечно, нас подвергли воздействию сыворотки правды, в отличие от остальных. Вот только незадача, мы не хотели принимать метку этим летом. Нас заставили, — ответил Эван. — Теперь назад дороги нет. Не понимаю, какого хрена ты, Росс, решила стать Пожирателем. — Я не Пожиратель, и… — гриффиндорцы переглянулись, и Гермиона прошептала Блэку, — эти двое не сидели в Азкабане в моём времени, — Сириус согласно кивнул, говоря, чтобы говорила правду. — И я почти убила Волдеморта! Братья Розье переглянулись, не веря гриффиндорцам. — Он сам не знает об этом, — ответил Блэк, уничтожая окурок. — Тогда вы должны знать, что он собирается какую-то змею искать. Мы вчера разговор отца подслушали, — заявил Эван. — Нагайна! Сука! Тварь! Нам надо выпить! — заявила гриффиндорка. — «Кабанья голова» открыта! — произнёс Феликс, направляясь в бар. Когда все четверо нашли уютный столик ближе к бару, где сидел Аберфорт, то слизеринцам стало неуютно. — Аберфорт, принесите огневиски и колбасы на закуску с хлебом, — попросила Гермиона. — Не бойтесь, Аберфорт состоит в нашей шайке, — засмеялась девушка. — То есть ты готова гарантировать, что Тёмный Лорд падёт, и нас не посадят? — удивился Эван, а Дамблдор-младший ухмыльнулся, ведь всё ещё стоял рядом. — Аберфорт, можешь послать Директору Патронус, что братья Розье не желали метки, их заставил её принять отец, и они рассказали, что Тёмный Лорд собрался искать Маледиктуса? — Сукаааа, — в унисон протянули братья Розье. — Мы думали — обычная змея, — прошептал Эван. — Наивные, — протянул Сириус. — Но, благодаря вам, мы знаем о ней. Мы снова на шаг впереди. — Я вас услышал. Решение брата передам, если пришлёт ответ, — Дамблдор ушёл за выпивкой, а студенты улыбнулись. — Как ты смогла найти способ его уничтожить? — не понимал Эван. — Слишком мало времени прошло, чтобы прощупать его слабые места. — Мы с Асторией видели его в Австралии. Наши родители и мы начали искать слабые места Волдеморта с тех пор, как мне исполнилось двенадцать. — Ясно, — ответил Эван. — Не поймите нас неправильно, мы боимся. Когда Тёмному Лорду надоел отец Лестрейнджей, а он с ним учился, между прочим, то, чтобы развязать его сыновьям и Беллатрисе руки, пригласил на какой-то утёс к морю, и тот не вернулся. — Пещера, — прошептала Гермиона, складывая воедино пазл. — Что вы ещё знаете? — Что отец Гектора Эйвери всех сдал, — ответил Феликс. — Вместе с нами отпустили ещё Нотта и Яксли. Не знаем, как они вышли чистыми, но факт на лицо. Теперь Тёмный Лорд жаждет убить Эйвери-старшего, но сказал отцу, — это всё мы услышали по приезде, — что хочет прогуляться с Эйвери к морю. — Теперь ясно всё. Он хочет усовершенствовать защиту пещеры и медальона. — Но, Гермиона, ты уничтожила пещеру и медальон. А он знает, что ты в курсе этого секрета, ты труп! — Нет, если попросить Дамблдора сделать всё, чтобы Эйвери не выпускали до тех пор, пока у нас не окажется чаша. — И кто нам поможет? У кого есть связи? — язвил Сириус. — У Люциуса. — И он с вами? — оживился