Мы оба будем без колец

      Эрвин Смит, тринадцатый командор разведкорпуса. Эрвин.       Ты был самым светлым человеком на этой проклятой земле. Проклятой не понятно кем, истекающей кровью и пороками земле. Конечно, всю жизнь ты дышал абсолютно обратным, отравляя воздух вокруг себя, с гордостью поломанной под тяжестью спины смел носить звание монстра. Я бы хотел обратить каждого человека, с какого-то перепугу смевшего назвать себя человеком, сподвигшего тебя на это, в большое дерево или барана, проку от них было бы в сотню раз больше. И если бы только их грязные рты не открывались... я не хочу знать, что мне дело до них. Если ты и вправду рядом, если ты не врал, идиот, тогда ответь мне, прямо сейчас. Смог бы дьявол, отродье ада, нелюдь, восставшая из пепла, впрочем, перечислять все твои народные прозвища сейчас смысла нет, наполнить такую ничтожную душу, как у меня смыслом? Мне не нужен твой ответ, слушай прямо сюда, хоть я тебя и не вижу, но чувствую. В каждом продолжении своей бессмысленной без тебя жизни чувствую. Не смог бы. Эрвин, чертов, Смит. Не смог бы, на такое способна только самая светлая душа, только не надо сейчас затирать мне то, что я заполнил и твою жизнь таким же светом. Я не отдал и половины того, что получил, и даже не от того, что я бездушная тварь, как хотелось бы верить многим, а лишь из-за того, что того самого, что ты мне посвятил, было слишком много. Плохо ли это? Спрашиваешь, ты меня избаловал своей любовью и бережным отношением. Куда я теперь, кому такой буду нужен. О нет, я не усмехаюсь, я злюсь на тебя, очень сильно, по этому когда мы встретимся, я и вправду переломаю тебе обе ноги. Если, конечно, где-то там ты не являешься кем-то священным. Хотя, на этот раз меня точно ничего не остановит. Натерпелся.       Я часто думаю о том, как бы ты себя повел, если бы был рядом. Вижу, как ты приподнимаешь брови, освобождая беспечный взгляд или в мятежности поджимаешь губы. Иногда я слышу твои приказы, отдаленно, как через шепот ветвей, шелест листвы, тихое завывание ветра. Словно они пытаются заглушить тебя, подавив волю. Пусть идут к черту, ты её действительно заслужил, более, чем кто-либо ещё.       Скоро я убью Зика. Я убью Зика, и все будет хорошо. Почему? Не знаю. Эрвин, скажи, умирать было больно?.. Нет, я не собираюсь правда... Я просто хочу убедиться, что перед тем, как уйти, ты не мучался из-за того, что я долго метался.       Я бы не хотел умирать. Это иногда больно, жить без тебя, но с самого начала умереть для нас было самым постыдным наказанием, словно тебя выставляют перед толпой солдатов, сдохнувших ради того, чтобы ты жил. А ты стоишь перед ними, мертвый, и не знаешь, что сказать. Впрочем, я никогда от тебя ничего не скрывал, сейчас тем более не вижу смысла, так что не иногда. А постоянно. Это ужасно больно. Это раздирает раны сильнее, чем заточенный клинок, я хочу быть слабым, я хочу стать независимым от своей силы, я хочу оказаться рядом... Седая ж твоя задница, я скучаю, Эрвин.       Я буду нести память о тебе здесь. Каждый будет знать твое имя, я об этом позабочусь сам.       Кажется, я далеко зашел. Я не вижу ничего, оборачиваясь, не вижу ничего впереди. Но я не собираюсь сдаваться. Когда-то одной ночью мы пробирались по лесу, когда все затянуло дымкой. Туман застилал глаза, но я бежал вперёд, пока не нагнал тебя. А потом, проведя по моей щеке ладонью, ты сказал очередную примитивную умную фразу, по типу "не останавливайся, даже если не видишь ориентира, двигайся, рано или поздно ты выйдешь на него". Ты мой ориентир в этой жизни, и пока я не чувствую тебя в своих руках, я не остановлюсь. Твой Леви. "Жди меня, мы когда-нибудь встретимся заново. Жди меня обреченно и может быть радостно. Как бы не сгореть мне, как бы не задеть их. Я протяну свою ладонь, мы оба будем без колец."