Домик в деревне

Брок не понял, сколько времени проспал, но открыл глаза он всё в той же позе в объятиях Зимнего, которой точно уже не спал, но продолжал лежать и обнимать. — Поссать-то отпустишь? — глухо спросил Брок, хотя хотелось не только ссать, но и вымыться, почистить зубы и много чего ещё. — Бегом, забираем остатки еды и двинули, — скомандовал Зимний, не просто выпуская Брока из объятий, но и вставая и собираясь. — Принял, — ответил Брок. — Слушай, попробуй, может, рация работает? — Попробую, — заверил Зимний. Пока Брок нашёл деревенский туалет, от которых он всегда был в ужасе, хотя где только ни приходилось срать и ссать, и, быстро оправившись, вернулся к Зимнему, у того уже всё было собрано. — Позавтракаем потом, — сказал Зимний, трогая печь. Та была тёплая, даже горячая. — Если повезёт, ты нам больше не понадобишься. Они прошли деревню насквозь, вышли за околицу и пошли по дороге. Даже разговорились, обсуждая, как хотят переделать свои комнаты на базе, раз Капитан разрешил затеять ремонт. Обсудили свою судьбу и то, как им придётся изгаляться, чтобы улететь домой, если до часа икс они таки не доберутся до точки. В общем, шли и рассуждали о насущном, когда вдали показалась деревенька. Сколько они прошли. Брок отчего-то не запомнил, казалось, что много, но Солнце не доползло до зенита. Всё равно времени прошло дофига, и Брок уже надеялся, что это другая деревня, но людей видно не было, впрочем, как и горящей на окне свечи. — Давай искупаемся, — предложил Зимний. — Поедим, а потом зайдём? — Нет, — качнул головой Брок. — Давай сначала зайдём, а потом всё остальное. — Хорошо, — легко согласился Зимний, и они вошли в деревню. В ту самую деревню, это Брок понял сразу по запаху гари и обгоревшему остову. Не сговариваясь, оба выразили свои мысли исключительно в матерной форме. — Ну что, — Зимний огляделся. — Пора решать загадку. — И какую? — зло сплюнул в сухую землю утоптанной улицы Брок. — Не знаю, — честно признался Зимний. — Я даже не уверен, что у загадки есть решение. Но как-то отсюда выйти мы должны. — Значит, что у нас по плану? — спросил Брок. — Раз мы не можем отсюда выйти, давай-ка растопим баню, вымоемся-постираемся и пожрём, — предложил Зимний. — На нас никто не нападает, так что до ночи управимся, дни длинные. Давай, Брок, я заебался смердеть. — Давай, — ответил Брок. А что он мог ещё ответить? Сейчас он был только подай-принеси. — Говори, что делать. Зимний сначала проинспектировал баню, поленницу дров и вообще всё, что могло им пригодиться, и нашёл пару задрипанных, но вполне себе носибельных рейтуз, домашние тапочки, аж пять пар, и стопку байковых рубашек, которые никогда никто не носил, но были они на дородного мужчину, что радовало, значит, и им с Броком подойдут. Нашлось и ведро с верёвкой, а Зимний принёс к колодцу два бака под воду, и Брок стоял, наливал, таская верёвкой ведро из колодца. Проваландались они довольно долго, но вот баня была натоплена, целый бак горячей воды и два бака холодной были в полном распоряжении парочки, и Зимний сказал, что сначала они постираются, а потом уже помывка. Сказано — сделано. Ещё пара часов ушла на банные процедуры. Брок даже успел забыть, для чего они всё это делают, когда Зимний стал ластиться к Броку, но у того упорно не хотел вставать, помня о пиздеце вокруг, поэтому Зимнему пришлось довольствоваться минетом, ибо совсем отказывать в ласке своему мужику Брок не собирался. — Надевай это, — сказал Зимний, умиротворённый минетом и чистотой, которую оба любили. — Что это? — спросил Брок, получая растянутые в районе колен выцветшие синие штаны из какого-то трикотажа. — Рейтузы, — пожал плечами Зимний. — Другого нет. И мы тут одни. И сам показал правильный пример, надевая это совершенно стрёмное, по мнению Брока, одеяние. Выглядел Зимний так смешно, что Брок ржал пару минут, пока не успокоился, но тоже оделся. Байковая рубаха в клетку его не особо удивила, только жала в плечах немного, но Брок решил, что лучше так, чем никак. А обувка, найденная Зимним, вообще поражала воображение. Тапки Броку не подошли, зато отлично сели потрёпанные калоши с ярко-розовым плюшевым