Эван. — Хух, теперь мне не кажется, что я перебираюсь на сторону слабых. — Я к Аберфорту, напишу подробное письмо Директору. Если тот успеет переговорить с Люциусом до завтра, у нас снова все козыри на руках. Я сейчас. Девушка побежала к Дамблдору-младшему, а Эван сразу недовольно покосился на брата. — Не рассказывай. — Ещё чего! — фыркнул Феликс, закуривая. — Она должна знать. — Знать что? — не понимал Блэк, тоже закуривая. — Вернётся, и я расскажу. — Феликс, это её убьёт. — Она всё равно узнает. Так пусть лучше сейчас! — не унимался младший брат. Аберфорт подошёл с выпивкой и закуской. Он не доверял слизеринцам, но, видимо, у Гермионы есть свои выводы, ведь он помнил, что девочка из будущего. Ведьма вернулась, когда Аберфорт стал обслуживать другой столик. — Готово! Я написала о змее, о вас в целом, Розье, о пещере, Эйвери. Пусть работают. Думаю, для вашего же блага вам надо вступить в Орден Феникса. Тогда, когда начнутся разборки после битвы, лучше выставить вас как шпионов и рассказать правду, что вас заставил принять метку отец, а вы поняли, что это плохо, и пришли за помощью к Дамблдору. Поверьте, легенда Люциуса схожа. Только он типа изначально был на стороне Ордена и принял метку по настоянию Директора. — Хорошо устроился, зараза, — засмеялся Эван. — Снейп трахнул Синистру! — как на духу заявил Феликс, и Гермиона замерла. Девушка услышала самые страшные слова, которые могла бы придумать в отношениях. И это её он обвинял в измене? — Когда? — шёпотом спросила девушка, выпивая залпом рюмку, которую ей наполнил Блэк. — В ту ночь, когда вы поскандалили. Мы с Эваном проводили двух пуффендуек к гостиной, ты понимаешь, после чего, — Блэк ухмыльнулся, но перебивать Феликса не стал. — Спускаясь в подземелье, услышали стоны. Там есть одна ниша, если не знаешь о ней, никогда не найдёшь, а рядом всего один факел, который едва освещает её, но мы отчётливо видели, как Синистра стояла раком, а он её долбил. Затем она прокричала: «Да, Северус!». Мы быстро ушли оттуда. Повстречали в гостиной Асторию, Барти и Регулуса. Те спросили, не видели ли мы Северуса, и Эван соврал, что нет, быстро утаскивая меня прочь. Феликс смотрел за реакцией Гермионы, на чьём лице не отражалось ничего, кроме отстранения. Девушка выпила ещё рюмку и недовольно прорычала: — Чего же ты так долго молчал? — Эван просил не говорить, мол, вы сами разберётесь. Я видел, что ты злишься на него, думал, ты узнала об измене, а за несколько дней до каникул понял, что ты сердишься из-за того, что Снейп тебе не поверил и чуть не убил Поттера. Я держался восемь дней, сегодня сама судьба сказала, что ты должна всё узнать. — Теперь понятно, что он подразумевал под: «Я недостоин просить у Гермионы прощения!» Ползучий гад! Так, хватит с меня информации на сегодня. Я спать, а вы как хотите! Гриффиндорка подорвалась с места и направилась на выход. Сириус понимал, что девушку нужно как-то утешить, но он умел только хорошо трахаться, поэтому остался пить в неплохой компании.

