домашнее задание.

В пустой комнате гуляет прохладный ветерок, создавая чувство спокойствия, умиротворения. Своя комната — это как личное пространство, где можно делать то, что тебе захочется, особенно если ты живешь один в доме. В комнате у Ким Сону находится одна небольшая односпальная кровать, чуть дальше от нее довольно высокий письменный стол, на котором расположена гора учебников и один ноутбук, за которым обычно работает подросток. Сама комната в голубом оттенке, в другой стороне рядом с кроватью, но уже поодаль от окна стоит шкаф с разными вещами Кима. Мягкий коврик, на котором приятно валяться, и много-много картин на стенках, разные рисунки и плакаты, знаменитости. В принципе, ничего такого особенного нет, но Сону привязан к своей комнате и не выходит оттуда, лишь за едой и за остальными самыми нужными потребностями. Ким Сону ученик старшей школы, он учится в одиннадцатом классе, и ему восемнадцать лет. Не то что бы у него нет друзей, поэтому он сидит дома, обычно он гуляет, но просто редко. Чаще всего друзья приходят к нему. А точнее один единственный друг. Японец Нишимура Рики знаком с Сону недавно, как поступил в девятый класс этой же школы, где учится сам Ким. Они случайно пересеклись в коридоре, когда Сону спешил и должен был отнести важные бумаги своему первому учителю на этаж выше, и Рики неуклюже шел, и они столкнулись. Сону не был зол на него, лишь рассматривал новичка с ног до головы, ведь никогда еще не обращал внимание на японцев в их школе. На таких японцев. После той ситуации Рики попросил называть его Ники, позвал Сону в кафе, чтобы извиниться и подружиться, потому что он совсем мало знает об этой школе и еще не полностью выучил корейский язык, чтобы самому заводить какие-то знакомства. Сону чуть больше полугода занимался с ним корейским, и он стал намного лучше на произношение у японца, они стали хорошими друзьями. Последнее время Сону весь в учебе и Нишимура приходит нагло в чужой дом и хозяйничает, а старший никогда не обращает внимание на его присутствие, пока не закончит работу. Это так бесит младшего. Он хочет побеситься. В этот раз была пятница, тот самый день в который нужно очень хорошо потрудиться и наконец отдохнуть. Сону не был отличником, но выполнял всю свою должную работу, все-таки скоро и выпускной класс. Нужно готовиться к важным экзаменам за год, а то и больше, ведь он хочет сдать все на хорошо и поступить дальше, на свою мечту. Поэтому сейчас он тяжело вздыхает, натягивает теплую кофту сильнее, потому что на дворе как-то март, самый холодный месяц из всех, почему-то, и продолжает писать неясные задачи по математике, что задала учительница. В такие моменты старшеклассник сосредоточен и полностью включен в работу. Пока не… Звонок в чертову дверь.  — Ну кто там снова, — Ким закатывает большие лисьи глазки вверх и поднимается с трудом, чтобы открыть дверь. Все тело болит от долгого сидения на одном и том же месте полдня, но он понимает, ради чего терпит все это. Ноги сильно затекли, плечи ломит, шея болит до невозможности, ему бы и массаж не помешал. Дойдя до двери, Сону смотрит в глазок и сразу понимает кто там. Рики, кто же еще. Ким несильно пугается такому позднему визиту, даже сердце почему-то колотит, ведь… Ники живет так далеко, и ехать ему долго, он получается, пришел с ночевкой? Он тихо открывает дверь, устало смотря на друга в проеме дверей. — Спишь, Сону? — Ники ставит две банки энергетика на столик рядом с дверью и проходит во внутрь, закрыв за собой двери. Обнимает друга, который хочет сразу же свалиться или куда-нибудь слечь, потому что стоять невозможно, а касания отдают огнем, будто он сидел на месте неделю, а не 7 часов. — Я… Решаю домашку, — он тихо зевает, обнимая друга в ответ, потянувшись на носочки. Нишимура высокий для своих лет, и иногда Сону чувствует себя малявкой. — Хён, совсем с ума сошел? Ну пятница же, — японец снимает обувь, не забыв закатить глаза на очередную «домашку» Сону и проходит на кухню, чтобы сделать ему что-нибудь вкусненькое. — В моей же квартире хозяйничаешь? — Ким упирается на стенку, наблюдая за младшим и сонно лыбится. — Да она что, твоя? Ты живешь в комнате своей, хоть помнишь когда ел последний раз? Я сделаю тебе мятный, не сильно холодный коктейль и я шоколадку принес, — Ники снимает верхнюю курточку, достав оттуда плитку любимого шоколада Сону. Он лучше всех знает, что ему нужно сейчас для счастья и спокойствия. — А энергетики тогда зачем, если ты собрался мне