yasemin ölümü

Она бежит сломя голову, легкий ветер дует в лицо и раздувает ее густые локоны. Она чувствует свободу, которая переполняет ее душу, вдыхает этот запах, наслаждается им. В животе порхают бабочки и кажется, что весь мир принадлежит именно ей. Подолы ее чумазого платья цепляются за колючие ветки, рвутся и пачкаются еще больше, но решительной девушке нет никакого дела до внешнего вида. Она счастлива и это все, что она хотела испытывать. Она здесь и сейчас. В месте под названием дом, под названием родина. В месте где она просыпается от шума морских волн, солнечных лучей, ароматов спелых виноградников и цветущих жасминов. Возможно, это ее личный рай. Она так долго ждала встречи с родными людьми, так долго грезила об этом счастье. Неужели ради этого ей пришлось умереть? Сегодня я совершил самый страшный грех и теперь эта чернота пожирает меня изнутри. В один момент мне стало так одиноко, так душно, так невыносимо. Осознание моего бедствия пришло ко мне по щелчку пальцев, и вряд ли я уже смогу избавиться от ужасающего чувства, что наполняет мою грудную клетку. Мы - смертные грешники, так боимся боли, но какой? Лучше бы меня пронзило тысяча ядовитых кинжалов, чем ее потухший взгляд в конце нашего пути. Лучше бы меня вешали на эшафоте и воскрешали вновь, чем я услышал последний стук ее сердца. Мы - смертные грешники, больше всего боимся боли душевной, что разрывает наше нутро изнутри, заставляя страдать бесконечно долго. Израненная душа не лечится, не поддается никакому лекарю. Она не перестанет болеть, не перестанет кровоточить. И в самом конце, когда душа отходит от тела, она ищет себе пристанище, но уже при жизни я понял, что моя душа найдет причал в чистилище азраила. Единственную надежду, которую я хранил в своем сердце, что там я встречу ее и мне будет легче. Гореть с ней в одном пламени, возможно именно это и мое наказание, и мое поощрение. Я уже давно понял, что к моему богу путь мне закрыт, ведь я падишах - самый главный грешник на этой земле. Ни одна молитва, ни один намаз уже не спасет мою чернеющую душу. Душу, полной бесов и страхов, боли и разочарований, ужасов и крови. Только она могла спасать меня, но и ее у меня не стало. Теперь я один в центре мира, под этим тяжелым небосводом, который совсем скоро обрушит на меня свой гнев. - Мурад... Я не хочу слышать ее голос, ведь я прекрасно понимаю, что это уже не она. Я пытаюсь успокоить бесов в своей голове, но может это все таки не они? - Кесем? Я давно стал звать ее по имени, потому что больше не мог считать ее своей матерью. Она была послана мне в этой жизни как моя валиде-султан, но в один момент я понял, что это всего лишь роль. Завтра я проснусь, и моя Кесем уже будет в другом облике. Иногда мне казалось, что мы живем с ней не той жизнью, что мы расплачиваемся за грехи прошлого бытия. А иногда мне казалось, что я совершил удивительное благодеяние, раз каждое утро мог получить от нее напутствие и благословение. В ее глазах каждый день я видел то любовь, то ненависть, то доброту, то злобу. Я разгадывал ее каждый день, считая, что это просто увлекательная дорога, не понимая, что она была загадкой всей моей жизни. И теперь, когда я вижу что ее прекрасное тело покрыто посмертным саваном, что ее прячут в тиски черного гроба, я осознаю тот ужас, который доселе не осознавал. Я понял, что уходя из этого мира, она забрала мою душу с собой и теперь мое тело наполняется сгустком грязных, мерзких и опустошающих меня теней. Они охотились за мной давно, искали подходящий момент, иногда в своих снах я бегал от них всю ночь и вот сейчас они настигли меня уже наяву. Меня заполнила чернота и я вдыхаю ее как воздух в свое тело, принимая ее уже как должное, ведь с каждой потерей душа начинает чернеть, но сегодня со мной произошло другое - у меня не осталось души. - Моя Кесем... Я склоняюсь над ее уставшем, еще