Высматривая путь. Том ІІІ

      Комната, которую выделили Эскелю, была совсем недурна. Высокие окна, широченная дубовая кровать с алым балдахином, огромное зеркало в человеческий рост, камин с двумя креслами и даже медвежья шкура на каменном полу. Кое-где висели странные картины, а над камином, что судя по своему виду не зажигался уже несколько лет, красовалась ощерившаяся голова волка. Ведьмак долго всматривался в остекленевшие глазенки, рассматривал острые клыки и не мог понять нравится ли ему это чучело или нет.       Но несмотря на весьма богатое убранство, жизни в комнате было не больше, чем в той седельной сумке, что лежала у Эскеля на плече. Он стоял посреди всего этого великолепия и не верил в то, что вообще находится здесь — в замке Ард Каррайга. Раньше ведь все больше проездом, а теперь вот оно как — стоит себе посреди комнаты и думы думает. Признаться, в замках он и не бывал никогда в своей жизни, вот так чтобы на «пожить». Полуразрушенную крепость Каэр Морхен с ее прохудившейся крышей он в расчет не брал. Там всегда от стен тянуло холодом, а тут даже в каменных комнатах было тепло, повсюду сновала прислуга, коридоры устланы коврами, украшены шторами, картинами и даже какими-то диковинными рыцарскими доспехами, почему-то больше напоминающими броню ведьмака Андора с ее меховым воротом и добротной кожей. А еще тут шага нельзя было ступить, чтобы не столкнуться со стражей. И не с простой солдатней, как в Редании, а с самыми настоящими гвардейцами — в добротной броне, поверх которой накидки с гербом Каэдвена и с забавными меховыми шапками. Кажется, нечто подобное носила Бурая хоругвь. Но достоверно он уже и не помнит. Сколько лет их нет? Пять, наверное, если навскидку.       Устало выдохнув, Эскель неторопливо прошел к кровати и сбросил сумки на пол у широкой дубовой ножки. Затем уперся руками в колени и осторожно присел на край. Надо признать, мягкость перины его впечатлила. Если Фредерика с детства спала на таких, то не мудрено что она носом крутила и постоянно возмущалась то на сено вместо пуха, то на клопов, то на нужник на улице. Опустив голову, ведьмак наклонился и заглянул под кровать. Холера, тут даже горшок был. Блестящий и, кажется, золотой. Он повнимательнее присмотрелся, прищурив глаза. Нет, не золотой. Ему показалось. Но тем не менее само наличие ночного горшка его удивило. Геральт о таком рассказывал, но тогда это казалось просто смешным и жутко неудобным. Это же кем надо быть, чтобы всю ночь нюхать свой же нужник, что стоял прямо под кроватью? Видимо, у Эскеля сегодня появится шанс прочувствовать это на себе.       В дверь тихо постучали, а ведьмак резко вскочил на ноги, сам не понимая для чего суетливо осмотрел себя, затем комнату и смел с лица волосы. Только после второго стука до него дошло, что, наверное, нужно ответить.       — Заходите! — крикнул он сдавленным тоном из-за непонятно откуда взявшегося волнения.       Дверь открылась, показав невысокого моложавого мужичка. Он стоял на пороге, выпятив округлый живот и горделиво вздернув нос. И, даже не глядя под ноги, сделал шаг вперед, наконец, соизволил осмотреть ведьмака с ног до головы с такой выразительной придирчивостью, с которой его не осматривали даже нерадивые заказчики в попытках найти оправдание, чтобы не платить за выполненную работу.       — Господин ведьмак, — начал он, негромко прокашлявшись в кулак. — Меня зовут Петр Фучик. Для вас я — господин Фучик. Приставлен графиней, чтобы обеспечить вам надлежащий вид на время ужина.       Эскель удивленно вскинул брови, осмотрел с нескрываемым скептицизмом странные бриджи, рубашку и жилет в которых был сам господин Фучик и непроизвольно хмыкнул, да так громко и пренебрежительно, что округлое лицо господина Фучика скривилось и кажется даже еще больше округлилось.       — Вас что-то веселит, господин ведьмак? — совершенно невозмутимо поинтересовался тот.       — Нет, ничего, — почесав пальцами лоб ответил Эскель. — Просто я не понимаю какой это вид «надлежащий». Рубаху я переодену, шею обмою. Этого недостаточно?       — Достаточно, — кивнул Фучик. — для придорожного трактира или борделя. За столом хранительницы Каэдвена вы должны выглядеть так, как того требует ситуация, а не так как вам захочется. Я понятно выразился? Или у вас еще остались вопросы?       Ведьмак нахмурился, скрестив на груди руки.       — Есть вопрос. Один. Где Дера?       — Госпожа Фредерика де Бейль, вы хотели сказать? — сложив за спиной руки, поправил Эскеля господин Фучик.       — Я сказал так, как хотел. Так где Дера?       Петр немного помолчал, совершенно не удивляясь такой непробиваемости ведьмака, а скорее оценивая ее масштабы, но ответить все-таки решился:       — В своих покоях. Отдыхает после всего того, что ей довелось пережить в вашей компании, — затем взглянул в сторону приоткрытого окна, прикидывая что времени у них не так уж и много. — Прошу проследуйте за мной в купальню, и умоляю, больше никаких вопросов. Иначе мы серьезно рискуем опоздать.       Эскель оценил свой вид еще раз, словно бы убеждая самого себя в том, что он в самом деле выглядит «неподобающе случаю». Понял, что в придирках этого пузатого мужичка что-то есть и, тяжело вздохнув, взял свои мечи, намотав на них перевязь, да поплотнее.       — Нет, нет, господин ведьмак, — выставив руку вперед, Фучик остановил его всего в одном шаге от себя. — Никакого оружия.       — Я не оставлю здесь свои мечи. Да ты погляди, в этой клятой двери даже замка̀ нет! — вспыхнул ведьмак сам не понимая от чего.       — В комнаты господ и их гостей никто не заходит без ведома. Будьте уверены, что с вашим, несомненно, дорогостоящим, оружием ничего не случится.       — Я не оставлю мечи, — стоял на своем Эскель, стиснув в пальцах ножны так, что кожаный ремень заскрипел в ладони.       