подбоем. Да, одежда не летняя, зато вода в бане будет тёплая до вечера, и можно ополоснуться. Брок даже испугался немного от того, как они быстро обвыклись в не просто чужом доме, в чужой стране с чужими призраками, или кто тут населял эту деревню? Может быть, тут остаются навсегда такие, как они, зашедшие случайно? И ни ответов, ни выхода нет? Они просто где-то умрут, а всё вокруг остается неизменным? А огонёк свечи — это как у глубоководного хищника, только приманка? Брок поёжился, хотя на улице было жарко. Мысли крутились безрадостные. Нет, Брок был не против прожить всю жизнь с Зимним, ему срать на чувства Капитана, который очень любил своего друга, но сколько им отмерено в такой обстановке? Месяц? Год? А что будет зимой, что им есть? А дрова? Было много, очень много вопросов — и ни единого ответа. Брок глянул на уже развешенные для просушки на имеющийся тут верёвке вещи и вздохнул. Нужно было осмотреть остальные дома, в них тоже что-то должно быть. Куда девались все люди, Брок не представлял, потому что никак не мог объяснить для себя, почему тут есть одежда, еда и всё остальное, но больше никого нет. И почему колодец только рядом с обгорелым остовом. — Бак, — позвал он Зимнего, — давай по одному дома не проверять. — Хорошо, — не стал спорить Зимний. — Давай со свечой последним? — Ага, — согласился Брок, и они, одетые в новые странные и смешные шмотки, вооруженные штурмовыми винтовками, что делало их вид ещё комичнее, пошли исследовать дома. Конечно, не под копирку, но дома были одинаковыми. Печи, гостиные, небольшие спальни, где-то была большая терраса, где-то веранда. Погреба, в которых нашлись соленья и варенье, да и свежие овощи тоже. Огороды, в которых всё цвело и колосилось. В одном из погребов отыскали хороший шмат солёного сала, сразу же решив нажарить картошки с этим богатством, потому что им питаться одними овощами было категорически нельзя. Так хоть сало будет. К вечеру, исследовав все дома и участки, Брок с Зимним наконец-то добрались до дома, в окне которого стояла сейчас потухшая свеча. Брок смотрел на такой же вход в дом, как и другие до этого, но что-то в нём протестовало против того, чтобы туда входить. — Давай я один, — предложил Зимний, приобняв Брока за талию. — Гляну, что к чему, и вернусь к тебе. — Ну уж нет, — Брок повёл плечами, скидывая липкий страх, что сжимал его сердце. — Ты идешь — я иду. — Тогда двинули, — решил Зимний, но перед этим повернулся к Броку и посмотрел ему в глаза. — Мне тоже страшно, Брок. — Ага, — скептически хмыкнул Брок. — Страшно ему. Но глаза, эти невозможные глаза, в которые Брок когда-то влюбился и потерялся в них, говорили о том, что Зимний не врёт. Ему тоже страшно, просто не так, как Броку. Зимний боялся не того, что их может ждать, а того, что он может не справиться, подвести его, Брока, ведь пообещал же, что всё будет хорошо. Брок обнял Зимнего за шею руками, прижался лбом ко лбу, теперь уже сам успокаивая его, забирая страхи, даря тепло и покой, уверенность в себе, в нём, в том, что они делают. И Зимний улыбнулся, но иначе, обхватил ладонями предплечья Брока, сжимая, давай понять, что напитался его теплом и уверенностью. — Пойдём, — наконец сказал он. И они вошли. Брок уловил что-то, чей-то силуэт, мелькнувший за окном, но он точно знал, что там быть никого не могло, потому что за задней стеной рос и колосился бурьян, не дававший подойти к дому. Тут Броку вступило в ногу, она заболела тянущей, ноющей болью, хотя ничто не предвещало беды. Но Брок плевать на это хотел, он смело шёл за Зимним, но чего тут было обходить? Две комнатушки, веранда да предбанник. Они принялись обыскивать дом, но особо ничего найти не получилось, только потрёпанный дневник, однако он был на русском, а по-русски Брок слишком плохо читал, чтобы сходу понять, о чём тут, да ещё и почерк был просто ужасный. — На, — кинул он его Зимнему. — Это явно по твоей части. — Пошли отсюда, — скомандовал Зимний, — разберёмся потом. Они вернулись в “свой” дом, когда солнце уже катилось к горизонту, и стоило занести вещи в дом, иначе они просто отсыреют за ночь. Так и сделали, обрадовавшись, что одежда за