Рожки

- Хей, Аластор? – на удивление негромкий голос, хоть и слишком отчетливо слышимый в вечерней тишине отеля. Комнатка-гостиная с окутанными полумраком предметами мебели. Только диван несколько выделяется из общей темноты легкой подсветкой торшера и неподвижной фигурой одного из самых страшных демонов в аду, который в эту минуту столь прозаично коротал досуг за чтением книги. Впрочем, пришедшего даже особо не интересовало, будь то классика, которую демон помнит еще со времен своей жизни или раздобытая немыслимыми способами книга по использованию демонических способностей. - О, мой друг, тебе что-то нужно? - Аластор даже поднимает взгляд от книги, окидывая взглядом необычно притихшего порно-актера. - Ну, вроде того. Я, типо, благодарен тебе, и привык отплачивать за услуги…, - тянет несколько неловко, пытаясь правильно подобрать слова, но его прерывают, так и не позволив закончить предложение - Ты знаешь, что твои методы мне не интересны. - Да-да, ты гребаный асексуал. Но я все-таки лучшая шлюха в аду и знаю толк в удовольствии, - наигранно-кроткий тон все же сменяется привычным язвительным. К черту все эти игры, раз его даже не удосужатся нормально выслушать. – Просто дай мне попробовать… - Нет. Предсказуемо. Но почему-то была надежда, что очередной отказ не прозвучит. Демон раздраженно скрещивает руки на груди и прокручивает в голове всевозможные мысли и аргументы, подбирает слова. На это не тратится и жалкой минуты, но чужой взгляд возвращается на страницы книги. - Перестань. Я ведь даже не предлагаю тебе секс, - выражение лица радио-демона меняется, несмотря на извечную улыбку. Кажется, в нем проскальзывает что-то от любопытства, а потому, сначала было напрягшийся Энджел, выдыхает и продолжает. – Наверняка ведь есть то, что тебе понравится. Что насчет массажа? - Пожалуй, откажусь, - отвечают насмешливым тоном, на этот раз не переставая окидывать выжидающим взглядом. Вот уж развлечение, конченная шлюха без привычных пошлых шуток и намеков пытается предложить благодарность не сексуального характера. Уже одно только это шоу тянет на достаточный для благодарности уровень. - Просто дай мне…, - Энджел почти рычит, раздраженный таким количеством отказов за жалкие пять минут разговора, - несколько минут, ладно? Я уверен, что знаю, что могу сделать, - прямо не закончив фразу, чтобы его хотя бы не сразу осадили очередным «нет», он уверенно направляется к центру комнаты и в несколько шагов оказывается за диваном, скорее неосознанно укладывая нижнюю пару рук на спинку, пока вторая продолжает привычно жестикулировать под аккомпанемент слов. - Энджел, ты ведь понимаешь, что довольно сильно рискуешь? – и это даже не угроза, а почти заботливое предупреждение. Все же при такой небольшой дистанции можно и убить ненароком заигравшегося паучка. - Да расслабь булки, Ал. Да, не первый год в аду, все я понимаю. Это просто маленькая благодарность и, ах да, все останется между нами, - он даже замолкает, когда от сидящего перед ним демона начинает в разы сильнее чувствоваться опасность, но раз уж на то пошло, отступать из-за ставших отчасти привычными запугиваний он не намерен. - Позволь же заранее узнать, что ты собрался делать? – и все же он не уверен, что хочет знать, что же такое «все» Энджел собрался оставить между ними. Аластора куда больше заинтересовал сам процесс наблюдения за аккуратными попытками паучка, нежели предложенная, так называемая, благодарность. Если бы за тот короткий разговор, лишь самыми малейшими частицами напоминающий поддержку или услуги психолога, по сути, состоящий из язвительных, хоть и местами подбадривающих фраз, он хотел чего-то взамен, то его требования были бы максимально далеки от различных вариаций физического удовольствия. - Ну, смотри. С моим стажем мне довелось узнать, что у всех есть особо чувствительные места или же эрогенные зоны, если тебе это хоть о чем-то говорит. Раз уж к таким очевидным, как член, если он у тебя вообще есть, ты не подпускаешь, я думаю… Рожки, - палец одной из рук едва касается одного из небольших рогов, что едва заметно возвышаются над алой макушкой. Обладатель рогов подается вперед под шум радиопомех и