(Не) просто игра в снежки

      – Эй! Что…? – Юнги полностью отрывается от увлекательнейшего занятия, как запихать огромную ёлку в багажник своей машины, и в недоумении натыкается на испуганно мальчика. – Ты специально кинул в меня снежок?              – Нет! Извините, я не хотел попасть в вас. Я играл с братом и немного промазал, – малыш низко кланяется, как бы подтверждая свои извинения, и тут же из-за машины выходит ещё один мальчишка.              «Один в один похож на первого, или же это уже у меня глюки?» – быстро скользнула мысль в голове старшего.              Второй мальчик становится возле брата и кланяется так же низко. Удивительно, но эти два ребёнка и правда, как две капельки воды.              – О, если так, то ничего страшного, – правда зачем злиться на детей из-за маленькой оплошности. Эти двое выглядят до невозможности мило, а в паре вообще, как два ангелочка. Круглые щекастые личики, красные от зимнего мороза носики и выглядывающие из-под тёплых шапочек рыжие волосики. Сердиться на этих непосед просто не получилось бы, даже если постараться. Тёплая радушная улыбка сияет на лице старшего.              – Простите нас ещё раз. Мы просим прощения, – тот, второй мальчишка, опять кланяется и спокойным тоном вновь извиняется за их проступок. На самом-то деле, снежок прилетел не сильно и не особо причинил дискомфорт, но Юнги приятно удивлён тем, что мальчики воспитаны очень хорошо, – Если вы не злитесь и не очень заняты, не хотели бы вы составить нам компанию и сойтись в честном бою? В качестве снарядов снег, конечно же, – лицо мальчика так и остаётся спокойным, пока в глазах играет озорство. Брат же его полностью наоборот, улыбается широко и головушкой своей много раз кивает, как бы показывая нужный ответ.              Юнги в шоке. Этому малому от силы лет восемь, а высказывается он будто только вчера дописал диссертацию. Нечасто встретишь таких воспитанных и с богатым запасом слов малышей их возраста. Мин удивлён.              – Мин Юнги. Для вас Юнги-ши. На данный момент я полностью свободен и могу предоставить время столь юным противникам, – всё же Юнги решает подыграть, возможно, он об этом дне будет вспоминать с улыбкой на лице за чашечкой горячего чая. Мин наклоняется и протягивает руку в честь приветствия.              – Пак Сону. Кронпринц королевства Пак, старший сын моего отца и наследник трона. Для вас Рыцарь-Сону. И ваш сегодняшний соперник, – мальчик протягивает руку для ответного рукопожатия, и на его почти спокойном лице появляется краткая улыбка.              «Очень милая улыбка," - про себя отмечает старший, – "будто бы знакомая.»              – Прошу, представьтесь и вы, мой друг, – даже начало этого театра Юнги нравится. Ему и правда интересно познакомиться со столь необычными личностями.       – Пак Инхо. Рыцарь голубых кровей. Младший сын семейства Пак, но прошу не делайте поспешных выводов только из-за моего возраста. Я ничем не хуже в бою чем мой брат и надеюсь вам это продемонстрировать. Для вас я просто Рыцарь-Пак. Я думаю, вам так будет легче, а мне – привычней, – не смотря на напускную важность своих слов, ребёнок улыбается так широко, что видны его светленькие дёсна. Это представление нравится им всем.              – Я надеюсь, вы, Юнги-ши, не считаете нечестным то, что мы с братом будем в одной команде? Увы, но вы сильнее и старше, поэтому мне кажется, что мы так компенсируем наши силы, – Сону отходит немного к кустам, утягивая за ручку и напарника, готовить снаряды. Как хорошо, что рядом небольшой сквер – отличное поле битвы.        – Конечно нет, мой принц, если вы считаете это нужным, пожалуйста, – Мин занимает свою позицию напротив «врагов», понемногу запасаясь снежными комками.       «Хоть бы не перестараться и не убить их этими снежками» – Мысленно настраивается он на бой.       – Рыцарь-Пак, атака! – Детской голосок звучит очень громко, заставляя прохожих косится, тем самым оповещая Юнги о начале войны.       Снежные шары летят с обеих сторон, не давая возможности сконцентрироваться на ком-то одном. Пока, за минуты две или три, отчаянного сражения Юнги в битве не лидировал. Победить у двоих детей в снежках было просто только в мыслях, на деле же те оказалась достойными противниками. Юнги пытался держать ситуацию под своим чутким контролем на сколько это было возможным, но быстро забыл об этой идее, как только увесистый снежный комок залетел ему под дых, выбивая весь воздух из крепкой груди. С этого момента он отпустил всё и отдался игре, как и дети. Мин, наверное, и не вспомнит, когда последний раз он играл, вот так просто и не о чем не заботясь. Щёки начинают побаливать от искренней, не сходящей с взрослого лица улыбки. Так хорошо и просто. Так, будто он с этими малышами знаком несколько лет, а не пятнадцать минут.              – Рыцарь-Сону! – к сожалению всех участвующих бой заканчивается, как только Сону поскальзывается и летит в лужу с громким писком.              «НЕ УСЛЕДИЛ!» – орёт в мыслях Юн пока, как в замедленной съёмке мальчик летит лицом на мокрый асфальт. Секунда, и Сону приземляется своими ладошками в холодную воду.              – Не упал… – с облегчением выдыхает Юнги, подлетая к ребёнку, вроде и стоял от него далековато, но рядом оказался будто за мгновенье.              – Сону, ты как? Ничего не болит? Ударился? Давай я помогу тебе подняться? – как в бреду тараторит старший, сбиваясь, попутно осматривает ребёнка на наличие ушибов, – Во-о-от так, малыш, – Он поднимает мальчика за ручки, аккуратно присаживаясь перед ним на корточки, – Ушибся?              – Нет, только рукавички, – маленький Пак смотрит на свои когда-то чистые и сухие варежки, и в его глазках собирается влага, – Они теперь испорчены? – детский голосок дрожит, а сам ребёнок сейчас сорвётся на плач.              – Нет-нет, зайка, их можно будет постирать, они будут как новые. Хочешь я тебе свои пока дам? Они очень тёплые, – Юнги быстренько снимает мокрые рукавички с маленьких ладошек и замечает покрасневшие от холода коротенькие пальчики, похоже они заигрались. Старший шустро засовывает мокрые вязанки в карман детской курточки и быстро натягивает свои перчатки на слишком крохотные для них ручонки. Сону уже и забыл, что хотел оплакивать свои варежки, стоило тёплым перчаткам обхватить его ладошки, – Ну что, рыцари? Перемирье? – Юнги сам удивлён, как быстро он справился с такой непредвиденной ситуацией как слёзы. Вроде всё хорошо.              – Если только временное перемирие, – Инхо хитро улыбается и кивает брату.              – Предлагаю с играми на сегодня закончить, давайте лучше вас домой провожу, м? – Юн берёт обоих Паков за ручки и улыбается так тепло и мило, как только может, – Вы далеко живёте?              – Юнги-ши, вы классный, – Инхо улыбается и кивает синхронно Сону, – Мы недалеко живем. Тут, за магазином направо и потом по ступеньках верх идти-идти-идти и идти. Там и правда очень много ступенек! – видя удивление в лице старшего, быстро объясняет Хо.              – Ничего, идём? – Мин протягивает обе руки малышам, а те охотливо цепляются за них. Ну как цепляются, Инхо обхватывает ладонь нового знакомого без проблем, а вот Сону имеет препятствие в виде большущих перчаток на руках, но тут уже подключается и сам Юнги, беря маленькую временно «нефункционирующую» ручку в свою.       

