Kitchentime

Обернувшись, Крис с удивлением заметил, что уже совсем стемнело. Он снова потерял счет времени, выпадая из реальности. И снова не смог остаться к этому безучастным. Время было для него самой большой загадкой этого мира. И он всегда с внутренним трепетом и неприкрытым волнением говорил о нем. А так же вспоминал прошлое, пытаясь возродить в голове уже давно поблекшие картинки и почти неслышимые звуки. Странно, но очень здорово. Он смог вернуть к жизни очень многие свои воспоминания, в основном, не без помощи камер. И конечно, возможности в сегодняшнем дне все перевести в цифровой формат, пусть без шанса потом этого коснуться, подержать в руках, но намного более реальную, чем старые пленки и серебристые диски. Но была еще ведь толстая огромная тетрадь, хранящая в себе самое дорогое и ценное, что вообще могло быть у него в этой жизни — его мысли, его нескончаемое и неиссякаемое творчество. И он собрался с духом, показал миру и его. Наконец-то. Время не смогло все уничтожить. Пока еще у Криса находились скрытые приемы, чтобы бороться с его неизведанной разрушительной силой. Но он знал наверняка, что не подчинит, что все равно окажется в проигрыше, рано или поздно. И сам не заметит, как это случится. Вот и этот прекрасный день закончился. Крис моргнул, снова переводя взгляд от темного окна, в котором так странно, но чарующе красиво отражалась почти вся кухня, к знакомой фигуре перед собой. Джеред снова что-то сосредоточенно мыл в раковине, плавно двигая руками, хмурясь и едва заметно вздыхая от усталости. Да, он уже определенно устал. И это не кокетливая игра на камеру. Сейчас это было так же очевидно, как и темнота за окном. Камер, а так же всех, кто последние часов шесть, наверно, находился здесь на кухне, уже давно и след простыл. В воздухе еще слышались их громкие голоса и смех, мелькали перед глазами лица и жестикулирующие руки, но с каждой секундой утекали и исчезали, оставаясь лишь в воспоминании, оставаясь где-то там, за гранью, в прошлом, в ушедшем безвозвратно дне. А Джеред был здесь, в настоящем. Стоял, немного сгорбившись, домывая очередную тарелку, уже не влезающую в посудомоечную машину, которую, кстати, они уже чуть ранее вместе с Крисом запустили в работу. А еще тот вызвался помочь с уборкой как единственный оставшийся из гостей. Гостей ли? Никто ведь даже не удивился, когда он вместе со всеми не засобирался домой, а только вышел в прихожую, встал рядом с Джередом, плечом к плечу, и весело со всеми попрощался, подарив теплую, но уже немного уставшую улыбку. А потом они вдвоем вернулись на кухню и приступили к уборке. Потому что Джеред просто не мог пойти спать, оставив на столе хотя бы одну крошку или грязную ложку. Он, конечно же, мягко попросил Криса сесть на стул и ему не мешать. И тот даже послушался. Но не смог усидеть и пяти минут. Встал, начал незаметно, почти украдкой, убирать в холодильник остатки продуктов и бутылки со стола. Не забыл так же и про оставленную на плите сковородку с поджаренными орешками. В животе все еще чувствовалась приятная сытость и даже тяжесть, но разве можно было отказать себе в удовольствии закинуть в рот горсть кедровых орешков? Джеред только недовольно хмыкнул, но ничего не сказал, и продолжил возиться с кухонной машиной. К ней он Криса ни под каким предлогом не подпустил бы. Хватит ему уже погнутой терки на сегодня. И в такой неторопливой возне, почти в полной тишине, незаметно прошло еще почти полчаса. Когда уже убирать стало нечего, Крис снова устроился в кресле, наблюдая за другом, который, напоследок, решил еще подмести и помыть полы. Такова уж была его натура. Кухня должна была