Трудности в семье Крей.

Быть отцом подростка не так-то уж просто. Реджинальд носил на себе это бремя, стоило его дочери перевалить за двенадцать. Избалованность, обстоятельства, кровь Крэев и их темперамент сыграли с Шерон злую штуку и чета Крэев даже представить не могли, что было бы с ней, если бы та родилась мальчиком. И в ней не было ничего от своей матери — Фрэнсис. Девчонка видела, как её родители держались за брак только из-за неё. Они родили её на больную голову, еще не готовые к семейной жизни и разлюбили друг друга, когда Шерон исполнилось пять лет. Редж и Фрэнсис часто ругались, ссорились и едко поддевали друг друга за столом, пока их дочь смотрела на происходящее сквозь призму детских глаз. О чем они вообще думали? Вскоре Крэй начал открыто флиртовать с другими женщинами, изменять, уходить из дому, приходить под утро и один раз даже поднял руку на свою жену. Свидетельницей Шерон не стала, но отлично слышала, как её мать истерично кричала, умоляя мужчину её не бить, но тот лишь мутузил хрупкое тело сильнее, не видя перед собой любимую жену. Рональд, что жил в соседней квартире, тоже всё слышал и недолго думая, прокрался в дом, пока его близнец переводил дух, тяжело дыша, и забрал племяшку к себе. Половину ночи Ронни и Тедди смотрели за сладко спящим ребенком, переживший худший день в своей жизни. На следующий день Ши собрала все вещи и взяла дочь под руку, чтобы поскорее покинуть квартиру, в которой прожила восемь лет своей жизни с мужчиной, с которым делила свою постель, трепетно любила и нежно ждала. Она крепко держала чемоданы в своих руках, то и дело поглядывая на дочь, что покорно шла рядом, даже не осмеливаясь взглянуть в лицо матери. К ним на встречу шел Рональд, ведя за собой Эдварда и Лесли, угрожающе покуривая сигарету. Его холодные, серые глаза изучали идущих напротив хрупких особ, цепляясь взглядом за чемоданы. Рональд кивком приказал парням удалиться в квартиру, а сам подошел к Фрэнсис, выхватывая их женских рук тяжелый груз. Он говорил тихо, хрипло, томно, сочувствуя жене и дочери своего брата. Крэй провел их до машины, напоследок сказав, что родители не учили их насилию по отношению к семье и извинился, пообещав, что поговорит со своим близнецом. Шерон сидела у окна, и когда перед ней захлопнулась дверь, Ронни просунул руку в открытое окно и погладил племянницу по аккуратно расчесанным волосам. В тот вечер Ронни и Реджи сильно подрались, как в старые добрые времена. Только это была совсем нешуточная драка, а самый настоящий бой. Они мутузили друг друга кулаками, предметами, что попадались им под руки, Рональд почти выкинул брата в окно и тот чуть не свалился со второго этажа родительского дома. В конце концов их разняли, а Вайолет еще долго злилась, но на Реджинальда злилась еще больше, узнав о том, что тот сотворил. Как только их раны были обработаны, женщина удалилась в свою спальню как можно быстрее, чтобы её мальчики не увидели её слез. Спустя месяц Фрэнсис простила мужа, но подала на развод ровно через год, не став дальше терпеть неуважительного отношения к себе. Тогда Шерон воспитывали две стороны: чета Ши и чета Крэев. И каждая семья вливала в девочку абсолютно противоречивые понятия. Мать девочки имела плохую привычку плохо отзываться об её отце, настраивая дочь против Крэев, чтобы взять полное опекунство над ней. Шерон отказывалась, устраивала истерики и напоминала Фрэнсис — Реджи. Как же сильна кровь проклятых Крэев. Фрэнсис могла позволить себе чистосердечное признание: Шерон стала папиной дочкой почти с самого рождения. Она не помнила, чтобы крошка Шерон хотя бы раз срыгнула