с громким хлопком закрывает книгу. - Будь добр их не трогать, - но опасность настырного паука явно начинала волновать все меньше. До этого скромно и неподвижно лежащие на спинке две нижние лапы за плечи вернули Аластора в прежнее положение. Реакцией на такую наглость стал хищный оскал. Только им наверняка бы не обошлось, если только одна из промелькнувших в голове мыслей не была тут же озвучена в виде почти весомого аргумента. - Это просто массаж, детка, ничего пошлого. Давай так, я начну, ты немного посидишь спокойно, а если тебе не понравится, только скажи, и я уйду. Даст отдает предпочтение тому, чтобы взять ситуацию буквально в свои руки, и две верхние конечности уже куда более уверенно касаются рогов. Пальцы чуть сжимают их в самом низу, потирают почти оглаживающим движением, и Энджелу даже самому нравится, как ткань перчаток плавно скользит по гладкой поверхности этих маленьких веточек. А в следующий момент в торшере лопается единственная лампочка, освещавшая происходящее в комнате. Явно по вине обозленного Аластора. - Ладно, пусть так, - беззаботно, хотя стоило бы забеспокоиться, выдыхает Энджел, легко проскальзывая пальцами прямо к острым кончикам. Кажется, после этого действия он услышал скрежет когтей по диванной обивке. – Расслабься и… можешь сделать их больше? Несколько напряженных секунд тишины, и Даст вынужден убрать наконец лапы с чужих плеч, так как Радио-демон плавно опускается чуть ниже, укладывая затылок на спинку и позволяет рогам стать толще и вырасти чуть выше прически, разветвляясь в нечто куда более напоминающее оленьи рога, чем повседневная их форма. Не самое простое решение, какое можно было принять. Объективно неплохое предложение оказалось испорчено абсолютно наглым нарушением личного пространства, что раздражало и вызывало вполне привлекательные фантазии о расправе. Но их осуществление было отложено в пользу шанса для паучка загладить вину. - Пока это не так уж плохо, но даже не думай что-нибудь выкинуть. Если мне что-то не понравится, - звучит отсылаясь на недавнюю фразу паучка, - уйти ты уже вряд ли сможешь, - на что паук лишь подумал о том, как же удобно, блять, когда голос сопровождается извечными помехами радиовещания, способными скрыть любое проявление эмоций. Несмотря на всю расслабленность чужой позы, фразы звучали все таким же собранным тоном и все так же угрожающе. Все четыре руки теперь ласково ложатся на разветвления рогов, плавно проходясь от оснований по каждой развилке и до каждого тонкого, деликатного кончика, где снова приходилось переходить на пальцы. Движения неторопливые, действительно массажные, особенно когда ловкие пальцы проделывают на удобных участках массирующие круговые движения или потирают самое начало разветвлений. Энджел был вынужден обойтись самодовольной улыбкой, упрямо сдерживая смешки, когда движения целой ладони по особо толстым частям рогов напоминали куда более привычный его досуг. И все же совсем всего за помехами не скрыть, как например блаженную улыбку, что светилась желтоватым оттенком в кромешной темноте, и едва заметное шуршание ладоней и когтей по кожаной обивке, когда Энджел слишком умело угадывал самые чувствительные места на рогах. Кажется, этот момент становился все более интимным. Массаж и правда оказался довольно не плох, вот только расслабляющее действие и легкие мурашки постепенно сменялись чем-то более ощутимым, чувствительность на рогах повышалась, а каждое полюбившееся поглаживание прямо между веточек рогов сбивало дыхание Теперь Аластор понял, о чем говорил Даст, когда обещал, что все останется между ними. Что ж, учитывая недавнюю откровенность самого паука, верить ему можно. А в крайнем случае, никто попросту не поверит в то, что он мог вполне искренне наслаждаться действиями порноактера, позволяя заметить часть своей настоящей реакции. Аластор чувствует, как к рогам прикасается третья пара чужих рук, и это на удивление приятно. Настолько, что очередные помехи не заглушают тихого стона, а лицо опаляет легким жаром. Он еще немного удлиняет рога, чтобы Энджелу было удобнее, и чувствует, как одна пара рук обхватывает самые основания, касаясь при движении волос и вызывая