всегда оставаться в идеальной чистоте и полном порядке. Сначала Крис зевнул, собираясь уже снова залипнуть в телефон, но потом отвлекся. Он и не заметил, как Джеред выключил свет, оставив только неяркую подсветку над столешницей, и на теплой уютной кухне в приятном полумраке стало еще даже лучше. В окнах она теперь не отражалась, а словно сливалась с ними, проникала в них, соединяясь в пространстве и становясь единым темным целым. И в таких искусственных сумерках мысли тоже сразу меняли свое направление. Усталость отступала, отдавая первенство другим желаниям. Крис отложил телефон и продолжил наблюдать. Удивительно, как человек преображался в темноте при легком освещении. Черты сразу менялись, становились острее и четче, соблазнительнее. А в глазах можно было увидеть характерный блеск. Всегда интереснее то, что наполовину скрыто, даже если давно и не было уже никаких тайн. Фигура Джереда теперь стала манить и притягивать к себе взгляд намного больше. Он точно был здесь, на расстоянии почти вытянутой руки, но теперь казался словно ненастоящим. Призрачным. Он уже домыл пол и теперь стоял, уперев руки в бока, и осматривал свои идеально чистые, в прямом смысле слова, сверкающие, владения, и часто дышал. И Крису даже в какой-то миг показалось, что он может исчезнуть. Просто взять и раствориться. И он поспешил до него дотронуться, чтобы этого не случилось. Джеред только тихо вскрикнул от неожиданности, когда сильные руки обхватили его поперек талии и утянули к себе, усаживая на колени. Крис тут же мягко опустил ладони ему на плечи и плавно, словно успокаивая, стал гладить. Кожа у Джереда была влажная и прохладная. Но это только при первом касании. Немного вспотевший, он был даже горячий. А еще приятно тяжелый. Крис задумчиво, пока словно в какой-то полуреальности, гладил его по плечам, смещая ладони с мягкой ткани футболки без рукавов на голую кожу, и обратно. Привычно, как ритуал, но от того не менее приятно. — Устал. Не вопрос, а скорее утверждение. Мягко и немного с сожалением. Звук собственного уставшего голоса показался громче обычного в этой затягивающей вязкой тишине. Джеред не ответил, а только глубоко вздохнул. Он сидел, выпрямив спину, и почти не шевелился. И при этом Крис не сказал бы, что он был сильно напряжен. Просто пока, видимо, не знал, чего ему хочется больше: вот так посидеть в тишине и полумраке, не прижимаясь в ответ, а лишь успокаиваясь от теплых, лишь немного волнующих прикосновений; отдыхая, рассматривая очертания магнитов и фотографий на дверце холодильника; или же совсем другого, несмотря на очевидную усталость после такого сложного, выматывающего и, казалось, бесконечного дня. И на удивление, Крис дал ему время, чтобы определиться. Или пытался пока понять, чего же хочет сейчас сам. Просто близости, такой, какая она была сейчас, тоже иногда хватало. Тихой, спокойной, теплой, ласковой. Они не видели сейчас друг друга, но знали, что обоим хорошо и приятно. Чувствовали и уже не могли никогда это расчувствовать и отказаться от этого. Джеред сидел все с такой же прямой спиной, но немного расслабился под прикосновениями. Крис ощутил, что мягче стали бедра и ягодицы, под тяжестью которых его собственные ноги тоже расслабились; немного опустились и ссутулились плечи. Но Джеред так его и не касался, удобно положив ладони на свои колени. Но и не собирался вставать. И Крис замер на какое-то мгновение, уткнувшись почти невидящим взглядом в упрямую спину. Скользнул выше, цепляясь за белую кожу, под которой уже напряглись мышцы, так как Джеред слегка вдруг наклонил вперед голову, словно подчиняясь взгляду. И еще немного выше — на