P.S.

Интересно, ты когда-нибудь задумывался о том, сколько я жду тебя, Хиро? Я жду тебя давно, слишком давно, каждый длительный день. Жду... А стрелки на часах все отсчитывают минуты за минутами, превращая мое ожидание в тягучую бесконечность. Но во мне все еще есть надежда, да, тот маленький проблеск, просвет, который ты когда-то смел мне подарить, оставив на моих губах легкое прикосновение кротким поцелуем. Тогда ты все знал. Видел, ощущал мою тягу к тебе, считывал взгляды. Так быстро смог разгадать меня, словно несложную загадку. Но и я не особо пытался скрыть очевидное, стараясь быть к тебе как можно ближе, стать для тебя кем-то нужным, однако вместо этого я получил иной итог. Ты стал попросту пользоваться мной, а я стал получать твою нежность. Фальшивую нежность, в которую я вряд ли поверю, как бы сильно ты не старался убедить меня в ней. Ни твой проникновенный взгляд, ни согревающая нежностью улыбка, ни твои уверенные объятия не заставят меня поверить. Ведь когда я приникаю к твоей груди, крепко обнимая тебя, я не слышу отзыва, не ощущаю того, что наши сердца бьются в едином ритме. Я не чувствую ответа. Ты знаешь?.. Это длится ровно восемь месяцев. Черт возьми, так долго я принадлежу тебе. И так странно ощущать себя подчиненным. Ты приходишь ко мне, когда захочешь, получаешь то, что хочешь, и меня. А затем уходишь, удовлетворенно наигравшись. Неужели тебя совсем не волнуют мои чувства? Неужели ты не хочешь знать, почему я позволяю этому случаться, почему так трепетно отношусь к тебе, почему... Вздох. Просто сердце отравлено самым приторным и действенным ядом, с быстротечной скоростью растекающимся в крови. Оно отравлено тобой. На часах полдесятого. Некоторое время спустя наступит наше любимое время суток, которое сегодня я снова проведу с тобой, в слепой надежде на то, что ты не оставишь меня одного посреди ночи. Ведь так хочется чувствовать твое присутствие, уткнуться в твою грудь и спокойно спать, хотя бы один раз ощущая себя слабым. Да, мне надоело быть сильным с тобой, так надоело, что каждый раз, сжимая ладони в кулаки, я не чувствую боли, когда ногти глубоко вонзаются в кожу, а сердце отбивает отчаянный ритм, словно бы я бегу от кого-то. Но на самом деле, бегу вовсе не я. Ты боишься полюбить? Сейчас я жду тебя, стоя возле открытого окна, выкуривая уже вторую сигарету. И я снова оставил дверь открытой, чтобы ты вошел сюда неслышно и застал меня в одиночестве. Просто хочу почувствовать твои надежные объятия, услышать тихое «привет» шепотом в самое ухо и увидеть твою улыбку, когда я развернусь к тебе лицом. Ты же подаришь мне улыбку? Третья сигарета, сорок пять минут десятого на часах. Теплый нежащий ветер снова дует в мое лицо, слегка развивая прямые пряди, щекоча. Знаешь, приятно, почти так же, как в те моменты, когда ты невесомо касаешься подушечками пальцев моей щеки и смотришь прямо в глаза, наверняка видя во взгляде неприкрытое ничем обожание. Жалко, что в твоем взгляде я не вижу подобного. Зато вижу некую отрешенность где-то в глубине. Как бы я не пытался сейчас вслушаться в тишину комнаты, я слышу лишь собственное сердцебиение, вместе с этим ощущая непонятное пульсирование в висках. Знал бы ты, как мне это надоело. Но даже если и так, все остается неизменным – я не могу управлять собой и своими мыслями, потому что нити марионетки, олицетворенной мною, всегда в твоих руках. А ведь я бы никогда не подумал, что смогу подчиняться кому-то по собственной воле. Это даже вызывает непроизвольную улыбку, больше похожую на усмешку над собой, в то время как душу тяготит тяжелое чувство, опускающее меня на дно, словно камень. Поможешь мне выбраться? Хоть когда-нибудь. Только дай ответ. Ветер приносит на подоконник сорванные светло-розовые лепестки, которые до этого времени были частью прекрасного цветка, ставшего теперь невзрачным, просто жалким остатком лета. Мне это кое-что напоминает. Только с одним исключением: для тебя я вечный цветок, и ты, раз