Poisonous and Venomous

Первое, что слышит Стайлз — это его сердцебиение. Он слышит его в ушах, оно отдается пульсацией в ноге, грудной клетке и кончиках пальцев. Следующими появляются чувства. Жар. Запах горящих химикатов, раздирающий ноздри и горло. Боль в ноге, ребре и голове. Да, кажется, он ударился головой и кто-то реально прострелил ему ногу. Еще не открыв глаза, инстинктивно Стайлз утапливает магию глубоко в землю, позволяя разнестись на огромное расстояние в поиске растений. Но ничего. Земля выжжена ядом, отчего в горле появляется горький привкус. — Смотри-ка, принцесса, он очнулся! — холодное касание металла к щеке вызывает ужас, и Стайлз дергается от прикосновения. Следующее ощущение — шипение едва заживших ран от веревки на руках и ногах. Что ж, веревка, смазанная ядом — глупое решение для связывания того, кто обрел свой дар благодаря яду. Стайлз пытается сосредоточиться, потому что, очевидно, он совсем не в безопасной ситуации. Ему нужно валить отсюда. Судя по боли в мышцах при очередном более сильном рывке он на этом стуле не первый день. Медленно воспоминания ударами под дых заполняют пространство в мозге. Он спал, когда почувствовал тревогу растений в квартире. Не успел среагировать, когда к его лицу прижали тряпку, но в ней было слишком мало яда для того, чья кровь и есть яд. Растения уже оплетали тела непрошенных гостей, а затем огонь. Огонь и этот жуткий смех. Харли Квинн. Съехавшая с катушек, смеющаяся желтозубой улыбкой с помадой из собственной крови, сжигающая растения из огнемета. Разбивающая горшки, вырывающая листья от тех растений, с которыми Стайлз связан, откуда Стайлз мог получать энергию, и откуда сейчас он ощущает лишь боль, парализующую его и пускающую кровь из раскрывающихся ран. Стайлз помнит ее — она жжением отдается в запястьях и горле, ожогами шипит на коже. Джокер сорвал противогаз со своего лица и смеялся, смеялся, смеялся Стайлзу в лицо. Стайлз помнит, что он злился. Его руки тряслись от гнева и ожогов, он душил Харли ядовитым плющом, его глаза наполнялись ядовитым зеленым гневом, отравляя ее, но этому плавающему в химикатах мозгу было все равно. В конце концов Харли вырубилась и воспоминание оборвалось. — Вставай, соня, — он слышит ее мерзкий голос в реальности и чувствует пронзающую боль в ране на ноге. Он раскрывает глаза и хватает воздух ртом. — Мистер Джей-джей, кажется моя пуля застряла прямо… — взгляд Харли замирает в одной точке, смотря на кровоточающую рану Стайлза. Джокер отвешивает ей крепкую затрещину по затылку, и она падает щекой на холодный бетон, все еще находясь в ступоре. Тонкие ноги подкосились, даже не пытаясь ее удержать. Будто отчасти она знала, что так будет. — Прости мою конфетку, она сегодня не в духе, как старый сломанный телевизор, — Джокер злится на Харли, отпинывая ее ногой в живот ближе к огню. Стайлз чувствует запах горящих волос. Он вспоминает, как Харли тащила его за ноги куда-то по подземным путям канализации. Он чувствовал, как спина и плечо сдирается о грязный цемент и смердящую жижу, состоящую из дерьма и дохлых крыс. Джокер стрелял в кого-то, и они смеялись. Кажется, это было около недели назад. Джокер поил его химикатами, бил током, называя своей новой принцессой Готэма. Харли злилась, обижалась, била Стайлза битой в обиде, стреляла ему в ногу из револьвера, играя в русскую рулетку. Спойлер: она попала на тринадцатый раз. Расковыряла рану пальцем, чтобы точно убедиться, что пуля осталась в мясе. Стайлз откидывается назад и пытается упасть со стула, к которому привязан. Он не слышит, что говорит Джокер. Это снова какие-то обрывки фраз. Как будто он нормальный, но связь прерывается. Все, чего Стайлз хочет — это лечь, лишь бы перестать чувствовать такую дикую боль по всему телу. Нога болит так, что все тело сводит судорогой. Стайлзу кажется, что он чувствует местонахождение пули, и оно пульсирует гноем и заражением. Ему бы не помешал сейчас цветок календулы, чтобы дезинфицировать и промыть рану, но из жидкостей