Гадание. Антон

- Антош, а, Антош, пойдёшь с нами гадать на суженого? – звонко звали юношу розовые от холода девицы. - Барышни, кому как не вам знать, что любимый мой на войне сейчас. Вернётся он. Очень жду я его, - не отрываясь от дел своих отвечал Антон, - а гадать я буду, но без вас, ни к чему лишние глаза мне! - Не уж то в одиночку гадать ты, Антоша, собрался? Страшно ведь это! Нас-то трое, нам не страшно, но ты же один! Утащит тебя, такого красивого, Чёрт себе, и белого света не увидишь боле, - в ответ сказала ему самая старшая из девиц, Галя. - Коли Чёрт ко мне явится – значит нет больше в мире живых любимого моего, тогда и мне здесь, при живых, оставаться незачем. Только рад буду заберёт ежели он меня! – решительно сказал Антон, вставая со своего тёплого места. Ничего на это не смогли ответить подружки. Но явно были видны слёзы на глазах одной из них. Каждый в светлице понимал – гадание в одиночку дело страшное и опасное. Сидишь в тёмном помещении, освещаемым лишь одной свечой, перед тобой два зеркала друг напротив друга, что как бы образуют коридор между мирами, да ко всему этому ещё и спиной к двери сидишь. Даже если никто не явится, сам так напугаешься, что никогда больше гадать не будешь. Так всегда рассказывала про одиночное гадание бабушка Гали – Аглая Петровна. А старшим верить надо, они лучше знают. - Чего же вы, девоньки, замолкли сразу? Не случится ничего, знаю я – жив любимый мой, весточка пришла недавно! – приговаривал юноша, доставая зеркала и свечу из сундука, - ну, пошёл я, не долго меня не будет, думаю, вернусь скоро! Не скучайте! - С Богом! – крикнули в ответ подружки. - Он-то мне как раз и не нужен сегодня, красавицы! Вышел Антон на улицу, а там вьюга сильная: ничего дальше собственного носа не видно. «Ничего, - подумал юноша, - наизусть дорогу до бани знаю я, не заблужусь». Пока шёл свою недолгую дорогу до бани услышал множество различных звуков Антон: и уханье сов, и волчий вой, и песни ветра. Зашёл он в помещение, первым делом зажёг свечу, а то в темноте как-то совсем страшно. Сбросил с себя тулуп, но валенки снимать не стал. Расставил зеркала. Снял все свои украшения. И стал ждать. А про себя повторяет: «Ни за что не оборачивайся! Ни за что не оборачивайся. Бабушка Аглая говорила, что как только обернёшься – духов разгневаешь, а они к себе, в царство мёртвых утащат!» Холодно. Зуб о зуб стучит у юноши, от страха или от холода – не понятно. Вдруг, скрип какой-то сзади раздался. Сразу застыл, как камень Антон: не дышал и даже будто сердце биться перестало. В бане будто похолодало сразу. Но не смел повернуться юноша. И в зеркала заглядывать боялся. Закрыл глаза и молиться начал. Ничего не происходило минуту, две, не третью успокоился Антон: молитвы прочитал какие помнил и глаза приоткрыл. И в ту же секунду как кинул взгляд на зеркало обомлел Антон, рот открыл было, а ни одного слова вымолвить не может. - Поздно молиться ты, Антон, начал. Думать надо было о последствиях. Здесь тебе Бог не помощник. Да и зачем тебе он, здесь же я - любовь твоя! Из зеркала на Антона смотрел он, Арсений, любимый его. В этот миг совершил ошибку страшную юноша: обернулся он и к Арсению в объятья кинулся. Но не дал себя обнять суженый. - Что же ты с объятьями, погоди! Венчаться поехали, я же обещал тебе, как только с войны вернусь – свадьбу сыграем! Окрылённый встречей с любимым, только кивнул в знак согласия Антон, так и не произнеся ни слова. Запрегли сани и поехали любовники в путь дорогу до церкви. В этот момент разыгралась вьюга. Совсем ничего не видно стало, и мороз пробирал до костей. Опять испугался Антон, вспомнил, что нельзя оборачиваться было! - Сам виноват! Слушаться советов старой надо было, молодец! – сказал не своим голосом Арсений. Вдруг исчез Арсений, лошадь, сани, вьюги тоже, как и не бывало. На пустом участке дороги оказался Антон. В миг выросла перед ним церковь деревянная, полуразрушенная, с дверьми открытыми. Ничего не оставалось молодцу – зашёл в церковь. И первое, что он увидел – гроб без крышки и лежит в нём кто-то. Задрожал от страха молодец, но подошёл к гробу. Как только подошёл земля из-под ног ушла у Антона. Любимый его, Арсений, лежал, бледный, с синими губами, явно давно умерший. В этот момент вновь вьюга разбушевалась, закаркала ворона где-то поблизости. Испугался всего этого Антон, глазами икону нашёл, обнял её и молится начал. Долго молился, слышал он шаги позади, холод по спине, крики чьи-то, но не прекращал молиться. Дотронулся до его плеча кто-то, только закричать Антон хотел, как … проснулся. - Вы Шастун Антон Андреевич? – спросил его врач. - А? Да, я. - Арсению Сергеевичу Попову Вы кем приходитесь? - Друг. Близкий… - Сожалею, не смогли мы его спасти, сообщите его родственникам, чтоб приезжали. Остановилось в этот момент сердце Антона и больше никогда не заработало вновь.