коктейль сделать? — Это на потом, сейчас расслабься, — японец хихикает, быстро наливает молоко в стакан и продолжает заниматься, пока Сону ложится на стол и наблюдает за ним в таком положении. Он не особо то и хочет спать, просто все очень болит, и он в силах только лечь и наблюдать, на самом деле. Когда все было готово они вошли в комнату, поставив вкусное на длинный большой столик Сону. Ники не был удивлен куче книг и тетрадей на столе, он только тяжело вздохнул и сел на кровать старшего рядом, продолжая наблюдать как тот делает уроки. И он действительно тихо молча сидит и делает, снова никакого внимания к младшему. Японец тяжело вздыхает, наблюдая за всеми эмоциями на милом личике Сону, как он закусывает губу, когда думает о чем-то, или как внимательно его глазки бегают по каждой написанной строчке, как он пальчиком убирает мешающую челку за ухо, как подпирает ножки под себя из-за уже надоевшей неудобной позы. Нишимура так влюбленно и очарованно наблюдает за другом каждый раз. И каждый раз просто наблюдает, смотрит, улыбается, пока тот не видит. Он выучил все поведения своего хёна, знает многие эмоции на его лице, какая что выражает. А еще маленький японец точно знает, что ему нравится Сону-хён. Он чудесно красив, особенно при свете луны, когда сопит в подушку, когда так внимательно пишет, когда улыбается, смеется, кушает. Во всем. Рики никогда не видел людей, красивее чем Сону сейчас. Его хочется трогать, гладить, говорить приятности, любить. Наверное? Только Нишимура ни за что не делает этого, зная, что другу не до его чувств и дружбы, а только школа и домашнее задание. Он еще долго-долго наблюдает за ним, встает, ходит по комнате, а тот все пишет и пишет. Проходит час, еще полчаса, Рики успевает забрать свой энергетик из коридора и открыть. Он пьет даже медленно, Сону его не слышит совсем. Полный бред, Ники недоволен. Поставив банку на пол, Нишимура обидчиво выдыхает, подойдя сзади к своему хёну. Его спина такая красивая, аккуратная, плечи стали чуть шире с их знакомства, талия еще аккуратнее, чем можно только представить. Рики не может так долго и упорно сдерживаться, он аккуратно кладет руки на чужие плечи и гладит, гладит, переходит ниже — к шее, мягкими пальцами обводит холодную от ветра кожу. Японец всегда говорил закрывать окно, но хён не слушал его. Старший замирает, останавливаясь на недописанном предложении, он тупит опущенный взгляд в тетрадку и не двигается совсем. Чужие теплые пальцы кажутся чем-то нереально уютным на собственной коже, Сону молчит. Пока Рики не идет выше — к волосам. Запускает большую ладонь в мягкие, персиковые волосы, немножко массирует и тянет к себе, совсем слабо и не больно, наоборот приятно. Сону хочется раствориться, в этот момент кажется, что он забыл обо всех проблемах и заботах. Он откидывает голову навстречу пальцам и бросает ручку на тетрадь, поддаваясь ласкам. Зачем и почему японец решил внезапно сделать так Ким точно не знает, он даже не смотрит ему в лицо, прикрывает глазки и устало тянет тихий, еле слышный стон наслаждения. Нишимура приятно удивлен и улыбается победе, теперь можно и отвлечь хёна от нудного домашнего задания. А может быть и сделать шаг и к более чему-нибудь большему. Рики незаметно поворачивает рабочий стул Сону к себе и наклоняется перед ним, но не сильно, немного стягивает кофточку, которая ранее была накинута на Сону и теперь касается худеньких рук, мнет кожу пальчиками, пытаясь дать как можно больше удовольствия и расслабленности. — Пожалуйста, ниже, Ники, — шепотом произносит Ким, чтобы только японец и слышал. И слышит же, куда он денется, аккуратно сминает чужие плечи, делая уже полноценный массаж рук, но этого, конечно, мало. Он берет Кима за шею сзади, хочет поднять на руки, чтобы посадить на кровать и проще сделать ему все необходимое, но Сону приходит в себя и неловко мнется, разворачиваясь обратно к своей тетрадке. Со вздохом Рики пожимает плечами и садится обратно на кровать, а Сону уже совсем не сосредоточен, сбивается со строчек, которые писал, не может понять решение, в голове какой-то суп после нежных пальцев друга, он закусывает губу в раздумьях и наслаждается холодным ветром, что обдает его лицо приятной свежестью. Он смотрит на своего друга. Их взгляды мельком пересекаются, минута неловкости точно присутствует и старший опускает смущенный взгляд, не понимая, что происходит сейчас в этой комнате. — Сону-хён, может ты бросишь свою домашку и мы будем просто