Сдувая пыль с мечты о Рае

      — Никогда не говорил об этом вслух, — высокая статная фигура слабо освещалась лунным светом. — Ведь до этого дня вся правда этого мира была лишь между мной и Богом, однако Ацуши Накаджима, я считаю грехом не поведать тебе твою природу и предназначение.       Маленький белокурый ребенок сидел на полу. Буквально несколько минут назад его вновь хотели наказывать, однако пока он жмурился и забивался в угол, директор неожиданно оказался в отключке и безжизненно лежал посередине зала.       — Ты верно, боишься и не понимаешь. Но… ты веришь в Гравитацию?       Ребенок похлопал глазами. Он совсем не понимал человека перед ним. Какая гравитация?       — Понимаешь, в мире все уже давно предопределено, и судьбу изменить никак нельзя. От этого души, которым предначертано встретиться, в итоге находят друг друга. И нам, Накаджима, эта встреча была суждена еще за долго до моего рождения.       Мужчина оглянул мальчонку и перед продолжением рассказа помог тому подняться. Ацуши был напуган, от чего незнакомец решил, что идеологическая составляющая места встречи (прекрасный католический собор, с яркими витражами, который находился прямо на территории детского дома) его и проводника на небеса может быть упущена. Сейчас ему нужно было, чтобы ребенок полностью понял происходящее и сделал то, что ему нужно, поэтому комната, где Накаджима постоянно принимал никак не обоснованные наказания, была наихудшим местом для объяснений.       — Меня зовут Энрико Пуччи. Обращайся ко мне «отец Пуччи».       — Хорошо, отец Пуччи.       — Что ж, пойдем. Мне нужно многое тебе не только показать, но и продемонстрировать. Боюсь, — устало вздохнул Энрико. — Без этого ты можешь не понять всего замысла моего Лорда.       Двое медленно, в полной тишине пошли на выход из приюта. Проходя по сумрачным коридорам, Ацуши с ужасом замечал в проемах неподвижные тела. Они все были лишены жизни.       — Что вокруг происходит, отец Пуччи? — боязливо спросил ребенок.       — Не беспокойся, они все очнуться, просто чуть позже, ближе к рассвету. Никто не пострадает.       Ацуши не хотел доверять странному священнику, однако по внутренним ощущениям мальчонки, тот не врал о пробуждении. Они быстро вышли за пределы приюта и уже уверенно двигались к воротам. Там был припаркован небольшой легковой автомобиль.       — Нам нужно будет на несколько часов съездить в город, — отстраненно заметил Энрико.       — Я никак не могу уехать с незнакомцем! — нашел в себе силы на сопротивление Ацуши.       В ту же секунды он пробудлся от тяжелого сна. Он открыл глаза и оглянулся по сторонам, поддался вперед, но что-то держало его грудную клетку. Малыш Ацуши сфокусировал взгляд и как-то нервно выдохнул: он был пристегнут в детском кресле на заднем сидении автомобиля. Отец Пуччи следил за дорогой.       Ребенок несколько секунд думал, кричать ему, вырываться, или тихо сидеть и ждать, что же сделает незнакомец дальше. Ацуши резко потянул руку к защелке ремня и отстегнулся.       — Пристегнись, мы скоро выйдем на трассу, — спокойно сказал Энрико. — Вас же должны были учить дорожной безопасности.       Ацуши затормозил. Он колебался, но какое-то чутье подсказало, что лучшее и самое разумное, что он мог бы сделать — это выполнять просьбы отца Пуччи. Ацуши пристегнулся.       — И так, Накаджима, ты можешь мне не верить, но твоя роль в сохранении этого мира далеко не последняя. Я, Энрико Пуччи, уже множество раз открывал и покидал разные миры, однако в этот раз я не могу поступить также, как и раньше, ведь этот мир невероятно близок к Раю. Проходя свою жизнь раз за разом, я научился определять, как сделать свой путь к Небу быстрее. И если мы сделаем все верно, то ты будешь последним человеком, что умрет в этом мире.       — Я умру? — подавился воздухом от страха Накаджима.       — Когда-нибудь мы все покинем этот мир, Накаджима. Этого не следует бояться, — спокойно заметил Энрико. — Я не говорю, что я хочу тебя убить, но мне нужно будет кое-что тебе дать, чтобы не допустить того, чтобы ты сдался до подхода к Раю.       Воздух в салоне автомобиля будто застыл. Ацущи судорожно соображал, что значит весь этот рассказ. Энрико терпиливо выдерживал паузу, чтобы ребенок переварил все сказанное.       — Дальше попробуй принять все, как есть, — развернул руль Энрико, под нажав на педаль. Они выезжали на трассу. — Внутри тебя таиться невероятная сила, сила превосходящая всех, кто родился в этой реальности, ибо она является чистым порывом души, что подкреплен Словом Всевышним. Таких как ты в этом мире всего двое: я и ты. Остальные никак не могут приблизиться к Раю. Их мысли затуманены, они видят послания Божьи в вещах, что никак не связаны с ним. Они могут чувствовать истину, но их затуманенный взгляд всегда будет падать мимо, а грубое сознание не сможет интерпретировать знаки. Их существование не важно для нас.       Энрико Пуччи набрал скорость автомобиля. Ацуши со страхом вжался в сиденье. Почему этот человек так спокойно говорит ему буквально о смерти?       — В этом мире, в Восьмом небе, есть два ключа в рай. Это слова Лорда и твоя сила. Одни я уже успешно сохранил в книге, что будет у меня до момента, пока не наступить Священный день. Там изложены все судьбы, там же есть и священные слова открытия врат. А сила твоя, Ацущи, пробудиться, когда душа твоя станет полностью готова к эволюции. Используя ее и мои знания, мы откроем врата в Небо. И сегодня я хочу даровать тебе то, чего не удостоиться ни одна душа мира сего. Уверен, твоя сила поможет не только попасть на Небеса, но и сохранить жизни близким твоим, поэтому обмен будет равноценным. В книге уже написано, что твоя жизнь после овладения силой измениться — уже до смерти ты обретешь счастье.       — Обмен? — Ацущи уже стал ровно дышать. Смутные сомнения отступали от него, ведь Энрико был слишком серьезен и принимал мальчика за взрослого, не боясь с ним говорить ни о смерти, ни о цене загадочной силы.       — Твое обязательство перед Богом на его благословение. Он дарует тебе счастье, если ты будешь готов открыть врата в Рай. Проще говоря, если сейчас ты примешь силу, то в дальнейшем мы с тобой должны будем совершить одно дело, чтобы достойные души попали в рай.       — Что это за сила?       — Стенд, как говорил мой Господин, воплощение души, — понимая, что ребенок все еще плавает в словах, Энрико решил привести конкретный пример. — Мой Лорд останавливал время, я могу собирать воспоминания людей.       Энрико не все договаривал, но и не врал. Помимо воспоминаний он мог забрать и стенд человека, но в этом мире это было бесполезно, ведь способности были привязаны к телам. Настолько сильно они были далеки от воплощения душ (как то было в прошлых мирах), что в лабораториях способности даже насильно перетаскивали из одного тела в другое: здесь было не важно, готов ли человек обладать силой, или же он просто оставался заложником экспериментов.       — Это ты заставил всех заснуть в приюте? — робко, боясь оступиться спрашивал мальчонка.       — Да. Но как только мы вернемся, я верну им разум и воспоминания.       — Хорошо, — недоверчиво сказал ребенок.       Машина замедлила ход и остановилась около небольшого загородного домика. Энрико припарковался: мотор спокойно замолчал, а Ацущи отстегнулся и вылез из машины. Наверное абсолютное бесприпятствие его мелким передвижениям также показывали, что Энрико не хотел обмануть Ацуши, не хотел причинить ему боль. Добра, не смотря на безграничную преданность его Богу, Пуччи не нес, но и абсолютным злом тот не был.       Когда они оказались на веранде, Ацуши залез в плетеное кресло и принялся ждать Энрико, пока тот медленно и педантично рассказывал ребенку о его пути сквозь миры, или же «точнее, восемь Небес». Пуччи объяснял, что с каждым Небом реальность немного меняла свое устройство, а с ней менялась и судьба людей. Иногда и сами люди менялись, так Пуччи упомянул неких Джостаров, что всегда мешали достижению Рая, и что Восьмое Небо было первым, где этих людей не оказалось.       Ацущи впитывал это все как губка. Он не верил, но и не подвергал сомнению данную историю.       Пуччи же принес шкатулку и книгу и положил их перед мальчиком.       — Это дневник Дио, моего Лорда. А это, — Пуччи открыл шкатулку. — Осколок стрелы, что дарует стенд. Но сквозь миры я понял одно — если человек хотел сил, если они были ему нужны, то он был сильнее, чем тот, кто оказался стендьюзером случайно. А твоя сила, Накаджима, должна быть самой могущественной в этом мире. Поэтому я могу тебе предложить ее, если ты только сам захочешь ее.       — Я все еще не знаю, нужна ли она мне. Вы говорили, что сила поможет защитить близких. Но у меня никого нет, я всегда был один. Я правда не знаю, понадобиться ли она мне, — неуверенно сказал Ацущи, — если я не смогу использовать ее во благо.       — Что ж, Накаджима, близкие люди не сразу могут появиться в твоей жизни. Я был подростком, когда сила Гравитации свела нас с Дио.       Энрико замолчал. Он не знал, что еще он мог добавить, чтобы ребенок понял о чем он ему говорит. Ацущи задумчиво уставился на стрелу, но через мгновение протянул руку к книге. Пуччи слегка вздрогнул, когда столь ценная для него вещь оказалась в маленьких руках парнишки. Тот медленно посмотрел первые страницы, после чего изрек:       — Я не знаю этот язык, но такое ощущение, что здесь, Ваш Лорд, пишет, — его глаза погрустнели. — о семье?       Пуччи кивнул. Ацущи точно был ключом к раю: он понимал их стремления, даже не зная языка дневника.       — Я не знаю что мне делать. Вы не врете мне, но мне кажеться, что Рая Вы не достигнете, — вздохнул Ацущи. — Будто вам нужно будет пройти в разы больше испытаний, чтобы оправдать ваше место в этой истории. Но что-то подсказывает мне, что без стенда и я не смогу найти семью.       Накаджима вздохнул: шел уже шестой год, а он все еще был в приюте. Это было плохим знаком — старших никогда не брали в семьи. Ацуши вновь взвесил все аргументы и принял решение: даже если это взаправду дарует ему способность, он готов понести ответственность, главное чтобы он смог стать сильнее и нужнее. Чтобы он смог создать вокруг себя «семью».       — Поэтому я готов, — продолжил Ацуши. Он взял в руки стрелу и сжал ее со всех силенок, что были в его тощих ручках. Пуччи же спокойно наблюдал и ждал.       — Спасибо тебе, Ацуши, за сотрудничество. Мы достигнем нашего Рая, обещаю.       У мальчика слегка кружилась голова. Он опустился в кресле, предварительно оставив стрелу на столе. Отец Пуччи терпеливо, даже с неким трепетом смотрел на него, ожидая результат. Ацуши несколько раз похлопал глазами. За спиной священника появилась причудливая фигура.       — Это стенд, отец Пуччи? — мальчик указал на White snake.       Энрико разглядывал густой туман, обвивающий Накаджиму. В нем появился синий силуэт тигра. Значит, все вышло ровно так, как он и рассчитывал. Конечно еще предстояли годы развития силы Ацущи, перед чем его душа и воля выдержат следующего этапа восхождения, но Энрико не торопился. Утром он разбудет всех обитателей приюта, а на диске воспоминаний Ацущи затрет эту встречу, дабы долгие размышления в процессе взросления не отвели того от пути истинного. Энрико будет ждать, когда он с богом выполнит свою часть обещания этой душе, а Ацуши выполнит свою.       — Да, Накаджима, да…

***

      — Вот скажи, Накаджима, почему все так и хотят тебя похитить? — потянула подростка за ухо Йосано.       Кека уплетала блинчики и парфе, пока Накаджима перетаскивал все пакеты, что привезла доктор. Он был безмерно счастлив, что в агентстве все вновь устаканилось, и теперь Кека наконец официальный сотрудник.       — Понятия не имею, доктор Йосано, — я то ведь по сути ничем не примечателен. Да и способность у меня не такая уж и выдающуюся…       Здесь, конечно, он слукавил. Да он молчит уже давно, что в отличии от остальных за ним таскается огромный белоснежный тигр. Куникида говорил, что раньше, до агентства, он просто видел себя в форме оборотня, но даже после обретения контроля над способностью, Накаджима видел того. С появления агентства в его жизни тигр более не рычал и не бросался на него, а мирно смотрел на парня.       Он спрашивал у Кеки, может ли Снежный демон материализовываться сам, на что она говорила, что такого не происходило. Однако тигр порой мирно появлялся и тихо наблюдал за ним без трансформации самого парня. Ацущи привык к этому, не придавал этому значения. Просто его особенность, и другим не обязательно знать, что этот тигр сейчас сидит около Кеки и мурлычет, не то девочке, не то Йосано, которая садиться напротив и пьет крепкий американо.