Горький... нежный...

      План удался. Взять у Хаора дополнительные образцы, не вызывая подозрений, оказалось разочаровывающе легко. И едва дождавшись окончания тренировки, Хаан с бережно зажатыми в руке заветными пробирками помчался в святилище, едва сдерживая в себе желание перейти на бег. Святилище Со́рго, выполненное как и положено из местного камня, имело форму октагона, символизируя открытость миру и взаимосвязь всех людей и путей. Хаан мог войти в любую дверь, но выбрал обращенную на восток к благостному рассветному Я́ро. Символ надежды. Как принято, его сразу же приветливой улыбкой встретил служитель:       — Приветствую вас в святилище Со́рго. Что привело вас к нам?       Традиционные слова, которые Хаан слышал сотни раз за свою жизнь, в этот раз смутили его из-за деликатности его дела. Под внимательным взглядом служителя он растерял всю свою решимость. Тот, видя колебания посетителя, не напирал, зная, что каждый вступивший в святилище найдет, что искал. Со́рго прозорлив.       — Если вам нужно время…       — Нет, — немного резко перебил его Хаан, понимая, что оттягивая момент ничего, кроме еще большей нервотрепки не добьется. Глубоко вздохнув, он выложил на круговую стойку образцы Хаора и сообщил:       — Мне нужно сделать тест на родство.       — Что ж, — немного замялся служитель. Хаан понял, что с такими вопросами сюда обращались не часто. Может, в этом святилище ему не смогут помочь, и придется искать другое в большом городе? — Вам нужно подняться на пятый этаж, — служитель указал на старинную массивную винтовую лестницу у себя за спиной. — Лаборатория 5М.       — Спасибо, — сгребая пробирки со стойки, поблагодарил Хаан и начал взбираться. Путь оказался непрост — истертые ступеньки были неудобными и крутыми. И ему со своим ростом, постоянно приходилось быть на чеку, чтобы не набить себе шишек. Он сделал два круга по пятому этажу, прежде чем нашел дверь под номером 5М. Толи из-за собственной невнимательности, толи из-за хаотичной нумерации. За дверью его ждал неприятный запах ионизации и очередной сюрприз.       — Мистер Чон, — удивленно воскликнул Хаан. Он совсем не приял в расчет, что в таком небольшом городке как Сури́з почти неизбежно столкнется с кем-то из знакомых.       — Добрый день, Хаан. Так это вы хотите провести тест на родство?       Хаан скованно кивнул, сумев подавить в себе желание трусливо сбежать.       — Любопытно. У вас есть основание считать, что Хаор ваш сын? — заметил мистер Чон. Хаан весь напрягся от этого вопроса. У него появилось подозрение, что Хосок узнает о его визите сюда и результатах гораздо раньше него. — Вопрос был риторическим, — добавил медик, но это не успокаивало. — Вам нужно прочитать и заполнить вот эти формы. Результат будет зависеть от чистоты образца. Так же мне необходимо знать возраст образца.       — Я взял его сегодня.       — Прекрасно.       — Вы расскажете Хосоку? — вырвалось у Хаана раньше, чем от подумал.       — Что? — господина Чона очень удивил и возмутил его вопрос. — Конечно нет. У вас нет никаких оснований подвергать сомнению мой профессионализм.       — Но вы очень долго дружите с Хосоком.       — Это правда. И иногда он был нашему сыну большим родителем, чем мы. Но я служитель святилища и на мне лежат обязательства перед теми, кто обращается к нам за помощью. Я возьму ваш образец после того, как вы закончите с документами.       — Извините, — пристыжено отозвался Хаан.       — Ничего страшного. Очевидно, что вы не привыкли жить в столь маленьком городе, где все друг друга знают.       — Это точно.       Оформление бумаг отняло у него тучу времени. Он и не знал как много ограничений и запретов налагает на него закон. Зато забор образцов занял не больше минуты.       — Результат будет готов в течение нескольких дней, — сообщил ему мистер Чон. — Вы получите сообщение.       — Вы пришлете результат?       — Нет. Система не достаточно надежна, чтобы доверять ей пересылку конфиденциальных данных. Результат вы получите здесь, в святилище.       — Прекрасно, — выдохнул Хаан. Теперь осталось только ждать.       — Как проходят тренировки Чонгука? — внезапно поинтересовался мистер Чон.       — Все прекрасно. Он сильно вырос за последнее время. У вашего сына талант. Приходите на следующий матч. Ему будет чем вас порадовать.       — Непременно, — не слышно было ни грамма заинтересованности ни в одном звуке.       — Это очень важный матч, — подчеркнул Хаан. — Чонгуку не помешает ваша поддержка.       Господин Чон просканировал его нечитаемым взглядом.       — Я вас понял. До встречи на матче.       — До встречи.       