мимо

У Яны перед глазами водоворот панелек родного района, сизый дым Винстона и открытая страничка Инстаграма, бликующая разноцветными фотографиями Дани Макеева. «Просто гляну чё он из себя представляет» — думает Яна. «Просто гляну чё он из себя представляет» превращается в пятнадцать минут бездумных тыков по фотографиям и рассматривание каждой детали на них. Недокуренная сигарета тлеет оранжевым и обжигает пальцы с наполовину стёршимся лаком на ногтях. Яна фыркает и бросает окурок на землю. Блокирует смартфон, убирает в карман джинсов. Пару секунд просто смотрит на соседа алкоголика, что пытается зайти в подъезд путём одновременного нажатия всех кнопок на домофоне, а потом достаёт из рядом лежащей пачки вторую сигарету. Лёгкие принимают в себя едкий никотин, и Яна ловит себя на мысли, что чёртов Даня Макеев из Ориона всё-таки красив. По-своему конечно, но красив. Яна цыкает про себя. «Зажравшийся пафосный мажорчик загремел в центр для трудных подростков, вы только поглядите» — пульсирует на краю сознания голосом Никиты. Да плевать, господи. Яне абсолютно параллельно сколько там у Макеева пластиковых карт и квартир. Ей бы кого-то понимающего; кого-то, кому можно рассказать о мерзкой грязи на душе, и чтобы в ответ без осуждения, без поднятых бровей, мол «иди лечись, наркоманка грёбанная». Яне хочется кого-то родного, чтобы к сердцу прижать и не отпускать. И чтобы по рыжей макушке гладили, как папа — хороший, колючий — в детстве. Возможно, у Яны просто сбивается ориентир, как прицел на пневматике, и поэтому она наивно считает, что богатенький футболист из Ориона может стать тем самым родным человеком, которого и к сердцу, и к обкусанным губам захочется прижимать. А Даня с треском проваливается. Ожидания и надежды не оправдывает. Точнее оправдывает, но определённо не в том ключе, поскольку на второй день своего пребывания в центре уже начинает увиваться за коротенькой юбочкой Лены. Как и большая часть симпатичных мальчиков до него. И после него, Яна уверена. Негласное правило центра трудных подростков: «Лена Фокина — отполированный со всех сторон бриллиант, цепляющий взгляд чуть ли не каждого второго в этом центре, в то время, как Яна тянет лишь на необтёсанный, угловатый булыжник с вкраплениями ржавчины». И может только яркая цветастая одежда способна помочь выделиться? Яна влюбляется мимо кассы. Так же мимо, как смотрит Даня своими небесными радужками. Смотрит не на неё, и от этого, как ни крути, паршиво. Лена, конечно, неплохая подруга, но уж слишком она хороша. Лучше бы с Филом сначала разобралась, а потом уже клала голову на колени других парней. 21:21 Руки Яны блуждают по карманам толстовки в поисках весёлых таблеток, а руки Дани блуждают по телу Лены Фокиной. Баланс вселенной, хули. Сообщения на экране смартфона кричат Лениным голосом о том, насколько большая хата у Макеева и насколько в связи с этим повышается уровень его крутости. Яна отвечает на восторженные смски коротким «топ» и перекатывает на языке розовую таблетку. Девушка иногда завидует подруге, что та так умело играет своим телом и обаянием. Яне провернуть такое не под силу, да и не пробовала она никогда. Не было необходимости как-то. Растрёпанная, колючая, резкая — такие обычно не нравятся красивым мажорчикам. Яна откидывается на спинку стула, прикрывая тяжёлые веки. В голове словно рой пчёл. Бесит. Даня Макеев заставляет чувствовать чувства, а Яне не нравится влюбляться, потому что в половине случаев это либо безответно, либо в долбоёба. Третьего не дано. Хотя нет, третье — в Даню Макеева. И ещё непонятно, что из этого всего хуже. — Привет, — подходит тихо, плавно, сбоку. Приятный тембр голоса ласкает слух, — кальян любишь? — Ну люблю, — Яна отвечает неохотно, будто бы ей совсем плевать, что красавчик стоит так близко, — а ты чё какое-то анкетирование проводишь? — Да нет, просто хотел предложить вечером где-нибудь посидеть, — Макеев отвечает игриво, словно флирт давно въелся в его кожу, и теперь они одно целое. — А я думала ты с Леной тусишь, — днём гладишь её по голове во время физкультуры, а ночью вжимаешь в одну из стен своей классной хаты. — Я послал её, она про меня в последнее время всякую хрень несёт, — Даня говорит расслабленно и так же расслабленно забирает сигарету из рук Яны, мимолётно дотрагиваясь своими пальцами до её. Девушка игнорирует приятные ощущения в груди и лишь слегка ведёт головой в его сторону. Помимо табачного запаха обонятельные рецепторы улавливают нотки мужского парфюма, наверняка ой какого дорогого. Ублюдок ты, Даня Макеев. Красивый, харизматичный ублюдок. И целуешься ты тоже до отвратительного классно. И с Леной базаришь после всего этого тоже отвратительно. Яна отворачивается, кусает губу и прищуривается в раздумьях. Неприятная липкая неопределённость-недосказанность, висящая в воздухе паутиной, выводит из себя. Девушка чувствует себя уязвлённой, словно в слабое место попала свинцовая пуля и раскурочила там всё в месиво. Глаза болят, скулят от сухости, что-то там за рёбрами тоже скулит и прикидывается побитой собакой. Как же мерзко в этот прекрасный солнечный день. В Питере размыкаются мосты, а в Москве Даня Макеев размыкает их руки. Паршиво и до мурашек холодно, хотя ещё пару секунд назад Яна чувствовала приятное тепло чужих пальцев. В Питере белые ночи, а в Москве белые таблетки — у Яны во рту. И открыт диалог с болезненным сообщением внизу: «Довольна, тварь?».