***

Гермиона не могла отогнать непрошенные слёзы, которые превращались в льдинки из-за ветра и мороза. Такого предательства она не ожидала. Стало ясно, почему Северус решил научиться управлять гневом, анализируя ситуации, а только после действуя. Боль сжимала её сердце, и от этого хотелось выть волком. Волшебница не помнила, как добралась до спальни, разделась и легла спать. Душ она примет утром, чтобы смыть этот вечер, но сейчас не хотелось спать, хотелось рыдать. В потоке слёз незаметно подкрался сон, забирая боль девушки. Гермиона проспала до одиннадцати утра и спала бы дальше, если бы кто-то не стучал клювом в окно. Призвав из сумочки антипохмельное, ведьма выдохнула. Голова раскалывалась, а стук не прекращался. Значит, не галлюцинации. В открывшееся окно влетела маленькая, довольная собой сова медового оперенья. Гермионе понравилась гостья, и она накормила её. — Живоглот, не смей! Волшебница видела, как кот уже собрался прыгнуть на сову, но приказ любимой хозяйки не стал игнорировать. Увеличив коробочку, вынула оттуда клетку, корм для совы и всё остальное. — Ты и есть подарок! Открыв свиток, чтобы понять, кто прислал ей маленькое чудо, Гермиона резко осела на стул и заплакала. «Гермиона, Я получил твою посылку, и мне очень приятно, что ты подумала обо мне. Эти ингредиенты бесценны. Спасибо. Эта маленькая сова отныне твоя. Когда я увидел её, то вспомнил, как ты говорила, что хотела бы себе маленькую совушку. Надеюсь, она тебе понравилась. Гермиона, я понимаю, что ты сердишься на меня, но я сержусь на себя ещё больше. Я не знаю, как просить у тебя прощения, и дело не в том, что я почти убил Поттера или не поверил тебе. На это у меня нашлись бы слова, но я вспылил. Сейчас учусь держать гнев в узде, и Дамблдор мной доволен как учеником, но я недоволен собой как человеком. В глаза я тебе никогда этого не скажу, но… написать могу — в ту ночь, когда мы поссорились и я ещё не пришёл в себя, а Астория не промыла мне мозг, я увидел Аврору Синистру и … трахнул её. Я тебе изменил. Я самое паршивое создание на свете и оправдания мне нет. Поттер и Блэк и то лучше меня. Зелье настоится первого числа в полпервого ночи. Спустя полчаса его можно применять. В три часа ночи я пойду за крестражем. Хочу, чтобы ты знала. У меня теперь десять клыков, все ядовиты, поэтому помощь не нужна. Надеюсь, ты сможешь открыть своё сердце кому-то более достойному тебя. Навеки твой, Северус». Гермиона смотрела на эти строчки и рыдала, как маленькая девочка. Она ненавидела это признание и была ему рада одновременно. Она ненавидела Поттера за то, что полез к ней, ненавидела Синистру за то, что подглядывала, ненавидела Северуса за то, что поверил в измену и сам изменил, и больше всего ненавидела себя за свой ступор в той ситуации. Она не заметила, когда открылась дверь спальни, и в дверном проёме застыл Блэк. — Гермиона? Она подняла на него свой взгляд и бросилась в объятия, которые ей сейчас были необходимы. Парень поглаживал её по спине, пытаясь успокоить, а она молча протянула тому письмо. Сириус быстро прочёл его и тяжело вздохнул. — Ну что я могу сказать — дебил! Он собрался уничтожать крестраж один? Совсем рехнулся? — Наверное. Я не знаю, что делать. — Иди с ним, уничтожьте крестраж и поговорите. Нельзя бегать, как маленькие дети, от проблем, Герми. Послушай того, кто долго бегал. Вспомни, во что это вылилось. — Я люблю его, Сириус, а он… Он… Что мне делать? — Спокойно поговорить, а когда выслушаешь, можешь и Круциатусом прошвырнуться по нему. Я чего зашёл, Дамблдор хочет с нами пообедать. Когда я вчера уходил, Аберфорт подошёл к братьям Розье, поэтому точно есть новости. — Дай мне полчаса. Я приму душ, почищу зубы и переоденусь. — Хорошо. Не реви, он не заслуживает, чтобы по нему убивалось такое солнышко, как ты. Сириус легонько прошёлся пальцем по носику ведьмы, и оба гриффиндорца тепло улыбнулись. Она была несказанно рада, что вчера повстречала Блэка и Розье, ведь если бы сегодня Северус огорошил её своей изменой, то у девушки случился бы нервный припадок.