Петр, едва сдерживая разочарованный вздох, на мгновение прикрыл глаза и сосчитал до пяти, чтобы успокоиться. Ему казалось, что перед ним сейчас дикий зверь, а сам он словно отчаянный укротитель, который должен искупать эту блохастую животину, вычесать и отправить на смотр к госпоже. Вот только Петр Фучик не зря прислуживал сначала роду Единорога долгие два десятка лет, а теперь и новому хранителю Каэдвена, чтобы не суметь справиться с каким-то там мутантом. Справлялся с кое-чем и похуже. Чего только стоил сын ныне почившего последнего представителя рода, короля Хенсельта? Ох и мороки с этим сорванцом было. Правда как жил, так и умер, но сейчас не о том.       — Хорошо, — наконец ответил Петр. — Берите ваши мечи и пойдемте, прошу вас. Времени не так много, как вам кажется.       Эскель, будто только этого и ждал. Подобрался и решительно зашагал в направлении двери, даже не пропустив вперед господина Фучика.       Шли коридорами долго. Ведьмаку даже показалось, что его пытаются завести в какой-то темный угол и там убить. И, признаться, такому повороту он совсем не удивился бы. Идя в трех шагах от сопровождающей его прислуги, Эскель неустанно вертел головой принюхиваясь то к одной, то к другой двери, в надежде хотя бы по запаху найти Деру. Но увы, ничего кроме затхлости и пыли он не чувствовал. Видимо на этом этаже давненько не убирали, а возможно он и вовсе был закрыт. Хотя, где бы еще поселили мутанта? Уж точно не рядом с господскими покоями. Но сейчас Эскеля больше волновало то, что все двери, как назло, были одинаковыми и найти хотя бы какую-то особую за которой могла бы находиться травница, он так и не сумел, пусть головой и понимал, что искать ее здесь бессмысленно. Ведьмак старался не сопеть от нахлынувшей злости, старался отмахиваться от мыслей перерезать пополам этого чертового господина Фукича, Фучикса или как там его, а затем оббежать всю эту мрачную крепость в поисках Деры. А как отыщет… а он обязательно отыщет, то забросит ее на плечо и увезет отсюда как можно дальше. Если от таких неуместных мыслей отделаться с горем пополам получилось, то сопеть Эскель не перестал до тех пор, пока они не остановились у приоткрытой двери, которая пахла иначе, чем все остальное здесь — чистотелом и ромашкой.       — Проходите, господин ведьмак, — Петр одной рукой распахнул дверь, а второй услужливо пригласил Эскеля.       Тот помялся на пороге совсем немного, а затем нерешительно вошел. Внутри его ждала огромная, нет, просто колоссальных размеров, деревянная бадья, добротный деревянный стол с зеркалом, как у настоящего цирюльника, для бритья и стрижек, два прислужника, а еще две миловидные девчушки, что мяли в руках тряпки, смущенно опустив взгляд в пол. За спиной хлопнули в ладоши, и прислуга тут же бросилась к ведьмаку с таким остервенением, с которым даже бестии на него не бросались. Он уже рефлекторно схватился за меч, чтобы обороняться, но когда столкнулся взглядом с одной из девчонок, что испуганно взглянула на него и остановилась, то пыл его тут же поугас.       — Это не утопцы, господин ведьмак, — заговорил за спиной Петр. — Прошу вас, не стоит обнажать меч.       Эскель хмуро осмотрел всех, но так быстро рукоять меча не отпустил. Нет, даваться в руки «помощников» он явно не хотел. Но вдруг услышал как тяжело задышала одна из прислужниц, что так и не решилась к нему подойти. Заметил с каким страхом она смотрит на его изуродованное лицо своими огромными глазищами и как дрожат ее тонкие, сухие губы. Тогда-то он окончательно сдался, обуздав себя, и перебросив мечи из руки в руку. Нарочито проверил крепко ли обвязана перевязь, только потом осторожно облокотил их о стену, и предупреждая любые потуги в его сторону, взялся за завязки на рубахе.       — Я сам разденусь и сам себя помою, мне ни к чему няньки, — небрежно бросил он, стаскивая с тела пропитанную потом и пылью рубаху, с трудом проталкивая голову через ворот.       Но, к сожалению, не учел, что его одобрение тут никому не требуется. В мгновение ока, словно по какой-то особой команде, ему на помощь бросились девушки, ловко стаскивая одежду с его плеч, пока паренек принялся распутывать шнурки на его штанах, заставляя ведьмака крепко выругаться и чуть не отвесить ему знатную затрещину. Ибо какого черта к нему мужик в штаны лезет?       — Успокойтесь, господин. Никакого подтекста в действиях прислуги нет. Они здесь только лишь для того, чтобы отмыть вас и переодеть, — совершенно искренне заверил Эскеля господин Фучик, но это не особо и помогло.       Ведьмак принялся брыкаться словно бешенный мерин. Он отмахивался от рук, всеми силами и с невероятной грациозностью для своего внешнего вида уворачивался от настойчивых девушек и упорно держал обеими руками свои многострадальные штаны.       — Господин, чем сильнее вы сопротивляетесь, тем больше времени мы потратим, — пролепетала одна из прислужниц, которая была самой молоденькой из всех кто находился в комнате, и вместе с тем более прыткой.       Эскель хмурился, но все равно к штанам никого не подпускал. Тогда пришлось вмешаться Петру, поскольку эта свистопляска ему уже окончательно осточертела. Он отогнал всех одним лишь взмахом руки, позволяя упертому ведьмаку самостоятельно совладать со своей одеждой. Но как только тот расслабился, очевидно опрометчиво подумав, что больше к нему лезть не будут, Фучик взмахнул рукой еще раз и два молодца подскочили сзади, на скорую руку скрутив ведьмака потянули его к бадье. Он старался вырваться как мог, но так чтобы никого в запале не убить, а когда понял, что те пусть и выглядят весьма щуплыми, а с разбушевавшимися справляются слаженно и максимально эффективно, наконец смирился со своей судьбой и позволил себе рухнуть в бадью с громким всплеском и не менее громким страдальческим стоном. Вода выплеснулась за края, окатив ноги господина Фучика, который имел неосторожность подойти слишком близко. Он осмотрел насупившегося ведьмака, не сдержав усталый вздох.       — Господин ведьмак, — немного прочистив горло, начал Петр, привычно спрятав руки за спиной и выпятив грудь. — Считаю, что должен разъяснить вам нюансы общения с графиней и ее дочерью.       — Я сам знаю все нюансы общения с ее дочерью, — хмуро огрызнулся Эскель, вызывая недоумевающие взгляды со стороны прислуги. Но, благо что те шушукаться пока не решались.       — Не сомневаюсь, что вы, за время вашего путешествия, достаточно сблизились, возможно стали даже друзьями, но думаю, что при графине это лучше опустить. Для вашего же блага.       — Для моего же блага? Это угроза? — переместившись к краю бадьи, Эскель разместил на бортах руки согнув их в локтях и поднял вверх ногу, позволяя ее намылить. Кажется, он уже начал получать удовольствие от такого странного и нетипичного для себя процесса. Ну или просто смирился.       — Что вы? Как я смею? Только лишь предупреждаю, — учтиво улыбнулся Фучик.       — И что же мне еще следует опустить при графине?       — Как хорошо, что вы спросили, — Петр принялся расхаживать из стороны в сторону перед бадьей. — На самом деле ничего особенного. Про нюансы вашего путешествия лучше помалкивать. Про ваше прошлое и планы на будущее — тоже. Так же не стоит упоминать о каких-либо… — он на мгновение осекся, пытаясь подобрать слово, — назовем это… взаимодействиях с молодой госпожой.       — Мне что, просто молчать и есть? — Эскель смел с глаз пену, что стекла по лбу.       — Да, именно так. Весьма выгодная тактика, — улыбаясь заметил Петр. — К тому же, старайтесь на госпожу Фредерику де Бейль лишний раз не смотреть. Графиня очень внимательна к невербальным проявлениям заинтересованности. Это у нее, так бы выразиться, профессиональное.       — Холера… — фыркнул Эскель, зажмурившись от того, что его голову окатили теплой водой.       Затея с ужином нравилась ему все меньше и меньше. Столько запретов, особых приготовлений, непонятных предупреждений. Словно он с королем водку пить собрался, не меньше. Сейчас его раздражало многое: что он так и не узнал, где находится Фредерика; не мог противиться или показывать свое недовольство; не знал, чего ему ожидать от знакомства с графиней; и эта треклятая прислуга, что лезла к нему в попытках отмыть. Но пока Дера находится здесь в плену или у родных пенатов, он должен терпеть и быть рядом, несмотря ни на что.

***

      Фредерика с трудом приоткрыла глаза, подняла все еще ослабленную руку и провела ею по лицу. В голове все помутилось и будто бы заволокло плотной дымкой. Во рту было сухо, в желудке пусто, а тело ломило так, словно она подхватила очередную хворь. Разве что только в нужник не тянуло со страшной силой, как под Мурривелем.       Приложив ладонь ко лбу, девушка хрипло выдохнула, с трудом разлепив пересохшие губы. Взгляд ее вперился в плотный, изумрудного цвета балдахин, а из груди вырвался стон.       — Боги, значит все это не дурной сон… — прошептала она, едва шевеля прилипающим к небу языком.       — Да какой уж тут сон, милочка? — запищал знакомый голосок справа.       Фредерика снова прикрыла глаза, но лишь на мгновение, чтобы собраться с мыслями, а затем в дверь постучали. Киф, что мял собой одну из подушек возле головы девушки, приподнялся и завозился, выискивая выгодную позу, словно это к нему пожаловали, а не к травнице.       — Входите, — хрипло ответила Дера, ляпнув ладонью по лицу в попытках взбодрить себя, предусмотрительно закрывая ею лоб и глаза. Лишь бы поменьше видеть комнату и все что в ней находилось. Авось это все-таки сон.       — Госпожа де Бейль, — пролепетала девушка, которая тихонько вошла в комнату.       Она прошелестела подолом в сторону окна принявшись поправлять плотные, тяжелые шторы, затем загремела кувшином и еще чем-то металлическим. Фредерика на нее не смотрела, продолжая лежать и тонуть в своих сетованиях на судьбу и жизнь в целом.       — Госпожа, как вы себя чувствуете? — едва слышно спросила прислуга, наливая в большой металлический таз, изукрашенный внутри цветами, прохладную воду из кувшина и щедро насыпая на поверхность розовые и белые лепестки жимолости. — Не захворали?       — Нет, — заворчала та, тяжело вздыхая. — Где Эскель?       — Кто? — удивленно вскинула брови девушка и подошла ближе к кровати, начиная понемногу поправлять край покрывала, явно намекая, что госпоже пора бы просыпаться.       — Ведьмак, с которым я сюда прибыла, — в голосе травницы появилось раздражение.       — Не слышала о таком, госпожа.       Дера убрала руку с лица и взглянула на невозмутимую прислугу с явным недоверием. Неужели никто тут не болтал о том, в каком состоянии прибыла в замок дочь графини? И неужели девки не сплетничали о ведьмаке, который, если верить последнему разговору с матушкой, осел с недавних пор в замке? Да быть такого не может. Но, служанка, продолжая услужливо теребить одеяло, стояла с таким невинным выражением лица, что грех было ему не поверить. Вот только Дера не верила. Она ничему и никому тут не верила.       — Поняла, — прошептала она и принялась обреченно рассматривать балдахин над головой, подмечая что с него уже лет сто, наверное, не смахивали пыль. Наверное, с тех самых пор как этот замок был резиденцией Хенсельта. А ещё тело неприятно зазнобило. Наверное, к ночи будет лихорадить.       — Госпожа, графиня приказала собрать вас к ужину. Потому, очень вас прошу, давайте понемногу приступать, — с прорезающейся мольбой в голосе проговорила девушка, становясь рядом с Дерой.       — Думаешь, мне есть дело до графини с ее приказами? — фыркнула травница, даже не взглянув в сторону прислуги, и внезапно зашлась негромким кашлем.       — Мне позвать лекаря? — обеспокоенно спросила служанка и потянула руку к лицу госпожи, но та неуклюже отмахнулась от нее.       — Нет. Никакого лекаря, — проворчала Дера.       Тогда девушка тяжело вздохнула и прижала руки к груди:       — Прошу вас, госпожа, давайте вставать… — казалось, что еще немного и та встанет на колени.       Столь жалобные мольбы Фредерика слышала разве что от той девки из Пацыкивки… как же ее там звали? Мироська? Фроська? Линка? А может Ленка? Да черт его разбери. Свою совесть травница все равно очистила. Деньги дала, накидку с собственного плеча сбросила, на том хватит.       — Прошу вас… госпожа, вставайте… — все не унималась служанка. — Время… времени совсем не осталось. Уже сильно за полдень.       Дера раздраженно фыркнула, в одно движение сбросила с себя одеяло и возмущенно воскликнула:       — Ладно!       Собирали ее не очень долго. Сначала была бадья с такой пахучей водой, что у травницы заслезились глаза. Отмывала ее Йолана, так представилась прислуга, весьма кропотливо и удивительно быстро. Чего только стоили волосы. Ужас. Эти колтуны наверняка ей будут сниться в кошмарах. Но, благо масла справились, как и умелые руки, что привели в порядок не только голову молодой госпожи, но и ее тело.       Киф все это время тихонько лежал на одной из подушек и внимательно следил за всем процессом, будто бы контролируя. Он ведь обещал ведьмаку, в конце-то концов, что позаботится о травнице? Обещал. А значит обещание нужно сдерживать даже тогда, когда дело касается мытья ног и вычесывания косм. Тем более прежде он обнаженную травницу не видел, и очень даже зря, стоит признать. Ведь девка она была добротная, а не с вот этими ребрами торчащими и сиськами, от которых осталось одно лишь упоминание. Теперь духу стало очень даже понятно, почему этот вечно ворчащий ведьмак так увивается за ней.       Фредерика же, совершенно не обращала на него внимания. Она лишь неустанно вздыхала, вызывая у Йоланы обеспокоенный взгляд. Но та упорно молчала и делала свое дело. Собственно говоря, другого от нее и не требовалось. Пусть и интерес то и дело разбирал, а вопросы так и лезли в голову: какого черта дочь графини путешествует с ведьмаком, почему она потеряла тогда сознание, почему она вообще сбежала куда-то, а не вернулась в свой родной дом и почему так упорно отказывается от лекаря если хворь уже почти одолела? Плохо, что ответов на них так и не находилось. Хотя даже не так, они находились, и они были, но только Йолану никоим образом не касались.       Травница неловко смела с плеча длинную русую прядь, а прислуга только взглянула как та ударила по девичьей спине, но хорошо, что на общий вид прически никак не повлияла. Потому что крутить эти косы с изумрудными и вишневого цвета лентами было тем еще удовольствием. Особенно если потом их придется поднимать наверх и закручивать в странный рогалик. Йолана таких выкрутасов с волосами не понимала, однако так требовала мода, а кто она такая, чтобы с ней спорить?       Затем пришел черед платья. Скромного, но богато украшенного вышивкой. Без пышных юбок, но настолько длинного, что ног совсем не было видно, и если его не придерживать, то наверняка можно пересчитать лбом все ступени на главной лестнице. Глубокий вырез, украшенный золотыми и алыми нитками, а еще мелкой россыпью камней, красиво смотрелся с весьма округлой грудью Фредерики. И Йолана это сразу заметила, как и то, что на талии платье скрывало все недостатки, удачно подчеркивая бедра, а еще бордовый цвет гармонировал со светлыми волосами.       Если говорить проще, то сама Йолана проделанной работой была довольна, пусть и в отражении зеркала на нее хмурила свои брови молодая госпожа де Бейль. Да, времени она потратила много, но ведь оно того стоило!       Сказать, что Дера хотела есть — нельзя было. Более того, она и из комнаты своей не хотела выходить. Но идти наперекор воле матушки было чревато как для нее, так и для ведьмака, несмотря на все фырканья и пререкания с прислугой. С графиней она бы себе этого не позволила. И пусть жили они с Эскелем в разных комнатах, все равно ощущение того, что они здесь находятся как одно целое — не покидало. Поэтому стоило думать дважды, а то и трижды, прежде чем что-либо говорить или делать. Ведь ответят за это оба.       Обеденный зал был невероятно красив. Весьма аутентичный для Севера и в некотором роде уютный. Наверняка из-за таких вещей: камин, множество свечей, красивая алая скатерть, расшитая золотым орнаментом, а еще серебряный сервиз и так аппетитно пахнущие блюда, что стояли уже на столе. Фредерика остановилась в высокой каменной арке. Она сминала пальцы рук, дышала глубоко и часто, но успокоиться так и не смогла. Грудь неприятно сдавливало платье, слабость как назло, одолела с удвоенной силой, а решительности как не было, так и не появилось.       За столом уже сидела графиня, как и подобает хозяйке, во главе. А по правую руку от нее, примерно посередине, сидел Эскель и опустив голову, что-то с особым интересом высматривал под столом. Травница невесело улыбнулась, отмечая, что ведьмак выглядит чудаковато: зачесанные на одну сторону волосы; гладко выбритое лицо, отчего шрам, должно быть, теперь виден особенно хорошо; странного кроя рубашка с широченными рукавами, дублет и… и что там ниже дублета не хотелось даже видеть. Наверняка какие-то ужасные рейтузы. Бывают же такие уникальные люди, которым совершенно не идет аристократический лоск. И Эскель был самым ярым их представителем. Придя к выводу, что в своей застиранной посеревшей рубахе, залатанных штанах, сапогах и несменной, изношенной кожаной куртке в полоску он выглядел удивительно привлекательно, Дера сделала шаг вперед, услышав,       как стук каблуков разнесся эхом по огромной комнате.       — О, дорогая! — воскликнула Берзе, проведя пальцами по кубку с вином. — Рада, что ты наконец пришла в себя, — уже на порядок спокойнее добавила она.       Травница услышала в ее голосе наигранную учтивость, которая так и резала слух. Она взглянула на мать, коротко кивнула и придерживая рукой подол своего платья двинулась к столу. В сторону Эскеля она не смотрела, пусть и желала этого всем сердцем и трепещущей душой. Матушка обязательно заметит и тогда… тогда наверняка произойдет что-то неприятное. Она обошла стол, намереваясь сесть где-то поодаль от ведьмака и желательно от графини тоже, но невысокий, пузатый мужчина, который, по всей видимости, был тут главным прислужником, предусмотрительно перехватил ее и указал на то место, которое без сомнений выбрала сама графиня — прямо напротив Эскеля. Но и тогда Фредерика сумела сдержаться, смотря куда угодно: на скатерть, мягкую подушечку, лежащую на сидении стула, поблескивающую при свечах серебряную тарелку, но только не на ведьмака.       