выбритый, соблазнительно оголенный затылок. Всегда так хочется его коснуться. Это приятно и немного щекотно. И расслабляет даже больше, чем массаж шеи. Крис еще раз провел раскрытыми ладонями по плечам, сводя руки уже на позвоночнике, слегка надавил между лопаток и чуть выше, у основания шеи, и смело повел сведенными вместе большими пальцами вверх по шее к затылку. И потом вниз, лишь едва задевая кончики мягких волос. Лишь только коснувшись Джереда, уже невозможно было остановиться. Тем более, когда он еще сильнее наклонил голову, словно подставляясь под чуткие шершавые пальцы. В этой тишине и полумраке все было правильно и плавно. И Крис заворожено массировал шею и плечи, все сильнее растирая кожу. При этом чувствовал, как у самого начинали гореть и покалывать кончики пальцев и скользящие по ткани футболки ладони. — Глаза закрыл? Джеред только тихо хмыкнул и едва качнул головой. — Не спишь? И в этот раз вместо глухого согласия, Джеред едва заметно качнулся назад, и Крис коснулся носом его шеи прямо над воротом футболки. И уже не смог отстраниться. Тут же услышал знакомый запах кожи и пряного пота, дезодоранта и чего-то сладковатого, безумно вкусного и в тоже время едва уловимого. Наверно, это все сегодняшние запахи их совместных кулинарных изысков успели проникнуть в кожу через поры. И в памяти тут же всплыла и клубника, и лимон из соуса. И конечно же, сладкая вегетарианская выпечка от Класса. А может, Джеред провел еще липкими пальцами по шее, поправляя непослушные волосы. Все запахи смешались и остались. Уже почти ничем, кроме свежести и влаги от чистящих средств не пахло в кухне, но сам Джеред пах. И это буквально сводило с ума. Крис еще раз потерся носом о шею и затылок, размыкая губы и обжигая дыханием, и мягко и осторожно вернул руки на плечи. И уже хотел отстраниться, но Джеред качнулся назад, не поворачивая головы. И снова нос, а теперь еще и губы, встретились с горячей кожей. И внезапно появившийся вкус толкнул Криса еще дальше в своих мыслях и желаниях. Он теперь крепко обнимал друга за плечи, касался его носом и губами, и никак не хотел отнимать последних, превращая спонтанность в поцелуй. Но Джеред ведь все чувствовал. Он слегка вздрогнул, ощутив внезапное касание, и выдохнул. И сам подался Крису на встречу. Пусть пока между ними еще оставалось несколько сантиметров воздуха, но и тот уже начал нагреваться от жара их тел. — Крис. Глухо и почти шепотом. Словно пароль или код, открывающий все двери и снимающий блокировки. И голос прошел будто через все тело Джереда. Именно так это Крис и почувствовал, а не услышал. И отстранился, оставляя на коже первый легкий поцелуй. А потом поцеловал еще раз. И снова. Все шире раскрывая губы и надавливая все сильнее и сильнее. И сжал крепче мягкие плечи, уже чувствуя, как напрягаются под пальцами мышцы и тверже становятся бедра и ягодицы Джереда у него на коленях. И когда перебрался губами чуть ниже и в сторону, на бьющуюся под тонкой кожей жилку, то услышал первый прерывистый вдох, красноречиво говоривший о реакции Джереда. А терпкий солоноватый вкус кожи и запах пробуждали в Крисе теперь то самое чувство, которое с каждым новым поцелуем и выдохом все дальше уплывало в мареве полутемной кухни от размеренного спокойствия и расслабленности. Но еще можно было остановиться. Погасить это уходящее из-под контроля разгорающееся пламя. До тех пор, пока Джеред не повернулся, а Крис не переместил руки с горячих плеч на грудь или, что еще опаснее, на талию и живот. И пока дыхание еще было не таким сбивчивым, и кровь только начинала набирать скорость в своем волнующем бесконечном движении. И Крис правда мог