за разом вырывая из меня лепестки нежности, даешь повод для того, чтобы на их месте появлялись новые. И так постоянно. Порой так хочется пожалеть себя, хотя бы на миг перестать бороться за собственное чувство и дать себе отдохнуть от тебя. Но, как бы это ни было банальным, я просто не могу. Просто потому, что уже попробовал тебя, увяз, окончательно загнав себя в угол клетки, выстроенной из наших отношений. Таких странных отношений, не находишь? Так много вопросов без единого на них ответа. Ну, что ж, я спрошу тебя снова, ты только приди. Я не умоляю, не прошу, а просто жду. Я не так жалок, как те, что в слезах молят любимого остаться, быть с ними постоянно, произнося ничтожное «пожалуйста». И ты никогда не увидишь ни одной из моих слез. Просто по одной причине: я не плачу и вовсе не подчиняюсь этим слабостям. Я лучше буду тихо переживать, скрывая это за привычной для тебя улыбкой. Все ведь хорошо, все так, как должно быть. Не правда ли? Слышу тихие шаги позади… несколько секунд, и отзывчивое сердце срывается, начиная колотиться так, что я моментально теряю собственное спокойствие. Еще секунда, и я чувствую твое присутствие слишком близко от себя. Ты шепчешь мне простое «привет» и в следующее мгновение обнимаешь со спины, крепко сомкнув руки. Дыхание практически сбивается, и я глубоко выдыхаю. Такая тонкая нить привязанности, такие крепкие объятия и твое тепло. Наконец-то. Слегка запрокидываю голову назад, на твое плечо, и смотрю на тебя из-под ресниц. Я скучал по тебе. Ты отрешенно улыбаешься уголком губ, и теперь я понимаю, что произнес это вслух. Ну, ничего, ты давно обо всем знаешь и уже не боишься ранить меня. Ведь так? - Скажу кое-что, - начинаешь ты, забрав из моих пальцев недокуренную сигарету. Затягиваешься сам, медленно выдыхаешь дым. Тебе нужно успокоиться? Неужели. Ведь ты всегда был так уверен в себе, сконцентрирован на собственном спокойствии и эмоциях, которыми, в отличие от меня, ты умеешь управлять. Оставляешь окурок в почти полной пепельнице и продолжаешь: - Я тоже скучал по тебе, Маса. Отчего-то горько усмехаюсь, аккуратно разворачиваясь к тебе так, чтобы не разорвать возникших объятий. У тебя в глазах усталость. Этот день точно заставлял тебя волноваться, жаль, что я так и не узнаю, почему. - Ты с такой нежностью смотришь на меня, - сразу замечаешь ты. А я лишь призываю тебя к тишине, легким движением приложив палец к твоим губам: - Не нужно говорить мне об этом. Чувствую уловимый и уже давно привычный аромат твоего парфюма у шеи, когда прижимаюсь к тебе вплотную. И эта близость вновь кажется мне головокружительной. Смотрю внимательно, пытаясь уловить каждую эмоцию на твоем лице. Даже не представляю, как тебе удается сохранять безмятежность, Хиро. Ты берешь меня за руку и прикладываешь раскрытую ладонь к своей щеке. Хочешь моей ласки? Дотягиваюсь до твоих губ, слегка прикасаюсь к ним своими, закрыв глаза. Только не оборви этот миг. И, ты, понимая то, что я не могу передать тебе на словах, улыбаешься уголками губ, как я и хотел, прежде, чем начать целовать меня, запуская пальцы под легкую кофту, неторопливо водя ими по моей спине. Холодные. Но ощущения, что ты даришь мне через услаждающий поцелуй, слишком точно повторяющий множество моих безумных грез, заставляют растаять в давно желанном тепле. На миг я даже забываю, что вся эта нежность, растворяющаяся в проникновенном моменте, всего лишь обман. Просто тебе так хочется. Но твои поцелуи все равно так много значат для меня. - Маса, - после завязавшегося поцелуя шепчешь, почти что выдыхаешь в губы ты. Я чувствую, ты хочешь сказать что-то еще, но не можешь. Почему? - Только скажи, - шепотом в нашем уединении отвечаю, нет, скорее тихонько прошу. Только между нами. Не молчи, Хиро. - Просто прости меня за все, - произносишь так измученно от чувства вины, будто перед тобой твоя слабость, или тебя насильно обязали приносить извинения тому, кому они совсем не нужны. Но если ты счел нужным