Эскель сжал губы, и нахмурился, совершенно бесцеремонно рассматривая травницу напротив. Он наплевал на все предостережения этого Фукича или Фучика, так и не смог запомнить его имя, на госпожу де Бейль, что, едва заметно прищурившись, рассматривала их, и то и дело прикладываясь к кубку с вином, и на все остальное, лишь бы только взглянуть в лицо Деры и убедиться, что с ней все хорошо.       — Господин ведьмак, — елейно заговорила графиня, прерывая поток мыслей Эскеля. — Вам нравится платье Фредерики? Должно быть, вы только и видели ее в том замызганном дублете и штанишках ужасно дурного кроя. Ну же, я решительно хочу услышать от вас комплимент. Думаю, Йолане будет приятно знать, что она потрудилась на славу.       — Госпожа де Бейль выглядит прекрасно, — невозмутимо ответил ведьмак, сжав пальцами свои колени.       Эти треклятые бриджи ему натирали во всем местах, несмотря на мягкость ткани. И это раздражало куда больше, чем то, что за спиной стоят стражники, вперившись взглядом в его затылок.       — Должна сказать вам, что ваше путешествие пошло фигуре моей дочери на пользу. Она наконец-то приблизилась к тому, как должна выглядеть истинная аристократка, — весьма нахально усмехнулась графиня, бросив косой взгляд на дочь. — Конечно еще не идеально, но все же, теперь мне понятно, что она не так безнадежна, как я полагала изначально. Подумать только, ведьмак справился лучше самых выдающихся лекарей Редании. Право слово, не это ли настоящее чудо?       Эскель почувствовал, как у него нервно дернулось нижнее веко. Как она вообще может говорить о таком за столом? Он, конечно, был далек от всего этого этикета, но, вероятно, поносѝть свою дочь, какой бы она ни была, при незнакомце — дурной тон. Как бы то ни было, а он все равно постарался ответить как можно учтивее:       — Госпожа многое пережила, чтобы добраться так далеко на Север. И несмотря на все тяготы и хвори, что ей удалось побороть, она выглядит… прекрасно, — на выдохе закончил он, видя, как у Деры на лбу выступила испарина, а ее пальцы схватились за белоснежную салфетку.       — Тяготы и хвори? — вскинула брови Берзе. — Боги, господин ведьмак, я вас умоляю… моя дочь даже сбитые перья в матрасе переносит плохо, а вы говорите о борьбе с тяготами и хворями.       Графиня негромко рассмеялась, указав взглядом на стол. Разговоры разговорами, но ужин все-таки нужно подать. Господин Фучик заметил намек, махнул рукой и несколько девушек скрылись в каменной арке. Всего лишь мгновение, не больше, и расторопная прислуга начала выносить огромные серебряные подносы, наполненные разнообразной снедью. Тут был и запеченный на вертеле поросенок, и какая-то диковинная птица таких малюсеньких размеров, которую ведьмак никогда прежде не видел. Может быть, это были какие-то птенцы? Множество сыров, соленья, хлеб разных форм и размеров. Даже соленая рыбья икра и та была тут. А еще кувшины с вином и вероятно туссентским, ибо пахло оно так как может пахнуть только вино из винного края. Кувшины со странным напитком, что по запаху больше напоминал травяной взвар. И это если не брать в учет засахаренные фрукты, конфеты, и пироги.       — Такой пир… — не выдержав, заметил ведьмак, удивленно рассматривая стол и мельтешащую вокруг него прислугу. — В честь чего?       — Странный вопрос, господин ведьмак, — хмыкнула графиня, подставляя кубок слуге для того, чтобы плеснул в него еще вина. — Моя дорогая дочь, наконец-то, нашлась. Это ли не повод для пиршества?       Эскель снова бросил взгляд в сторону Деры, которая совсем не походила на виновницу всего торжества, затем взглянул на графиню, понимая, что состояние дочери ее совершенно не заботило. Тогда, выходит, она соврала? Пир не в честь возвращения Деры? Тогда для чего вся эта показуха? Но, в любом случае, ведьмак решил лишних вопросов не задавать.       — Что же, господин ведьмак…       — Я не господин. Меня зовут Эскель, — заворчал тот, понимая, что от еще одного «господин ведьмак» его просто вывернет.       Берзе на это лишь усмехнулась и на мгновение прикрыла глаза.       — Как… смело, — она пригубила вина, а затем взглянула на ведьмака внимательно и в то же время оценивающе. — Люблю мужчин, которые могут позволить себе так бестрепетно со мной говорить.       Эскель нахмурился, а Фредерика поджала губы совершенно без интереса наблюдая как ей подкладывают в тарелку кусок от ножки поросенка, и какой-то сыр, шмат хлеба, кажется, и что-то еще. Может это какие-то соленья? Совершенно плевать. Все ее внимание было приковано к разговору за столом.       — Что же, Эскель, — продолжила графиня. — Расскажите мне, пожалуйста, как так вышло, что вы вызвались доставить мою дочь в… как вы сказали?       — В место, где ничего не будет угрожать ей.       — Именно! В это самое место, — Берзе привычно сощурилась и отставила кубок в сторону, но пальцы с его ребристой ножки так и не убрала.       — Мы познакомились в Оксенфурте, — начал бессовестно лгать ведьмак с таким невозмутимым видом, что даже Дера, которая наконец позволила себе взглянуть на него, удивленно вскинула брови. — На доске висело объявление. Оно показалось мне любопытным. Тем более предлагали хорошие деньги за простую работу.       — И сколько предлагали?       — Тысячу крон, — незамедлительно ответил Эскель и тут немного приврав, так, на всякий случай. — Столько даже за вампира не дадут. А тут, всего лишь доставить девку из одного города в другой.       — И вы взялись за заказ и отправились в Каэдвен? — улыбнулась графиня. — Но почему именно Каэдвен?       — Госпожа решила, что тут ей будет безопасно, — и он почти не слукавил, оценив взглядом полную до краев тарелку.       — Как интересно. Фредерика, — Берзе обратилась, наконец, к дочери. — Должна признать, это было самое верное решение, которое ты приняла в своей непутевой жизни.       