целоваться? — неожиданно срывается Ники, как-то более громко и чуть грубо, облизывает пересохшие губы и отводит взгляд. Че ляпнул не понятно, но понятно только одно… Сону тупит лисий взгляд в ковер, переваривая сказанные слова японцем ранее. Он щас пошутил или издевается? Какие целоваться вообще? Они друзья, или Рики теперь «помоги своему хёну снять напряжение»? Тишина теперь не умиротворяет, а только режет слух, зрение расфокусировалось, кореец не находит связь с реальностью. Как вообще целоваться, он разве умеет? И почему должен уметь? И почему вообще думает об этом чертовом поцелуе? Взгляды снова пересекаются, Ники уже в слух дышит, душит своим взглядом полным серьезности и одним неожиданным рывком тянет Сону со стула на себя. От неожиданности, Ким по щелчку пальцев заползает на бедра к японцу и дышит прерывисто, загнанно, так тяжело. А младший сейчас смотрит прямо в глаза, прямо в душу, вся домашка, которая была задана ушла куда-то на последний план, большие, красивые темные глаза сейчас съедают заживо одним взглядом, и Сону сгорает, кажется. Особенно когда розовые пухлые губы друга становятся невозможно близко, он дышит также жарко и горячо прямо на чужие и уже нет желания держаться, чтобы не потерять здравый смысл, который пропал уже минут десять назад. Он тянется за поцелуем, в сердце какая-то тяжесть, то ли это вообще где-то ниже, Сону уже сам не понимает, не понимает даже тогда, когда японец нагло сминает маленькие губки корейца, руками забирается под футболку, стягивая кофту к чертям, потому что и так жарко до невозможности, хоть окно и открыто. Нишимура кусает за губы, терзает будто, выглядит так, будто ждал год, чтобы наконец сделать это, и Сону мычит в поцелуй, даже улыбается где-то, потому что он не знал и не думал, что поцелуи с парнем могут быть такими приятными. Не сдерживается и сам, обнимает двумя руками за шею, они упираются спиной Рики в стенку, удобно укладываясь там, Ким забирается на бедра повыше и целует сам, сильнее, даже когда дыхания не хватает ужасно. Кислород буквально кончается, но он не собирается отстраняться, пытается вдохнуть с каждой новой выходкой с чужим ртом, но все это выходит слишком тяжело для него. Наконец оторвавшись спустя долгих минуты четыре, Сону трется щекой о чужую, получает ласку, Ники греет своим теплом, дает его старшему, позволяет почувствовать себя нужным сейчас, а не просто расслабиться. Старший не хочет ничего произносить, он тепло укладывается на чужих ногах, перебирает руками пряди светлых локон волос и дышит уже более спокойно, отходит от поцелуя. Рики же наоборот не спешит оставлять все это, губами касается шеи старшего, при этом не убирая руку из-под футболки, водит узоры. Сону кажется уже не выдерживает. — М-м… Ники, я не понимаю, что ты делаешь, — прикрывает глаза и открывает шею новым поцелуям — разрешает. — Говорю тебе о том, что скрывал давно, Сону, — жмет к себе ближе, пытаясь взять как можно больше того, чего не хватало так долго. — М-м... Подожди, отпусти, — Ким лыбится, несильно упирается в чужие плечи ладонями и смотрит, красиво сидя на коленях. — Мы разве не друзья, Рики? — Если бы я был просто твоим другом, разве я бы позвал тебя целоваться? — Нишимура смеется, снова прислоняясь ближе и ластится, хочет полапать, Сону уже на грани срыва, просто ужасно и невозможно. — Ну подожди, мне… Мне нужно закончить… Там, — Сону оглядывается на невыполненное домашнее задание и скулит, когда японец оставляет больной засос на шее, на что Ким упирается в плечи сильнее. — М-м-м… Рики, ты… Чего делаешь! — Достал ты меня со своей учебой, вот что! Сколько можно, ты не устал от нее? Это должно хоть когда-нибудь за полгода, что мы знакомы, надоесть? Я не понимаю, как ты выдерживаешь. Разве поцелуи не круче какого-то там домашнего задания с кучей ненужной ерунды? — он смешно и зло одновременно смотрит снизу вверх на такого уютного, растрепанного Сону и выдыхает тяжело снова. Не понимает. — Круче, Рики, и у тебя поцелуи какие-то со вкусом энергетиков, — смеется старший, обнимая своего уже, так-то, не друга за шею крепче. — Но ты понимаешь, что я должен хорошо окончить школу, чтобы я был примером для подражания, знал все и мог отлично справляться со своей будущей работой. — Значит мы будем целоваться каждые 30 минут в перерывах на твое домашнее задание, Ким Сону-хён. — А не обнаглел ли ты, друг? — Сону шипит, когда руки младшего опускаются ниже талии. — Я больше не твой друг, забудь, я твой новый парень.

***