тут только кислота. Интересно, почему Дерек еще не нашел его? Неужели у Стайлза в заднице еще не встроен отслеживающий чип? У Дерека же, очевидно, есть такие закидоны в отношениях, о которых Стайлз еще не знает. Вроде мании преследования и гиперопеки. — Бэтмен придет и спасет меня, сумасшедший ты придурок, — шипит Стайлз сквозь зубы, и Джокер бьет ему пощечину, отчего стул падает на пол. Да, этого стоило ожидать. Стайлз скулит и мычит, пытаясь повернуться на спину. Он наконец-то видит Харли. Волосы сгорели, и ее бьет мелкая дрожь, словно удары тока, а затем она подскакивает, хватается за горящие пряди и долго смотрит на свои обожженные расплавленными волосами ладони, плача и смеясь. Стайлзу правда жалко ее. Он смотрит на дрожащее тело, на пузырящуюся кожу на тонких пальцах, на искривленный в уродской клоунской гримасе кровавый рот. — Мистер Джей-джей, я красивая? — она смотрит на него с детской надеждой, захлебываясь и растирая давным-давно испорченный макияж. У Стайлза сжимается сердце. Джокер стреляет Харли в ногу, и та падает на колени, разбивая их в кровь. — Теперь да, моя дорогая, — он улыбается, и Харли улыбается тоже, пытаясь и пытаясь встать, будто не замечая того факта, что ее нога прострелена. Стайлз вспоминает о своей ноге, шипя от боли и пытаясь выпутаться из веревок в таком положении. — Конфетка когда-то увлекалась шибари, поэтому очень вряд ли ты выберешься из… — Джокер не договаривает, и Стайлз пытается понять почему, но не может задрать голову так, чтобы увидеть, что происходит. Он видит лишь Харли. Она кричит так громко, что закладывает уши, пытается встать, падает, снова пытается, ее крик становится хрипом, и она доползает до Стайлза, снова и снова нажимая на курок револьвера, но Стайлзу везет. Он видит испуг в глазах Харли, а затем слышит лишь блаженную, оглушающую тишину. Он чувствует, как со спины его поднимают в сидячее положение, а затем видит связанных Харли и Джокера, подвешенных к потолку. Стайлз победно улыбается и чувствует, как разбитая губа трескается. Сквозь огонь он видит Эрику. Она собирает волосы в пучок, чтобы они ненароком не загорелись. К ее мотоциклу прикреплен горшок с ядовитым плющом. Он видит Пингвина и его прихвостней, начинающих тушить огонь. Веревки спадают с его рук, он поднимает голову и видит Дерека. На его губах широкая улыбка, и он быстро целует Стайлза. — Ну наконец-то, — Стайлз пытается встать, но понимает, что не может опираться на ногу. Он выскальзывает из рук Дерека, но тот ловит его и прижимает к себе. Как только горшок с плющом касается земли, побеги сами плетутся к Стайлзу. Листья становятся шире, укутывают простреленную ногу, забираясь в рану и наконец-то доставая оттуда пулю. — Господи, что…? — спрашивает Дерек, видя, как растение ковыряется в развороченной ноге Стайлза. — Они приносят проблемы, — говорит Пингвин, подходя к Стайлзу и Дереку и указывая тростью на подвешенных к потолку Харли и Джокера. — Мы не можем их убить. Когда приедет полиция, она их арест… — начинает Дерек, и Стайлз начинает тихо смеяться. Он отталкивает Дерека от себя, смех становится громче. Из его глаз начинают течь слезы, Дерек пытается подойти ближе снова, но ветви плюща крепко удерживают его на месте. — Дело в том, дорогой, — Стайлз выпрямляется, поправляет разорванную рубашку и позволяет яду Плюща заполнить его разум, исцелить его. Рана заполняется листьями, становится его плотью. — что, может быть, в твоих фантазиях я и есть невинная жертва, но… — крепкие стволы плюща срывают Харли и Джокера с потолка, позволяя им рухнуть с десятиметровой высоты. Слышен хруст очевидно важных костей. Они оба хрипят от боли. Стайлз успокаивается, все еще улыбаясь и торжествуя. — В реальной жизни я совсем не жертва, — Стайлз смотрит Дереку в глаза, и тот открывает рот, чтобы сказать что-то про Гордона, Аркхем и прочую ерунду, дергается, чтобы спасти Харли и Джокера, но уже поздно. Яд плюща обезображивает их лица, мешаясь с кислотой в их крови и убивает их. Смерть замирает