Хаан вышел из святилища с уже становившейся привычной палитрой противоречивых эмоций и хаотичным роем навязчивых мыслей, предположений и попыток спрогнозировать будущее. Хотя казалось, что сейчас уже можно успокоится и перестать играть в духа. Немного подождать и только. И если вопрос с Хаором он действительно сумел отложить, то не тратить все свободное время на поиск новых крох информации о Хосоке стоило ему невероятных усилий. Сомнения мучили его, и он прекрасно понимал, что может избавится от них при личной встрече, устроить которую было очень просто. Но Хаан не решался, глупо робея перед такой возможностью. Ему не хотелось начинать разговор без козырей на руках и до того как он хоть в чем-то будет уверен.       Хаан продержался почти три дня. Вечером, накануне матча, по дороге в магазин, делая мучительный выбор между пивом и шоколадным мороженым, он скользнул взглядом по широким окнам, за которыми занимались танцами. Здесь его поход закончился. Он стоял и смотрел, как Хосок терпеливо показывает танцевальные движения пожилому неловкому омеге, а после — его партнеру. Непонятно сколько он так простоял, но очнулся только тогда, когда занятие закончилось, и пара вышла на улицу. Следующий его порыв был напрочь лишен осмысленности. Он придержал дверь, не дав ей захлопнуться, и проскользнул внутрь. «Танцевальная студия Хоупволд» гласила яркая надпись в полстены. Услышав шум, Хаан, не давая себе и шанса задуматься над тем, что делает, прошел в соседнее помещение — тот самый зал, который он видел с улицы. Хосок обернулся и удивленно распахнул глаза от неожиданности, делая их большими-большими и по-детски невинными. Оба молчали. Такая типично театральная сильно затянувшаяся мизансцена. Хаан глубоко втянул воздух, но не смотря на то, что их разделяла всего пара шагов, совершенно не учуял омежьего запаха. Как и тогда на стадионе.       Хосок отошел от первого шока и уже собрался узнать, что альфе здесь нужно, но стоило пошевелиться, как Хаана сорвало с места. И все что мог Хосок — своими широко распахнутыми глазами наблюдать, как на него надвигается эта огромная черная глыба, однажды уже раскрошившая его жизнь. Вот и сейчас он снова с ужасом слышал треск своей устоявшейся реальности под этим монолитом. В одно мгновение Хаан оказался рядом, молчаливо возвышаясь над изящным омегой, не понимая, что до икоты пугает собой. Хосок не успел дернуться, как его затылок оказался в жестком захвате огромной ладони. Глаза у него стали еще больше, уже от страха, словно у оленя, попавшего в ловушку.       От неотвратимости происходящего перехватило дыхание, но это не повод с ним мириться. Тонкие пальцы впились в сильное запястье, безуспешно пытаясь сдвинуть его с места. Хаан поднес вторую руку к лицу Хосока и большим пальцем медленно стер малиновый блеск с верхней губы. Маленькая точка явно проступила на четкой границе. У Хаана сперло в груди. Последние его сомнения таяли под их тяжелым дыханием. Уже не сдерживая себя, наплевав на все приличия, Хаан наклонился и, зарывшись носом за ухо, шумно вдохнул слабый омежий запах. Нежный с легкой горчинкой, добавлявший ему свежести. Настолько неуловимый, что у Хаана заболело в груди, так он старался разобрать его. Он усилил свой запах, добиваясь ответной реакции, пусть и не сильной. Ашахи́. Теперь он был в этом уверен. Почти вся картина сложилась. Осталось дождаться последних деталей, которые окончательно расставят все по своим местам. Хаан выпрямился и, глядя в переполненные эмоциями глаза, замер, не зная, что сказать.       Их гляделки прервал шум у входной двери, вынудив Хаана выпустить из рук Хосока и отступить.       — Мы позже поговорим, — пообещал он севшим голосом и вышел, рассекая группу вновь пришедших.       Пока очередные ученики, хвала всем духам последние на сегодня, проходили в раздевалку, с любопытством внюхиваясь в пропахший альфой воздух и поглядывая на него, Хосок отвернулся к студийному зеркалу и стер размазанный блеск. Ему стоило больших усилий держать себя в руках. Взбудораженная экзокринная система рвалась с цепи и никак не хотела успокаиваться. Привычно нацепив широкую сияющую улыбку на свои эмоции, он встречал не заставивших себя ждать омег с горящими нескрываемым интересом глазами. Хосок никак не собирался его удовлетворять, но не всем хватало такта.       — Альфа который приходил к вам, учитель Чон, — и не думал придержать свое любопытство при себе мелкий активный омега, — кажется очень знакомым. Только никак не могу вспомнить, где я мог его видеть.       — Это Хаан, он тренирует команду моего сына. Завтра у них важный матч, так что прошу, приходите все поддержать наших ребят.       Хосок, пока включал музыку для занятия, носом чуял разочарование отдельных сплетников, уже смаковавших как они разнесут очередную сенсацию по их сонному городку. Знали бы они, какой лакомый кусок ускользает от них.       