_

      – Инхо, ты не говорил, что идти так много-о-о, – Юнги уже еле ноги переставляет на этих ступенях. Почему его не предупредили, что подниматься нужно будет на девятый этаж. НА ДЕВЯТЫЙ!!!! – Мы сейчас на каком? Восьмой?              – Нет, Юнги-ши, только пятый, – радостно отвечает Сону, беззаботно прыгая по ступеньках на пару с Инхо.              – Господи, почему именно сегодня лифт не работает? За что мне все эти ступени? Я слишком стар для этого… – Юнги причитает и с каждым новым словом он всё с меньшим энтузиазмом волочит ноги.              – Не только сегодня, папа сказал, что лифт не работает уже два месяца, – Инхо, младший из близнецов, ловит почти неживого Юнги за руку и тащит вверх, – Давайте, Юнги-ши, не заставляйте ребёнка, меньшего от вас в три раза, тащить взрослого человека. Я же устану, – хоть последняя фраза и звучит устало, мальчик тянет очень даже сильно, заставляя идти быстрее.              – Может вы уже сами добежите, а я туда, вниз, – Юнги пальцем указывает на пол, будто его слов и так бы не поняли, – Я так устал. А что, если я не смогу потом спуститься?              – Нет, мы должны прийти вместе. Вам же ещё номер сказать нужно. А если вдруг вы не сможете вернуться, то переночуете у нас. Мы с Инхо пойдём к папе спать, а вы на моей кровати ляжете, хотя-я-я, – мальчик осматривает Юна с ног до головы и присоединяется к занятию брата, – вам придётся хорошенько скрутиться и поджать ноги. Вы во какой большой выросли, а у меня кровать то маленькая, – мальчуган уже начинает причитать мол «зачем таким большим выросли - это же не удобно, и лечь вам теперь негде.»       – Какой номер? Какой «лечь»? Я вас провожу и домой. У меня в машине ёлка одна одинёшенька. Ей там скучно и страшно. Тем более я же незнакомый человек. Вам папа не говорил, что связываться с незнакомыми дядями нельзя? А вдруг я плохой и хочу вас украсть? – «что эти дети уже задумали? Серьёзно, положить меня спать на детскую кровать? Хорошо, что у кота лежанку хоть не отобрали.» – мысли так и роятся, пока перед глазами мелькает надпись седьмого этажа. Кажется, Юнги сейчас расплачется, осталось всего два этажа, и этот ад закончится.              – Льзя! Вы хороший дядька. Если бы хотели нас украсть, то не вели бы нас домой, – Инхо уже не тянет Мина за руку, а просто на просто виснет на ней, как в наказание, потому что «мы не дураки связываться с плохими незнакомцами».              – Самый обычный номер телефона. Нам же нужно будет связаться с вами. У нас вообще-то ещё бой незакончен, – Сону настолько спокоен, рассматривает чужие перчатки на своих руках, будто каждый день незнакомцев домой таскают.              – А спорим, что вы не сможете первыми добежать к сорок седьмой квартире? – помните в начале Юнги говорил, что эта парочка сущие ангелочки? Забудьте! Это самые что ни на что есть жители преисподних. По крайней мере именно дьявольский блеск Мин сейчас наблюдает в двух парах глаз.              – Вы должны понимать, я могу прибежать первым, но не хочу, – как убедительно, Юнги (нет). Эти ма́лые качают головою в разные стороны, показывая, как они верят старшему «опять синхронно. Ещё немного, и я начну их боятся».              – Вероятно это слишком тяжелая задача для человека в таком почтенном возрасте, я прав, Инхо? – «Что «в таком почтенном возрасте»? Нет, шутки шутками конечно, но это слишком знаете ли.» Сону гаденько ухмыльнулся.              – Я думаю, твоё предположение как нельзя точно описало сложившуюся ситуацию, – Инхо – предатель, как и его брат. Это точно. Или где-то на лестнице их подменили, пока Юнги хватался за сердце между пятым и шестым этажами. Иначе как объяснить такое быстрое изменение в поведении. «Из беленьких овечек в хитрющих лисиц. Вот точное описание ситуации. А не эти ваши самые…» – пока они тут разглагольствовали, Мин уже и отдышаться успел. «Может и два этажа с легкостью пролечу» – похоже его взяли на слабо.              – Ладно, шкéты, кто последний - тот тухлое яйцо, – ухмылка озаряет лицо мужчины, а близнецы увидели только пятки в массивных сапогах.              