судорожной улыбкой и отчаянием в глазах Харли и диким желанием жить на лице Джокера. Рука Харли так и сжимает грязный и старый пиджак Джокера, пока отталкивающая ее рука медленно ослабевает. Скользящие ядовитые линии магии покидают тела Джокера и Харли Квинн, забирая из них жизнь навсегда. Стайлз довольно улыбается, кивает и уходит, прихрамывая на одну ногу. Тела оплетаются плющом и начинают шипеть, растворяясь в яде и питая растения, словно перегной. Этих двоих давно пора было прикончить. Эрика молча аплодирует ему. Стайлз покидает стены завода, глубоко вдыхает свежий воздух, наполненный злобой, гневом и удовлетворением, слыша, как сзади переговариваются Пингвин и Бетмен. Он делает шаг по направлению к сияющему вдалеке городу, не желая ни у кого просить помощи или подвести, расправляет плечи, торжествуя… И тут же теряет сознание, рухнув на землю. — Надо же! Ровно как ты и сказал! — Эрика смеется, доставая из заднего кармана пять баксов и отдавая Пингвину. — Я хотел одолжить ему трость, но не успел, — Пингвин пожимает плечами, аккуратно складывая купюру и убирая ее в нагрудный карман. — Спасибо за помощь, — говорит Бэтмен, подхватив Стайлза на руки. Эрика закатывает глаза и показывает средний палец. Пингвин кивает, и они разъезжаются в разные стороны. Стайлз просыпается через два дня, находясь в больнице, судя по высоким потолкам и писку приборов. К его лицу прикреплена кислородная маска, а из руки торчит капельница. Все вокруг заставлено живыми цветами. В комнату заходит доктор в светлом джемпере и смотрит в документы, лежащие на столе. — Доброе утро, Стайлз. Как себя чувствуешь? — он улыбается, помогая Стайлзу снять маску и достать иглу из вены. — Потрясающе, док. Чувствую желание поубивать всех и съесть пиццу, — на секунду в глазах доктора проскальзывает ужас, но он скрывает его улыбкой. — Значит, идешь на поправку. Я выписал тебе необходимые лекарства, но не знаю, помогут ли они, так как яд в твоей крови, благодаря которой ты живешь, очень схож по составу с теми химикатами, которые сейчас отравляют тебя. Так что в целом это таблетки хлорофилла, витамины растительного происхождения и обильное питье, — доктор пожимает плечами и дежурно улыбается. Стайлз пробует на нем очарование Ядовитого Плюща и сладкий запах распространяется по комнате. Слишком слабый, чтобы заставить другого человека умереть ради любви, но достаточный, чтобы расположить к себе. Позже они обсуждают, нужно ли использовать яд, чтобы восполнить запас яда в крови Стайлза. Что ж, это невероятно профессионально со стороны доктора — лечить убийцу. Стайлз добирается до своей квартиры через неделю. Он смотрит на сожженные стены, разбитые окна, зеркала и разбитые горшки от мертвых цветов. Все здесь — смерть и только. Горы трупов растений, чистая боль. Стайлз сжимает зубы и кулаки. Его вены зеленеют, глаза наливаются изумрудным светом чистого яда. Его ноздри трепещат, и он чувствует, как растения воскресают из мертвых. Они оплетают открытые окна, выбираясь наружу, вырываются на свободу, путая весь дом, забирая своих покойных братьев под землю, насыщаясь и продолжая расти. Под крики соседей и сирены полицейских машин под окнами Стайлз стягивает с себя больничную одежду и выбирает лучшую шелковую рубашку, кутаясь в нее и падая на постель из растений. Украшения россыпью золота сверкают в его ушах и на тонких пальцах, когда он уходит из дома под крики соседей от пошедших по дому трещин из-за дикого винограда. На Стайлзе украденное золото с очарованных им женщин, шелк, узкие брюки и все очарование Ядовитого Плюща. Он входит к Дереку в поместье без разрешения. Альфред пугается его и шлейфа разбушевавшихся растений, оплетающих дом, но сдается и уходит в свое крыло, прихватив бутылку виски. Стайлз кивает ему на прощание, поднимаясь наверх, ощущая, как растения путаются между пальцами, оплетают перила и ползут по лестнице по его следам. Он тихонько открывает дверь в спальню Дерека, проходит туда и стягивает с себя всю одежду. Здесь