Ссылаясь на важность завтрашнего дня, Хосок закончил занятие раньше, но даже так к концу занятия он чувствовал себя ужасно истощенным. Когда все ушли, он рухнул на пол и истерично захохотал, так пристально вглядываясь в потолок, словно был убежден, что где-то на нем есть подсказка, что ему дальше делать. Подсказки не было, была уверенность, что придти домой и изображать перед Хаором, что все в порядке у него не хватит сил. Слишком внезапно свалился на него Хаан со своими невысказанными претензиями. А в том, что они есть Хосок ни капли не сомневался. Одного прощального взгляда, брошенного на него, было достаточно, чтобы это понять. И теперь ему предстоит пытка неизвестностью.       Нервный тремор непрерывно поколачивал все тело Хосока, из-за которого оставаться неподвижным было невыносимо. Он подскочил и под беспокойный ритм своих мыслей закружился в резком хаотичном танце. Танце для одного единственного зрителя.       Хаан, которому неизвестность его ситуации особенно сильно не давала покоя в последние дни, уже почти дошел до своего дома, но резко передумал и, решив прояснить все здесь и сейчас, развернулся обратно и вернулся к студии. Обосновавшись в густой тени на противоположной стороне улицы и приглушил свой запах, он терпеливо дожидался, когда группа разойдется. Мысль, что Хосок может уйти вместе с ними, ему в голову не приходила, но все сложилось как сложилось. Удачно? Хаан уже пересек улицу, когда Хосок начал свое «выступление». Оно не было похоже на те номера, которые он исполнял в «Ленных грезах», оно вообще не было похоже ни на что, что Хаан видел до этого. И, все же, его стиль нельзя было не узнать. В каждом движении раскрывалась яркая, неповторимая индивидуальность, которую не возможно было спутать ни с кем. В очередной раз покоренный Хаан с восхищением наблюдал за таинством, которое ему посчастливилось узреть. Хосок был по-прежнему великолепен, снова завораживая своим талантом. Но красота зрелища была не более чем привлекательной оберткой. Все эмоции были выставлены на показ, и Хаану не надо было чуять омегу, что бы понять, как сильно тот взвинчен. И что-то подсказывало ему, что ничего путного из их разговора здесь и сейчас у них не выйдет. Он дождался, когда Хосок закончит, и быстро пошел домой, отогревать подмерзшие конечности.       Хосок с трудом восстанавливал дыхание. Проверенный способ дал сбой. Он измотал себя, но ни насколько не успокоился. Перспективы тоже яснее не стали, и он с неохотой засобирался домой, максимально долго оттягивая этот момент. Это претило его решительной натуре, но пересилить себя он не мог, хоть и ругался на себя за малодушное нежелание встречаться с сыном. Иррациональное зерно заставляло его верить, что если он снова начнет врать ему, то это вернет в его жизнь кошмар трехлетней давности. И что бы избежать этого он даже отправил машину домой, решив, что доберется пешком. Может, за это время и в голове просветлеет. Итогом прогулки стали замерзшие ноги и нос и куча вопросов без ответа. Главным из которых был — о чем именно хочет поговорить Хаан?       Домой он заходил тихо, почти крался, хотя мог и не стараться: Хаор так увлекся игрой, что не заметил бы даже слона в собственной комнате. Странно дергаясь в виртуальном шлеме, он выглядел довольно нелепо. Хосок решил, что как-нибудь обязательно снимет его в таком виде. Тихонько прикрыв дверь в комнату, Хосок с облегчением выдохнул. Он направился в ванную, твердо намереваясь смыть с себя запах Хаана, который, как ему казалось, въелся в него. Закинув вещи в стирку, он долго отмокал в воде, усердно оттирая себя мочалкой, пока его кожа не приобрела болезненный ярко-красный цвет. И даже тогда ему казалось, что он все еще слышит на себе густой альфий запах. Это раздражало, очень сильно раздражало, только добавляя нервозности и без того встревоженному Хосоку. Понимая, что сейчас он никак не может повлиять на ситуацию, он решил отправиться спать, справедливо полагая, что на свежую голову сможет лучше во всем разобраться. С боем он заставил Хора улечься спать, а после и сам отправился в постель. Вопреки опасениям заснул Хосок удивительно быстро.       Посреди ночи захныкав от бессилия и чувства обиды, болезненно сдавившей грудь, Хосок проснулся, тяжело выплывая из вязкого сна. Причины, что вызвали эти эмоций остались в забытом сновидении. Так и не выбравшись из дремы, Хосок утер мокрые от слез щеки и прогрузился в тяжелый сродни беспамятству сон.       