молочную смесь на отцовскую рубашку. Реджи мог заставить ребенка есть после того, как женщина, выбившись из сил бросала свои попытки. Так происходило даже в период, когда у девочки резались зубки и ей было больно жевать. Если у Шерон болел животик Ши требовался час укачиваний, чтобы унять плач, а Реджи достаточно было просто взять её на руки, дважды пройтись с ней по комнате и дочь засыпала, положив голову ему на плечо, а большой палец глубокого погрузив себе в ротик. Реджинальд никогда не брезговал и не отказывался сменить ребенку испачканные пеленки. Он мог просиживаться с Шерон часами, подбрасывая её на коленях, забавляясь с ней играми на пальцах, строя смешные гримасы, когда малышка принималась дергать отца за нос, отчего она буквально покатывалась со смеху. Реджи умел готовить молочные смеси и безупречно скармливал их дочери, не вызывая у неё ни единой отрыжки. Он сажал её с собой в машину, катался по городу и вместе с Ронни играл с ней в футбол. Рональд особенно трепетно относился к племяннице, дожидаясь её рождения. Мужчина часто навещал Фрэнсис, разговаривал с жильцом её живота и покупал одежду и безделушки для будущей гангстерши. Реджи и Фрэнсис могли без особых проблем оставить дочь с Ронни, так как были уверены в нем на все сто процентов: он накормит, напоит, умоет и уложит спать. Вместе с Рональдом часто ходили Эдвард и Лесли, которые обычно смотрели за ребенком, пока все члены семьи были заняты. Они весело проводили с малышкой время, балуя её сладостями и новыми игрушками. Шерон была окружена любовью и заботой, даже когда переживала самые ужасные дни в её жизни. Она любила мать, но она была папенькиной дочкой. Девочка взрослела, начала понимать кто такой мистер Шокли и зачем они с мамой запирались в спальне каждый вечер, зачем мама заставляла брать деньги у отца и всякие бытовые проблемы молниеносно доходили до неё один за другим. Вскоре Ши начала выпивать и срывалась на бедной дочери, рассказывая о всех похождениях своего бывшего мужа. Она говорила какой Реджинальд плохой и сравнивала родную дочь с ним, признавшись, что иногда хочет выкинуть её на улицу, чтобы никогда не видеть своего мужа в её лице. Шерон исполнилось одиннадцать и жила она также, от одного дома к другому. Месяц она прожила в доме Ши и была бесконечно рада тому, что окажется в объятиях Вайолет, поэтому быстро складывала вещи в чемодан. Она светилась от счастья, бегая от одного угла комнаты в другой, быстро-быстро закрывая сумки. Девочка уже хотела развернуться и выбежать, как заметила свою мать у дверей, взгляд которой был полон гнева. Рядом молча стояла её бабушка, скрестив руки на груди. — Что жить с нами надоело? — первой подала голос Фрэнсис, медленно заходя в комнату. — Поскорее свалить хочешь, да? Чем они тебя там подкупают? Деньгами? Новыми безделушками, которые мы тебе не позволим, да? — Мам, — Шерон поджала губы в тонкую линию, пятясь назад также медленно, как и приближалась к ней мать. Она совсем недавно начала давать отпор Фрэнсис, чем, конечно, злила ту еще больше. В доме из-за этого было много скандалов, и соседи неоднократно жаловались на них, грозя тем, что расскажут всё Реджинальду, если Ши не прекратит мучать ребенка. — Отстань, дядя Альберт должен приехать с минуты на минуту. — А моего родного брата ты дядей не называешь, шваль, — слова вырывались через её плотно сжатые зубы и на минуту Шерон показалось что её мать вовсе не настоящая. — Неблагодарная. Девочка цокнула языком, не желая продолжать этот разговор и уже хотела обойти Фрэнсис, как та, схватив дочь за руку, пыталась поставить на место. Крэй не удержалась, и споткнувшись