нервную усмешку радио-демона своей двусмысленностью. Но это становится не так важно, когда остальные четыре руки распределяются по остальной площади, массируют каждую ветвь, посылая каждым прикосновением прямо в голову приятные импульсы, которые будто накапливались, вызывая легкое головокружение. В тихом шорохе помех угадывается участившееся и ставшее более тяжелым дыхание, выдающее, что новые ощущения приятны и доставляют исключительно удовольствие. Чего не скажешь, по поведению тени, которая, отвлекая, вилась рядом, а в какой-то момент потянулась к рукам Энджела с явным намерением их убрать. Вот только в итоге угомонилась, не нервируя лишний раз своим оскалом – трясущиеся от нервов руки не способны на хороший массаж. Это неторопливое и слишком откровенное в восприятии действо продолжалось долгих и тягучих минут пятнадцать. Навязчивые мысли пусть и не исчезали совсем, но отходили на дальний план. Странное сочетание расслабляющих и в то же время будто мягко возбуждающих ощущений позволяли отвлечься от всего, отдохнуть, действуя тем самым образом, каким и должны. Происходящее искренне доставляло удовольствие и Радио-демону, что попросту игнорировал эротичную атмосферу вокруг и концентрировался на подобии массажа, и Энджелу, расслабившемуся от медитативности движений и осознания, что он все же не прогадал со своей идеей. Устоявшаяся тишина будто сама приглушала все шуршащие звуки: практически неслышимое трение перчаток о поверхность рогов, скрип диванной обивки от расслабленно-неконтролируемого давления когтей, протяжный выдох, опустошающий легкие. Но большую часть атмосферы, той ее отдающей уютом и доверительностью части, согнала одна единственная произнесенная шепотом фраза: - Только не думаю, что рогами ты способен кончить, - Аластор тут же встряхивает головой и поднимается в более привычное положение, вынуждая при этом уворачиваться от своих рогов, кончики которых в секунду перестали казаться милыми и производили впечатление вполне себе неплохого холодного оружия. – Просто мысли вслух, если тебе не нужно…, - звучит следом примирительно, хоть и с легким смешком. - Молча ты раздражаешь гораздо меньше. Считай, что благодарность принята, а теперь можешь идти, - привычные помехи мешают прислушаться, но голос звучит расслабленно и даже снисходительно, будто Аластор был готов пропустить эту пошлую фразу незамеченной. В остальном же все будто резко вернулось в привычное русло, сложившаяся атмосфера растаяла, возвращая к реальности. Кажется, даже окутывающий комнату мрак расступился, напоминая о существовании рутинной жизни, в которой заметный силуэт оленьих рогов несет в себе исключительно опасность. К сожалению, малейший намек на вседозволенность не редко подталкивал на рискованные порывы любопытного паучка, которого фоном не переставал преследовать один и тот же интересный вопрос. - Как скажешь. Вот только позволь мне еще кое-что проверить, - одна из рук тянется к брюкам демона, самым наглым образом двигаясь прямо к паху, пока ее не перехватывают за тонкое запястье, заламывая до ощутимой боли. – Ну хоть ответь, у тебя член-то есть? Но вместо ответа, за руку, предварительно остановив взгляд на пальцах, еще минуту назад расслабляющих своими прикосновениями, тянут, вынуждая перевалиться через спинку дивана и едва не скатиться к полу с нелепым и неуклюжим видом. - Мой дорогой, это тебя не касается. Но я могу подсказать, где дверь, - Аластор явно отсаживается дальше от пытающегося подняться на ноги Энджела, а затем слышен шелест страниц книги, которая так и лежала все это время на коленях радио-демона. Паучок мог бы продолжить препираться и начать язвить, но вспомнил, за чем приходил сюда изначально. То, что хотел, он уже сделал. Губы растягиваются ласковой усмешкой, и он, с чувством, напоминающим благодарность, наконец поднявшись, неторопливой походкой направился к двери. Нечитаемый взгляд красных глаз проводил его из кромешной тьмы до самого коридора. Это событие, не вписывающееся в рамки повседневности, наверняка теперь останется в глубинах памяти, не упоминаемым ни при каких условиях. Но, может быть еще есть шанс, что в будущем оно на что-то повлияет.