Голова кружится, давление падает, дышать нечем, Мин за полшага к реанимации. Вот тебе возраст. Он сейчас стоит подле дверей с надписью сорок семь, а перед глазами всё плывет. Да и "стоит" это громко сказано, скрутился как креветка в попытке глотнуть больше воздуха. Кстати, дети прибежали толком на секунду позже и сразу в дверь ринулись звонить.              – Папа! Открывай! – Сону кричит и хлопает ладонью по деревянной поверхности.              – Это срочно! Пап! – Инхо же не остаётся в стороне, долго нажимая на кнопочку звонка, хоть еле дотягивается.       Дверь достаточно быстро открывается. Человек, который появляется из-за этой двери сразу приседает перед малышами на корточки, поочерёдно их обнимая. Юнги на мгновенье отрывается от разглядывания напольного покрытия и созерцает большие медвежьи объятья, и на этом его лимит поднятой головы заканчивается. Этот человек, отец мальчиков, одет в большую фиолетовую толстовку, а капюшон натянут на черные волосы.       – Папа, у нас новый друг. Можно он у нас сегодня переночует, – Сону подаёт свой голос где-то в область шеи родителя.       – Да, он прикольный, – Инхо не мог не поддержать брата.       – Мальчики, вы сейчас серьёзно? – Голос папы малышей мягкий, приятный и, похоже, совсем не удивлённый. На этом моменте сердце Юнги сказало: "Ооо, эт моя остановочка". Потому что да, Юнги не слышит ударов собственного сердца, не слышит и лепет близняшек. Он только на повторе слышит голос этого омеги. Голос его бывшего омеги. В районе груди начинает больно давить, а дышать как-то вообще перехотелось.              –Ч-чим? – слова дрожат это шутка сейчас такая? Он играл с детьми его любимого омеги? – П-пак Чимин?              – Юнги? – человек в капюшоне резко вскидывает голову, натыкаясь на того, кого боялся встретить всё время.              –Котята, бегите в комнату переодеваться, я пока поговорю с вашим другом, – Чимин поднимается на ватных ногах, пропуская Инхо и Сону в квартиру, – Зайдёшь? – голос тихий и неуверенный, а взгляд мечется по всему, за что можно зацепиться, слишком страшно взглянуть в те, карие, напротив.              – Это будет уместным? – Юнги хочется плакать. Он взрослый мужчина, альфа, но именно сейчас он хочет закрыться у себя дома и расплакаться как ребёнок. Он больше всего хочет побольше времени побыть рядом с Чимином, но также сильно он не хочет этого. Услышать слова, которые не услышал при расставании. Очень страшно.              – Думаю, нам это необходимо, – пальцы подрагивают, пока он вслепую рукой указывает куда идти.              Если спросить Юнги найдёт ли он выход из этой квартиры сам, то точно не с первого раза. Он не помнит ни как разувался и ни то, как оказался на кухне. Всё произошло на автопилоте. Другого объяснения просто нет. Мин как заворожённый наблюдает за знакомый силуэтом.              – Не против, если я сделаю чай? – Чимин это спросил просто из… вежливости(?). Он уже насыпает сахар в кружки. Несколько белых кристалликов падают с ложечки прямо на стол. Странно или нет, но у Пака дома всегда стоит пачка его - любимого чая Юнги. В особо тяжёлые дни вкус этого чая как-то помогает, даже если это самообман.              – Чимин… Что тогда случилось? Ты меня не любил никогда? Или разлюбил? – тихо. Что слова звучат тихо, что после них остаётся звенящая тишина. Одним Юнги и Богу известно, как Мину было тяжело выдавить из себя хоть что-то, только бы не всхлип.              – Любил. Любил больше жизни. Я просто испугался. Так, наверное, лучше всего звучит, – две чашки с тихим стуком ставятся на стол, а Пак опускается на стул напротив Юнги.              – Мини, тогда я не понимаю, почему ты уехал? Почему оставил меня, если и правда любил? – звучит слишком отчаянно, одинокая слеза катится по правой щеке. Сейчас Юнги может плакать. Он никогда не мог ничего скрыть от любимого, даже сейчас, спустя столько лет, он всё еще открытая книга для малыша-Чимина.       – Юнги, – Чимин зарывается в свои волосы, руками сдвигая капюшон. Промеж чёрных прядей прячется два кошачьих уха. Из-за ласкового обращения в груди всё ломается. Хочется услышать это ещё раз. Хочется кинуться в объятья Юна и вместе тихонечко заплакать. Внезапно он чувствует то, о чём мечтал уже как восемь лет, рука Мина аккуратно, будто на пробу, гладит чёрные шерстяные ушки. Юнги помнит, когда он так делал раньше, Чимину нравилось. И не ошибается, младший льнёт к руке, ластится слепым котёнком, пытаясь прижаться ближе, – Я похоже всё испортил. Ещё тогда мне было восемнадцать. Меня тогда страшно мутило. Я-то думал, что отравился, – на пухленьких губах маленькая улыбка, вот только грустная она или нет сложно сказать, – глаза так и остаются закрытыми, – Папа в шутку сказал сделать тест на беременность. Кто же знал, что тот злополучный тест будет положительным? Я испугался. Я так чертовски испугался, что ты меня возненавидишь. Отцом был ты. Ты девятнадцатилетний подросток. Я боялся испортить тебе жизнь нашим ребёнком. Ты бы никогда не сказал бы мне этого, но я этого боялся. У тебя поступление, своя жизнь, молодость в конце концов. Я только потом, спустя много времени, понял, как неправильно поступил. Близняшки… Их было двое. Я не мог поверить. Мне казалось всё страшным сном. Сном, где не было тебя, ты не представляешь, как я рыдал, когда писал тебе, что уехал навсегда. Я долго не мог принять то, что это происходит всё наяву, – каждая фраза несла новый поток слёз. Плакали оба, всё и правда казалось сюжетом дорамы, а не их историей. Юнги даже не старался стереть солёные капли со щёк, он просто держал в своих руках ладони Чимина. Возможно, кто-то посчитает этот жест бесполезным, только вот для них обоих это было что-то интимнее, чем просто держания за ручки, и они это понимали.              – Малыш, почему ты не сказал потом, когда понял, что хочешь этого? – Голос альфы дрожит, но скрывать это просто бессмысленно.              – Я хотел. Я даже в Тэгу приехал, тогда. Со и Хо было года три, но мы тебя не нашли. Мне сказали ты уехал, а куда… Хах не сказали, – Смешок этот не весёлый. Больно, очень больно.              – Родители меня утянули в Сеул. Тогда, после нашего расставания, я бухал, даже не просто пил или выпивал, я бухал. Когда меня засекли пьяным за рулём, отправили сюда. Я, конечно, рад, что мне тут мозги вправили, но, если бы я остался в Тэгу, возможно, этот разговор состоялся бы лет пять назад, – «Если бы я не оставил всё как есть. Если бы я только знал. Если бы Чимин не уехал, то что бы было?» этих «если» было огромное количество, но исход один. Вот они сидят на кухне в обнимку, плачут, и каждый винит себя, – Чим, а что дальше? Мы дадим второй шанс нашим отношениям или я ухожу из этой квартиры, будто этого дня не было? – Вот сейчас шанс исправить все те «если», но шанс на то и есть, что это по идее случайность или нет?       – Юнги, много воды утекло, – Немного отстраняясь от любимого тела, Пак смотрит в те самые глаза. Открыто и без зазрений, – У меня двое достаточно взрослых детей, у тебя свободная перспективная жизнь. Тебе нужна такая жизнь?              – Лучше спроси нужна ли мне жизнь без вас. Я не совершу эту ошибку снова. Слишком большая расплата. Как бы не было тяжело – мы справимся. Все вчетвером.              – Так Юнги-ши наш папа? – Шок и ничего большего на маленьких лицах не присутствует, когда две пары треугольных ушек торчат с рыжих волосиков.              – Они тоже гибриды? – вот теперь очередь Юнги удивлённо вытягивать лицо.       – Мальчики, да это ваш папа, а не было его, потому что он не знал о вас. И да, они мои котята. Странно если было бы по-другому, – За спинами обоих детей появляются два не очень длинных хвостика, которые начинают виляться из стороны в сторону.              – И опять синхронно! Как вы это делаете? – Всё же не удержался Мин, подзывая детей к себе, и как может обнимает.              – Не знаю, – так же синхронно выдают оба, слыша вздох сверху.              – Ещё один вопрос, у меня в машине ёлочка огромная запихана. Куда мне её тащить к себе или сюда?              – Сюда конечно же. Не я же буду покупать еще одну ёлку и нести сюда, – Чимин хихикает и звонко целует альфу в щёку. И только спустя почти минуту до Юнги доходит, что ту огроменную ель придётся поднимать на девятый этаж пешком.              – На девятый этаж, – протягивает гласную он, уже мысленно представляя счёт в больнице за лечение больной спины, – Вы в срочном порядке переезжаете ко мне.