Утреннее пробуждение было не в пример приятней. Хосок чувствовал себя на удивление умиротворено. В доме царила тишина, так что, обняв подушку, он позволил себе немного поваляться перед душем. Тело переполняла нега, а ленивые мысли — безмятежность. Изумительное состояние давно покинувшее Хосока. Сладко потянувшись и улыбнувшись новому дню, он выбрался из кровати и босиком пошлепал в ванную.       Он долго стоял под теплыми упругими струями, наслаждаясь тем, как они ласкают кожу, и как томление, разлитое после сна по телу, медленно стекается в одно место, концентрируясь внизу живота. Он водил мочалкой по коже, тихо млея от этих ощущений, чувствуя, как заныли его соски, требуя к себе особого внимания. Поддаваясь, он зажал один из них между пальцами и, закусив губу клычком, тихо застонал от удовольствия. Глаза Хосока широко распахнулись от шока, когда он понял, что делает. Затаив дыхание, он недоверчиво завел руку и за спину и с изумлением нащупал между ягодиц густую смазку. Хосок от досады стукнулся затылком о прозрачную перегородку душевой. Клятый Хаан. Каждая встреча с ним обязательно что-то рушит в его жизни. Даже такая короткая как вчера. Его омежье естество замолкло в то ужасное время, когда в запахе Квентина стали явно проступать кислые ноты смертельной болезни, постепенно вытеснив все другие. Тогда для Хосока, переполненного болью и отчаянием, это стало благом. Для него это случилось так давно, что он уже привык и даже забыл, как может быть иначе. И ничего менять, особенно сейчас, Хосок не хотел. Отмывшись от своих выделений, будто это что-то стыдное, он начал суетится, чтобы быстрее выбраться из душа. Но через несколько минут, смывая остатки пены, он осознал всю скудность своего выбора: или он сейчас же погасит свое возбуждение или весь день будет благоухать им, сообщая окружающим о своей неудовлетворенности.       Кляня свою, так не вовремя проснувшуюся омежью сущность, Хосок ввел два пальца в сочащийся смазкой анус. Он стремился закончить с этим как можно скорее, отказывая себе в любой ласке сверх самой необходимой, и старательно избегая любых фантазий. Несознательно он наказывал себя за, как ему казалось, предательские желания, совсем не нужные ему желания. Но очень скоро он потерялся в таких приятных ощущениях, позабыв на время о своих терзаниях. Он медленно опустился на колени, широко раздвигая их в стороны, чтобы облегчить себе доступ. Уже все четыре пальца проникли внутрь, тараня переднюю стенку, но этого было ужасно мало. Хотелось почувствовать глубоко внутри крепкий член и сцепиться на узле. Кончил Хосок с мучительным длинным стоном, чувствуя не столько удовлетворение, сколько облегчение, с ужасом пытаясь отогнать, застрявший перед глазами образ ассиметричной улыбки с глубокими ямочками на щеках и темных глаз, смотрящих на него с одобрением и вожделением. Хотелось забиться в угол и выть от отчаяния, но такой роскоши он позволить себе не мог. Вместо этого он с силой впечатал кулак в стену, с радостью отвлекаясь на физическую боль. Тщательно обмывшись он вышел из ванной на встречу новому дню, от которого не ожидал ничего хорошего.       Готовясь с боем будить Хаора в его первый после занятий свободник, Хосок заглянул в комнату сына и с облегчением увидел, как сонный подросток бредет в ванную. Выдохнув, он спустился на кухню приготовить поздний завтрак.       Хорошо знакомая манера звонить в дверь отвлекла его от нарезки овощей. Отложив нож, и на ходу вытирая руки, он пошел впустить гостя. Ну как гостя.       — Привет, Чонгук, — Хосок отступил в сторону, давая парню пройти. — Ты рано.       — Тренер Хаан просил приехать раньше, — объяснил Чонгук. Хосока внутренне передернуло от одного только имени. — Нам нужно обсудить стратегию. Мы же готовились к игре на школьном стадионе. Еще и разогреться надо перед началом.       — Понятно, — Хосок вернулся к овощам, пока Чонгук, знавший этот дом так же хорошо как собственный, с любопытством принюхивался, пытаясь понять, почему тут стало пахнуть гораздо приятней, почти так же хорошо как в воспоминаниях из его детства.       — Ты поел? — прервал его исследования Хосок.       — Перекусил перед выходом, — небрежно обронил Чонгук.       — Энергетические батончики не заменяют полноценную еду, Чонгук, — неодобрительно проворчал Хосок, поджимая губы. Родители Чонгука, не смотря на то, что всегда заботились о благе своего сына, никогда не считали бытовые мелочи чем-то значительным, чтобы тратить на них свое время. В противовес им Чонгук рос хозяйственным парнем, предпочитавшим активности и игры чтению и математике. — Позавтракаешь с нами.       — Хорошо, папа Чон, — радостно согласился Чонгук, считавший еду главным увлечением в своей жизни, особенно когда не ему выпадало ее готовить. И из всех вариантов он предпочитал приготовленную папой Чоном или дядей Джином. И все же он вполне искренне предложил: — Чем помочь?       