бы все закончить. Он на какое-то мгновение остановился с россыпью поцелуев, замирая, чтобы набрать побольше воздуха, и ослабил хватку на плечах, почти их отпуская. Но Джеред вдруг издал что-то наподобие недовольного мычания и резко прижался спиной к Крису, без стеснения запрокидывая голову. Окончательно определился со своими желаниями? Сердце Криса тут же словно сделало сальто — будто не было защищено от горячей спины Джереда упругой мускулистой грудью, да еще тонкой тканью футболки. И Крис крепко обхватил Джереда поперек вздымающейся груди и снова приник к желанной горячей шее. И теперь уже был безжалостным, с удовольствием оттягивая и посасывая кожу, но пока воздерживаясь от соблазна слегка ее прикусить, чтобы оставить розовую метку, что уже завтра потемнеет, выдавая своего обладателя с головой. Джеред ему этого не простит. В такую жару красоваться перед всеми с фиолетовыми засосами на шее — то еще удовольствие для вечно стесняющегося клавишника. К тому же, ни у кого даже не возникнет вопросов, кто ему их оставил. Но очень хотелось. И желание все росло и росло, разгоняя кровь и заставляя учащаться дыхание. Крис еще раз лизнул истерзанную и уже явно покрасневшую кожу и легко прихватил губами мочку уха, сталкиваясь носом с отрезвляюще прохладным серьгой-колечком. И шумно выдохнул в самое ухо. Отчего Джеред снова дернулся и тихо всхлипнул, уже не сдерживаясь. И наконец-то жадно вцепился в бедро Криса, смещаясь немного назад и в сторону. Прикосновение вызвало тут же новую острую волну удовольствия, и Крис, ехидно ухмыляясь, снова прикусил Джереда за ухо, а потом поцеловал прямо под челюстью, наслаждаясь ускоренным ритмом пульса под губами и языком. — Все-таки не устал? Крис прекрасно мог почувствовать, как подействует его севший голос, его издевательская интонация и усмешка на Джереда, и потому не ждал ответа. Но ему ответили. И он как раз продолжил ласкать языком податливую шею, и потому в полной мере ощутил всю вибрацию от голоса ответившего. — Не останавливайся. И едва не застонал, когда Джеред еще немного повернул голову и схватил его за затылок. И его намерения были прозрачнее стекла самых чистых бокалов у него в шкафах. А он сам видел сегодня, как они сияли и едва не скрипели от чистоты и заботы. Дыхание Джереда на щеке было теплым и долгожданным, а лишь мимолетный взгляд на его приоткрытые губы готов был сейчас Криса и вовсе свести с ума. И он потянулся к ним всем своим существом, тоже зарываясь пальцами в редкие мягкие волосы и накрывая вспотевшей ладонью бритый затылок. Поцелуй вышел поверхностным и прерывистым, и хотелось еще, гораздо больше и глубже. Чтобы мягкие губы были в полной власти его губ и языка, и дыхание одно на двоих. И словно требуя желаемого, Крис свободной рукой тоже сжал бедро Джереда выше колен, от чего тот издал тихий стон прямо в разорванный поцелуй. И поерзал на коленях, отодвигаясь еще немного назад и, о черт, прогибаясь в пояснице. И теперь уже пришла очередь Криса выражать без слов свое возмущение, потому что задница друга теперь тепло давила ему на промежность. — И ты тоже. Крису все-таки удалось еще раз дотянуться до желанных губ и захватить их в свой плен, пока Джеред снова не двинул бедрами, чувствительно, явно намеренно, задевая теперь уже твердеющий член, при этом продолжая бесстыдно массировать рукой напряженное бедро Криса, издевательски поглаживая нежную кожу через фирменные разрезы на штанине. И тот, то ли в знак протеста, а то ли — безоговорочного согласия, еще сильнее прижал его к себе за талию и запустил руку под футболку. И тут же скользнул ниже, разочарованно встречаясь с жестковатой тканью