3
18 октября 2021 г. в 16:05
Он и Киев. Забавно, думалось Москве. Вроде одной крови, славяне, почти родственники, раньше в одной стране Руси-матушке были.
Все тот же бар. Утро следующего дня. Ровно десять ноль ноль, Киев решил открыть свои блядские глазки и посмотреть на мир. Проморгался, смотрит на москаля с недоумением. Ну как же: лежат на одной кровати, сам хохол вообще на груди «почти родственника». Сверху.
— Твою мать! — испуганно вопит он.
— Да не бойся ты, ничего вчера не было. Выпили только, не переспали, — улыбается Москва, хищно облизываясь, чем вводит Киев в ступор еще больше.
Все-то понимает проницательный русский. А у Киева в груди облегчение. У него девушка есть, да и за свою анальную девственность он побаивался. Немного.
Москва усмехнулся.
— Слезь с меня, сейчас хохлятским провоняю, фу. На столе вода, если что, — серые глаза щурятся, а зрачки из них смотрят широкие-широкие, только вот Киев не знает, что это значит. И хорошо, что не знает, думается Москве. Не хватало еще спалиться.
Украинец фыркнул. Когда начал вставать, тут же оценил подсказку про воду. Его мутит. А Москва то как ухмыляется, вы посмотрите! Сам, небось, не рискнёт с кровати встать. Улыбка москаля только в ширь растет, он встаёт на ноги, и как небывало, подаёт Киеву стакан с водой. Тот шипит, ругается, но испытывает острую благодарность.
— Какое сегодня число? — зевает Киев.
— 30 декабря.
— Что? Уже?! — похоже на шутку. Ведь еще недавно был конец осени…
— Где ты был, пизда хохлятская? Неужто три месяца по барам шлялся? — у Москвы всегда получалось невозмутимо тыкать носом в недостатки людей. Вот, вроде, он тебя обматерил просто, а вот, вроде, и в душу плюнул. Да так ловко, что ты не понял сам, и ходишь теперь с дерьмом на ботинке, все смеются, а ты не понимаешь — почему?..
— За пизду хохлятскую врежу! — злится Киев. За душу ему обидно.
— Значит, насчёт баров я прав, — пустое озвучивание факта. Москва прав всегда. Украинец вздыхает.
— Чёрт.
Дверь срывают с петель, и в дверном проёме появляется Россия. Как обычно, без рубашки, с цепочкой красных засосов в районе ключиц и с неизменной сигаретой в зубах. Прошлая пачка закончилась, где только новую взял?
— С добрым утречком, шлюха, — Москва просто улыбается, не ухмыляется, нет. На этот раз он искренен.
— И тебе того же, любимый. Как спалось? — растягивает губы Россия.
— Прекрасно.
Федерация подходит и чмокает Москву в губы, потом чуть ниже, в скулу, и отстраняется. Они давно играют эту роль, и она наверно никогда им не надоест. Москаль разворачивает Росса лицом к двери, шлёпает по заднице и подталкивает к выходу. Очевидно, им уже пора, но все случилось настолько быстро, что Киев не успевает этого понять.
— Ревнуешь, хохол? — хмыкает Россия, оглядываясь. Второй русский был столь же проницательный, как и первый.
— Не трогай Киева, Росс. У нас была чудесная ночь, — язвительно тянет Москва, но у него выходит почти серьезно, что удивительно. Украинец, начавший в это время пить воду, поперхнулся.
— О, правда? И как? Раздеть его успел? — любопытствует Россия, перемигивая пронзительными синими глазами.
— Он заснул на самом интересном, — фыркает Москва.
Россия усмехнулся. Настолько похоже на Москву усмехнулся, что Киев проморгался и подавил порыв протереть глаза. Они точно не родственники?
— Лошара ты, Москва. Не даст он тебе, — приходит к России гениальная в своей простоте мысль. Москаль морщится.
— Не особо то и хотелось, — бурчит он.
— Не скажи. По тебе вижу, трахнуть его хочется, — хихикает Россия.
— Хочется, то хочется, но бля. Тебе вон тож Союза в жопе хочется, а никак, — замечает Москва будто бы равнодушно и чуть насмешливо.
— Я вас не смущаю?! — Киева бесит, когда его игнорируют. Очень бесит.
Россия повернул в сторону Киева голову и будто бы лениво произнес:
— Простите, мы на хохлятском не разговариваем.
Пока украинец краснел, они успели смыться.