***
Лишь мгновение полного контроля над телом и этим, вторым. Соседом по телесной оболочке, до смерти влюбленном в жену и порядок. Джеймс щурит глаза, скалит зубы, будто хищный зверь, и насмехается над неудачными шторами с жёлтыми цветочками, которые повесила на кухне недотёпа-жена. — Мы ведь вместе их выбирали, ты говорил, что они гармонируют со скатертью! — надрывно причитает Мэгги, а Джим кивает, обнимая любимую. — Конечно, гармонируют, дорогая! — мужчина смущенно переводит взгляд на стрелки часов, которые показывают лишь пять минут седьмого. Прошло всего пять минут. И только. — Может, выпьем чаю, ты вся дрожишь? И пара, помирившись, пьёт черный крепкий чай с бергамотом, не думая о произошедшем.***
Джима полюбили все врачи и медсёстры. Он всегда мог рассмешить забавной историей, сделать комплимент и справиться о здоровье. Буквально за неделю он стал душой компании среди пациентов, и завоевал расположение врачей. Конечно, о доверии говорить было невозможно: психологи и психиатры прекрасно понимали, что очередное состояние диссоциации может произойти в любой момент. Необходимо было понять причину, по которой взрослый, пятидесятилетний мужчина ни с того, ни с сего, возомнил себя кем-то иным. Именно поэтому очередной приём психолог решился провести как индивидуальную консультацию. — Присаживайтесь, — психолог кивнул на кресло. Джим сел на краешек, осмотрительно глядя по сторонам. — Вы ведь знаете, что со мной? Психолог поднял взгляд и тепло улыбнулся. — Мы здесь как раз для того, чтоб это выяснить. Расскажите, пожалуйста, о своей жизни. Кем Вы работали? — Продавцом в обувном магазине. Помогал подобрать нужный размер, ортопедические стельки. — Вам нравилась Ваша работа? — Да, — бесхитростно ответил Джим, присев чуть глубже в кресло. — Люди радовались новым вещам, а я — тому, что мог им помочь. Сейчас уже на пенсию вышел, вот и сижу дома, помогаю Мэгги по хозяйству. Ну, знаете, недавно вот шторы выбирали. Милые такие, с жёлтыми цветами. Психолог делает какую-то пометку в блокноте. — А как Мэгии относится к тому, что Вы теперь целыми днями дома? — задал очередной вопрос психолог. Джим, как ни странно, на время умолк. Припоминание далось ему с трудом. — Она, вроде как, тоже рада. Я ведь помогаю ей, это же логично? Психолог, будто нащупавший нужную ниточку, начал потихоньку разматывать клубок: — Логично, да. Но постарайтесь вспомнить как можно точнее. Что Вы чувствовали, когда начали днями сидеть дома? Это кризисный этап, людям тяжело менять место работы и устои. Джим обхватил голову руками, потирая виски. — Мы вместе ходили за покупками, гуляли в парке по утрам, готовили обед. А еще Мэгги начала вышивать. У неё неплохо получается. Я даже не помню, когда начались эти мои провалы в памяти. Это так странно. — Не переживайте, Джим, — успокаивающий голос разливался по комнате. — Давайте сосредоточимся. Что именно вышивала Ваша жена? Что вышивала Мэгги? — Платок. Знаете, маленький такой. Мужчины в нагрудном кармане такие носят. У Мэгги тогда получилась прекрасная виноградная лоза с виноградом. Я потом такую же у нашего соседа видел. Удивился еще, мол точь-в-точь, как у моей женушки. А она-то потеряла платочек, стоило только ей его довышивать. Погодите-ка… Подняв взгляд на пациента, психолог понял, что перед ним вновь сидит Джеймс. Этот холодный расчетливый взгляд ни с чем нельзя спутать. Этот идиот наконец понял причину! Теперь и он поймёт, что его дорогая женушка — шаболда ещё та! Вместе мы уж точно сможем ей отомстить! Осознание захлёстывало. Со стола с грохотом упали записные принадлежности и больничные карты: Джеймс в ярости смёл всё. — Эта Мэгги, она… Психолог успел нажать тревожную кнопку до того, как весь его кабинет разгромили. Двое санитаров заломили Джеймсу руки и вкололи седативное. Пелена сна застила глаза так же, как еще мгновенье назад это делал гнев. Джима вылечат. С этим можно работать. А вот проблемы доверия, наверняка, останутся с ним навсегда.