о свой чемодан, упала на спину, больно ударившись головой. — Фрэнсис, прекращай! Сама родила, сама связалась с этим мудаком, а теперь издеваешься над бедным ребенком, — Миссис Ши не спешила лезть в драку, а подливала масла в огонь, упоминая имя одного из Крэев. Женщина от злости влепила звонкую пощечину лежавшей на полу девочке и отойдя от неё, собрала все её оставшиеся вещи в чемодан с животной скоростью, бурча себе что-то под нос. Она резко подняла сумки и чемодан и вышла из комнаты, а Шерон вытирая подступившие слезы, побежала за матерью, которая уже открыла парадную дверь и выкидывала все за дверь, ссыпая брань и проклятия всему семейству Крэй. Альберт как раз выходил из машины, продавливая сигарету в тротуар подошвой туфли. Увидев происходящее, мужчина нахмурился, подбежав к дому Ши. — Катись на хер отсюда! Раз уже тебе тут так плохо, отправляйся к своему горе папаше, потому что именно из-за тебя мы развелись! — она кричала на всю улицу, словно ошпаренная. — Сучка неблагодарная, — прошипел Донохью, смотря в глаза женщины, что испугано попятилась назад, пропуская вперед рыдающую дочь. Прохожие то и дело перешептывались, обходя их стороной, чтобы не попасть под злую руку. — Тебе отваливают столько кусков, сколько тебе и не снилось, купили тебе, тварь, дом в центре, а ты смеешь так относиться к Шерон?! — он грубо схватил Фрэнсис за запястье и орал прямо в лицо, заставляя Ши вжиматься в стену. Еще бы чуть-чуть и она точно слилась бы с дорогими обоями позади себя. — Шлюха. Водитель уже собрал рассыпанные вещи, валявшиеся по всему тротуару, в багажник, а девочку отвел к машине, поглаживая по дрожащим плечам. Она чувствовала себя такой виноватой и беспомощной в такие моменты, хотя понимала, что её мать хотела просто безнаказанно терзать её, изматываться над ней и в конце концов — сломать. — Она не перестанет тыкать ей в лицо напоминаниями о Реджи, — тихо отозвался водитель, как только Альберт подоспел к ним, приобняв Шерон, которая тут же заключила того в свои крепкие объятия. — С этим нужно что-то делать, — заключил Донохью, усаживаясь в машину вместе с девочкой, которая не проронила ни слова по дороге, хотя любила обсудить с ними что-нибудь совсем детское и глупое. В этот день девочка была счастлива видеть всех Крэев вместе, даже надоедливого дядю Чарльза. Все заметили её синяки и ссадины на бледной коже, но никто и не смел зацикливаться на них. Вайолет взглядом дала понять Реджинальду что тому стоит прекратить поощрять Ши и взять полное опекунство над ребенком. На следующий день Реджинальд и Рональд приехали к Фрэнсис. Она ползала за ними на брюхе, хватаясь за ногу Реджи, когда Крэи собирались уходить. Она рыдала во всю глотку, извиняясь за всё содеянное ею. Она клялась, что больше никогда не будет бить Шерон, главное, чтобы она была рядом с ней. Реджи резко остановился. Он пробовал смотреть на ситуацию глазами бывшей жены, пропустить всё через себя и задумался, как это воспринимает его дочь, и тогда его ужасала мысль, что в один прекрасный день она станет достаточно взрослой, чтобы понять: отец все знал, но ничего не сделал. Реджинальд резко оттолкнул её и они с Рональдом вышли из квартиры. Дом они ей оставили, но теперь чтобы жить, ей придется работать. Шерон осталась с отцом. — Фрэнсис сломал не только развод, пап, — девочке исполнилось двенадцать, и она не боялась обсуждать такие темы с отцом. — Она бы отучилась и жила своей жизнью, возможно счастливой. Но тут появляешься ты и вы необдуманно играете свадьбу, рожаете ребенка. Вам быстро надоела семейная жизнь, но разговаривать из вас никто не додумался. Ты