день на солнце высохла и можно было переодеться из этих дурацких шмоток. — Так, — Зимний глянул в дневник. — Ты готовишь, а я пока почитаю. Потом тебе расскажу. — Есть. Готовить особо было нечего, печь Зимний разжёг сам, поэтоу Броку оставалось только начистить картошки, смешать её с найденной тушёнкой и нажарить шкварок. Хотя Броку подобная еда не нравилась, Зимний уплетал за обе щеки. Брок уже ставил ведро с очищенной картошкой на печь, как ему снова вступило в ногу, да так сильно, что он чуть не заорал, только съёжился весь и всхлипнул. — Что с тобой? — Зимний скользнул к нему едва уловимым движением. — Не знаю, — выдохнул Брок, чувствуя, что вот вроде бы сейчас, отпустило. — Нога болит. Да забей. Что там написано-то? — Муть какая-то, — отмахнулся Зимний, Брок сейчас был важнее. Он стащил с Брока ботинок, который тот успел натянуть, радостно избавляясь от калош, снял носок и задрал повыше штанину, но внешне ничего не говорило о том, что у Брока что-то с ногой не так. Зимний раздел Брока полностью и стал осматривать. Тот не дёргался, прекрасно зная, что если Зимний что-то задумал, то отговаривать его бесполезно, проще не мешать, а лучше ещё и помочь. Сейчас Брок предпочёл просто не мешать, потому что творилось с ним что-то странное. — Ты сам-то как? — спросил Брок, улучив момент и погладив Зимнего по голове. — Только честно. — Живот и грудь болит, — признался Зимний. — Знаешь, ноет так нудно, а то и вступит… Очень больно. Брок осел на пол, в свои вещи, обнял Зимнего, забираясь руками в волосы, прижал его голову к своей груди, и Зимний обнял его, прижимаясь. Они знали друг о друге такое, какое не каждый знает о своей половинке. И если Зимний говорит, что ему больно, то нужно обнять и пожалеть, потому что больше ты ничего не можешь сделать, ведь у Зимнего болевой порог просто запредельный. Ему можно оторвать руку или ногу, пробить голову или разрядить обойму из винтовки, и он будет жить и даже ухмыльнётся, если будет в сознании. Но если Зимнему больно,значит, пришёл пиздец. — Когда тебе стало больно? — спросил Брок. Он и сам не любил показывать, что ему нужна помощь, что ему больно или грустно. Да даже то, что он просто хочет тепла и объятий, он обозначит только раз и лишь намёком. Просто потому, что надо соответствовать. Вот так они и учились без слов понимать друг друга, потому что быть сильными и молчать они умели хорошо и сами по себе. — Там, в том доме, — ответил Зимний. — Ты как? — Нормально, отпустило, — заверил Брок. — Как ты? — Тоже ничего, — Зимний вздохнул и прижал Брока к себе. — Поужинаем и спать. — А тетрадка? Или это дневник? — уточнил Брок. — Дневник, — кивнул Зимний. — Пишет девочка, с кучей ошибок, ты бы даже не понял, что там написано, так всё плохо с грамотностью. Она пишет историю, как её мать и братьев сожгли, дальше я пока не очень понял. — Вот же ж херня-то, — Брок поцеловал Зимнего в макушку и стал одеваться. — И сколько ещё мы будем тут жрать эту картошку? — Я что-нибудь придумаю, — пообещал Зимний. Брок знал, что это означало “у меня нет плана”. Но у него тоже не было плана, так что можно было думать в две стороны. — Обязательно, но расскажи, что в этом дневнике? — попросил Брок. — Не знаю, если честно, — признался Зимний. — Девочка пишет о том, что её мать была знахарка, хотя тут понимать можно как угодно, и у неё было три маленьких сына, дочка была самой старшей, она помогала матери и всякое такое. Но люди обозлились на неё, собрались со всех окрестных деревень, хотя я тут ни одной деревни, кроме этой, не видел. Но тот сгоревший дом — это их дом. Девочка смогла выжить, но она слышала, как кричали её маленькие братья и мать. А ещё там написан ритуал, по которому останки надо очистить, чтобы захоронить. — И что, будем искать в пепле и золе кости, чтобы похоронить по обряду какой-то безграмотной девочки? — усомнился Брок надёжности плана. — А нам есть чем ещё заняться? — вскинул бровь Зимний. — Ощущение, что мы тут ровно для этого — похоронить незаслуженно убиенную семью как подобает. — Там ритуал-то точный? — спросил Брок, понимая, что сам вряд ли сможет этот ритуал прочитать. Без словаря так