***

Когда гриффиндорцы вошли к Дамблдору, то удивились гостю. Люциус Малфой вальяжно развалился в одном из кресел, попивая чай. — Чаю? — Не откажемся, — ответил Сириус, подозрительно глядя на Малфоя. Когда студенты взяли чашки в руки, то Люциус поставил свою на стол, взял в руки трость и заговорил: — А теперь давайте объясним, почему меня будят в четыре утра и мне приходится по своим каналам доставать Эйвери в марте, когда я могу это сделать в конце января? — В общем, в сейфе Лестрейнджей находится чаша, которая является крестражем. Последним. И чтобы ограбить банк, мы должны не вызывать подозрений, чтобы нас не засекли. Я поговорю с Крюкохватом, он сделает всё возможное, чтобы гоблины в тот день были где-то далеко, пусть хоть копальню свою взорвут, а братья Блэк придут, чтобы войти в наследство, их проведёт глава банка, который умрёт от лап дракона, на котором братья и улетят. Регулус немного в курсе. — Круто, — протянул Сириус. — Блэки живы, Гермиона, — напомнил Люциус. — До конца марта. Они погибнут, мне ли не знать. — Ясно, а Эйвери при чём — я уже знаю. Письмо читал, — ответил Малфой. — Жертва пещеры должна жить, чтобы Тёмный Лорд не узнал о том, что пещера завалена, а крестраж похищен. Разумно. — Потянете время, лорд Малфой? — спросил Дамблдор. — Конечно. А теперь мне лучше вернуться к себе, Тёмный Лорд наверняка скоро придёт ко мне просить помощи. Я воспользуюсь камином? — Пожалуйста, — ответил Директор. Когда Люциус исчез в пламени камина, то гриффиндорцы выдохнули и потянулись за лимонными дольками. — Братья Розье отныне члены Ордена Феникса. Они говорили мне правду под Веритасерумом, поэтому они безопасны. Снова повисла тишина, а после Блэк уставился на Гермиону, хитро прищурившись. — Ты пойдёшь с нами? — Я привлеку внимание? — Ты можешь попросить у Джеймса мантию. Гермиона, мы с Регулусом вдвоём всё завалим. Как только мы не сможем решить, кто главный, всему конец. Дамблдор только наблюдал за детьми, которые строили планы по спасению мира. — Хорошо, но о том, что мы будем грабить банк, никому ни слова. Люциус умён, он и Нарциссе не скажет, понимает, что лучше молчать, Регулус тоже смолчит, а ты? — Я нем как рыба. Герми, я не упущу возможность войти в историю как грабитель Гринготтса. Он же самое надёжное место в мире! Это будет феерично! Девушка видела запал мародёра, который сейчас считал, что выиграл в лотерею. Гермиона отметила, что новость о кончине старших Блэков Сириуса совсем не расстроила, может, это и к лучшему.

***

Весь день девушка сидела в библиотеке, перед ужином переговорила с Сириусом насчёт банка, а после не знала, чем заняться. После душа Гермиона вошла в свою спальню и посмотрела на маленькую сову, которая играла с Живоглотом. Странно, что рыжий полукниззл не решил её съесть. Волшебница села за стол и написала ответ Северусу. — Доставь прямо в руки, хорошо, Кнопка? Сова ухнула, гордо глядя на хозяйку. Гриффиндорка желала ответов, поэтому скандал тут не поможет. Это она привыкла, что Снейп всегда поступает правильно, что у него на всё есть ответы, но сейчас парню не было и двадцати. Он рос, учился и, конечно, делал ошибки. Когда Северусу пришёл ответ, слизеринец улыбался и боялся одновременно. Он помнил запал Гермионы, но желал узнать ответ. «Северус, Нам нужно поговорить. Я приду с клыком, чтобы уничтожить крестраж. Свои не бери. Не буду скрывать, мне больно, но лучше поговорить с глазу на глаз. Ответа не пиши, пусть Кнопка отдохнёт. Да, она мне очень понравилась. Спасибо. Гермиона». — Кнопка? Парень улыбнулся, а сова одобрительно ухнула, возвращаясь к еде. В его душе зародилась надежда. Возможно, Гермиона выслушает его и даже вернёт в свою жизнь. Он безумно хотел обнять её, поцеловать и не выпускать из своих объятий, шепча «люблю», но он, как истинный мудак, натворил дел. То, что девушка хочет поговорить, не означает, что по нему не будут бить Непростительными. Он заслужил её гнев и готов понести любое наказание.