начал ходить налево, унижать её, один раз даже побил, — она как-то грустно улыбнулась, припав к плечу отца. — Думаешь я не помню? — Мне стыдно за это, Шерон, — он гладил своей крепкой рукой её нежные руки. — Мы были слишком молоды для всего этого, и я буду бесконечно извиняться за то, что тебе пришлось это пережить. По вине двух взрослых и безответственных людей, — Реджи приподнимает лицо девочки одной рукой, чтобы взглянуть ей в глаза, которые были точно такими же как у всех Крэев. — Ты меня простишь? — Да, — лишь одними губами сказала она и вновь обняла отца, чувствуя, как нос начинал щипать. Она была разносторонней: хорошо училась, читала книжки, общалась со всеми знакомыми. В возрасте тринадцати лет она перестала помогать по дому, мыть посуду, но никто даже не заставлял делать её домашние обязанности. Шерон отпускали гулять, но тщательно за ней следили, отправляя людей с «Фирмы», чтобы те следили за каждым её действием. Она посещала библиотеки и кафешки, хихикала с подружками, гуляла по паркам и магазинам, все было хорошо. А потом ей исполнилось пятнадцать лет и связавшись не с той компанией, Крэй стала чаще уходить из дома, начала хромать её успеваемость в школе, испортились отношения с преподавателями и соседями. Вайолет списывала все на возраст, уверяла всех что всё пройдет и возможно она просто потеряла себя, пока Шерон не сбежала из дому посреди ночи и её не поймали курящей в одном из заброшенных домов в компании блондинистого парнишки. — Это невозможно терпеть, — заявил Ронни, хватая ствол, чтобы пристрелить юношу прямо средь бела дня, но Редж того остановил, заверив что всё будет хорошо, а с малолеткой разберутся другие люди. — Ладно, но обязательно поговори с Шерон! Реджинальд ждал до вечера, пока его дочь выспится и спустится вниз, чтобы попить горячий чай любимой бабушки. Когда наступил пятый час, послышались шаги на лестнице и мужчина перестал курить, выпуская дым из своих ноздрей. Спиной он чувствовал, как Шерон остановилась на третьей лестнице, не успев опустить ногу на вторую и задержала дыхание. Обычно в такое время Крэй был занят бесконечной работой, поэтому девушка так испугалась, тем более знала во что ввязалась прошлой ночью. Спустя несколько мгновений она все-таки пошла дальше, скользя вспотевшей ладонью по перилам, чувствуя холод в ногах. — Добрый вечер, малышка, — он отпил немного от кофе, даже не оборачиваясь, чтобы, как всегда, улыбнуться дочери и подмигнуть ей. Вместо этого он все также сидел к ней спиной, чувствуя, как внутри него что-то бурлит, словно котел в каком-нибудь старом, дряхлом отеле. — Выспалась? — в голосе не чувствовалась та нежность, то тепло с которой обычно говорил Реджи. Это Шерон ощутила и ей стало невероятно больно, будто ей ножом отсекли пол тела. — Привет, пап, — она не прошла на кухню, а села напротив мужчины на мягкое кресло, поджав ноги под себя. По движениям отца сразу можно было понять, что тот хотел серьезно поговорить с дочерью. Такого Шерон терпеть не могла. Вспыльчивость у Крэев в крови. — Кто такой Джереми? — он перешел сразу к делу. Это был удар под дых, и она почувствовала, как у неё начала краснеть шея и уши. Реджи тоже не оставил это незамеченным. Крэй шумно вдохнул через нос, упершись локтями о колени. — Друг, — сухо и коротко ответила Шерон, сжимая край отцовской футболки, что висела на ней словно простынь. — А что? — девушку сковывал страх и распирала злость. — Зачем тебе все это? Все ведь успеется. Куда так торопиться шнырять по ночному городу с мальчишками и курить сигареты в пятнадцать лет? Что с тобой вообще происходит? — Реджинальд прикусил нижнюю