тепло и пахнет только Дереком, и Стайлз добавляет сладкий запах своего очарования, и тут же слышит тихий стон Дерека в постели. Растения укутывают их в кокон, пряча от всех и оставляя только вдвоем в этой постели. Стайлз забирается под одеяло, и во сне Дерек находит рукой его и властно сжимает, утыкаясь носом в плечо. — Собираешься отшлепать меня за то, что я убил этих двоих? — говорит Стайлз, прикрывая глаза от удовольствия, будто раскрывая объятья и позволяя растениям радостно приветствовать его, щекоча нос набухающими бутонами. Здесь быстро становится жарко. Стайлз прикусывает нижнюю губу, пытаясь скрыть улыбку нетерпения. — А нужно? — Дерек говорит это низко и сонно, бурчит Стайлзу в шею, наваливаясь на него и прижимая его руки к изголовью кровати. Он трется твердым членом через боксеры о член Стайлза, и тот мурлычет от удовольствия. Волна предвкушения, опьяняющий запах очарования Ядовитого Плюща и чистое возбуждение разливаются по кокону растений. — Спасибо, что вытащил меня оттуда. Я реально думал, что сдохну там, — говорит Стайлз, поднимая бедра, позволяя очарованию проникнуть Дереку в мозг, но не манипулируя им, а расслабляя и настраивая на нужный лад. — Я не мог не спасти тебя. Бэтмен же всегда спасет тебя, — Дерек подмигивает, чуть качнув головой так, будто стряхивает наваждение и Стайлз краснеет. Конечно, Дерек уже был там, пока Стайлз кричал о том, как его возлюбленный супергерой спасет его. — Я был в отчаянии! — слабо защищается он, когда Дерек не может больше держаться, наклоняется и вдыхает носом запах кожи Стайлза за ушком, забираясь руками под Стайлза и сжимая его ягодицы, наслаждаясь теплом кожи. — Я рад, что не подвел тебя, — Дерек целует его шею, и Стайлз понимает, насколько изголодался по этому ощущению, когда тобой дорожат, когда тебя держат в объятьях, как самое ценное, что есть в этом мире, когда тебя хотят так сильно. Дерек целует Стайлза так жадно, но так медленно, что тот хватается за его широкие плечи, лишь бы не утонуть в этих ощущениях, но сдается и низко стонет ему в губы. Этот ритм сейчас идеален. Стайлз очень не хочет торопиться. Он гладит его грудь и опускается ниже. Горячие мышцы перекатываются под рукой, когда Дерек берет Стайлза за бедра и притягивает к своим навстречу. Стайлз так сильно возбужден, что начинает задыхаться. Дерек помогает себе пальцами, растягивая, пока Стайлз скулит и дрожит, а вокруг начинают цвести гортензии. Когда Дерек входит, они оба шипят от наслаждения. Вена на шее Стайлза набухает, и Дерек нежно целует ее, проводя языком. Стайлз сжимает плечи Дерека, притягивая его к себе, наслаждаясь весом, прижимающим его сверху, заставляющим задыхаться. Дерек двигается ритмично, пока Стайлз просит и просит его не останавливаться. Он сжимает простыни, когда Дерек начинает двигаться абсолютно правильным углом и задыхается, потому что он уже так близко, его кожа горит изнутри и все, чего он хочет — это разорваться на крошечные кусочки и впечататься в Дерека. Тот ускоряется, крепко сжимая бедра Стайлза, прикусывая его плечо, заставляя резкой искрой нервные окончания загореться, и это происходит. Стайлз стонет, хватая воздух ртом, будто он тонет. Он сжимается так сильно вокруг Дерека, что тот скулит, и Стайлз чувствует, как его заполняет изнутри. Дерек улыбается своей невозможной улыбкой, нависая над Стайлзом, и тот улыбается в ответ, чувствуя божье благословение момента. Они замирают на секунду, укутанные опавшими лепестками невозможного букета цветов. Дерек осторожно смещается и ложится рядом, начиная водить кончиками пальцев по Стайлзу, опускаясь ниже, поглаживая такие чувствительные места совсем нежно, пока Стайлз еще дрожит от тени наслаждения. Стайлз обнимает его, уткнувшись носом в его волосы и что-то мямлит, а Дерек тихо смеется, прижимая его к себе и глубоко вдыхая сладкий аромат. — Убийц не станет меньше, если убьешь одного из них, — говорит Дерек позже в тишине ночи. — Да, но я прикончил двух, — Стайлз усмехается и проваливается в сон.