сделать это, я приму, и пусть даже теперь буду мучиться от жалости к собственной отравленной душе, так нескоро заживляя новые раны. - Не нужно, - как можно спокойнее отвечаю, подавляя всю подступившую горечь. Неужели без этого ты бы не смог сегодня заполучить меня? Потерявшись в глубине собственных чувств, даже не замечаю, как оказываюсь на мягком ложе под тобой, лишь только ощущаю твое неизведанное безумство, похожее на слепое обожание, проблесками огоньков виднеющееся в почти черных глазах. Но мне нисколько не страшно от этой неизвестности, нет, ты можешь делать все, что пожелаешь, не обращая внимания на заметную дрожь по телу, можешь впитывать мои трепетные чувства, получая полную мою отдачу тебе совершенно без остатка. И пусть даже потом все истраченные силы придется болезненно восстанавливать... Но только позволь мне больше не сдерживаться, Хиро. Ты получишь ответную нежность. Хочешь? Ответом на мой немой вопрос, заданный одним лишь взглядом, послужило соприкосновение наших губ в упоительном поцелуе, за которым все границы, отделяющие реальность от бесконечной зависимости друг от друга, напрочь стираются, оставляя пространство для бескрайнего удовольствия на двоих. Ловишь губами мой сладкий выдох после поцелуя, и мне кажется, что весь остальной воздух, делимый нами на двоих, пропитывается теплом и нежностью, исходящей из тебя даже в самых незначительных прикосновениях, движениях. Как бы мне хотелось верить, что больше нет фальши. Остаешься так же близко к моему лицу, убираешь пряди волос, и снова смотришь в глаза. Чего ты медлишь, хороший мой? - Я не смогу избавить тебя от любви, как бы ты этого ни хотел, - говоришь, запинаясь на словах, винишь себя. Не делай себе больно - лучше не смотри в мои глаза. Но ты упорно оставляешь в себе раны, глядя на меня, ожидая словесного ответа. Твои пальцы невесомыми прикосновениями перемещаются вниз, гладят шею, ключицы, а я больше не могу справляться с собой и отмалчиваться. - Я буду делить его с тобой, - ладони ложатся на твои щеки, а на губах невольно появляется обнадеживающая улыбка. Просто помоги мне. Ты хочешь сказать что-то еще, но я тянусь за поцелуем, чтобы больше не слышать того, что можно почувствовать. Я не боюсь отчаянно обнимать тебя за плечи, с силой прижимать тебя к себе, сгибая ноги в коленях, сминая под собой простыни. Просто не желаю отпускать тебя от себя. Ты отзывчиво принимаешь мою отчаянность, обнимаешь за талию, почти что до боли вцепляясь пальцами, и отвечаешь так властно, будто с тобой я вовсе не покорный. Неслышным шорохом наспех снятая одежда оказывается перед кроватью на полу, и мне остается лишь смущенно прикусывать губы и смотреть в сторону, чувствуя на себе твой взгляд, не в первый раз откровенно изучающий обнаженное тело. Чего же ты ждешь сейчас? - Такой красивый, - первый раз за все ночи вблизи произносишь и не даешь шанса для ответа, начиная головокружительные прелюдии. Знаешь, наша близость сегодня мне даже кажется особенной, ведь я больше не чувствую простое желание провести со мной ночь: я чувствую то, что ты действительно хочешь мне передать. Оттого и тело становится слишком отзывчивым, и создается ощущение, что я растапливаюсь под тобой, как под давлением невыносимого жара. Наверное, ты чувствуешь каждый мой неслышный выдох, улавливаешь каждую испытываемую эмоцию, потому что все, чего бы я мысленно не пожелал, ты тут же исполняешь, даря незабываемое ощущение того, что тебе я все же дорог, пусть даже не как любимый. Ты, верно, хочешь довести меня до приятной истомы от чувственных ласк и множества поцелуев, тающих невероятной сладостью на губах и горячей коже, позволяя едва различимым стонам скрываться с приоткрытых губ. А я хочу обнять тебя крепче, но ты не сильно сжимаешь мои запястья по бокам кровати и вновь начинаешь беспорядочно зацеловывать, давая понять, что тебе меня мало. Как пожелаешь, Хиро. Медлительно опускаясь по мне все ниже, ты высвобождаешь мои руки, разрешая