Хосок обернулся к пристроившемуся с боку от него Чонгуку и тепло ему улыбнулся:       — Накрой на стол, — погладил он парня по затылку, перебирая прилично отросшие слегка курчавые волосы, — а потом тащи этого копошуна вниз. И поскорее. Иначе вы даже на матч не успеете.       Чонгук наклонился ближе к Хосоку, сумев, наконец, учуять причину столь приятных для него изменений. И не то чтобы папа Чон стал пахнуть иначе, просто запах стал заметно ярче, выделяясь на общем фоне, и делая атмосферу уютней. У Чонгука создавалось впечатление, что он вернулся домой после долгого отсутствия.       — Ты сегодня здо́рово пахнешь, папа Чон, — увидев, как сильно удивился Хосок на его слова, парень внезапно жутко смутился и, чтобы избежать неловкой ситуации, отправился на второй этаж к другу, напрочь позабыв про сервировку стола.       Хосока его замечание насторожило и он, заканчивая дела на кухне, растеряно думал, насколько серьезно то, что с ним твориться сегодня, и стоит ли придавать этому значение. В итоге, придя к выводу, что сам он не разберется, решил позже обсудить это с Джином. Потому что с его организмом явно что-то происходило, и игнорировать это не получалось.       Перевозбужденные подростки с диким топотом спустились по лестнице и, не в силах оставаться на месте, творили хаос уже вокруг Хосока, бурно обсуждая, как они уделают противников.       — Тарелки, — напомнил он парням, задавая вектор их кипучей энергии. Завтрак тоже прошел сумбурно, но Хосок даже не пытался призвать ребят к порядку. Было приятно видеть их в приподнятом настроении, наполненных радостным предвкушением от предстоящего матча (на большом стадионе, между прочим, как настоящие профессионалы), уверенных в своем триумфе.       Им так не терпелось, что не в силах усидеть на месте, они были готовы отправиться сразу после завтрака, хотя было еще рано.       — Еще рано, — осадил их энтузиазм Хосок. — Чем вы там займетесь? Отморозкой своих задниц?       — Но нам еще надо добраться, — возражали парни.       — Я открыл Чонгуку временный доступ к своей машине, так что проблем у вас не будет?       — А как же ты? — Хаору не нравилась перспектива остаться без своего главного болельщика. Хотя он не готов был в этом открыто признаться, но поддержка папы всегда добавляла ему уверенности в своих силах. Он так беспокоился по этому поводу, что даже не завел свою привычную пластинку «дайте мне порулить».       — Я доеду с Кимами. А назад уже вернемся на своей, а Чонгук — с родителями. Так что, — попросил он Чонгука, — когда приедете, поставь машину недалеко от входа, чтобы не пришлось ее искать.       — Как скажешь, папа Чон, — покладисто кивнул Чонгук.       За следующий час энергичные подростки вынесли Хосоку мозг, измотав его своей повышенной активностью так сильно, что махая вслед уехавшим парням, он готов был свалиться от изнурения. А ведь еще предстояло пережить матч под постоянной угрозой столкнуться с Хааном. К такому жизнь его не готовила.       Содрогаясь перед ближайшим будущим, Хосок не учел еще один важный фактор, под настроение осложняющий окружающим жизнь. Так что не успел он устроить, наконец, расслабившееся тело на диване в гостиной и порадоваться предстоящим минутам в тишине и спокойствии, как в дом феерично ворвался до отвращения позитивный Ким Сокджин, который буквально расплескивал вокруг себя неуемную энергию.       — Хосоки! — Джин остановился на пороге, с недоумением оглядывая тихий пустой дом. Но когда его смущали подобные мелочи? Дверь, ведь, открыта. — Хосоки-и-и? Вы решили поиграть со мной в прятки? Я иду искать, я вас найду. Хосоки-и-и.       Стремясь прекратить этот шумную дурашливую тираду, Хосок вскинул руку, чтобы ее можно было заметить.       — Я тебя нашел, — восторженно сообщил Джин, пристроившись на краю дивана и ткнувшись носом в нос.       — Точно, — без энтузиазма подтвердил Хосок, тоскливо смиряясь с тем, что желанного спокойствия ему не видать. — Намджун с тобой? — с надеждой уточнил Хосок, не готовый в одиночку справляться с повышенной активностью друга.       — Да. Он что-то потерял в машине. Где отпрыски? — огляделся Сокджин. — Дядя Джин хочет пожелать им удачи.       — Уехали готовиться.       — Уже? — удивился Джин.       — Пересматривают стратегию из-за смены стадиона, насколько я понял.       — Ух. Я не знал, что это может стать проблемой. Они же все одинаковые.       — Так это ты! — с запоздалым озарением ткнул в него пальцем Хосок. — А я-то удивлялся: с чего вдруг?       — Ну да, я не собираюсь морозить свой прекрасный зад, на продуваемой всеми ветрами скамейке. Еще и в кромешной тьме. Ты прогноз видел? Облачность такая, что даже Льнель не пробьется. Что уж говорить о звездах.       — Ну конечно, — закатил глаза Хосок. Впрочем, ничуть не удивленный. — С чего вообще такой внезапный интерес к регби?       — Не к регби, — успокоил его Джин. — Я же спонсор школы, а тут такое событие.       — И ты решил сделать его максимально комфортным для себя, — констатировал Хосок.       — Да, — поразмыслив, подтвердил Джин.       — Твой муж — сибарит, — уведомил Хосок, заходящего в дом, Джуна.       — Я просто люблю комфорт, — пояснил Джин на удивленный взгляд мужа. — И не собираюсь от него отказываться без крайней необходимости.       — Понимаю, — одобрительно усмехнулся Намджун.       — Вы друг друга стоите, — смешно фыркнул Хосок.       — Я хочу кофе, — сообщил Джин, поднимаясь на ноги. — Тебе сделать, милый?       Он дождался кивка от Джуна и, не рассчитывая на любезность хозяина дома, отправился на кухню, удовлетворять свое желание с помощью кофемашины.       — Из-за чего он в таком приподнятом настроении? — поинтересовался Хосок у Намджуна, со скрипом садясь и, при этом, отчаянно сопротивляясь гравитации, которая неумолимо укладывала его обратно. — Не из-за матча же?       — Нет, — Джун с нежностью посмотрел на хлопочущего Джина. — Он в предвкушении хороших новостей.       По максимально туманному ответу, Хосок понял, что правды эта парочка ему не раскроет, но было не настолько интересно, чтобы допытываться.       — А тебя чем жизнь пригладила? — нахмурился Джун, видя несвойственную другу инертность, еще и в самый разгар дня.       — Хаор и Чонгук.       — И что они натворили?       — Ничего. Но они сегодня сильно взбудоражены. Раза в два от обычного. Так что я все утро подвергался учетверенной нагрузке.       — Бедняга, — искренне посочувствовал ему Джун. — И больше ничего?       — Ничего, — качнул головой Хосок, неготовый откровенничать. Он уже открыл рот, чтобы спросить к чему Джун постоянно принюхивается, но вернулся Джин. Один из высоких кофейных стаканов он вложил в руку Хосока.       — Но я не просил.       — Твое состояние говорит за тебя. Самый бодрящий кофе в трех мирах от кудесника Джина. Не благодари.       Хосок мысленно согласился — один запах уже бодрил. Он отпил густой темный напиток и закрыл глаза от удовольствия. Идеально. Сделано, как он любил, но Джин добавил от себя чего-то пряного, сделав привычный вкус интересней.       — Эй! — отпихнул его Хосок от себя, в возмущении едва не разлив горячий кофе. — Какого ты лезешь ко мне за ухо?       — Лучше ты ответь, по какой причине ты так благоухаешь сегодня? — подозрительно прищурился Джин.       — О чем ты? — настороженно принюхался Хосок.       — Не чуешь? Вся кухня пахнет тобой, — пояснил Джин. Хосок при этом скривился так, словно услышал что-то мерзкое. — И если бы я учуял еще чей-нибудь запах, то сказал бы — сексом.       В памяти тут же всплыл утренний душ, и Хосок мучительно прочувствовал, как ярко начинают полыхать его лицо и уши. Он сделал большой глоток еще не успевшего остыть кофе и обжег себе небо. Хосок закричал не столько от боли, сколько от неожиданности, и вокруг него тут же началась суета, которую Джун только усугубил, разлив свой кофе. Через несколько минут ругани, извинений и метаний, все снова расселись вокруг вытертого журнального столика с залеченными повреждениями и новыми напитками.       — Так что произошло, Хосоки? — Джин и не подумал отступаться от заинтересовавших его обстоятельств.       — Ничего, — не смотря на то, что еще совсем недавно сам хотел поговорить обо всем, что с ним происходит со вчерашнего вечера, сейчас Хосок упорно отмалчивался. Возможно из-за последнего замечания Джина.       — Ты уверен? — Настойчиво выпытывал Джин. — Не просто же так твоя экзокринка опять стала активна. Должна же быть причина.       — Все по-прежнему.       — Может ты, просто, не обратил внимания? У меня такое бывает. И только анализируя задним числом, я понимаю, что это и была причина. Постарайся вспомнить.       — Джин, — одернул увлекшегося мужа Намджун, заметив, что чем больше тот напирает, тем сильнее растет недовольство Хосока. Джин, наконец, обратил внимание на поджатые губы и застывшее лицо друга и отступил:       — Извини. Я просто беспокоюсь о тебе, Хосоки. И если действительно ничего не случилось, то, пожалуйста, покажись врачу. На всякий случай.       — Ладно, — пообещал Хосок, немного оттаивая. В конце концов это не Джин виноват в его проблемах.       — Вот и славно. Может, и нет ничего страшного, просто твой организм решил, что пришло его время вернуться к жизни?       Хосок на это замечание только неопределенно пожал плечами, убежденный, что сейчас все события в его жизни случаются не вовремя. Потому что хотелось только одного — спокойствия. Несбыточное желание.       — Чем займемся? — Джин с мягкой улыбкой вопросительно уставился на него в ожидании гениальных предложений. Хосок только мысленно застонал, завидуя веселому энтузиазму друга.       За следующий час энергичный Джин вынес Хосоку мозг, частично компенсировав эффект от себя изумительным совместно приготовленным обедом. Но чем меньше времени оставалось до выхода из дома, тем нервозней становился сам Хосок. И вот он уже мог вполне успешно соревноваться с другом в активности. Джун не давал вовлечь в себя в странные игрища двух омег, развлекавшихся на всю мощь своей разбушевавшейся фантазии, и продолжал невозмутимо читать.       Выезжали они уже в быстрые зимние сумерки. Погода сильно испортилась, и Хосок на заднем сиденье отстукивал пяткой нервную дробь. Трус в нем хотел, чтобы их что-нибудь задержало, а любящий отец боялся, что они опоздают. Не опоздали, но пришлось сильно ускориться, чтобы вовремя занять места. Что ж три часа он себе отыграл. До начала игры Хосок только и успел, что энергично помахать сыну, когда его рыскающие по толпе глаза добрались до места, где они сидели. Заметив папу, Хаор облегченно выдохнул, снова почувствовав себя уверенно.       Игра прошла. Прошла захватывающе и напряженно. На самом деле мало кто верил, что Сури́зские чубу́ки смогут победить текущих чемпионов. Химеры уверенно удерживали свой титул последние несколько лет. Но они смогли. В последнем розыгрыше, отчаянно сражаясь, они обеспечили себе минимальный перевес по очкам. Ликованию не было предела. Люди не спешили расходиться, всем хотелось насладиться триумфом, продлить ощущения праздника. Еще бы, такое невиданное событие для Сури́за.       Хосоку с этого праздника хотелось сбежать до зубного скрежета. Он отпочковался от Кимов, которые так тесно прижимались к нему, словно пытались изобразить троих сиамских близнецов, сразу же, как только они поздравили потрясенных своей победой подростков, и благоразумно предпочел остаться рядом с ними, а не идти поздравлять Хаана. Он обменивался поздравлениями с другими гордыми довольными родителями, отвечал невпопад и нервно смеялся. Он старался не терять Хаана из виду. Внушительные габариты облегчали задачу, но в один момент он понял, что никак не может обнаружить большую фигуру. Напряжение внутри него росло, и он решил, что лучше ему уйти и подождать сына в укромном уголке. Потихоньку он выбирался из толпы к ближайшему выходу. Присутствие за собой Хаана он даже не носом учуял. По коже прошелся нервный заряд, вздыбив волосы на загривке. Хосок волевым усилием расслабил тело, стараясь никак не выдать охватившее его напряжение, и спокойно обернулся. Хаан очень удивился этому спокойствию, потому что вот только что наблюдал за узкой напряженной спиной и совершенно справедливо ожидал, что ему продемонстрируют не улыбку, а оскал.       — Добрый вечер! — с излишним воодушевлением, от которого так и несло неискренностью, начал Хосок. — Поздравляю с победой. Игра была потрясающая.       — Э-э-э… спасибо, — растерялся Хаан, не зная, что еще сказать, и стоит ли вообще продолжать. Не беседовать же на отстраненные темы, затягивая неловкий разговор. Он, если честно, так и не понял, зачем подошел к Хосоку. Ведь вчера, вернувшись домой, он твердо решил, что общаться с омегой будет, только имея на руках все факты. Но его, вопреки всем решениям, непреодолимо тянуло к Хосоку, после того, как он понял, что он и Ашахи́ — это один и тот же человек. И, пожалев о своем порыве, теперь собирался вежливо уйти от разговора, потому что не был готов к неудобным вопросам о вчерашнем вечере. Хотя мог и не бояться — Хосок тоже не стремился поднимать эту тему, по-детски надеясь, что если он будет делать вид, что ничего не было, то его пронесет.       — Вы теперь герой Сури́за, тренер Хаан. И достойны если не памятника, то почетной доски уж точно.       — Я не думаю, что это настолько значимое событие, — Хаан снова замялся, не понимая, говорит это Хосок на полном серьезе или тонко издевается над ним.       — Стоит, — убеждал его Хосок. — Вы сильно подняли престиж нашего городка. Господин Котье! — он активно замахал рукой, привлекая внимание пожилого альфы, того самого, которого Хаан видел вчера на занятии.       — Хосок, рад вас видеть, — подошедший альфа энергично пожал ему руку и обеспокоенно поинтересовался: — Какие-то изменения в наших занятиях?       — Нет, нет, — поспешил успокоить его Хосок, — никаких изменений. Все как мы договаривались.       — Чудесно. Не думал, что вы посещаете такие мероприятия.       — Конечно, посещаю. Мой сын играет в команде, — приосанился Хосок с блеском в глазах, гордый успехами сына.       — Точно. Вы говорили, — часто закивал господин Котье. — Я запамятовал. Не сердитесь на старика.       — Ну что вы, господин Котье, как можно, — обаятельно улыбнулся Хосок.       — У вас прекрасные дети, Хосок. Мальчиков ждет блестящее будущее.       — Спасибо.       Озадаченный Хаан наблюдал, как Хосок очаровывает этого забавного старичка, совершенно не понимая, зачем ему это нужно. На следующей фразе ему все стало ясно.       — Я как раз говорил тренеру Хаану, что за сегодняшнее невероятное достижение город просто обязан установить ему почетную доску в школе. И вы как председатель городского совета можете этому посодействовать, — тараторил Хосок, не давая никому даже слова вставить. — Это грандиозное событие для нашего города, и горожане не должны забыть, кому они этим обязаны. Разве я не прав?       — Ну, вероятно, — промямлил господин Котье, растерявшись под таким напором.       — Вот видите! Я был уверен, что вы поддержите эту идею. К сожалению, мне нужно бежать, еще столько нужно сделать, но вы можете обсудить детали друг с другом. Рад был встретиться с вами обоими. До встречи.       Попрощавшись, Хосок быстро скрылся в толпе, оставив двух ничего не понимающих альф одних. Спрятавшись за одной из пустующих трибун, он смог перевести дух, думая с самоиронией о том, что скоро станет изворотливей змея. Наверняка его зверь именно из пресмыкающихся. Но жить в таком диком напряжении постоянно он не сможет. И раз его первоначальный план провалился, им все же придется честно все обсудить. Но больше всего в этой истории его волновал Хаор и его реакция на такие новости. Знать бы еще, какой она будет. Стать бы на часик духом и все разузнать. Только место и время было не подходящим для рефлексии, и Хосок, постоянно разведывая местность, обходными путями добрался до стоянки. Забравшись в салон и устроившись с ногами на сиденье, он отправил сообщение сыну, что будет ждать его в машине, и Джину с извинениями за свое исчезновение. Он скрашивал ожидание за глупыми смешными видео, стараясь отрешиться от беспокойных мыслей, и все равно вздрагивал от любого шума и то и дело возвращался к сложившейся ситуации.       Он чуть не умер от страха, когда Хаор громко постучал в стекло, привлекая его внимание. Он смачно ругнулся, перед тем как открыть дверь сыну.       — Привет.       — Привет, — Хаор забрался в машину, — Ты сегодня рано ушел.       — Не хотелось быть среди толпы, — Хосок озвучил заранее приготовленное оправдание. — Я устал.       — И на трибуне тебя почти не было видно. Может ты заболел? — Хаору совсем не нравился его папа таким. Он был сам на себя не похож.       — Но ты же сам меня просил быть сдержанней на играх, — напомнил ему Хосок, нежно поглаживая жесткий курчавый затылок. Совсем как у его таты, промелькнула несвоевременная мысль.       — Но не настолько, — проявил непоследовательность в своих желаниях Хаор. — Так мне совсем не нравится.       — Хорошо, — усмехнулся Хосок, — мы поработаем над этим.       — А можно…       — Я не пущу тебя за руль, Хаор. Даже в честь победы, — отрезал Хосок, нажимая на старт.       — Но мы же круто играли!       — Не имеет значения.       — Вообще-то, я хотел переночевать у Чонгука, — заметил Хаор с невозмутимым лицом.       — Конечно, — не задумываясь согласился Хосок, но почти сразу нахмурился: — Разве вы не празднуете сегодня? Как обычно.       — Нет. Все слишком устали. Мы с парнями решили перенести на следующий свободник. Тренер Хаан обещал, что поговорит с Квином. Он живет за городом.       — Ясно. Ты же не расстроился из-за этого? — Хосок с легким беспокойством поглядывал на сына. — Игра и в самом деле была напряженной, почти как матч профессионалов.       — Нет. Ну, может, в самом начале, — признался Хаор, — но тренер поговорил с нами. Объяснил, что так будет не правильно. Он сказал почти как ты. Что сегодня мы очень хорошо почувствовали, что значит играть в настоящий регби.       — Вот как, — задумчиво потянул Хосок.       Разговор переключился на обсуждение матча, и Хосок, с интересом слушая восторженные речи Хосока, думал о том, что его сын умный, отзывчивый мальчик, и если спокойно с ним поговорить, все объяснив, то, возможно, все обойдется. Нужно только все заранее обсудить с Хааном, чтобы их истории совпадали. Он никогда не врал сыну. Почти никогда, поправил он себя, и сейчас тоже не будет. Может только смягчит некоторые детали, если будет совсем необходимо. Если он, конечно, захочет пойти ему в этом навстречу. И чем больше он думал над этим, тем перспективней выглядела такая возможность. Загвоздка была в Хаане. Нужно будет с ним поговорить, прежде чем что-то решать. Определившись, Хосок выдохнул и оставшуюся дорогу домой спокойно проболтал с сыном, уверившись, что все будет хорошо.