джередовых шорт. Свободных, с карманами, нелепых шорт, что полностью скрывали красивые крепкие бедра и роскошную упругую задницу. То ли дело джинсы в обтяжку. Крис ярко нарисовал перед собой давнюю картинку, как он, стоя перед Джередом на коленях, медленно спускал по бедрам до самых щиколоток его узкие серые джинсы, и расстегнул неудобную пуговицу. А дальше его руку накрыла горячая и влажная ладонь Джереда, и они обе мягко переместились прямо на ширинку. Крис с готовностью сжал член через грубую ткань, и с новой жаждой набросился на желанные пухлые губы, надавливая на затылок и тем самым заставляя Джереда еще сильнее выворачивать голову. И чувствуя, как одновременно напрягаются под одной рукой мыщцы на шее, а под пальцами другой — горячий член. И уже невозможно было остановиться. Но в следующую секунду, в которой Крис уже почти полностью отключился от реальности, все вдруг пропало. И руки, и жадные губы, и тяжесть на бедрах. Крис заморгал в недопонимании, хватаясь за воздух, а потом тут же снова все вернулось. И руки, и губы, и тяжесть. Только теперь Джеред сел к нему лицом. И в голове словно взорвалась сверхновая от осознания того, что теперь еще ближе, еще горячее, еще лучше, чем было. Крис слегка отстранил его от себя, когда тот сразу потянулся за поцелуем, и довольно улыбнулся. Нельзя было просто смотреть на такого Джереда и оставаться безучастным. Его глаза горели, волосы растрепались, а губы уже успели немного распухнуть от неудобных, тянущих шею, поцелуев. А в его потемневшем и немного мистическом от неполного освещения взгляде плескалось только разгорающееся желание. Но едва Крис пристально посмотрел, будто зеркаля наполненный страстью взгляд, как Джеред вдруг закусил губу и замер. И возник немой вопрос. И Крис готов был поклясться, что тот еще и покраснел от макушки до пяток. Но жаль, что сейчас этого не было видно. — Ты же не любишь на кухне, верно? — слова с трудом прорвались наружу через пересохшее горло и прозвучали совсем тихо и хрипло. Поэтому для убедительности пришлось еще и вскинуть брови, и растянуть покалывающие от поцелуев губы в усмешке. И чтобы совсем стало хорошо и приятно от тянущего внизу живота ожидания ответа, еще и дотронуться до гладкой нежной щеки. — Но мы же обойдемся без всяких пошлых взбитых сливок. — Так у тебя их и нет. — У меня есть маскарпоне. — Маскар…что? Джеред тоже улыбнулся, уже расслабляясь и совсем не обращая внимания на ладонь на своей щеке, снова закусил, а потом и облизал губы. Видимо, слова тоже ему давались с трудом. Сейчас легче было бы просто целоваться. — Маскарпоне. Итальянский сыр для десертов. Он мягкий и сладковатый. — Моцареллу знаю. Фету знаю. Дор блю тоже знаю. А маскарпоне не знаю. Жирный, небось? — Ну да, немного. — Тогда в другой раз. И не успел Джеред кивнуть, как его снова привлекли к себе еще ближе и утянули в новый поцелуй. И теперь все было намного удобнее и лучше. Они оба держали друг друга за бритые затылки, перебирая пальцами волосы. Крис привычно стянул резинку и бросил на стол, не отвлекаясь от поцелуя. И покрепче обнял Джереда за талию, снова жадно забираясь под футболку. Провел вверх по влажной прохладной спине, вызвав у друга волну дрожи от удовольствия. И тот тут же в знак отмщения так же медленно провел по его губам языком, что заставило Криса сильнее прижать раскрытую ладонь между лопатками. Джеред тут же опять подался вперед, касаясь Криса грудью, и с новой страстью запустил сразу обе руки ему в волосы и слегка потянул назад. На что тот оскалился и укусил его за губу. И так, то подразнивая, то растекаясь от нежности, они продолжали целоваться, пока хватало воздуха. И