запускать пальцы в твои волосы, ласково перебирать пряди точно так же, как в те моменты, когда ты сам ложился на мои колени и о чем-то, молча, грустил. Помнишь? Выгибаюсь под движением твоих рук по телу, безмолвно прося о большем, выдыхая твое имя тебе в губы, когда ты вновь нависаешь надо мной. - Тише, - успокаивающе шепчешь, разводя мои ноги шире в стороны, гладя. Прикусываю губы и крепко обнимаю тебя, чувствуя, как твои влажные пальцы касаются меня поглаживающими движениями. Так сладко и томительно одновременно. И снова глаза в глаза, делясь друг с другом собственным безумием. Твой затуманенный безудержным желанием взгляд проникает мне в самое сердце и отпечатывается в памяти точным воспоминанием этой ночи. С губ срывается сладкий выдох, а за ним и тихий стон, когда ты начинаешь терпеливо ласкать, подготавливая меня. - Не останавливайся, - хриплым голосом произношу перед тем, как, обняв тебя за плечи, потянуться за поцелуем и получить ответ. Ощущаю, как ты еле-еле слышно произносишь мое имя сквозь соприкосновение губ прежде, чем прекратить дразнящие ласки. Ну же, только не томи, давай растворимся в нашем наслаждении вместе. Сейчас. Я чувствую тебя, и наши пальцы накрепко переплетаются, а влажные тела соприкасаются. Слегка запрокидываю голову назад и прогибаюсь в пояснице, прикусив губу. Нет, ты никогда не услышишь стона боли. Только шумный выдох, похожий на едва слышный стон, который ты прикосновением к губам окончательно заглушаешь и даешь мне привыкнуть. Всего несколько секунд, смешивающихся с шумным сердцебиением в унисон. Расслабляю пальцы и неповинующимися мне руками слабо обнимаю тебя за плечи, слегка впиваясь ногтями в кожу, и снова прогибаюсь, разрешая тебе. Возьми меня всего, Хиро. Первичные ощущения от медленных, осторожных проникновений разбавляются бессвязным горячим шепотом куда-то мне в шею. Но, ослепленный чувствами, я даже не пытаюсь разобрать хоть что-то, заглушая тебя собственными стонами, все чаще срывающимися с губ. Совершенно не сдержанно, для тебя, выгибаясь навстречу в твоих бережных объятиях. Кажется, мы так искренне отдаемся друг другу, что за этим, я даже забываю, что в реальности нет места для любви на двоих: есть только ты и я, и наше общее безумство, которое слишком сложно называть нормальными отношениями. Впитывая в себя твое и мое удовольствие, совершенно упускаю из внимания того, что который раз за ночь сквозь шумное дыхание и вдохновляющие стоны губы напрасно шепчут твое имя, в то время как ногти чертят на спине и плечах краснеющие полосы. Эти следы еще некоторое время будут напоминать тебе о моей несдержанности сегодня. Запрокидываю голову назад, подставляя под влажные поцелуи открытую шею в те моменты, когда ты особо глубоко проникаешь в меня, оставляя за этим яркие ощущения с легкой толикой боли, которая так незаметно сопутствует сумасшедшему наслаждению. Чувства обострены до такой степени, что кровь в венах кажется горячей ртутью, так часто пульсирующей в висках, и я чувствую, что с тобой происходит то же самое. Ловлю губами твой незаметный стон и вдыхаю горячий воздух, чтобы слиться с тобой в глубоком поцелуе, на секунды закрыв глаза, перед которыми и так все проплывает бессмысленными, смазанными картинками. Как еще мне заслужить твою любовь? И я, и ты - мы оба срываемся в пучину наслаждения вместе, снова крепко переплетая пальцы рук и с удвоенной частотой дыша друг другу в губы. - Маса, - так протяжно, на пике между возвращением в реальность и испытанной нами близостью. Обнимаю тебя одной рукой, поглаживая по влажной спине, ощущая под подушечками пальцев царапины на твоей коже, оставленные мною. Ты даже и не собираешься выпускать мою руку из своей руки, только обессилено ложишься на меня, прикасаясь губами к изнеженной шее. Мне остается лишь молчать в ожидании, когда сознание холодом возвратит меня из сладости в действительность. Смотрю на тебя из-под полуопущенных ресниц, а на губах появляется усталая улыбка. Так