Мне все равно

Чем больше я узнавала об индустрии реабилитации наркоманов, тем больше мне казалось, что в ней очень мало порядка. Некоторые широко разрекламированные и дорогие программы реабилитации оказываются неэффективными. Многие наркологические центры применяют программы, одинаковые для всех. Некоторые из них – что частные, что государственные – почти бесполезны, когда дело доходит до лечения метамфетаминовых наркоманов. Таково мнение Ричарда Росона, заместителя директора Комплексной программы борьбы со злоупотреблениями психоактивными веществами Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, который сравнил их с компанией «Эрл Шейб» : – «Покраска долго не протянет». Доктор Росон говорит не о том, что многие программы лишены полезных компонентов. Обычно они берут за основу принципы работы организации «Анонимные алкоголики». Соблюдение этих принципов необходимо для большинства, если не всех, алкоголиков и наркоманов, независимо от вида наркотика, чтобы оставаться трезвыми длительное время. В остальном программы предлагают нечто вроде небрежно сшитого лоскутного одеяла из разных видов терапии – поведенческой, психологической и когнитивной. Многие программы включают лекции, индивидуальные сеансы психотерапии, выполнение хозяйственных обязанностей (с суровыми последствиями за уклонение от них), исповедальную и конфронтационную групповую терапию, включая травлю пациентов, которые отвергают принятую систему лечения. Согласно мнению консультантов по проблемам наркомании и алкоголизма, работающих в этих программах, сопротивление означает отрицание проблемы, а отрицание ведет к рецидиву. Некоторые программы предлагают тренинги по развитию жизненно важных умений и навыков (таких как составление резюме), занятия физическими упражнениями, групповые и индивидуальные занятия с членами семьи и консультации с терапевтами и психиатрами, которые могут назначить пациенту медикаментозное лечение. Некоторые учреждения предлагают сеансы массажа и консультации по питанию. Некоторые программы амбулаторного лечения включают относительно новую технику ситуационного воздействия – систему позитивного подкрепления воздержания. Однако попросту не существует стандартов, которые были бы основаны на доказавших свою эффективность протоколах лечения. И поэтому пациентов наркологических центров часто лечат в соответствии с воззрениями руководителя программы, порой не имеющего никакой квалификации и опыта, кроме опыта собственной зависимости. Важнее же всего вот что: многие программы не учитывают специфические особенности метамфетамина, зависимость от которого, по мнению некоторых экспертов, тяжелее всего поддается лечению. Но что еще мне оставалось? Его отец выбрал «Тандер Роад» в Окленде – место с хорошей репутацией, которое так настоятельно рекомендуют. Теперь нужно было заставить Ника поехать со мной в этот центр. Я собралась с силами и приготовился к самому трудному: пустить в ход последнее средство из моего поредевшего арсенала влияния на друга– угрозу лишить всяческой поддержки. Я была полна решимости поступить именно так, поскольку была убеждена, что это лечение – наша единственная надежда. Но эта решимость никак не облегчала мою задачу. Прошлой ночью он пришёл ко мне весь никакой, а сейчас на утро лежит в соседней комнате для гостей. Утро. Я поднялась к комнате. Его выражение лица было расслабленное и спокойное. Спящий ребенок. Я наблюдала за ним с болью в душе. Вдруг он начал подергиваться, морщиться и скрипеть зубами. Я разбудила его и рассказала, куда мы поедем. Он разозлился. – Только не это! – Давай, Ник, покончим с этим, – упрашивала я. Он встал, дрожащей рукой отбросил волосы со лба. Оперся о дверной косяк. – Я сказал, ни за что. Он говорил невнятно, запинаясь. – Все, Ник, – решительно сказала я, и мой голос дрогнул. – Мы едем. Это не вопрос выбора. – Ты не можешь меня заставить. Какого черта? – Если ты хочешь здесь жить, если ты хочешь, чтобы я тебе помогала, если ты хочешь, чтобы твой отец был счастлив, если ты хочешь нас видеть… – Я взглянул на него. – Ник, ты что, хочешь умереть? В этом все дело? В этот момент парень пнул ногой стену, с размаху ударил кулаком по столу и заплакал. Я грустно повторила: – Пойдем. Он еще немного побушевал, но все-таки пошел за мной к машине.