пока хватало терпения и выдержки. Потому что Крис все сильнее сжимал Джереда в объятиях, уже не прерываясь на неспешные поглаживания, а тот нетерпеливо ерзал, притираясь поближе и крепче сжимал ноги, желая свести их за его спиной, но мешал стул со спинкой. Поэтому приходилось в нетерпении только поджимать пальцы, то и дело проезжаясь ими по гладкому полу. Ну что ж, он сам захотел здесь и сейчас. И когда Крис в очередной раз толкнулся к нему в рот горячим языком, он так же неистово двинул бедрами и ухватился за его футболку. Нетерпеливо ее задрал и тут же провел пальцами по влажной горячей коже, очерчивая расслабленные мышцы, которые тут же стали напрягаться от прикосновений. А потом стал с удовольствием выводить узоры под футболкой на крепкой накачанной спине. Хотелось больше касаний, больше оголенной кожи, больше поцелуев. Одежда на чувствительной коже стала ощущаться неприятно и неуютно. И особенно шорты. И Джеред сам их слегка приспустил, ерзая на коленях, отчего Крис тут же прекратил всякие поцелуи и стал ему помогать, глядя вниз уже почти поплывшим взглядом. А потом они вместе справились и с его ширинкой. И Джеред снова вжался в Криса и тихо застонал, когда тот понимающе соединил их тяжелые горячие члены и едва касаясь, проехался ладонью по уже влажным головкам. А потом подцепил Джереда за подбородок подрагивающими пальцами другой руки, заставляя посмотреть на себя. И слегка поцеловал в распухшие и искусанные губы, лишь на мгновение задумываясь, какой же восхитительный оттенок они сейчас имели. И как блестели и манили к себе. Джеред жадно ответил на поцелуй и непонимающе моргнул, цепляясь за покатые плечи друга, как за единственную сейчас возможную опору, чтобы не свалиться со стула. Поцелуи сбивали с ритма, потому Крис просто молча наклонил голову, позволяя теперь Джереду терзать его влажную шею. Но у того получалось не так тщательно, потому что оба дышали все чаще и чаще, и вместо размеренных ласкающих поцелуев, получались только резкие касания. И все больше и больше горячего дыхания, тающего на коже. Но Джеред все-таки смог плавно обвести языком букву-логотип — татуировки всегда были его фетишем и определенно добавляли разнообразия в привычные ласки, и Крис в знак благодарности одарил его тихим стоном и особенно сильно сжал их члены. И Джеред попытался накрыть его руку своей, а потом переместил, чтобы и не мешать, и тоже поучаствовать. И касание его ловких сильных пальцев тут же возымело эффект — Крис одарил Джереда ухмылкой и прямым взглядом и оставил влажный горячий поцелуй на его щеке. И прищурившись и едва заметно кивнув, предложил подстроиться под его ритм. С ритмом, как и со слухом, проблем у Джереда никогда не возникало. Пространство наполнялось страстью, стонами, громкими выдохами. С каждой новой секундой. Время продолжало идти вперед, так же непрерывно, как и бежала кровь по венам. И в отличие от последней, время оставалось будто бы безучастным ко всему происходящему на кухне. Его скорость не увеличивалась и не замедлялась. И это было странно. Поцелуи то прекращались, то начинались вновь, движения рук тоже — то убыстрялись, то замедлялись, с дыханием и сердцебиением, вообще, творилось что-то, не подвластное определению, а вот время всегда было и текло в своем привычном темпе, не сбивалось и не прерывалось. И можно было с точностью до секунды определить, сколько же прошло с того самого первого момента, как Крис притянул к себе Джереда на колени и до того мгновения, как тот встал с них, слегка пошатываясь и все еще не отпуская его плечи, как главную притягательную опору для себя. И потом вдруг протянул Крису руку. Тот, конечно, все