губу, сжав руки в кулаки, чтобы хоть как-то держать себя в спокойствии. Его глаза смотрели на такую повзрослевшую дочь, что в душе что-то трепетно защемила. В ней он до сих пор видел маленькую малышку, что только-только училась ходить, разговаривать, есть из ложечки, читать и писать. Мужчина понимал, что возможно девчонке просто не хватило маминого тепла, от которого она резко оторвалась еще ребенком, когда Фрэнсис начала выпивать и мстила мужу, который от развода отходил легче жене. — Ты можешь поговорить со мной, ты же это прекрасно понимаешь, да? Несмотря на то, что в устах людей мы с твоим дядей конченные отморозки, мы любим тебя и никогда не обидим. — А мне так хочется, — отрезала Шерон, ненароком напоминая Реджинальду её мать, что упиралась каждый раз, когда те ссорились. Крэй от неожиданности прищурил глаза. Имя Фрэнсис в окружении Крэев было табу. — Я что-то не так сказала? — Ты похожа на свою… — Мать? — Шерон облизнула губы, опустив ноги на ковер. Она готова была встать и уйти, как самый настоящий подросток, но она лишь сжала пальцами ног пушистый ковер, сверля взглядом отца. — Не смей! — тон Реджи изменился, а его указательный палец правой руки оттопырился, указывая прямо на неё. — Не сметь. — Иначе? — девушка не знала, что ей управляло на данный момент. Слова вырывались из неё водопадом, а трезвость ума требовала немедленно заткнуться. — Побьешь меня? Назовешь дешевой шлюхой? Мама ведь тоже курила, пила и характер у неё дерьмо! Вы вообще видите во мне хоть что-то хорошее? Не сравнивайте меня с ней! Не сравнивайте! — девочка ударила рукой о подлокотник кресла, чувствуя, как горело у неё лицо, а из глаз просочились слезы. — Быстро замолчи! — Реджи встал с дивана, перешагнув журнальный столик, встал прямо перед дочерью, грозно заглядывая в её глаза. — Все мозги свои выкурила? — он пытался говорить спокойно, медленно, чтобы не спугнуть запутавшуюся в себе дочь. — Тише... — рука его коснулась её лица, и она позволила себе зарыдать в ладонь отца, громко всхлипывая. Он чувствовала облегчение, радость и вину. Ей было стыдно посмотреть в глаза Реджи, который уже присел перед ней на корточки, поглаживая коленки дочери. — Поплачь. — Прости меня, пап, — Шерон резко обняла отца за шею, прижимая его к себе сильнее и теснее. Она почувствовала теплые руки на своей спине и из её груди вырвался отчаянный стон, который давил на грудь с особой силой. — Я…Прости, я не знаю, что со мной. Всё это я делала не думая. — Верю, малышка, — Реджинальд, одной рукой нежно гладил дочь по потрепанным волосам, а другой — её ровную спину. Он не помнил, когда последний раз Шерон плакала перед ним. Только сейчас он понимал, что та всегда все держала в себе и не знала куда себя деть. Она еще совсем ребенок, ей нужен человек, который будет рядом всегда и протянет руку помощи. Крэй решил, что обязательно будет присутствовать в жизни своего чада чаще чем обычно. В гостиную вошел Рональд, что сидел в коридоре все эти полчаса. И Реджи с Шерон знали что он там. Его призрачный запах витал в гостиной с самого пробуждения девушки. Его гримаса угрюмости плавно сменилась на нежную улыбку, когда тот увидел брата, обнимавшего племянницу. Шерон поджала губы, стеснительно отводя глаза в сторону, отлипнув от отца. Рональд пристроился возле них, и они втроем обнялись, так и просидев в гостиной некоторое время, пока за окном все смеркалось. Губы Крэев сложились в мечтательную, довольную улыбку. Когда февральский ветер пронесся по крыше дома и загудел в трубах, они лишь крепче прижались друг к другу…но улыбки их, что притаились в уголках губ, никуда не исчезла.