покрытым испаренной, телом, смотрю на нее и не замечаю привычного бледно-розового румянца на ее щеках. Чувствую боли в области сердца, потому что не могу посмотреть в ее потухшие глаза. Провожу шершавым пальцем по ее иссиня фиолетовым губам, вспоминаю, как жадно целовал их. Я вспоминаю все, вспоминаю нашу единственную ночь, за которой и последовало мое горе. Я хотел приструнить ее, завоевать. И лишь только когда дело было сделано, я осознал, что моя Кесем - это не поле бое и не враг. Я хотел очернить ее, хотел, чтобы ее прекрасное тело жило со мной одним грехом. Возможно, я хотел именно этого - воссоединения. Мне нужно было что-то, что смогло бы объединить нас навсегда, привязать к друг другу не рвущимися нитями. Я хотел совершить такой огромный грех, который сможет навсегда связать нас, потому что в ад без нее я не хотел. Я срывал с нее царские наряды, оголял пышные бедра, целовал в тонкую шею. Она пыталась меня остановить, пыталась плакать и молиться, не понимая, что это ей уже не поможет. Но в один момент она затихла и я понял, вот он - надлом. Я упивался тем, что смог это сделать. Упивался тем, что отныне она будет моей, будет подчиняться только мне, быть в моей власти. В те минуты я был не падишахом, в тот момент я был грязным животным, берущем свою добычу ни у кого не спрашивая на то позволения. Я чувствовал прилив невероятной силы, когда на последних секундах нашего с ней греха, стал вколачиваться в нее сильнее, а она просто смотрела в мои глаза. В этом взгляде не было ненависти, не было боли или разочарования, но там я увидел самое страшное - к себе безразличие. Именно тогда я ее потерял, я собственным руками задушил своего ангела, не давая ему шансов на глоток воздуха. Я - падишах мира, в тот вечер совершил самую ужасную ошибку, самый страшный грех и я готов был платить. Я нашел ее тело пустым и бездыханным на собственном балконе. Я обнаружил тело своей Кесем на холодном мраморе и оно не дышало. Я потерял ее там, где находил каждый вечер, где слышал ее осуждения, ее гнев, ее благословения. В тот момент, я и вдохнул черноту в свои легкие, а она уже тихой нитью распространилась по всему моему телу. Я победил, но у меня не было выигрыша, но я чувствовал вкус этой победы, я упивался ею. Теперь я остался один на один с собственной тенью под небосводом печали и страхов, в центре мира, в столице роскоши и праздников. Когда я придавал ее земле, чувствовал, что хочу прыгнуть в эту могилу вместе с ней. Я не хотел отпускать ее ни на минуту, пускай уже и не живую, бездыханную, мне было невыносимо страшно без нее. Я сделал все, что хотел, чувствовал себя и победителем и проигравшим одновременно. Моя Кесем - женщина всей моей жизни, мой сладкий демон, манящий рай, благоухающий цветок, опьяняющее вино. Корона на моей голове, удавка на моей шее - все она. Прошли годы к тому времени как я начал чувствовать свой конец. Все это время я жил в ожидании встречи с ней, ведь мы единое, нечто целое, и пока я в этом мире, а она в том, нас разделяло только мое бренное тело. Эти годы я все время звал ее во снах, но она не приходила и сейчас, чувствуя свои последние минуты я вожделел вновь вдохнуть ее аромат, ощутить бархат ее кожи. Я просто наконец хотел продаться всем черным дьяволом, отдать свою душу, но найти покой в ней. Хотел найти нашу с ней тихую гавань, наше пристанище где нам будет хорошо. Я - султан Мурад, падишах падишахов, завоеватель, раб Аллаха, вечно скитающийся в мучениях Мурад. Мурад, который так и не понял смысл своей жизни, не осознал, зачем я был нужен на этой земле, надеющийся найти покой с ней в другом месте. Там, где бы я не хотел уничтожать ее, там, где она бы просто дала мне свою любовь. Что есть эта любовь? Этого чувства не существует. А если любовь это мучения и я сделал все правильно? Жасмины умерли, Мурад. Неужели, ты нашел путь к вечному покою с ней?