точно. — И, кстати, а с чего ты взял, что это ритуал упокоения, а не оживления? — Ни с чего, — признался Зимний. — Просто мне так кажется. — Ага, соберём косточки, попрыгаем вокруг костра, а потом вылезет жуть какая-нибудь и сожрёт нас с тобой, только руку твою выплюнет, — обрисовал не особо приятную картину Брок. — Об этом я не подумал, — честно сказал Зимний. — Просто ритуал такой увлекательный. — Что, помимо костей, нужно ещё говно летучей мыши, менструальная кровь девственниц, слёзы единорога и сушёные лапки ядовитых жаб и что-то ещё подобное? — осведомился Брок. — Нахуй иди, — вздохнул Зимний. — А надо там собрать кости, посолить их и сжечь. — Ага, где-то я это уже слышал и даже видел, — Брок точно был уверен, что подобную чушь вещали с экранов телевидения и в интернете. — А, вспомнил, длинный сериал про двух братьев-акробатьев. Вот там кости солили, поджигали и что-то там ещё. — Слушай, но там так написано, я не знаю, — Зимний растерялся, переставая быть машиной убийства, становясь просто слегка охуевшим человеком. — И вообще, если в твоём сериале было всё хорошо после этого, то давай попробуем, что нам стоит? — Только не ночью, ладно? — попросил Брок. Если днём это ощущение ещё можно было списать на просто пустую деревню, то ночью тут было откровенно стрёмно. Они сидели и ужинали, когда Брок заметил какую-то тень в окне. Он кивнул Зимнему, но тень пропала до того, как Зимний обернулся посмотреть. У Брока внутри всё похолодело, он понял, что не уснёт. — Тебе очень страшно? — спросил Зимний. — Бак, мне жутко, — признался Брок. — И жутче всего от того, что мы с тобой оба знаем, — возможно всё. Если есть боги и жуткие морозные великаны, игрушки Старка и колдовство Ванды, то почему не быть все этой творящейся тут хуйне? Зимний отодвинул пустую уже тарелку и подсел к Броку, благо в этом доме были не стулья, а лавки. — Мне тоже жутко, — тихо сказал Зимний, обнимая Брока за плечи. — Но, кто бы там ни ходил за окнами, ему или ей я тебя не отдам, обещаю. Они ещё долго сидели и просто обнимались на лавочке за столом после того как весь их нехитрый ужин был съеден. — Пойдём спать, — предложил Брок, хотя знал, что вряд ли быстро уснёт от этого вечернего появления. — Ты меня обнимаешь, и я забуду всю ту хрень, которую успел сегодня себе надумать. — Пойдём, — мягко сказал Зимний. Скинув одежду, они устроились на узкой для них кровати, Зимний подгрёб Брока практически под себя, поцеловал в висок и закрыл глаза, но спать о не собирался, давая тем самым выспаться Броку. А тот вцепился в живую руку Зимнего, переплёл их пальцы и попробовал заснуть, хотя сон не шёл. — Да блядь, — выругался Брок, вскакивая с постели. — Пошли собирать эти ебучие кости, ночь не очень длинная, к рассвету управимся, думаю. Или просто засыпем там всё солью и подожжём снова. Как тебе идея? — А идея хороша, — усмехнулся Зимний. — Давай всё засыпем солью и подожжём. Оделись они в пару минут и прихватив с собой ПНВ, случайно обнаруженные в рюкзаке, потому что стандартную комплектацию этих новых тактических шмотников от Старка никто наизусть не знал, обрадовались находке и, найдя пару пачек очень крупной соли, пошли засаливать сгоревшие головешки, надеясь, что всего этого хватит. Пока шли, Брок никого не видел, но в ногу снова вступило, а рация, зачем-то прихваченная с собой, и молчавшая всё это время, вдруг зашипела. И шипела она категорически странно. Брок попытался ответить, повертел верньер, но ничего не вышло, рация продолжала шипеть. — Погоди, — Зимний поднял руку призывая Брока ничего не делать. — Это морзянка. Кажется. Сейчас...Я… Н...Е... Т...Н...О...Г...И...У…М...Е...Н…Я…Н… — У меня нет ног, — сказал фразу Брок, а позвоночнику прокатилось холодом ежовая рукавица. Рация ещё пошипела, но теперь это были просто помехи, и Брок, чтобы ещё сильнее не пугаться, выключил её. Подумал и вытряхнул батарейки. — Чтобы точно больше не шуршала. Ну что, мы ещё идём солить и палить дом? — Давай, — пожал плечами Зимний, хотя Брок видел, и его пробрало. — А как проверим, получилось или нет? — Возьмём да уйдём, — предложил Брок. — Вернёмся — значит, не помогло. Нет — помогло.