Обратная тропа

Мшистый лес тяжело дышит под твоей несмелой поступью, прелым лишайным полотном обхватывая маленькие мокрые кеды. Деревья выступают вперед онкологическими больными, лысые и костлявые, с заломленными суставами, устремленными прямо в пористое небесное брюхо. Духота и сырость толпятся за ними как осиротевшие дети, слишком заметные своей невидимостью. Кровяными сгустками, извлечёнными после бронхоскопии, узловатые ветви ведут нестройную оплеть над головой. Они поглощают каждый неловко брошенный звук, постепенно сливающийся с самой тишиной, пустотой, темнотой в замкнутой безграничности, и я среди них. Вьюсь между захваченными в волнообразное движение ножками диплоподы под прослойкой гниющих листьев, медленно распускаюсь миллионами криптогам на всякой достаточно влажной поверхности, но будь осторожен, я тянусь к тебе сквозь полуразложившиеся трупики мелких животных, чтобы скользким незаметным движением обхватить тощие щиколотки, всаживая споры папоротника поглубже в благодатную почву твоих покровов, и вот ты уже внутри леса, непреодолимо прорастаешь им изнутри. Повышенная влажность пробирается в череп через естественные отверстия, мозг начинает покрываться черными пятнами плесени, отбивая чувство опасности, уничтожая инстинкт самосохранения, ты все идешь и идешь, ведомый ослепляющим любопытством, я поджариваю его румяные бока, оборачиваясь стволом дерева, который ты хватаешь в объятия, чтобы отдышаться, и в ту же секунду мелькаю в седеющих зарослях полосами помех, ты можешь заметить меня на одно чудовищное мгновение, и тут же неосознанно одернуть край футболки, зацепившийся за мои гнущиеся во все стороны пальцы, я в неясной угловатой тени на задворках зрения, в отупляющем вакууме беззвучия, что старательно обсасывает тебя со всех сторон, в трусливо прижатых ушах твоей собаки, которая упирается изо всех сил на струнно натянутом поводке, но ты идешь дальше, упорно, заворожённо, обнаженно пытливым взглядом прощупывая землю под ногами, до тех пор, пока не накатывает запоздалое осознание, что на другом конце провода, собирая грязь и склизкие листья, цепляясь за корни и низкие ветки, тащится тощая туша окоченевшего друга, преследует молчаливым и жутким грузом. Так разожми перекошенные судорогой пальцы, оставь его на съедение падальщикам и червям, это уже не твой зверь. И ты кидаешь кожаную петлю, которую тут же проглатывает зыбкая память леса, а твоя голова опустошенно выворачивается в противоположную сторону, от тебя уже почти ничего не осталось, последние капли сознания сочатся сукровицей сквозь десятки царапин на обескровленной коже, лес продолжает разбирать тебя по кускам, по ниткам распуская плотную человеческую вязь, и я уже могу в открытую прокладывать в земляных рытвинах щупальца своих чернильных трубопроводов к твоей увядающей скважине. Твоё тело захвачено плотными кольцами ног, дай же своему верному спутнику напитаться, еще не испорченной горечью страха, густой венозной жизненной силой из чашечки нижней челюсти. Наконец я отравляю ядом безысходности твои легкие изнутри и обещаю бережно хранить твой трофейный скелет, и вот ты оседаешь по пояс в полусгнившей вязкой траве, беспомощно шаришь руками вокруг, собирая решеткой пальцев комья грязи и мха, разминая в ладонях молодые плодовые тела ядовитых грибов, ты чувствуешь дрожь отвращения от копошащихся насекомых в твоих руках, которые успевают размножаться в складках твоей кожи - внутри, снаружи, - ты ощущаешь, как вытекают из хитиновых панцырей их скользкие соки, как под твои грязные фаланги лезут свалявшаяся шерсть и потрепанные перья, холодная земля набивается под ногти, гнилая плоть, мокрые кости, пустые глазницы, паучье брюшко, голова без лица, и чьи-то острые зубы жадно грызут твои руки, когда ты еще дышишь, кроты роют проходы в твоих внутренностях, ты уже часть земли, которую пожирает страх, и нужно совсем немного времени, чтобы трясина этого кладбища переварила тебя целиком, оставляя в телах моих маленьких мертвых растений только прерывистую тень воспоминаний об обратной тропе, которой никогда ни для кого не существовало.