еще находясь в послеоргазменном небытии, без вопросов легко обхватил ладонь. Он сейчас все сделал бы, что Джеред не попросил, чего бы не захотел. И сам каждый раз удивлялся, как абсолютно терял перед ним силу воли и самоконтроль. Вот и сейчас, Джеред плавно стал вдруг опускаться на пол и потянул Криса за собой. И тот покорно за ним последовал, не отнимая руки. И даже не сообразил, как быстро оказался на лопатках на голом твердом полу с тяжелой головой Джереда на груди. И перед глазами тут же распростерся потолок во всей красе. Со сменой картинки, ставшей более спокойной и бесцветной, мысли тоже стали бледнеть и таять. Все, кроме одной: что они лежат сейчас в обнимку с Джередом на полу на его кухне, а рядом призрачно белеют две скомканные салфетки — «и кто из них двоих, интересно, их бросил минутой назад?» — и оба пытаются восстановить сбившееся дыхание и прийти в себя. Крису чертовски хорошо и не хочется ничего говорить, да и Джеред молчит, прижавшись к нему горячей щекой и крепко обхватив поперек тела. И вот именно сейчас он хотел бы, чтобы время остановилось. Чтобы можно было вот так лежать вечность. Но тяжесть накатывала на веки, а разум почти уже отключался. А надо было немедленно снова запустить его в работу, что бы потом подняться, застегнуть джинсы — он успел их только натянуть, — дойти до входной двери и покинуть на сегодня эту квартиру. Точнее, покинуть уже завтра, потому что скорее всего, уже за полночь. Они снова пропустили наступление нового дня. Но Крис ни о чем не жалел. Только снова краем сознания удивился непрерывному течению времени. — Ты прямо как знал, что пол надо помыть. — А ты будто не знал? — Я? Совсем нет. Я не планировал ничего сегодня. Тем более, здесь. — Так разве не за этим ты остался? — Не поверишь, но нет. Просто хотел побыть с тобой еще немного. Помочь убраться на кухне, в конце концов. Ты был сегодня таким крутым. И так здорово все получилось в итоге. — Да что я? Это, вон, ребята готовили, Класс и Пи, а я так, только помогал. — Не согласен. Сегодня главным был именно ты. И ты отлично справился перед всеми этими камерами. И я даже почти не видел, чтобы ты нервничал. — Да. Сегодня и правда было не так нервно. — Потому что ты дома. — Ага. — Эх, Джеред, Джеред, — Крис потянулся и оставил легкий поцелуй на виске Джереда и покрепче прижал его к себе за плечо. А потом снова лег на пол и прикрыл глаза. — Готов лежать вот так с тобой вечно, но боюсь, что сейчас засну. Джеред немного приподнялся, ловя взгляд Криса, и улыбнулся. — Могу оставить тебя здесь, если хочешь. Но меня остаться даже не проси. И вскоре они все-таки поднялись, и Джеред привычно проводил Криса до двери, уже почти засыпая на ходу и с трудом переставляя ноги. И все еще чувствуя легкую волнующую дрожь во всем теле. Крис еще раз глянул в призрачное зеркало в темной прихожей и обернулся. — Ну пока. До завтра, Джеред. Точнее, уже сегодня увидимся. — Ага. С выходом альбома тебя. — О, и тебя. Садясь в машину, Крис бросил взгляд на знакомое окно. Свет в кухне уже не горел совсем. И ничего в нем не отражалось. Оно будто исчезло на фасаде дома, растворилось в ночной непроглядной темноте. Но оно было. Как был в его жизни и Джеред, который так тепло и ненавязчиво напомнил ему о выходе альбома, что в благодарность тут же захотелось снова сжать его в объятиях и не отпускать. Но не сегодня, завтра ранний подъем и много работы. А силы еще надо было восстановить. В отличие от времени, у которого они были вечными, так как оно ни на секунду не останавливалось, у него на сегодня запас почти исчерпался. Зато появилось еще одно яркое воспоминание из прошлого.