Where do you go when heaven calls you?

Замечали, как часто индивиды, упивающиеся своей надуманной неприкаянностью, заявляют, что их, якобы, не примут ни Свет, ни Тьма? Заявляют совершенно спокойно, ведь никто не способен проверить, так ли оно на самом деле. Или почти никто. Мне обычно нет дела до таких индивидов. Меня в самом деле не приняли ни Свет, ни Тьма. Я не ушёл на Пути Людей, не растворился в небытии, не провалился куда-то за Грани мира. Почему, не знаю. Даже не имею представления. Возможно, Кольцо, что я принял в своё время, в самом деле смогло повлиять на путь души. Вот и болтаюсь я неприкаянным фантомом. Ни исчезнуть, ни уйти, куда полагается, ни воплотиться. Меня нет, но я существую. Пусть и не живу. Хотел ли я такого бессмертия? Уже не помню. Это было слишком давно, а я всё-таки адан, не эльф. Быть может, где-то в моих предках и заблудился какой-нибудь Перворожденный, почтивший вниманием и мгновением любви прелестную деву из эдайн, но значения это не имеет. Эльфийского во мне всё равно ничего нет. И не было. Красотой я никогда не отличался. Зато, как говорили, я выделялся необычным мышлением. Быть может, потому моё Кольцо мне и досталось. Сейчас его нет. Оно исчезло, когда расплавилось Единое кольцо. А я ещё существую. Словно привязан к миру. По непонятной, необъяснимой причине. Айнур, кстати, в моих предках не завелось. Это я знаю точно. Говорят, эльфы, не пожелавшие отплыть в Благословенные земли, истаивают со временем и становятся такими же неприкаянными бесплотными фантомами, как я. Может, та эльфийская кровь, что, быть может, течёт во мне, так сопротивляется. Шутка. Конечно, причиной тут не эльфийская кровь, даже если она и текла в моих жилах. Остался ли существовать кто-то из моих соратников, носивших кольца, не имею понятия. И не хочу знать о них, если быть честным. Не из зависти, не из соперничества. Что можно делить с кем-либо, если ты не живой, но и не неживой. Глупый каламбур, как, наверное, и моё странное положение. Почему так вышло? Полагаю, мы, когда принимали Кольца, в самом деле могли закрыть себе дорогу на Пути Людей. Читал, такое невозможно. Когда читал? Когда был живым, занимался наукой и не понимал, почему эдайн лишили бессмертия. За что нас наказали, а эльфов наградили. И почему наградой выбрали бессмертие, а наказанием — судьбу эдайн. Помнится, наука развивалась. В том числе, благодаря мне, скажу без лишней скромности. Жаль, сейчас от тех трудов ничего не сохранилось. Они были весьма любопытны. Может, кто-то из Сил оставил меня в таком странном статусе ради своих научных работ? Быть может, Силы, утомившись, решили посвятить себя науке и проверить что-то, не дающее им покоя? А тут подвернулся я. Разумеется, это шутка. Всё-таки я слишком невыразительное существо для Сил, творивших мир. Я не был особо жестоким, самым сострадательным, даже исключительной мудростью не отличался. Не думаю, что моё существование для них загадка. Оно загадка для меня, но пока я не устал существовать, как существую. И наблюдать, во что моё существование выльется, тоже интересно. Всё-таки, когда-то я был учёным и изучал проблему вечной жизни эдайн. Пожалуй, так бы чувствовал себя садовник, выращивающий розы и однажды проснувшийся розовым кустом редкого сорта, не утратив возможности мыслить. Не знаю. Садоводством я не увлекался. Но другого сравнения подобрать не вышло. Да и не хочется его подбирать. Сам себе объект исследования, жаль, не с кем поделиться мыслями. Не потому, что я призрак. Меня могут видеть. Например, одно время я сторожил кладбище. Точнее, делал вид, что я кладбищенский сторож. И скорбящие иногда замечали меня, даже спрашивали о чём-то. Разумеется, я отвечал, если мог. Почему-то меня видели разным. Кто-то видел меня таким, каким я был, когда принял своё кольцо. Кому-то я показывался стариком, которым настоящий я так и не стал, уже почти перейдя к тому времени в невидимый мир. Если, обращаясь ко мне, люди говорили “дед”, “старик” или “дедушка”, значит, они и видели старика. Быть может, те люди привыкли к старикам в кладбищенских сторожах. Меня нет в видимом мире, потому они и видели своё представление. Ничем иным я не могу объяснить явление перед посетителями кладбищ в таком облике. И я никогда не пугал людей, приходивших на кладбища за испугом или поиском ответов на волнующие их важные вопросы. Всё равно им обычно не нужно ничего, кроме собственных мыслей и доказательства, что они не боятся и могут пройтись по кладбищу, когда там должно быть страшно. Нет, я не жалел их. Я понимал, это всё — их попытки доказать себе то, что я доказывал наукой, сгинувшей вместе с Нуменором. Но думаю, они сами этого не понимают. Сейчас я уже не притворяюсь сторожем и почти не показываюсь эдайн на глаза. Разонравилось. Просто разонравилось это развлечение. Но я никуда не исчез. Быть может, когда мне надоест моё странное существование, я уйду на Пути людей или сгину с концами. Но пока я здесь. И никуда не ухожу.