Дера на это лишь кивнула, а Эскель с силой сжал в кулаке вилку, исподлобья взглянув сначала на скукоженную травницу, затем на малость захмелевшую графиню, которую вся эта беседа видать шибко уж забавляла. Кто-то из прислуги щедро плеснул ему в кубок вино, но больше вести разговор настроения не было.       — Господин ведьмак, — снова заговорила графиня, видя, как остервенело тот сверлит взглядом несчастного располовиненного поросенка и сжимает в руках столовые приборы.       — Эскель, — рыкнул он совсем не сдерживаясь.       Но Берзе ему и это простила, по совершенно непонятной причине.       — Эскель, — повторила та негромко хохотнув. — После ужина я хотела бы, чтобы вы зашли в мои покои. У меня есть для вас весьма заманчивое предложение.       — Предложение?! — не выдержав вспыхнула Дера, отчаянно цепляясь руками за стол, будто бы намереваясь вскочить. Вот только на это у нее духу не хватит. Чудо что она вообще сумела что-то из себя выдавить за всю трапезу.       — Дорогая, откуда эта горячность? — пренебрежительно фыркнула графиня, демонстративно отвернувшись в сторону ведьмака. — Ты же не какая-то грязная чернь, чтобы вот так вопить за столом. Боги, вспомни о манерах, прошу. Если ты на это еще способна.       Фредерика тут же замолчала и снова потупила взгляд в свою тарелку, к еде в которой так и не притронулась, а Эскель уже пытался придумать как бы ему сделать так, чтобы этот нескончаемый поток унижения и пренебрежительного отношения наконец, закончился. Злость кипела в нем с такой силой, с которой не кипела еще никогда в жизни. И сейчас он готов был даже совершить что-то весьма несвойственное себе. Например, встать и отвесить оплеуху этой хамоватой бабе, что будто бы по ошибке возомнила себя графиней.       — Эскель, — продолжила Берзе, раздраженно вздохнув. — Господин Фучик проводит вас в комнату для приема гостей. Там нас никто не побеспокоит. А ты, милая… Пожалуй, просто отдохни, если есть и вести беседу ты не настроена.       Фредерика лишь коротко кивнула, смиренно не поднимая головы, а ведьмак обреченно выдохнул, откинувшись на спинку стула. Судя по всему, добраться до покоев травницы ему будет не так просто. К тому же, еще и эти треклятые гвардейцы, что шастают тут повсюду. Шагу не ступить, чтобы не напороться на смурное лицо и брезгливый взгляд. Эскель едва заметно обернулся, взглянув как раз на двух таких за своей спиной, а затем бросил взгляд на пузатого Фучика. Возможно, если ему повезет, то удастся найти комнату Деры? Хотя бы ее примерное расположение. А там останется дело за малым — пробраться к ней под покровом ночи.       Остаток ужина прошел в относительной тишине. Фредерика сидела все так же тихо и упорно старалась раствориться на своем стуле, даже дыша и то через раз. Берзе время от времени задавала обыденные и совершенно ничего не значащие вопросы, вроде того «каково быть ведьмаком» или «правда ли это, что на территории Каэдвена есть самая настоящая ведьмачья школа». Эскель отвечал нехотя, но тем не менее отвечал, а этого, судя по развеселому виду графини, ей было достаточно. Однако это загадочное предложение не шло у него из головы. Мягко говоря — он был заинтригован, а если на чистоту, то — необычайно взволнован. Не зная, как бы ему удачно сделать так, чтобы по глупости не связать себя ненужными обещаниями с графиней, ведьмак с чувством воткнул зубья вилки в кусок свинины. Ему сейчас вообще не об этом нужно думать, а о том, как бы сбежать из треклятого замка. Холера…       А когда трапеза, хвала всем богам, окончилась, как и обещала Берзе де Бейль, господин Фучик, чуть ли не подхватив под локоть ведьмака, что едва успел разделаться со своим ужином, и увлек за собой в сторону каменной арки. Сама графиня уже покинула зал, как и Дера, сославшись на то, что ей поплохело. Остался один Эскель, ну и прислуга, которая ждала, пока тот наконец наестся. Тогда-то Петру это уже изрядно надоело, и он решил позволить себе мягко или не очень, намекнуть ведьмаку на то, что пора уже отправляться на конфиденциальную беседу с госпожой. Нет, Эскель не то, чтобы был большим любителем дармовой еды или обладал недюжим аппетитом, просто специально тянул время, чтобы дать себе шанс придумать «пути отхода», а когда что-то наконец наклюнулось, то бесцеремонный прислужник уволок его в коридор.       Дверь, перед которой они остановились, была так усердно начищена, что блестела как золотая крона. Окинув взглядом коридор, ведьмак неловко оттянул края дублета, без особого стеснения поправил жмущие ему спереди бриджи и зачем-то даже потрусил ногами, вызывая у бедного Фучика обреченный вздох. Ну ничего, раз приставили то придется мучаться.       Внезапно послышался тихий щелчок и дверь, но не та, у которой стоял Эскель и прислужник, открылась. Оттуда показалась Фредерика и служанка. Последняя держала в руках, судя по всему, одежду самой травницы. Она осторожно вышла в коридор, обогнув свою госпожу, кивнула ей пару раз, а затем обернулась в сторону уставившихся на них ведьмака и Петра. Дера повернулась вместе с ней, бросила на Эскеля какой-то странный, но полный невообразимой тревоги взгляд и скрылась в дверном проеме, негромко хлопнув дверью. В этот момент у ведьмака сперло дыхание. И это не осталось без внимания.       — Господин ведьмак, прошу вас, не компрометируйте молодую госпожу, — едва слышно зашептал Фучик. — Уверяю вас, графиня весьма беспощадна в гневе.       — Да с чего ты…       — Поверьте, я слышал, что вы позволили себе сказать за столом. Обещайте мне, что больше такого не повторится. Вы ведь умный человек, господин ведьмак? — Петр повернулся в сторону Эскеля и подняв голову, всмотрелся в блестящие в полутьме коридора ведьмачьи глаза.       Тот коротко кивнул, не найдясь что ответить. Его в самом деле немного занесло во время ужина, но это все из-за непривычной, инородной обстановки. Он старался как мог ничего такого не ляпнуть, не сделать хуже. И все прошло относительно хорошо. По крайней мере никого, вроде как, не обещали казнить. Ведь так же? Но его размышления прервал очередной щелчок.       