хочется собственнически назвать тебя «своим», но вместо этого я, проглотив эти слова, только тяжело вздыхаю, не оставляя этот момент без твоего внимания. Высвобождаешь мою влажную от волнения ладонь, проводишь пальцами по раскрасневшимся щекам, приподнявшись на локте, и смотришь утомленным взглядом. Хочешь успокоить, избавить меня от постепенно накатывающего беспокойства? Но, наверное, сегодня ты мне больше ничем не поможешь, ведь какое-то внутреннее предчувствие говорит, что ты уйдешь, вновь оставив меня в одиночестве. Если это будет так, то оставь меня тихо, чтобы я не слышал. Смотришь в мои глаза, совсем не улыбаешься и безмолвствуешь. Тебя пугает преданность во взгляде, Хиро? Ты же видел ее не единожды. Ветер, усилившийся за это время, холодом дует из открытого окна, неприятно морозит не желающее двигаться тело, и мне остается лишь тихонько попросить тебя: - Укрой меня, Хиро. Улыбаешься уголками губ, прежде чем исполнить маленькую просьбу, накрыв нас обоих одеялом, а затем ложишься сбоку, сам прижимаешь меня к себе и целуешь в висок. Обнимаю, крепче прижимаясь к тебе за желанным теплом. Ну же, Хиро, обними меня ответно. Мне это необходимо так же, как почти неслышно прошептать твое имя в темноте ночи, чтобы заснуть с тобой безмятежно. Шепчу и ощущаю ответное объятие. Ты так чутко слышишь меня? - Прекрати терзать себя, Маса, - поглаживая меня, произносишь ты. Тогда ответь мне один вопрос, слишком давно мучающий меня: - Почему так? Ты сразу понимаешь, о чем это, и поэтому перестаешь нежить меня поглаживающими движениями. Неужели вопрос о наших отношениях задел тебя? Ложусь на один уровень с твоим лицом, вижу, как отводишь от меня взгляд в нежелании выдавать испытываемые и старательно сдерживаемые тобой эмоции. Однако мне не нужно многого для того, чтобы понять, что ясного ответа на поставленный вопрос я так и не получу. - Я не могу объяснить тебе, - все же поясняешь затянувшееся молчание ты, теперь глядя на меня. Быть может, со временем я пойму сам. Сейчас на это у меня просто нет сил. Приникаю губами к твоим губам в нежном, последнем за эту ночь поцелуе, чтобы, уйдя, ты все равно ощущал меня и хотел бы повторить это вновь. Отвечаешь так сладко, что начатый мной поцелуй затягивается томительной длительностью, не имеющей отсчета по времени, и хочется еще и еще, снова пробовать тебя. Вместе с этой нежностью уходит и моя тревога, лишь оставляя после себя горьковатое послевкусие, мгновенно перебиваемое новым поцелуем. - Такой нежный, - после минут ласки шепчешь ты, прижавшись лбом к моему лбу. - Только с тобой, - незамедлительно молвлю в ответ и опять прижимаюсь к тебе. Сжимаешь объятия сильнее и снова гладишь меня, призывая закрыть глаза и разрешить сну медленно завладевать мною. - Спокойной ночи, Маса, - это последнее, что я слышу на грани между противоположными сном и явью. …Ранним утром слабо чувствую, как ты аккуратно высвобождаешь меня из своих объятий и тихо поднимаешься с кровати. Как и предчувствовал, ты снова собираешься бежать от меня или же от собственной слабости, но останавливать тебя и умолять остаться со мной я не буду. Впрочем, как и раньше. Я всего лишь устал мысленно просить тебя приходить ко мне чаще, не оставлять в одиночестве слишком долгое время, до такой степени, когда тоска отнимает все мои силы, и хочется все бросить, чтобы бежать к тебе. Слышу, как ты с шорохом одеваешься, а после тихо закрываешь окно. Спасибо, что хотя бы так ты заботишься обо мне, Хиро. Легкое прикосновение губ к щеке, и через секунды тихие шаги в сторону коридора, а за ними негромкий звук закрывшейся двери. Вот и все. Перебираюсь на сторону кровати, где только что был ты, где я еще могу почувствовать тепло, оставленное тобой, и утыкаюсь лицом в подушку, чувствуя до сих пор не выветренный запах твоих духов. Почему-то мне не становится больно, просто беспокойно, ведь в глубине души я знаю, что теперь ты не сможешь продержаться без меня длительное время. Ведь так?