Дверь в гостевую комнату распахнулась и на пороге появилась графиня с интересом и некоторым вызовом во взгляде рассматривая стушевавшегося Эскеля и склонившего голову господина Фучик.       — Весьма признательна вам, Петр, что проводили господина ведьмака, — кивнула в ответ Берзе. — А вы, Эскель, прошу, проходите.       Тот, непонятно зачем взглянул в сторону двери, за которой скрылась Дера еще раз, затем решительно сделал шаг вперед. Еще один, и еще, и еще. Ровно до тех пор, пока не услышал, как за спиной захлопнулась дверь, а комната погрузилась в странную полутьму. Графиня, шурша подолом платья, сделала всего лишь два шага, он сосчитал, и остановилась за его спиной. Он слышал ее ровное дыхание, чувствовал запах вина и ароматной воды для тела, а еще знал — она усмехается. И от этого становилось не по себе. Все его обостренные чувства сейчас трубили только о том, что он в опасности. Но почему? Что ему может сделать самая обыкновенная женщина? Разве что пырнуть кинжалом в бок. Но от этого он сможет уклониться. Пальцы сами собой сжались в кулаки, но поворачиваться Эскель не спешил.       — Эскель, — почти шепотом заговорила Берзе, сделав еще один короткий шаг, словно лисица, что подкрадывалась к своей добыче. — Скажите, моя непутевая дочь доставила вам слишком много хлопот?       — Нет, — немедля ответил он, едва повернув голову так, чтобы краем глаза наблюдать за действиями госпожи де Бейль. — А те, что доставила, она с лихвой окупила.       — Должна сказать, что это так не похоже на Фредерику, — пролепетала графиня, не скрывая сожаления. — Она предпочтет сбежать, заботясь исключительно о себе, нежели окупить все потраченные на нее усилия.       Ведьмак затаил дыхание, нахмурившись. У него было ощущение, словно они говорят о разных людях. Насколько ему известно, Дера всегда была заботлива и сердобольна сверх меры. Возможно, раньше было иначе? А если и так, то, что заставило ее измениться? Неужели встреча с ним? Или она такой же и осталась, просто отношение Эскеля к ней изменилось? Может быть Дера и вовсе не так хороша, какой он ее видит. Насупившись пуще прежнего, Эскель все не сводил глаз с графини. Она уже обошла его и остановилась напротив, а ведьмаку оставалось только внимательно всматриваться в ее глаза, поблескивающие янтарем, и лишь смутно напоминающие глаза Фредерики.       — О, мой милый ведьмак, — начала шептать елейным голосом графиня, — ведь все только о том и говорят, что ведьмаки лишены чувств и эмоций. А я вижу в вашем взгляде возмущение и что-то еще… о-о-о, кажется это тревога?       — Вам показалось, госпожа, — едва сумел выдавить из себя Эскель, вот только руки предательски дрогнули. Боги, что же это с ним? Где его хваленный контроль? Хотя какой к черту контроль, если он заперт в одной комнате с этой кровожадной бестией?       Бестией… ведьмак, не сдержавшись, вскинул брови. Ну, конечно. Если обращаться с ней как с диковинным чудищем, коего еще нет в бестиарии, пытаясь выбрать тактику, не позволять ей брать контроль над ситуацией и держать ум трезвым, то все должно пройти хорошо, вне зависимо от того, что намерена предложить графиня. Он ведь так часто встречался с бестиями всех форм и размеров, так что нужно лишь представить, что эта очередная. Это заставило его немного успокоиться и, наконец, вернуть своему лицу привычное невозмутимое выражение.       — Вы пригласили меня сюда, чтобы сделать предложение. Давайте перейдем к делу, — невозмутимо ответил он.       Берзе нахмурила свои тонкие брови и, подняв руку вверх, провела кончиками пальцев, унизанных перстнями по шее, которая едва начала покрываться морщинами.       — А вы любите, когда разговор идет предметно, — хмыкнула она.       — Такое ремесло. Все любят языками чесать, что кметы, что аристократия. Мне важна лишь суть.       — Языками чесать… — будто бы смакуя каждую букву, повторила графиня. — Знаете, вы мне весьма импонируете, Эскель. Такой мужественный воин, с сильными руками, широкими плечами и таким взглядом полным мудрости, но так прост душой, — графиня протянула руку вперед и прижала ладонь к груди ведьмака, как раз там, где тихо билось его сердце. — Я бы хотела предложить вам стать кем-то вроде королевского ведьмака. Остались одни лишь формальности, прежде чем моя семья встанет во главе королевства, посему считаю уместным позаботиться о некоторых вещах заранее. Признаться, до сегодняшнего дня я и не задумывалась о таком приобретении, как «личный ведьмак», но… вы так удачно появились в Ард Каррайге, — она, едва ощутимо провела рукой чуть вверх, пробежавшись пальцами по пуговицам дублета, а затем с силой, но без неуместной грубости сжала плотную ткань в пальцах.       Ведьмак опустил взгляд, рассматривая женскую руку, отмечая, что от этого жеста так и разит властью. Интересно, она что же, решила посадить его на цепь? Он хмыкнул, стараясь подыскать наиболее правильные слова, чтобы после своего ответа не лишиться головы.       — Не спешите отказывать, — внезапно выдала Берзе, скользнув рукой вверх к лицу Эскеля, заставляя того вздрогнуть и напрячься так, словно это движение могло угрожать его жизни. Но может так оно и было?       И он молчал. Молчал и пытался понять, чего это чудовище от него добивается.       — Вы так усердно пытаетесь придумать причину для отказа, — усмехнулась она, находя это весьма умилительным, и огладила удивительно гладкой, теплой ладонью неровные края шрама. — Даю вам три дня на размышления, — продолжила она, не переставая выглаживать лицо ведьмака, явственно ощущая как в том клокочет ярость.       Ярость, которую он почему-то всеми силами пытается скрыть. Берзе не любила, когда люди так отчаянно ведут борьбу сами с собой, к тому же она знала, что во время этой «битвы», когда потеряно душевное равновесие и трезвость ума, так легко получить от человека желаемое. Достаточно лишь сказать правильную фразу, всего лишь одну. Но сейчас ей почему-то не хотелось использовать эту тактику на ведьмаке. Нет. Хотелось получить его искренний, обдуманный ответ.       — А теперь ступайте, господин ведьмак, — она легко отстранилась от него сделав шаг назад.       Эскель неловко перемялся с ноги на ногу, запоздало осознав, что он неторопливо пятится к двери продолжая смотреть на графиню. Словно покидает логово монстра. А когда уперся спиной в запертую дверь, то неуклюже раскланялся и торопливо покинул комнату, закрыв за собой дверь. И только теперь, когда он оказался вне этой клятой комнаты, у него наконец проклюнулось чувство безопасности.       Он на мгновение прикрыл глаза, провел рукой по зализанным волосам, понимая, что те совершенно не растрепанны, и хмуро осмотрел дверь, которую только что сам же и закрыл. Королевский ведьмак? Звучит как сумасшествие. Разве какой-то ведьмак согласиться на это? Сесть на жалование к местному вельможе и подъедать объедки с его стола. А потом, в случае чего, именно ведьмак станет козлом отпущения. История не нова, но примерять ее на себя желания совершенно не было. Раздраженно фыркнув, Эскель захотел в сердцах сплюнуть куда-то в сторону, но благо что вовремя заметил под ногами ковер. А затем его взгляд метнулся в сторону, где находились покои Фредерики.       Оглядевшись по сторонам, он заметил лишь несколько стражников. Они сонно зевали и шепотом перебрасывались между собой короткими фразами. Где-то вдалеке слышался топот ботинок. Очевидно, это была служанка. Шаги были мягкие и быстрые. Так ходят только женщины. Господина Фучика по близости не было, а значит вполне себе можно отправляться в покои Деры не дожидаясь ночи. Но только так, чтобы не привлечь внимание стражи. Благо, дверь находилась напротив поворота коридора в сторону лестницы. Еще эта плотная штора, висящая между двумя рыцарскими доспехами. Можно скрыться там и сделать вид, что скрылся за поворотом. Тогда вопросов быть не должно. А там, всегда можно соврать, якобы просто заблудился.       Добредя до шторы, Эскель торопливо нырнул под нее, стараясь прижаться к прохладной каменной стене всем телом. Прикрыл на мгновение глаза, прислушавшись к стражникам в другом конце коридора. Те, очевидно даже не обратили на него внимание продолжая лениво переговариваться полушепотом. Служанка, чьи шаги он слышал, прошла только что мимо и не заметила торчащие из-под ткани носки ботинок. Наверное, это просто полутень так сыграла на руку, скрывая то, что не смогла скрыть занавеска. Решая долго не стоять, а лишь удостовериться в том, что в коридоре кроме стражников никого больше нет, Эскель затаил дыхание и неустанно прислушиваясь, замер. Теперь осталось только придумать как незаметно дать о себе знать Фредерике, чтобы она открыла ему дверь. Стучать нельзя, звать ее тоже. Может быть… может быть использовать знаки? Например, тот же Аксий. Весьма подходящий в сложившейся ситуации. Но это если только получится добраться до служак, обезвредить их, вернуться обратно и постучать в дверь, но тихо. И еще надо так подгадать чтобы в коридор никого не понесло в этот самый момент. Хотя всегда можно сделать вид, будто он просто обознался дверью.       Неторопливо распахнув глаза, Эскель осторожно вышел из-за шторы, поправил полы дублета и эти чертовы бриджи, которые уже натерли все что только можно, а затем двинулся в сторону сонной стражи.       — Кто здесь? — подал голос один из них.       — Да мутант это. Ищет приключения на свою тощую задницу, — хмыкнул второй, поправляя съехавшую на лоб шапку.       — Че те надо, выродок? — тут же спросил первый, брезгливо осмотрев Эскеля с ног до головы.       — Заплутал, — неловко почесал в затылке ведьмак. — Замок, сука, такой путанный, что хрен тут что найдешь.       — А че ты ищешь-то? — спросил уже второй.       — Нужник, — выдал первое что пришло на ум. — Где тут ближайший? Обожрался на ужине шибко.       — Нужник? — задумчиво почесал подбородок кожаной перчаткой стражник, а Эскель в это время сложил за спиной пальцы применив Аксий.       Один из стражников, с которым был зрительный контакт осоловело уставиться на него, молча открывая и закрывая рот ничего так и не сумев сказать. Однако, нужно было действовать быстро. Резко взглянув на второго, Эскель снова применил знак, вводя уже напарника в то же самое состояние. Подумать только, он сейчас даже превзошел самого Геральта. Тот обычно больше чем на одного за раз Аксий не накладывал. Ну, чего не сделаешь ради того, чтобы пробиться к любимой.       — Ведьмак вышел из комнаты графини и ушел в сторону лестницы, — полушепотом заговорил Эскель.       — Ведьмак вышел из комнаты графини и ушел в сторону лестницы… — повторили за ним стражники.       — Мы стояли здесь и ничего подозрительного не видели.       — Мы стояли здесь и ничего подозрительного не видели, — снова повторили в один голос те.       Ведьмак кивнул.       — Сосчитайте до пятидесяти и сонливость пройдет.       Те кивнули ему в ответ, словно два болванчика, и принялись считать удивительно добросовестно, даже не пытаясь пропускать порядок чисел.       Эскель, тем временем, торопливо двинулся по коридору, неустанно прислушиваясь. Никаких посторонних шагов и голосов, помимо двух считающих полушепотом служак. Оказавшись у двери Фредерики он незамедлительно постучал лишь один раз. Осмотрелся по сторонам, понял, что все еще никого и затем приблизился к щели тихо зашептав:       — Дера это я, Эскель. Открой.       По ту сторону послышался торопливый топот каблуков о каменный пол. Дверь резко распахнулась, благо ведьмак отпрянул от нее, иначе наверняка бы рухнул ничком, а девичьи руки быстро схватили его за ворот дублета и затащили внутрь. Признаться, на такое горячее приветствие он и не рассчитывал, но это было весьма приятно. Потому, не скрывая усмешки, он обхватил руками травницу и вместе с ней нырнул в комнату, предусмотрительно закрыв за собой дверь. Ключ провернулся в замке дважды, а затем в коридоре воцарилась тишина.